Разработка практических рекомендаций по использованию цвета в учебно-педагогической практике

Содержание

 

Введение

1. Структурно-функциональная организация зрительного анализатора

2. Теории восприятия цвета

2.1 Теории восприятия цвета, существующие в физиологии

2.2 Эстетико-феноменологический подход И.В. Гете против механизма И. Ньютона

3. Цвет и выражение внутреннего времени в западной живописи

4. Свойства простых красок

5. Специфичность эмоциональной категоризации хроматических и геометрических признаков у детей дошкольного возраста

6. Цвет как фактор психической регуляции

6.1 Красный

6.2 Оранжевый

6.3 Желтый

6.4 Зеленый

6.5 Синий

6.6 Пурпурный

6.7 Фиолетовый

6.8 Коричневый

6.9 Серый

6.10 Белый

6.11 Черный

7. Влияние цвета на успеваемость школьников

Заключение

Список литературы

Введение

Актуальность. Современный мир полон раздражающих факторов, влияющих на состояние человека (огромный поток информации, в том числе и рекламных цветовых роликов). Общая зрительная обстановка, которая нас окружает - это однотипные серые дома, улицы, а если к этому добавить и цветовую неразборчивость учебных аудиторий, то можно говорить о сильнейших эмоциональных нагрузках не только на взрослых людей, но и на маленьких их представителей. В связи с этим можно сказать, что необходимо заботиться не только о физическом, но и о психо-эмоциональном здоровье людей. Одним из способов нормализации психологического состояния подрастающего поколения (снятие агрессивности, повышение работоспособности и т.д.) будет являться культурное и гармоничное использование цвета в жизненной практике человека.

Своевременное осознание применения цвета в повседневной жизни людей способно предотвратить многие проблемы.

Цель работы заключалась в раскрытии вопроса о влиянии цвета на психоэмоциональное состояние человека.

Для реализации данной цели были выдвинуты следующие задачи:

1. краткое освещение истории изучения цвета;

2. раскрытие теорий восприятия цвета, существующих в физиологии, психологии и искусстве, их актуальность в педагогике;

3. анализ экспериментальных данных, доказывающих влияние цвета на функциональную активность всех систем организма;

4. разработка практических рекомендаций по использованию цвета в учебно-педагогической практике.

Известно, что зрительная система играет важную роль в жизни человека, в его общении с внешним миром. В настоящее время известно, что существует несколько уровней интеграции зрительной информации в коре. "Наивысшим" из них оказался уровень, связанный со зрительными полями лобной коры. Они примыкают к так называемой ассоциативной коре, где происходит объединение различных видов сенсорной информации. Возможно, что эта корковая зона имеет прямые связи и с лимбической системой.

Под лимбической системой принято понимать совокупность функционально связанных между собой образований древней коры (гиппокамп, грушевидная доля, экторинальная область, параамигдалоидная кора), старой коры (поясная извилина, пресибикулюм) и подкорковых структур (миндалевидный комплекс, область перегородки, ряд ядер таламуса и гипоталамуса, а также лимбическая зона среднего мозга). Наряду с управлением висцеральными функциями лимбическая система участвует в эмоциональном и инстинктивном (пищевом, половом, оборонительном) поведении.

Анализ публикаций последних лет свидетельствует, что проблеме восприятия цвета в отечественной периодике уделяется непропорционально мало внимания. Наши знания в этой области основываются, главным образом, на данных психофизиологии, а не психологии восприятия, поэтому понятийный аппарат современных концепций восприятия и мышления недостаточно освоен применительно к проблемам восприятия цвета.

В настоящее время за рамками психологического рассмотрения остается вся предметная область, очеркивающая феномены, связанные с собственно восприятием цвета: его воздействие на человеческое состояние и эмоции, его связь с естественными значениями, та роль, которую он играет в динамике человеческих потребностей и образе мира, роль цвета в дизайне, живописи и медицине.

Между тем многие исследования психологов, этнографов, искусствоведов демонстрируют, что цвет - это очень сложный и во многом загадочный природно-культурный феномен.

Наиболее ранние суждения о влиянии цвета на различные системы организма и состояние человека в целом связаны с учением об ауре и возможностью контакта между аурами больного и целителя. По данным многочисленных исследований, цвет качественно и комплексно влияет на психофизиологическое состояние человека, включая изменение состава крови, динамику заживления тканей, тонус мышечных сокращений, функцию сердечно-сосудистой системы, восприятие (боли, температуры, времени, пространства), психический статус (эмоциональное состояние, активированность, психологическое напряжение). При этом цвет воздействует специфически как при экспозиции зрению, так и при освещении им частей человеческого тела.

Но влияние цвета на психологическое и физиологическое состояние - лишь один аспект сложных взаимосвязей цвета и человека. Другой аспект этих взаимосвязей состоит в столь же закономерном влиянии психического состояния на восприятие цветовой гаммы (колорита) окружающего мира.

Таким образом, используя цвет, можно управлять живой системой и психическими процессами самым естественным образом, влияя наиболее привычным путем, достигая значимых результатов без использования синтетических лекарств и сложных физиотерапевтических воздействий.

Разумеется, не все так просто, как кажется на первый взгляд. Цветовое влияние необходимо сочетать с особого рода ритмическим воздействием. Лечебное воздействие должно быть комплексным, но методические секреты его организации пока не могут быть раскрыты даже специалистам. Ведь речь идет о чрезвычайно эффективном методе управления психической и телесной сторонами жизни индивидуума, и орудие это может быть использовано как для исцеления, так и для разрешения воздействующим собственных корыстных целей.

Новизна работы заключается в акцентировании внимания педагогов на пути направленного воздействия на организм и психику посредством цвета.

Практическая значимость работы заключается в использовании предложенной классической модели при оформлении дизайна учебных аудиторий, способствующие созданию сосредоточенности и внимания, благоприятного эмоционального настроя учащихся необходимые для повышения эффективности учебно-воспитательного процесса, что актуально в настоящее время, когда увеличивается процент школьной неуспеваемости и отклоняющегося поведения у детей.

цвет учебный дошкольник зрительный

1. Структурно-функциональная организация зрительного анализатора

Орган зрения играет важную роль в жизни человека, в его общении с внешней средой. В процессе эволюции он прошел путь от светочувствительных клеток на поверхности тела животного до сложно устроенного органа, способного осуществлять движения направления пучка света и посылать пучок на специальные светочувствительные клетки, лежащие в толще задней стенки глазного яблока, воспринимающие как черно-белое, так и цветное изображение. Достигнув совершенства, орган зрения у человека улавливает картины внешнего мира, трансформирует световое раздражение в нервный импульс, высший анализ которого осуществляется в коре большого мозга.

Основные структурные компоненты зрительной системы - это 1) глаз, в котором наиболее важные части, связанные с фокусировкой изображения и его рецепцией;

) зрительные нервы, передающие зрительную информацию выходных нейронов сетчатки ядрам таламуса и гипоталамуса;

) три пары ядер - латеральные коленчатые тела, верхние бугорки четверохолмия (средний мозг) и супрахиазменные ядра гипоталамуса;

) первичная зрительная кора, которая получает информацию от таламических ядер. Из первичной зрительной коры информация затем поступает в другие области коры, связанные со зрением.

Глаз - у млекопитающих единственный орган, специально приспособленный для фоторецепции. Он состоит из ” камеры " и собственно фоторецепторного органа. Из частей камеры следует упомянуть:

) роговицу - тонкую изогнутую прозрачную оболочку, с которой начинается процесс фокусирования световых лучей;

) хрусталик - линзу, которая завершает этот процесс;

) радужную оболочку - круговую мышцу, которая изменяет количество попадающего в глаз света, расширяя или сужая отверстие, находящееся в ее центре, - зрачок (рис.1).

Рис.1. Глаз в поперечном разрезе.

Световозбудимый аппарат глаза - слой сетчатки, содержащий у человека около 130 млн. палочек и около 7 млн. колбочек. Здесь можно различить пять типов нейронов, каждый из которых размещается в пределах своего специфического слоя. Палочки и колбочки соединены с биполярными нейронами, которые в свою очередь связаны с ганглиозными клетками, посылающими свои аксоны в составе зрительного нерва к вставочным нейронам мозга. Каждая палочка и каждая колбочка соединена с несколькими биполярными клетками, а каждая биполярная - с несколькими ганглиозными. Эта иерархическая структура обеспечивает дивергирующую переработку первичного сигнала, повышающую вероятность его обнаружения. В сетчатке имеются также два типа тормозных нейронов, включенных в локальные сети: горизонтальные клетки и амакриновые клетки. Они ограничивают распространение зрительного сигнала внутри сетчатки.

Каждая ганглиозная клетка имеет собственное рецептивное поле - небольшой участок сетчатки, в пределах которого свет оказывает наиболее интенсивное возбуждающее или тормозящее влияние на данную клетку. Имеются ганглиозные клетки двух типов. Синаптические взаимодействия между таламическими интегрирующими нейронами, связанными с ганглиозными клетками того и другого типа, обеспечивают контрастность деталей, которая так важна для четкого видения предметов.

Распределение палочек и колбочек во внутреннем слое сетчатки организовано определенным образом. Колбочки сосредоточены в той части сетчатки, где изображение наиболее четко фокусируется роговицей и хрусталиком. Это место, где острота зрения максимальна, называется центральной ямкой. На этом маленьком участке нет других видов клеток, и на поперечном срезе насыщенная колбочками ямка выглядит как небольшое углубление. Колбочки реагируют на различные цвета; одни чувствительны главным образом к синему цвету, другие - к красному, третьи - к желтому. За пределами колбочки в небольшом количестве равномерно распределены по всей сетчатке.

Палочки чувствительны к яркости отраженного света, но не к цвету. Располагаясь плотнее всего по краям центральной ямки, они в большем количестве, чем колбочки, встречаются и в остальной сетчатке.

Нормальная слоистая структура сетчатки начинается сразу же за пределами ямки. Слой, первым лежащий на пути световых лучей, состоит из аксонов ганглиозных клеток. Эти аксоны со всей сетчатки сходятся в одном месте в стороне от центральной ямки и образуют пучок - зрительный нерв, передающий зрительную информацию мозгу. Там, где собираются аксоны ганглиозных клеток, не остается места для каких либо рецепторов или других нейронов. Поэтому свет, падающий на сетчатку в этом месте, остается невидимым. Мы никогда не догадываемся о существовании этой "дыры”, или "слепого пятна”, так как высшие зрительные центры помогают нам заполнить пробел в сенсорной информации.

Аксоны ганглиозных клеток, собранные в зрительном нерве, направляются к основанию передней части гипоталамуса, где оба нерва сходятся вместе, образуя хиазму. Здесь происходит частичный обмен волокнами с разделением их на перекрещивающиеся и неперекрещивающиеся пучки. Дальше зрительные пути снова расходятся в виде правого и левого зрительных трактов.

Все аксоны ганглиозных клеток с той половины сетчатки, которая ближе к носу, переходят в области хиазмы на противоположную сторону. В результате информация обо всем, что проецируется на внутреннюю (носовую) половину сетчатки левого глаза, переходит в правый зрительный тракт, а о том, что проецируется на носовую часть правого глаза, - в левый зрительный тракт. Информация же от наружных (височных) половин обеих сетчаток идет по неперекрещенным путям. После хиазмы все стимулы, относящиеся к левой стороне внешнего мира, воспринимаются правой половиной зрительной системы, и наоборот.

Объединение аксонов зрительных нервов в зрительный тракт носит не случайный характер. Волокна перекрещиваются таким образом, что аксоны из соответственных участков обеих сетчаток встречаются и вместе направляются к таламусу и среднему мозгу. Когда мы смотрим прямо перед собой, все предметы, не находящиеся на средней вертикали, попадают на рецептивные поля клеток носовой (внутренней) половины сетчатки одного глаза и височной (наружной) половины сетчатки другого глаза. Таким образом, каждая точка внешнего пространства проецируется на соответственные точки обеих сетчаток. Дальнейшие отображения всей совокупности таких точек в зрительной системе называются ретинотопическими проекциями поля зрения. Ретинотопическая организация характерна для всей структуры зрительной системы.

Аксоны зрительного тракта подходят к одному из четырех воспринимающих и интегрирующих центров второго порядка. Ядра латерального коленчатого тела и верхних бугорков четверохолмия - это структуры-мишени, наиболее важные для осуществления зрительной функции. Коленчатые тела образуют "коленоподобный” изгиб, и одно из них - латеральное - связано со зрением. Бугорки четверохолмия - это два парных возвышения на поверхности среднего мозга, из которых верхние имеют дело со зрением. Третья структура - супрахиазменные ядра гипоталамуса (они расположены над зрительным перекрестом) - используют информацию об интенсивности света для координации наших внутренних ритмов. И, наконец, глазодвигательные ядра координируют движения глаз, когда мы смотрим на движущиеся предметы.

Аксоны ганглиозных клеток образуют синапсы с клетками латерального коленчатого тела таким образом, что там восстанавливается отображение соответствующей половины поля зрения. Эти клетки в свою очередь посылают аксоны к клеткам первичной зрительной коры - зоны в затылочной доле коры.

Многие аксоны ганглиозных клеток ветвятся, прежде чем достичь латерального коленчатого ядра. В то время как одна ветвь соединяет сетчатку с этим ядром, другая идет к одному из нейронов вторичного уровня в верхнем бугорке четверохолмия. В результате такого ветвления создаются два параллельных пути от ганглиозных клеток сетчатки к двум различным центрам. При этом обе ветви сохраняют свою ретинотопическую специфику, т.е. приходят в пункты, в совокупности образующие упорядоченную проекцию сетчатки. Нейроны верхнего бугорка, получающие сигналы от сетчатки, посылают свои аксоны к крупному ядру в таламусе, называемому подушкой. Это ядро становится все крупнее в ряду млекопитающих по мере усложнения их мозга и достигает наибольшего развития у человека. Крупные размеры этого образования позволяет думать, что оно выполняет у человека какие-то особые функции, однако истинная его роль пока остается не ясной.

Наряду с первичными зрительными сигналами нейроны верхних бугорков получают информацию о звуках, исходящих от определенных источников, и о положении головы, а также переработанную зрительную информацию, возвращающуюся по петле обратной связи от нейронов первичной зрительной коры. На этом основании полагают, что бугорки служат первичными центрами интегрирования информации, используемой нами для пространственной ориентации в меняющемся мире.

Проекции изображений видимого мира от каждого из латеральных коленчатых ядер передаются по волокнам так называемой зрительной лучистости в правую и левую части первичной зрительной коры. Однако эти проекции на корковом уровне уже не представляют собой точных отображений внешнего мира. Область коры, получающая информацию от центральной ямки - зоны наивысшей остроты зрения. Таким образом, информация, идущая от центральной ямки, имеет для коры неизмеримо большее значение, чем информация от других частей сетчатки.

Изучая тонкую слоистую структуру коры и распределение в ней клеток и волокон, ученые смогли получить важные сведения о том, какие еще корковые зоны участвуют в дальнейшей переработке зрительной информации.

Обнаруженные при этом связи указывают на ряд важных принципов организации зрительных функций коры.

Как показали наблюдения над больными с травмами головы, а также экспериментальные исследования на животных, области коры, связанные со зрением, не ограничиваются первичной зрительной корой. С помощью специальных методик удалось проследить связи от клеток поля 17 к специфическим клеткам слоя IV тех областей, которые лежат в непосредственной близости к полю 17. Эти зрительные зоны называют полями 18 и 19, "престриарной” или вторичной зрительной корой. Однако зрительные пути на этом не заканчиваются. Клетки полей 18 и 19 передают информацию специфическим клеткам некоторых других областей коры большого мозга; кроме того, от них идут связи к зрительным интегрирующим центрам более низкого уровня - таким, как подушка таламуса.

Участки коры, в которых происходит переработка зрительной информации, взаимосвязаны. Было показано, что у обезьян вся затылочная зона и больше половины височной зоны коры содержат зрительные нейронные сети. Изучая характер связей между зрительными полями, ученые смогли сделать некоторые выводы о последовательности операций на "конвейере" переработки зрительной информации. Нейроны коленчатого тела и подушки проецируются в слой IV поля 17, поле 17 - в слой IV полей 18 и 19, а эти поля - обратно в слои I и VI поля 17. Конечно, необходимы новые детальные исследования, чтобы выяснить, насколько типична такая организация связей. Однако тот факт, что определенные закономерности все-таки существуют, сам по себе утешителен.

Изучая таким образом связи между слоями и зонами, исследователи выявили по меньшей мере еще пять уровней интеграции зрительной информации в коре. "Наивысшим" из них оказался уровень, связанный со зрительными полями лобной коры. Они примыкают к так называемой ассоциативной коре, где происходит объединение различных видов сенсорной информации. Возможно, что эта корковая зона имеет прямые связи и с лимбической системой (рис. 3). [4]

Анализ таких сетей наводит на мысль, что выделение каких-то общих зрительных черт, вероятно, происходит на каждом из высших уровней, представленных этими взаимосвязанными зрительными областями коры.

Рис. 2. Зрительная система. Показаны связи, идущие от первичных рецепторов сетчатки через передаточные ядра таламуса и гипоталамуса к первичной зрительной зоне коры.

Рис. 3. Лимбическая система.

2. Теории восприятия цвета

2.1 Теории восприятия цвета, существующие в физиологии

Исследование цветового зрения является одним из направлений основного русла изучения зрительного восприятия.

Начало исследования цветового зрения положила известная работа И. Ньютона " Оптика" [17].И. Ньютон показал, что белый свет состоит из всех цветов спектра; по мере развития волновой теории света стало ясно, что каждому цвету соответствует определенная частота световой волны. Весьма важным является вопрос о том, каким образом возникают различные нервные ответы, соответствующие различной частоте света. Проблема состоит в том, каким образом частота света кодируется медленно действующей нервной системой.

Первый, кто пытался решить эту проблему, был Томас Юнг (1773); он выдвинул теорию, развитую в дальнейшем Гельмгольцем [10].

Согласно этой теории, в сетчатке есть три вида колбочек, каждый из которых содержит особое цветореактивное вещество. Благодаря содержанию различных цветореактивных веществ одни колбочки обладают повышенной возбудимостью к насыщенному красному цвету, другие - к насыщенному зеленому, третьи - к насыщенному сине-фиолетовому.

Предполагается, что существуют колбочки, реагирующие только на действие световых волн определенной длины (модуляторы) и на волны более широкого диапазона (доминаторы), а восприятие красного, зеленого и сине-фиолетового - результат совместной реакции трех группировок разных модуляторов.

В зрительном нерве существуют три особые группы нервных волокон, каждая из которых проводит афферентные импульсы от одной из групп колбочек. В естественных условиях свет действует не на одну из групп колбочек, а на две или даже три группы, при этом волны различной длины возбуждают их в различной степени.

Характер цветового ощущения обусловлен физиологическими процессами в зрительном анализаторе. При отведении потенциалов от отдельных волокон зрительного нерва наибольшая электрическая активность обнаружена на участках оранжевого, зеленого, сине-фиолетового. Трехкомпонентная теория подтверждается электрофизиологическими исследованиями. Доказано, что возбудимость зелено - и синереактивных элементов сетчатки возрастает при увеличении тонуса симпатической системы, а возбудимость краснореактивных элементов возрастает при увеличении тонуса парасимпатической системы. Анэлектротон изменяет цветовую возбудимость так же, как симпатикотропные вещества и ионы кальция, а катэлектротон - как парасимпатикотропные и ионы калия. Колбочки, содержащие зеленореактивное вещество, содействуют возбуждению содержащих синереактивное вещество и снижают возбуждение содержащих краснореактивное [13]. Однако недавно выдвинута двухкомпонентная теория на том основании, что все цветоощущения получаются при совмещении на экране двух позитивов: желтовато-зеленого и оранжево-красного [10].

По мнению П.Л. Лазарева, цветоощущения возникают при достаточной концентрации ионов, которые образуются при фотохимическом распаде трех светореактивных веществ, имеющие различные спектры поглощения. При воздействии белого цвета концентрация ионов, образовавшихся из всех трех веществ, одинаково велика. Цветоощущения возникают при неодинаковой концентрации ионов [4].

Вторая теория цветоощущения - Э. Геринга (1872) - исходит из особенностей восприятия цветов спектра. Согласно этой теории существуют простые цвета: красный, желтый, зеленый, синий, белый, черный. Основные зрительные ощущения являются результатом процессов диссимиляции и ассимиляции, происходящих в трех светореактивных веществах.

При вызываемой действием световых лучей диссимиляции этих веществ возникают ощущения белого, красного и желтого. При действии других световых лучей происходит ассимиляция этих веществ, что дает ощущения черного, зеленого и синего. Когда два дополнительных цвета одновременно вызывают ассимиляцию и диссимиляцию, они уравновешивают друг друга и остаются только химические процессы в бело-черном веществе, т.е. серый цвет. При действии на каждый глаз различных цветов получается бинокулярное смешение цветов. Этот факт указывает на то, что основную роль в возникновении цветоощущений играют процессы, протекающие в зрительном анализаторе больших полушарий [20].

2.2 Эстетико-феноменологический подход И.В. Гете против механизма И. Ньютона

Существует ряд нерешенных проблем в области изучения феномена цвета. Это становится очевидным, в частности, при попытке применить понятийный аппарат, принятый в физике цвета, физиологии и психофизиологии цветового зрения для осмысления фактов, полученных при экспериментах по шкалированию цветов, цветовому предпочтению, воздействию цвета на человеческие эмоции и т.д. В самом деле, психологическое объяснение перечисленных фактов требует не только знания механизмов цветоразличения, сколько соотнесения их с психологическими понятиями, как "образ”, "значение”, "эмоция”, "мотивация”. Нетрудно заметить, что принятое в физике, психофизиологии и психофизике сенсорных процессов определение цвета никак не соотносится с перечисленными понятиями. В психофизике сенсорных процессов предметом изучения являются соотношения между физическими параметрами стимуляции и характером цветовых ощущений. В физиологии сенсорных процессов - механизмы и законы цветоразличения. То же и в колориметрии. Т.о., несмотря на то, что цвет является объектом изучения в ряде разделов общей психологии, фактически, он сам не стал предметом исследования ни в одном из них. Об этом же свидетельствует отсутствие собственно психологического определения цвета. Сказанное означает, что цвет не является психологическим понятием! Это приводит к тому, что за рамками психологического рассмотрения остается вся предметная область, очеркивающая феномены, связанные с собственно восприятием цвета: его воздействие на человеческое состояние и эмоции, его связь с естественными значениями, та роль, которую он играет в динамике человеческих потребностей и образе мира, роль цвета в дизайне, рекламе, живописи и медицине. И это несмотря на то, что все феномены представляют собой психические реалии.

Между тем многие исследования психологов, этнографов, искусствоведов демонстрируют, что цвет - это очень сложный и во многом загадочный природно-культурный феномен.

С одной стороны, то, что люди видят цвет, - заслуга тысяч поколений наших биологических предков. Наши биологические предки научились различать цвета раньше, чем их тела приняли вертикальное положение, а это произошло более миллиона лет назад. Миллионы лет древние приматы гоминиды видели мир цветным, а живущие бок о бок с ними виды - черно-белым. Это - следствие того, что наши отдаленные предки вели, главным образом, дневной образ жизни. Это также значит, что в мире наших предков было на одно измерение больше, и их мозг формировался в совершенно уникальных условиях. Этот факт должен быть оценен по достоинству. Быть может, это "биологическое" преимущество состояло не в обеспечении выживания, а в создании необходимых условий для эволюции, обусловив возникновение человеческого сознания?

С другой стороны, в ходе культурного развития можно наблюдать, как развивается и изменяется отношение человека к цвету, как он учится использовать нюансы влияния цвета на свое психическое состояние, познает и учится использовать его изобразительные и выразительные возможности, в том числе и в сфере сверхчувственного.

Сегодня психофизиология способна дать почти исчерпывающий ответ на вопрос: каким образом мы различаем цвета? Давно назрела необходимость задуматься: что такое цвет и для чего мы его видим, т.е. что, собственно, цвет нам сообщает о мире? Нетрудно заметить, что у психологов нет собственных ответов на поставленные вопросы. Слабость позиции психологов в области изучения цвета определяется отсутствием его собственно психологического определения. Использование же определений цвета, принятых в физике и естественных дисциплинах, не только бесполезно для психолога, но и опасно. Предметная область науки обедняется и искажается.

Попробуем проанализировать, какие методологические и гносеологические основания лежат в основе общепринятого определения цвета. На сколько они совместимы с "базовыми верованиями" психологической науки?

Любая серьезная монография или глава в учебнике, касающаяся восприятия цвета, украшает свои первые страницы именем И. Ньютона. Пример, "В основе современной теории цветового зрения лежит наблюдение И. Ньютона, что белый солнечный свет, проходя через призму, расщепляется на спектр цветов” [17]. Согласно этому взгляду, цвета содержатся в свете. В более мягкой форме это выражается следующим образом: "Сам свет окрашен не больше, чем радиоволны или рентгеновские лучи, но несет сведения, или информацию, способную вызвать ощущение цвета" [17]. Этот взгляд можно обозначить как механический, поскольку им постулируется составная природа света, способного разлагаться на цветные лучи. Это принципиальное положение сейчас фактически не подвергается сомнению (за исключением авторов, разделяющих взгляды Иоганна Вольфганга Гете). Заметим, что в психологии механизм был преодолен уже в начале нашего столетия.

Методологическая опасность этой парадигмы кроется в том, что приведенные определения основаны на вполне осознанном предположении, что органы чувств не способны сообщить человеку объективные данные об окружающем мире: ведь мы видим не электромагнитные колебания, а только их субъективный признак - цветовой спектр. Этот мир подчиняется "материальным законам" или "законам разума” (гносеологический постулат рационализма XVII века), беспристрастным и недоступным человеческим органам чувств, а уж эмоции и вовсе им противоположны и просто губительны. Ирония состоит в том, что механическая физическая парадигма не только не нуждается в "гипотезе” о существовании не только Бога (Лаплас), но и человека. Человек способен внести лишь сумятицу в стерильную картину мироздания, поэтому его познающий разум должен быть полностью изолирован от его чувств, а восприятие дискредитировано как несостоятельное. Истина находится вне субъекта, а его психология - только вредный, балласт на крыльях несовершенного разума. Прямым следствием этих аксиоматических утверждений является убеждение, что цвет существует не в природе, а лишь только в ощущении и представлений. Одним из следствий должен быть следующее: человек, полностью лишенный цветового зрения (что, к счастью, встречается крайне редко), видит мир так, как предписывает ньютоновская оптика [26].

Здесь намеренно было прибегнуто к приему сведения к абсурду гносеологических установок ньютоновской эпохи, чтобы продемонстрировать их крайний антипсихологизм. Кроме того, декларируется изоляция человека от мира, причем с помощью его же собственных органов чувств. Человек со всей его психологией в механической парадигме рассматривается как простое физическое тело наряду со всеми прочими. Уже это должно бы насторожить современного психолога, не без основания полагающего в основу своего знания органичную и объективную связь человека с окружающим миром. Речь идет о фундаментальных онтологических допущениях (базовых верованиях), которые со времен Ньютона претерпели кардинальные изменения. Приведенные ньютоновские определения цвета является порождением механической парадигмы.

Именно на этих постулатах основано преподавание цвета в средней и высшей школе. Любой человек на вопрос "Существует ли цвет в природе? ” ответит - "Нет!". Это "Нет! ” тиражируется из учебника в учебник и из души в душу. При этом отсутствует осознание того, что составная природа света и соответствие цветов электромагнитным частотам играют роль аксиоматических утверждений в теории Ньютона, а не доказываются экспериментально. Все эксперименты с призмами и линзами демонстрируют эффекты смешения цветов и ничего не говорят о природе этого загадочного явления природы - цвета.

Между тем существует теория цвета, составляющая серьезную альтернативу ньютоновской и способная вместить в себя феноменологию физики, физиологической оптики и психологии. В конце XVII века она не была оценена по достоинству, но сейчас выглядит очень современно. По мнению ученых, она в соединении с современным семантическим направлением в психологии восприятия может стать методологической основой психологии цвета, поскольку в ее основе лежат близкие психологу гносеологические постулаты, а цвет в ней фигурирует не только как объект, но и как предмет и средство познания. Условимся в дальнейшем этот подход именовать "эстетико-феноменологическим”, хотя этот термин не отражает полностью его сути [27]. В новом времени этот подход ведет свое начало от естественно научных трудов И.В. Гете [9] и может быть прослежен в исследованиях по теории колорита [12] и в психодиагностике. До недавних пор у нас почему-то не принято было говорить о том, что И.В. Гете был не только великим поэтом, но и проницательным и оригинальным ученым, в настоящее время признанным как основатель не только физиологической оптики (именно Гете, а не Гельмгольц), но и морфологии растений и животных [19].

Труд Гете, о котором пойдет речь, - это "Учение о цветах”. Изначальная установка его кардинально противоположна ньютоновской, о чем Гете неоднократно говорил сам, и что безусловно признается всеми исследователями его творчества. "Цвета - деяния света, деяния и страдательные состояния… Цвет и свет стоят, правда, в самом точном отношении друг к другу, однако мы должны представлять их себе как свойственные всей природе: через них природа целиком раскрывается чувству зрения… Цвет есть закономерная природа в отношении к чувству зрения” [9].

Безусловное преимущество главного определения состоит в его афористичности, достойной права великого поэта. Оно красиво, чего не скажешь об определении механического утверждения. Вслушаемся внимательней и постараемся перевести его в дискретные утверждения.

Итак, первое: цвет присущ всей природе. Второе: цвет несводим к колебаниям электромагнитных волн: "… цвет, хотя и подчиняется тем же законам <электричества и магнетизма>, поднимается, можно сказать, гораздо выше” [9]. В этой связи уместно привести суждение В. Соловьева, посвященное предмету, близко стоящему к обсуждаемой здесь теме: "Вопрос о том, что есть известный предмет? - никак не совпадает с вопросом: из чего или откуда произошел этот предмет? Вопрос о происхождении эстетических чувств принадлежит к области и психофизиологии; но этим нисколько не разрешается и даже не затрагивается эстетический вопрос о том: что есть красота? ” [21].

В отличии от постулата Ньютона о сложной природе света, способного разлагаться на составляющие "цветные лучи”, - "Свет Гете есть единство; не множество "светочей”, и единство это духовно: таков постулат”, - говорит А. Белый, вдумчивый исследователь и приверженец естественнонаучного метода Гете. Цвет - это следствие взаимодействия Света и Тьмы (материи), "прохождения света на тьме” или сквозь тьму. Цвета - "деяния и страдательные состояния" света, встречающего на своем пути "не свет”, т.е. материю: "Свет и тьма - это не цвета, это две крайности, меж коих цвета существуют благодаря модификации того и другого”, - поясняет Гете [3].

Это можно интерпретировать так: цвет - это результат диалектического синтеза, совершенно самостоятельная качественность. Т.о., третьим тезисом является неразложимость света на составляющие, а четвертым - качественность цвета.

Нетрудно заметить, что вместо ньютоновского механического понимания взаимодействия как сложения и разложения элементов (цветов), логическая теорема Гете моделирует диалектический синтез, намеренно используя логические конструкции, соответствующие общепринятым: "противоположности”, "единство”, "качество”, "отрицание отрицания”, "возникновение нового” и т.п., т.е. понятия, описывающие не статистику, а динамику, процесс. Но Гете и на этом не останавливается. Выходя за рамки классической философской парадигмы конца XVIII века, он рассматривает рождение цвета как событие, а значит - эстетически и этически. Следовательно, гетовский способ рассмотрения проблемы цвета можно было бы обозначить и как "эстетико-диалектический" или "эстетико-этический” [27].

Остановимся подробнее на одном из утверждений Гете. Что, к примеру, означает положение, согласно которому "цвет есть результат прохождения Света на Тьме или сквозь Тьму”?

Здесь следует подчеркнуть, что Гете главным образом изучал цветообразование в "мутных средах”, в частности - в атмосфере, а не в форме привязанных к объектам красок. Атмосферные же цвета образуются при двух различных условиях наблюдения: либо мы наблюдаем источник (солнце) сквозь полупрозрачную среду (атмосферу), либо наблюдаем "свечение” самой атмосферы на черном "фоне”, когда источник света у нас за спиной. Оба эти условия присутствуют одновременно в часы восхода и заката солнца в ясную погоду. В эти часы небосвод представляет одну огромную цветовую палитру, на которой природа (Свет и Тьма) рождает гамму цветов. В закатные часы весь западный небосклон пылает могучими оттенками красного. Это результат "прохождения света сквозь материю" (атмосферу). На востоке в это время краски, пройдя через оттенки зеленого в зените, постепенно сгущаются до темно-синего, почти черного. Это - результат "прохождения света на тьме”, или "просвечивания" тьмы "сквозь” свет. Чем плотнее материя (атмосфера), тем гуще красные тона, чем чернее фон, тем больше синего. Задумаемся над тем, что голубизна неба определяется чернотой космоса, скрывающегося за слоем атмосферы, так же, как краснота заката - плотностью атмосферы и свечением солнца. Это плохо сочетается с привычной мыслью о том, что сам кислород атмосферы имеет голубой цвет, но если вдуматься, то главное - эти два условия наблюдения, а не цвет молекул кислорода.

Доказать последнюю мысль нетрудно, рассматривая точечный источник света через дым (он станет красноватым) или тот же дым на фоне темной комнаты (он станет голубоватым), или пламя обычной свечи, или пламя горящего спирта. Не правда ли, мы привыкли считать, что спирт горит синим пламенем? На самом же деле голубеет не пламя, а пары спирта на темном фоне: "Феномен нижней части огонька, где прозрачное свечение на темном фоне создает синеву, я покажу вам сейчас в увеличенном виде, - сказал Гете. И передо мной снова возникла прозрачная светлота, темнота же сделалась синей. Я поднес ложку (с горящим спиртом) к темному окну, и синева сделалась гуще; повернул ее к свету, она стала бледнеть и почти вовсе исчезла. - Да, - проговорил Гете, - величие природы в ее простоте и еще в том, что величайшие свои явления она неизменно повторяет в малых. Тот закон, который вызывает синеву небес, мы наблюдаем в нижней части огонька свечи, равно как и в освещенном дыме, подымающемся над деревней у подножия темных гор" [22].

Согласно мнению Гете (и в этом оно не расходится с иными мнениями), свет невидим. Но не потому, что не окрашен, а потому, что у человека нет физического органа для восприятия света вне материальной среды. Зрением человек способен воспринять только цвета.

Так чему же соответствует цвет в природе, "кроме" электромагнитных колебаний?

"Собственно цвет есть модифицированный свет, а тьма при этом играет активнейшую роль причины модификации" [22]. Следовательно, если представить цвет в виде простой формулы: "цвет = f (свет, материя) ”, становится понятным, что как третий член диалектической триады он несет в себе "в снятом виде” качества остальных двух "образующих”, не являясь ни тем, ни другим. Экспериментальным подтверждением этой схемы, полученным гораздо позже смерти Гете, является возможность определять химический состав вещества, изучая спектральный состав излучения (например, состав звездного вещества). Цвет - не есть свет, но повествует о нем; он не есть вещество, но несет в себе его "отпечаток" [27].

Пятым тезисом учения Гете является безусловная гносеологическая (теоретико-познавательная) ценность цвета как "закономерной природы”. То есть здесь цвет уже не просто объект познания сам по себе, а средство познания природы света и самой природы, предстающей перед нами "в свете, тьме и цвете" [9].

Важным следствием последнего положения, изучение которого возможно только в границах эстетико-феноменологического и психологического подходов, является символическая природа цвета. Здесь мы переходим в сферу "юрисдикции” психологии. Что имеется в виду? В силу самой своей природы цвет несет в себе нечто, не совпадающее полностью с тем, чем он является при поверхностном взгляде: некую идею, раскрывающуюся в нем и через него видящему. Важно здесь также то, что эта идея не вкладывается в воспринимаемый цвет человеком, а является объективной данностью. Эта мысль нашла свое отражение, в частности, в работе В. Кандинского "О духовном в искусстве" [12] как два "главных последствия" восприятия цвета.

Таким образом, в рамках гетевского мировоззрения, цвета, воспринимаемые глазом, столь же, если не более, объективны, как и электромагнитные колебания, столь высоко ценимые физиками. Этот подход ни в коем случае не отрицает наличие электромагнитного "спектра”, но лишь - как индикатора некоторых цветов, регистрируемого физическими приборами. Гете указывает путь гораздо дальше, позволяя выйти из сферы метафизики, физики и физиологии в область, непосредственно относящуюся к психологии. Постулируя познавательную ценность цвета для непосредственно воспринимающего его человека, Гете придает воспринимаемому цвету статус символа, свойство обладания объективным значением. А это, между прочим, определяет цвет уже не как ощущение, но как образ, сложный перцептивный феномен. Одновременно цвета приобретают статус семантических объектов. "Чувственное же, поскольку оно проникнуто идеей, есть символ”. Это совпадает с данным С.С. Аверинцевым определением символа как образа, "взятого в аспекте своей знаковости”, что проявляется в "выхождении образа за свои пределы при наличии некоего смысла, интимно слитого с образом, но ему не тождественного” [1].

Повторим: цвет как символ не является результатом человеческого творчества; выявление символического содержания цвета - результат сотворчества человека и природы. В этом сотворчестве человек выступает как познающий субъект и творящий художник. В "Учении о цветах” И.В. Гете этот сложный психологический феномен носит название "чувственно-нравственного действия цвета”. "…Воздействие цвета на чувство зрения, а через него на душевное настроение… всегда определенно и значительно, примыкая непосредственно к области нравственного" [9]. Это и послужило для Гете основанием ставить цвет "гораздо выше” законов электричества и магнетизма.

Так сам собой находится ответ на вопрос, ставящий в тупик классическую физику и психофизику: на какую "информацию” реагирует глаз цветовым ощущением? Через цвет с человеком говорит "закономерная природа”, и язык этот символический! И, что немаловажно, не последнюю роль в этом процессе играют чувства, эмоциональный компонент процесса восприятия [27].

Следует еще раз подчеркнуть, что эстетико-феноменологический подход к пониманию цвета не ограничивается сферой искусства, но может быть перенесен и на "нерукотворную" реальность. Собственно говоря, таковой являются сами цвета или цвет как природный феномен. Однако здесь снова возникает противоречие между двумя рассмотренными подходами, что связано с вопросом атрибуции цвета либо исключительно ощущению, либо - по мысли Гете - и объективной реальности тоже. Против последнего не может быть выдвинуто никаких научно обоснованных возражений, за исключением чисто идеологических. Более того, простое рассмотрение цвета в ряду психологических категорий неизбежно относит его в разряд объективных стимулов поведения, т.е. существующих вне индивида и воздействующих на него извне.

Можно сказать и по-другому: цвет имеет смысл, или, что более строго с психологической точки зрения, - цвет обладает естественным значением. И значение это не ограничивается рамками физической модели мира, где цветовой оттенок имеет "значение” определенной длины волны электромагнитного излучения. Это значение-смысл-сообщение адресовано целостному человеку, помимо его воли и непосредственно, минуя умозрительные предпосылки и рассудочные модели. Цвет онтологичен психологически, но не только как субъективный феномен, а как часть доступного нашему чувственному восприятию сегмента реальности, не зависящей от нашей воли. Как доказывают исследования в физиологии, психологии и медицине, цвета взаимодействуют не только со зрением, но и со всем организмом человека, комплексно и закономерно изменяя его физиологическое и психологическое состояние [26]. Гете утверждал нечто подобное уже 200 лет назад. Современную же психологию еще только ожидает серьезная работа по осмыслению его концепции.

В конечном счете, принятие либо отрицание положений эстетико-феноменологического подхода к цвету целиком зависит от того, удовлетворится ли исследователь сведением сущности цвета не более чем к ощущению и колебанию волн видимого спектра или станет рассматривать его как сложный природно-культурный феномен. Будут ли психологи использовать заведомо ущербное определение цвета или сформулируют собственное, и тем самым введут цвет в структуру психологических понятий?

3. Цвет и выражение внутреннего времени в западной живописи

Если обратиться к изобразительному искусству, то здесь всегда существовало традиционное разделение между формой и цветом. Хотя такое разделение может показаться весьма поверхностным и слишком академическим, в действительности оно глубоко основательно: оно не только схватывает специфику двух аспектов предмета искусства, но и соответствует фундаментальному, с психологической точки зрения, различию между ними. Форма относится исключительно к пространству и поэтому затрагивает наш сугубо пространственный опыт, тогда как цвет аппелирует одновременно и к нашим пространственным представлениям, поскольку краски накладываются на полотно, и - в психологическом смысле - к нашему чувству времени.

Под "нашим чувством времени" имеется в виду длительность. Такое фундаментальное разделение между временем и длительностью предложено Брегсоном [23]. И здесь оно приобретает свой полный смысл. Очевидно, что цвет фиксирован, неподвижен и, казалось бы, должен пребывать исключительно в пространстве, никоим образом не будучи связан со временем. Однако он пробуждает в нас эмоциональные переживания, которые могут быть осознаны лишь во времени, в его течении, во внутренней его длительности; следовательно, именно посредством этого внутреннего течения время связано с цветом. Так, многих художников на протяжении не одного столетия одолевали смутные сомнения на счет роли цвета. Действительно, та часть картины, которую составляет цвет, на самом деле воздействует на нас в течении ряда моментов, образующих временную последовательность - от первоначального ощущения к нервному возбуждению и, отсюда, к чувствам, следующим за эмоциональными состояниями. Это последовательность моментов; она разворачивается, а следовательно, имеет внутреннее время.

Обычно мы говорим о цвете неопределенно, не анализируя его подробно. Однако в хронологическом отношении цвет использовался в изобразительном искусстве тремя путями, которые явственно демонстрируют развитие своего рода симбиоза между цветом и внутренней жизнью.

Мы можем проследить эволюцию той роли, которая отводилась цвету, вплоть до нынешнего времени. Поначалу он использовался лишь в качестве дополнения. В картинах эпохи Ренессанса цветовые области все еще точно совпадали с контурами формы объекта. Так, цвет был локализован и связан с формой. В картинах эпохи Возрождения сразу же бросается в глаза, что цвет составляет единое целое с формой служит ей. В пределах границ предметов существует определенный цвет, согласно концепции, прямо противоположной концепции импрессионистов, полностью отрицающей форму и не признающей более ничего, кроме переходов и колебаний цвета. Здесь же роль цвета совершенно иная. Художник творит цветом точно также, как он творит формами; то есть он составляет из цветов гармоничное целое. Если справа много зеленого, то он будет сбалансирован слева красным; но на более высоком горизонте красный будет справа, а зеленый отразится слева.

Такая концепция цвета просуществовала очень долгое время.

Далее, художник следующего столетия Веласкес, перешел от прерывности к непрерывности. У него иное понимание формы и ее отношения к цвету, чем у художников прошлого столетия. Разрыв непрерывности является существенной характеристикой пространства, которое всегда подвержено вероятности быть рассеченным и поделенным на части. Существенной чертой времени и его длительности, в особенности длительности в психологическом смысле, является то, что они исключают всяческий разрыв, любое пресечение. Вы не можете остановить течение своего внутреннего времени; вы не можете его пресечь; это непрерывный поток, который может либо модулироваться, либо прерываться сам по себе. И тогда он перестает существовать. Веласкес отделяет цвет от формы; он видит цвет как компонент окружения. Более того, цвет имеет психологическое воздействие.

Однако, Пейо де Монтибер, еще один великий мэтр академической классической живописи начала XIX века, признавал подобную своеобразную концепцию цвета, отраженную в произведениях романтиков. Он понимал, что есть способ использования цвета, который сводится к яркой, радостной комбинации оттенков, но он совершенно отличен от другого способа, который, согласуясь с предметами, дает печальную, хмурую или патетическую гармонию. В этом случае прекрасным становится уже не яркий и сверкающий колорит, но тот, что соответствует настроению картины. Однако в то же время картина должна являть собой приятную для взора гармонию; более того, цветовой замысел требует "настройки" в соответствии с предметом, таким образом, чтобы расположить душу зрителя к такой же гармонии. Таким образом, здесь раскрывается новое понимание цвета.

Это - третий шаг, подводящий нас к той стадии, где цвет начинает ассоциироваться с внутренним течением времени и видоизменять свое действие, вызывая эмоции, то есть то, что мы называем психическим состоянием [23].

Но почему именно цветовые построения имеют подобное значение?

Рассмотренная выше теория Гете намного глубже ньютоновской, будучи не просто физической, но объясняя психологический эффект, подчеркивая ту роль, которую играет цвет в драме света и тени, ибо мы действительно воспринимаем это как драму. Поэтому справедливо, что некоторые специалисты возрождают сейчас теорию Гете, в свое время не оцененную по заслугам. Без сомнения Ньютон понимал, в чем здесь дело, но лишь в определенных рамках. Гете же открыл намного более широкую область. У этих теорий просто разные цели. Теория Ньютона ограничивается пространственной сферой, а теория Гете подразумевает внутреннее время. Поэтому между ними нет противоречий.

Чтобы глубже вникнуть в эту проблему и узнать, каким образом цвет, казалось бы, не более чем просто краска на полотне, может приобрести динамичное эмоциональное значение, чтобы привести в движение внутреннюю жизнь, придать ей направленность вспомним роль факторов физиологии.

Мы знаем, что палочки воспринимают квант, то есть количество, колбочки воспринимают qualis, качество [10]. Очевидно, кто-то скажет, что различия цветов обусловлены разницей длин волн, которые измеримы, и, следовательно, являются количественными. Однако это упрощение - не-более, чем фокус иллюзиониста, что первыми начали понимать наиболее осведомленные. Видные современные физики, в особенности Оппенгейм (1932), поддержали ту позицию, которую уже давно заняли психологи по отношению к упрощенной точке зрения не слишком обстоятельных ученых. Сторонники этой позиции обратили внимание на то, что объясняя цвета длиной световой волны, рассматривают лишь то, что предшествует самому ощущению цвета: это никоим образом не объясняет природу того специфического ощущения, которое у нас возникает. Слепой человек никогда не сможет понять, что собой представляет цвет, даже если и будет знаком с его физической теорией и будет знать точную длину волны каждого из цветов. Констатировать длину волны цвета значит точно определить причинный фактор, имевший место ранее, но который нельзя путать с ощущением, которое вызывает цвет.

Пока мы только подошли к явлению, воздействующему на сетчатку, то есть к отправной точке. Сетчатка - всего лишь промежуточное звено между явлением и ощущением; после этого в процесс вовлекается мир мозга, в котором все определяется его целостностью. Физики прошлого этого не понимали, и, локализуя предмет исследования, они разбирали его по частям, полагая, что целое равняется сумме получаемых ими частей, подобно тому, как куча кирпича равна общей сумме составляющих ее отдельных кирпичиков. Но в начале века теория Гештальта авторитетно показала, что психика, как целое, не равна сумме составляющих ее частей, что было бы верно для физического мира.

Ощущения не складываются подобно числам; они дают начало психологическим явлениям. Ощущение, происхождение которого вначале можно проследить, завершается чувством, эмоциональным состоянием; оно становится ассоциированным с памятью. С того момента, как ощущение попадает в сознание, оно оказывается связанным во времени с тем, что уже больше нигде не существует, кроме как в памяти, - это огромный шаг, так как отсюда мы вступаем в сферу продолжительности. Ощущение цвета не только оказывает влияние на нашу психологию в момент его воздействия, оно связывается со всем нашим прошлым опытом. Когда человек видит синий, то невольно вспоминает небо, потому что синее небо ему приходится видеть почти ежедневно. Таким образом, каждое новое восприятие синего тут же интегрируется в наше внутреннее временное течение, приобретает свой смысл из матрицы того опыта, который мы приобрели в течение этого времени, а также ощущения, которые мы пережили в процессе этого внутреннего временного течения [23].

Теперь проследим эту последовательность: определенно, прежде чем расширить свое влияние на нашу целостную психику, цвета действуют чисто физиологически и до некоторой степени являются независимыми от зрительного восприятия. По этой проблеме профессор Бенуа из Коллеж де Франс провел ряд любопытных экспериментов. Он заметил, в частности, что красный способен вызывать половое возбуждение у многих животных, например у уток. Подвергая этих птиц воздействию красного излучения, у них можно вызвать реакцию к воспроизведению даже независимо от обычного периода спаривания. Пойдя дальше, он удалил глазные яблоки у нескольких птиц и при помощи призмы направлял красный цвет на их оптические нервы; хотя теперь птицы и были слепы, но результат оставался прежним. Значит, совершенно определенно, не восприятие красного возбуждало у них по ассоциации генеративную функцию, а воздействие на нерв длины волны красного цвета. Таким образом, Бенуа доказал, что цвета способны воздействовать на нас и помимо оптической системы [26].

Недавно умерший Жюль Ромен - тогда еще носивший свою родовую фамилию, Фаригуль - выдвинул теорию параоптического зрения: он считал, что мы способны видеть чем-то вроде внутреннего глаза - глазом шишковидного тела. Такое утверждение должно было послужить подтверждением его юношеской ненаучной дерзости в области, с которой он был недостаточно знаком; однако инстинктивно он выдвинул правильную идею. Профессор Бенуа обнаружил, что красное и оранжевое излучение являются очень активными, и их длины волн способны проникать через кожу и даже сквозь черепную коробку вплоть до гипоталамусной области мозга. Вот почему он получал гипофизно-половые рефлексы у ослепленных уток, освещаемых красным цветом [23].

Почти безо всякого исключения цвета определенным образом воздействуют на нервную систему, а затем - на наши чувства. Ассоциации, касающиеся цветов, поначалу возникают у человека бессознательно, но постепенно, с их повторением, на них обращают внимание, и они становятся осознанными. И тогда появляется цветовой символизм. В ранней античности и еще раньше, в Египте, люди считали, что определенные цвета, ассоциирующиеся с конкретными эффектами, имеют символическое значение. Таким образом цвета приобрели значения [1].

Следует признать, что между культурами имеются различия, так же, как и у людей. В этом интуитивном символизме нет строгих правил, и в отличие от физики, где законы являются абсолютными, потому что материя всего лишь повторяет себя, психология по большей части лишь описывает происходящее. Современный материализм не понимает этого различия: человеческая психика развивается отличным от общего базиса образом. И все-таки инстиктивный язык цвета достаточно постоянен, чтобы историкам удалось обнаружить сферы его употребления. Например, такой известный специалист по средневековой истории, как Хейзинга, сумел показать, что в XV столетии, весьма мрачном периоде, отмеченном насилием, исчезают синий и зеленый. А они являются теми цветами в символизме, которые говорят о любви, так как синий отражает свежесть и постоянство, а зеленый, цвет Венеры, ассоциируется с пылкостью любви. Хейзинга заметил, что оба эти цвета вышли из употребления после расцвета Судов любви в XIII столетии, когда средние века вошли в стадию потрясений и драм. С другой стороны, использование черного в одежде получило широкое распространение в XV веке, в период скорби и испытаний; и лишь фиолетовый и малиновый, обозначавшие трагические чувства, были тогда приемлемы наряду с ним [23].

4. Свойства простых красок

Скольжение нашего взора по покрытой красками палитре приводит к двум результатам:

) Тогда налицо второй главный результат наблюдения - психическое воздействие цвета. В этом случае обнаруживается психическая сила краски, она вызывает душевную вибрацию. Так первоначальная элементарная физическая сила становится путем, по которому цвет доходит до души. Является ли это второе воздействие действительно прямым, как можно было бы предположить из сказанного, или же достигается путем ассоциаций, это остается, возможно, под вопросом. Но объяснение влияния цвета на наш организм путем ассоциаций в некоторых, особенно важных для нас случаях, оказывается все же недостаточным. Слышавший о хромотерапии знает, что цветной свет совершенно особенным образом влияет на тело человека. Неоднократно делались попытки использовать и применять силу цвета при различных нервных заболеваниях, причем снова было замечено, что красный цвет живительно, возбуждающе действовал на сердце и что синий цвет, напротив, может привести к временному параличу. Если подобного рода влияние можно наблюдать и на животных, и даже на растениях - что практически и происходит, то объяснение путем ассоциации отпадает совершенно. Во всяком случае, эти факты доказывают, что краски таят в себе мало исследованную, но огромную силу, которая может влиять на все тело, на весь физический организм человека.

Рассмотрим свойства простых красок. Сначала следует сконцентрироваться на изолированной краске; надо дать отдельной краске подействовать на себя. При этом следует учитывать простую схему. Весь вопрос следует свести к наиболее простой форме.

В глаза тотчас бросается наличие двух больших разделов:

) Теплые и холодные тона красок.

) Светлые или темные их тона.

Таким образом тотчас возникают четыре главных звучания каждой краски; или она: I) теплая и при этом 1) светлая или 2) темная, или же она II) холодная и 1) светлая или 2) темная [12].

Теплота или холод краски есть вообще склонность к желтому или к синему. Это различие происходит, так сказать, в той же самой плоскости, причем краска сохраняет свое основное звучание, но оно становится или более материальным или менее материальным. Это есть движение в горизонтальном направлении, причем при теплой краске движение на этой горизонтальной плоскости направлено к зрителю, стремится к нему, а при холодной краске - удаляется от него.

Краски, вызывающие горизонтальное движение другой краски, сами также характеризуются этим движением, но имеют еще и другое движение, внутреннее действие которого сильно отделяет их друг от друга; благодаря этому они в смысле внутренней ценности составляют первый большой контраст. Итак, склонность краски к холодному или теплому имеет неизмеримую внутреннюю важность и значение.

Вторым большим контрастом является различие между белым и черным - красками, которые образуют другую пару четырех главных звучаний - склонность к светлому или темному. Эти последние также движутся или к зрителю, или от него, но не в динамической, а в статически застывшей форме. (См. таблицу 1).

Таблица 1.

Второго рода движение: желтого и синего, усиливающее первый большой контраст, есть их эксцентрическое или концентрическое движение.

Если нарисовать два круга одинаковой величины и закрасить один желтым, а другой синим цветом, то уже при непродолжительном сосредоточивании на этих кругах можно заметить, что желтый круг излучает, приобретает движение от центра и почти видимо приближается к человеку, тогда как синий круг приобретает концентрическое движение (подобно улитке, заползающей в свою раковину) и удаляется от человека. Первый круг как бы пронзает глаза, в то время как во второй круг глаз как бы погружается.

Это действие усиливается, если добавить контраст светлого и темного: действие желтого возрастает при просветлении (проще сказать - при примешивании белой краски); действие синего увеличивается при утемнении краски (подмешивании черной). Этот факт приобретает еще большее значение, если отметить, что желтый цвет настолько тяготеет к светлому (белому), что вообще не может быть очень темного желтого цвета. Таким образом ясно видно глубокое физическое сродство желтого с белым, а также синего с черным, так как синее может получить такую глубину, что будет граничить с черным. Кроме этого физического сходства имеется и моральное, которое по внутренней ценности сильно разделяет эти две пары (желтое и белое, с одной стороны и синее и черное - с другой) и делает очень родственными между собой два члена каждой пары (о чем будет сказано позже при обсуждении белого и черного цвета).

Если попытаться желтый цвет сделать более холодным, то этот типично теплый цвет приобретает зеленоватый оттенок, и оба движения - горизонтальное и эксцентрическое сразу же замедляются. Желтый цвет при этом получит несколько болезненный и сверхчувственный характер, как человек, полный устремленности и энергии, которому внешние обстоятельства препятствуют их проявить. Синий цвет как движение совершено противоположного порядка, тормозит действие желтого, а при дальнейшем прибавлении синего цвета к желтому оба эти противоположные движения, в конце концов взаимно уничтожаются и возникает полная неподвижность и покой. Возникает зеленый цвет.

То же происходит и с белым цветом, если замутить его черным. Он утрачивает свое постоянство, и, в конце концов, возникает серый цвет, в отношении моральной ценности, очень близко стоящий к зеленому.

В зеленом скрыты желтый и синий цвета, подобно парализованным силам, которые могут вновь стать активными. В зеленом есть возможность жизни, которой совершенно нет в сером. Ее нет потому, что серый состоит из красок, не имеющих чисто активной (движущейся) силы. Они состоят, с одной стороны, из неподвижного сопротивления, а с другой - из неспособной к сопротивлению неподвижности (подобно бесконечно крепкой, идущей в бесконечность стене и бесконечной бездонной дыре).

Так как обе краски, создающие зеленый цвет, активны и обладают собственным движением, то уже чисто теоретически можно по характеру этих движений установить духовное действие красок; к тому же самому результату приходишь, действуя опытным путем и давая краскам воздействовать на себя. И действительно, и первое движение желтого цвета - устремление к человеку; оно может быть поднято со степени назойливости (при усилении интенсивности желтого цвета); и второе движение - перепрыгивание через границы, рассеивание силы в окружающее - подобны свойствам каждой физической силы, которая бессознательно бросается на предмет и бесцельно растекается во все стороны. С другой стороны, желтый цвет, если его рассматривать непосредственно (в какой-нибудь геометрической форме); беспокоит человека, колет, будоражит его и обнаруживает характер заключающегося в цвете насилия, которое, в конце концов, действует нахально и назойливо на душу. Это свойство желтого цвета, его большая склонность к более светлым тонам, может быть доведено до невыносимой для глаза и души силы и высоты. Звучание при этом повышении похоже на становящийся все громче звук высокой трубы или доведенный до верхних нот тон фанфары. Желтый цвет - типично земной цвет. Желтый цвет не может быть доведен до большой глубины. При охлаждении синим он получает, как было указано выше, болезненный оттенок. При сравнении с душевным состоянием человека его можно рассматривать как красочное изображение сумасшествия, не меланхолии или ипохондрии, а припадка бешенства, слепого безумия, буйного помешательства. Больной нападает на людей, разбивает все вокруг, расточает на все стороны свои физические силы, беспорядочно и безудержно расходует их, пока полностью не исчерпывает. Это похоже на безумное расточение последних сил лета в яркой осенней листве, из которой изъят успокаивающий синий цвет, поднимающийся к небу. Возникают краски бешенной силы, в которых совершенно отсутствует дар углубленности.

Последний мы находим в синем цвете - сначала теоретически в его физических движениях:

) от человека и 2) к собственному центру. То же - когда мы даем синему цвету действовать на душу (в любой геометрической форме). Склонность синего к углублению настолько велика, что она делается интенсивной именно в более темных тонах и внутреннее проявляется характернее. Чем темнее синий цвет, тем более он завет человека в бесконечное, пробуждает в нем тоску по непорочному и, в конце концов - сверхчувственному. Это цвет неба, как мы представляем его себе при звучании слова "неба”.

Синий - типично небесный цвет. При сильном его углублении развивается элемент покоя. Погружаясь в черное, он приобретает призвук нечеловеческой печали. Он становится бесконечной углубленностью в состояние сосредоточенности, для которого конца нет и не может быть. Переходя в светлое, к которому синий цвет тоже имеет меньше склонности, он приобретает более безразличный характер и, как всякое голубое небо, делается для человека далеким и безразличным. Чем светлее он становится, тем он более беззвучен, пока не перейдет к состоянию безмолвного покоя - не станет белым. Голубой цвет, представленный музыкально, похож на флейту, синий - на виолончель и, делаясь все темнее, на чудесные звуки контрабаса; в глубокой, торжественной форме звучание синего можно сравнить с низкими тонами органа.

Желтый цвет легко становится острым; он не способен к большому потемнению. Синий цвет с трудом становится острым; он не способен к сильному подъему.

Идеальное равновесие при смешивании этих двух, во всем диаметрально различных красок, дает зеленый цвет. Горизонтальные движения взаимно уничтожаются. Так же взаимно уничтожаются движения от центра и к центру. Возникает состояние покоя. Таков логический вывод, к которому легко можно прийти теоретическим путем. Непосредственное воздействие на глаз и, наконец, через глаз на душу дает тот же результат. Этот факт давно знаком не только врачам (особенно глазным), он общеизвестен. Абсолютный зеленый цвет является наиболее спокойным цветом из всех, которые вообще могут существовать; он никуда не движется и не имеет призвуков радости, печали или страсти; он ничего не требует, он никуда не зовет. Это постоянное отсутствие движения является свойством, особенно благотворно действующим на душу усталых людей, но после некоторого отдыха, легко может стать скучным. Картины, написанные в гармонии зеленых тонов, подтверждают это.

Подобно тому, как картина, написанная в желтых тонах, всегда излучает духовное тепло, или как написанная в синих оставляет впечатление охлаждения, так зеленый цвет действует, вызывая лишь скуку (пассивное действие). Пассивность есть наиболее характерное свойство абсолютного зеленого цвета, причем это как бы нарушено в некотором роде ожирением и самодовольством. По этому в царстве красок абсолютно зеленый цвет играет роль, подобную роли буржуазии в человеческом мире - это неподвижный, самодовольный, ограниченный во всех направлениях элемент. Зеленый цвет похож на толстую, очень здоровую, неподвижно лежащую корову, которая способна только жевать жвачку и смотреть на мир глупыми, тупыми глазами. Зеленый цвет есть основная летняя краска, когда природа преодолела весну - время бури и натиска и погрузилась в самодовольный покой.

Если вывести абсолютно зеленое из состояния равновесия, то оно поднимется до желтого, станет живым, юношески-радостным. От примеси желтого оно вновь становится активной силой. В тонах более глубоких (при перевесе синего цвета) зеленое приобретает совершенно другое звучание - оно становится серьезным и, так сказать, задумчивым. Таким образом, здесь уже возникает элемент активности, но совершенно иного характера, чем при согревании зеленого.

При переходе в светлое или темное зеленый цвет сохраняет свой первоначальный характер равнодушия и покоя, причем при светлых тонах - второе, что вполне естественно, так как эти изменения достигаются путем примеси белого и черного. Лучше всего сравнить абсолютно зеленый цвет со спокойными, протяжными, средними тонами скрипки.

Последние две краски - белая и черная - в общем уже достаточно охарактеризованы. При более детальной характеристике белый цвет, часто считающийся не-цветом, представляется как бы символом вселенной, из которой все краски как материальные свойства и субстанции, исчезли. Этот мир так высоко над нами, что оттуда до нас не доносятся никакие звуки. Оттуда исходит великое безмолвие, которое, представленное материально, кажется нам непреступной, неразрушимой, уходящей в бесконечность холодной стеной. Поэтому белый цвет действует на нашу психику как великое безмолвие, которое для нас абсолютно. Внутренне оно звучит, как не-звучание, что довольно точно соответствует некоторым паузам в музыке, паузам, которые лишь временно прерывают развитие музыкальной фразы или содержания, и не являются окончательным заключением развития. Белый цвет звучит, как молчание, которое может быть внезапно понято. Белое - это Ничто доначальное.

Черный цвет внутренне звучит, как Ничто после угасания Солнца, как вечное безмолвие без будущности и надежды. Представленное музыкально, черное является полной заключительной паузой, после которой продолжение подобно началу нового мира, так как благодаря этой паузе завершенное закончено на всегда - круг замкнулся. Черный цвет есть нечто угасшее, вроде выгоревшего костра, нечто неподвижное, как труп, ко всему происходящему безучастный и ничего не приемлющий. Это как бы безмолвие тела после смерти, после прекращения жизни. С внешней стороны черный цвет является наиболее беззвучной краской, на фоне которой всякая другая краска, даже наименее звучащая, звучит поэтому и сильнее, и точнее. Не так обстоит с белым цветом, на фоне которого почти все краски утрачивают чистоту звучания, а некоторые совершенно растекаются, оставляя после себя слабое, обессиленное звучание.

Недаром чистая радость и незапятнанная чистота облекаются в белые одежды, а величайшая и глубочайшая скорбь - в черные; черный цвет является символом смерти. Равновесие этих двух красок, возникающее путем механического смешивания, образует серый цвет. Естественно, что возникшая таким образом краска не может дать никакого внешнего звучания и никакого движения. Серый цвет беззвучен и неподвижен, но эта неподвижность имеет иной характер, чем покой зеленого цвета, расположенного между двумя активными цветами и являющегося их производным. Серый цвет есть поэтому безнадежная неподвижность. Чем темнее серый цвет, тем больше перевес удушающей безнадежности. При усветлении в краску входит нечто вроде воздуха, возможность дыхания, и это создает известный элемент скрытой надежды. Подобный серый цвет получается путем оптического смешения зеленого с красным; он возникает в результате духовного смешения самодовольной пассивности с сильным и деятельным внутренним пылом. Красный цвет, как мы его себе представляем, - безграничный характерно теплый цвет, внутренне он действует, как очень живая, подвижная, беспокойная краска, которая, однако, не имеет легкомысленного характера, распространяющегося на все стороны желтого цвета, и, несмотря на всю энергию и интенсивность, производит впечатление почти целеустремленной необъятной мощи. В этом кипении и горении - главным образом внутри себя и очень мало вовне - наличествует так называемая мужская зрелость (см. таблицу 2).

Но этот идеальный красный цвет может подвергаться в реальной действительности большим изменениям, отклонениям и различениям. В материальной форме красный цвет очень богат и разнообразен. Представьте себе только все тона от светлейших до самых темных: красный сатурн, киноварно-красный, английский красный. Этот цвет в достаточной мере способен сохранять свой основной тон и в то же время производить впечатление характерной теплой или холодной краски.

Светлый теплый красный цвет (сатурн) имеет известное сходство со средне-желтым цветом (у него и в пигментации довольно много желтого) и вызывает ощущение силы, энергии, устремленности, решительности, радости и т.д. Красный цвет в среднем состоянии, как киноварь, приобретает постоянство острого чувства; это уверенная в себе сила, которую нелегко заглушить, но которую можно погасить синим, как раскаленное железо остудить водою. Этот красный цвет вообще не приносит ничего холодного и теряет при охлаждении в звучании и содержании. По сравнению с желтым цветом сатурн и киноварь по характеру сходны, но только устремленность к человеку значительно меньше. Этот красный цвет горит, но больше внутри себя: он почти совершенно лишен несколько безумного характера желтого цвета. Поэтому красный цвет пользуется, может быть, большей любовью, чем желтый. Им охотно и часто пользуются в примитивном народном орнаменте, в национальных костюмах. Характер этого красного, главным образом, материальный и очень активный и так же, как желтый, не склонен к углублению.

Как всякая холодная краска, холодная красная несет в себе очень большую возможность углубления, особенно при помощи лазури. Значительно меняется и характер: растет впечатление глубокого накала, но активный элемент постепенно совершенно исчезает. Но, с другой стороны, этот активный элемент не полностью отсутствует, как например, в глубоком зеленом цвете; он оставляет после себя предчувствие, ожидание нового энергичного воспламенения. В этом также большое различие с утемнением синего, ибо в красном, даже в этом состоянии, все еще чувствуется некоторый элемент телесности. Когда холодный красный цвет светел, он приобретает еще больше телесности, но телесности чистой. Этот цвет, становящийся интенсивным лишь с примесью белой краски - излюбленный цвет платьев молодых девушек.

Теплый красный цвет, усиленный родственным желтым, дает оранжевый. Путем этой примеси внутреннее движение красного цвета начинает становится движением излучения, излияния в окружающее. Но красный цвет, играющий большую роль в оранжевом, сохраняет для этой краски оттенок серьезности. Он похож на человека, убежденного в своих силах, и вызывает поэтому ощущение исключительного здоровья.

Как оранжевый цвет возникает путем приближения красного цвета к человеку, так фиолетовый, имеющий в себе склонность удаляться от человека, возникает в результате вытеснения красного синим. Но это красное, лежащее в основе, должно быть холодным, так как тепло красного не допускает смешения с холодом синего.

Итак, фиолетовый цвет является охлажденным красным, как в физическом, так и в психическом смысле. Он имеет, поэтому, характер чего-то болезненного, погасшего, несет в себе что-то печальное. Не случайно этот цвет считался подходящим для платьев старух.

Оба последних цвета, возникшие путем суммирования красного с желтым и синим, являются цветами малоустойчивого равновесия. При смешении красок наблюдается их склонность утрачивать равновесие. Где начинается оранжевый цвет и кончается желтый или красный? Где границы, строго отделяющие фиолетовый цвет от красного или синего? Оба эти цвета составляют четвертый и последний контраст в царстве красок, простых примитивных цветных тонов, причем в физическом смысле они находятся по отношению друг к другу в том же положении, как цвета третьего контраста (красный и зеленый), то есть являются дополнительными цветами (см. таблицу 2).

Как большой круг стоят эти шесть цветов, составляющие три пары контрастов. Направо и налево от них находятся две великие возможности безмолвия: безмолвие смерти и безмолвие рождения (см. таблицу 3).

Ясно, что все приведенные обозначения этих простых красок являются лишь весьма временными и элементарными. Такими же являются и чувства, которые мы упоминаем в связи с красками - радость, печаль и т.д. Эти чувства - лишь материальные состояния души. Гораздо более тонкую природу имеют тона красок [12].

 

Контрасты, как кольцо между двумя полюсами = жизнь простых цветов между рождением и смертью.

Римские цифры обозначают пары контрастов: I - желтый - синий; II - белый - черный; III - красный - зеленый; IV - оранжевый - фиолетовый. Это развитие гетовского "цветового круга”.

5. Специфичность эмоциональной категоризации хроматических и геометрических признаков у детей дошкольного возраста

Известно, что цвет и форма участвуют в создании любого образа воспринимаемых или представляемых человеком объектов, причем восприятие цвета принято относить к наиболее элементарным процессам, управляемым врожденными механизмами, а восприятие формы - к наиболее сложным, формирующимся в онтогенезе. Известное положение о предметности психического образа делает, на первый взгляд, риторическим следующий вопрос: является ли геометрическая форма объекта более важным признаком ориентации в предметной среде, чем цвет? Однако ответ на него вовсе не однозначен: выделение значимых аспектов воспринимаемого образа прямо зависит от характера перцептивной задачи, а не от сложности психологических механизмов, "обслуживающих" перцептивную деятельность.

В данной главе предложено краткое описание экспериментов, проведенных группой исследователей по изучению специфичности эмоциональной категоризации для цветовых признаков объектов, и представлены их результаты [5,25].

З.М. Богуславская (1958) в ходе экспериментов с детьми выяснила, что ориентировка на цвет или форму предмета полностью определяется характером той практической задачи, которая возникает перед ребенком. Сходный вывод при исследовании взрослых испытуемых делает Е.А. Лупенко (1926): взаимодействие цвета и формы в структуре зрительного образа носит сложный, неоднозначный характер, и на включение признаков цвета либо формы при классификации влияет тип когнитивной задачи и условия экспериментальной ситуации [25]. Сказанное свидетельствует о том, что цвет правомерно рассматривать как предметную характеристику объектов, равнозначную в этом смысле признакам геометрической формы, а не только как элементарную составляющую чувственной ткани образа.

Экспериментаторы поставили перед собой вопрос: "Существуют ли специфические категориальные структуры сознания, соотносимые с цветовыми признаками объектов? ”

Они определили категорию как "правило, в соответствии с которым мы относим объекты к одному классу как эквивалентные друг другу, или совокупность признаков, в зависимости от которых объекты группируются как эквивалентные" [7, 25]. Специфичность признака определили как его избирательное вхождение в определенную категорию, образующее устойчивые связи с другими признаками данной категории. Зависимость выбора опорного признака классификации от контекста задачи означает, что одни и те же признаки (форма либо цвет) могут образовывать различные сочетания в различных когнитивных ситуациях. Если психологический смысл всякого процесса категоризации заключается в подготовке решения, следует полагать, что категориальные структуры - это не "предмет одноразового использования”, а относительно стационарные когнитивные образования, заблаговременно сформированные и актуализирующиеся в определенных контекстах. Специфичность признака есть оборотная сторона закономерной связи категории с определенным контекстом. Специфичность признаков цвета или геометрической формы должна проявляться в закономерной избирательной актуализации их в специфических контекстах. "Специфический контекст” - термин, который они феноменологически определяем как совокупную характеристику ситуации, закономерно влияющую на характер интерпретации.

Остановимся кратко на возможных контекстах, специфичных для цветовой категоризации, в которых цвет конкурирует с признаками формы или обеспечивает преимущество в решении задачи.

Распознавание и классификация геометрических фигур в ситуации дефицита времени производится быстрее по признаку цвета, чем формы [25]. В эксперименте на минимальных временных экспозициях испытуемые были склонны распознавать тахистоцеопически предъявляемые объекты либо по эмоционально-образным (семантическим), либо цветовым характеристикам. При принятии решения о сходстве / различии объектов в экстремальных условиях и при дефиците времени (ситуация пилотирования летательного аппарата) преимущество отдается признакам цвета, хотя в обычных ситуациях их принято считать скорее избыточными [6]. Введение в стимульный материал отвлекающего признака цвета затрудняло задачу классификации, поскольку испытуемые непроизвольно переходили на классификацию по цвету в ущерб форме. Из приведенных фактов следует вывод: в качестве опорного признака классификации в ситуации дефицита времени цвет имеет преимущество перед признаком формы. В "обычных" же, не связанных с дефицитом времени ситуациях, цвет скорее является избыточным, или конкурирующим признаком, способным отвлечь внимание. Правомерно предположить неслучайную связь признаков цвета с экстремальными ситуациями, требующими непосредственных форм поведения, и экстремальными, эмоционально насыщенными психологическими состояниями.

По мнению художников, цвет на картине, ее колорит в первую очередь соотносится с настроением, эмоциональным воздействием изображения, что вполне совпадает с представлениями житейской психологии. Еще большее количество свидетельств в пользу тесной связи цвета с эмоциями принадлежит психологам [9, 12]. Можно считать доказательным положение о том, что эмоциональные реакции играют важную роль в процессах цветового восприятия [24].

Таким образом, предложенный небольшой обзор позволяет обосновать положение о специфичности и относительной независимости категориальных структур, связанных с цветовой классификацией. Эти структуры актуализируются преимущественно в эмоционально насыщенных ситуациях экстремального (мобилизационного) характера, облегчая ориентировку в ситуации.

Теоретическая гипотеза излагаемого исследования состоит в том, что в качестве структур сознания, избирательно связанных с хроматическими признаками объектов, выступают категориальные структуры эмоциональных реакций.

Эта гипотеза не нова. В ее пользу, как показано выше, говорит большое количество фактов и авторитетных свидетельств. Однако большинство их можно принять лишь как необходимое, но не достаточное доказательство специфичности эмоциональной категоризации для цветовых признаков. Достаточное условие здесь состоит в доказательстве неспецифичности эмоциональной категоризации для признаков формы. Этому, однако, препятствует ряд очевидных фактов и не менее авторитетных свидетельств.

Еще В. Вундт (1912) относил "простые чувства" к любым формам восприятия. В этой связи Л.М. Веккер приводит множество экспериментальных доказательств существования "когнитивного компонента эмоций”, связанного не только с цветом, но - с временной (ритмической) и графической составляющими образа (исследованиях Х. Лундхольма, М.В. Осориной, А.М. Эткинда) [7]. Так, положительному чувственному тону соответствует плавность линий, а отрицательному - выраженная условность. Это созвучно выводам Е.Ю. Артемьевой: "Можно с определенной долей упрощения сказать, что "холодность” и "чистота" - это вытянутый крест, а "доброта" - округлость” [2]. Сказанное подтверждается практикой использования формы в изобразительном искусстве (графика и офорт). Указанные факты, как минимум, ставят под сомнение правомерность исключительности связи между цветом и эмоциями.

В качестве объекта исследования выступает процесс классификации геометрических фигур детьми дошкольного возраста от трех до семи лет.

Экспериментальная гипотеза исследования состоит в том, что введение эмоционального контекста должно закономерно провоцировать детей на использование цветовых признаков классификации, а динамика показателей в сериях эксперимента и возрастных группах позволит установить содержательную специфику и динамику формирования цвето-эмоциональной категоризации.

Главная цель предлагаемого исследования - ответить на вопрос: в какой мере можно говорить о том, что именно признак цвета, а не геометрической формы специфичен для эмоциональной категоризации [25].

Признание относительной независимости и специфичности категоризации по признакам цвета, в свою очередь, позволила исследователям поставить ряд следующих вопросов:

) Какие цвета и какие формы связаны с позитивными либо негативными эмоциями?

) Какова природа цвето-эмоциональной категоризации?

) Каковы закономерности ее формирования?

Использовалась следующая методика исследования, вытекающая из сформулированного выше определения специфичности категории и когнитивного признака. Она состоит в выяснении закономерностей выделения опорных признаков цвета либо формы детьми дошкольного возраста при классификации геометрических фигур в нейтральном и эмоциональном ее контекстах.

В эксперименте участвовало 128 детей (34 ребенка в возрасте от трех до четырех лет, 27 детей от четырех до пяти лет, 34 ребенка от пяти до шести лет и 33 в возрасте от шести до семи лет) детских садов г. Самары.

Согласно свидетельству многих исследователей (И. Тринкер, А. Пейпер, Е.А. Аркин и др. [25]), цветовое ощущение у детей обследованной возрастной группы практически идентично цветовому ощущению взрослого человека, хотя восприятие цвета с возрастом совершенствуется. После четырех лет обнаруживается существенный сдвиг в восприятии цвета, поскольку эффективность ориентировки на цветовые свойства объектов повышается благодаря овладению устойчивыми представлениями об этих свойствах - сенсорными эталонами. Необходимо подчеркнуть, что в период дошкольного развития речь может идти преимущественно о перцептивных эталонах восприятия цвета, поскольку, как справедливо замечено, овладение названиями цветов в целом существенно отстает от других видов ориентировки в цветовых свойствах объектов. В отличии от сенсорных, перцептивные эталоны, унифицируя процесс познания, порождают "слепоту к миру” [11]. Они в большой степени связаны со словесными или иного рода предметными значениями. Восприятие же, опосредованное преимущественно сенсорными эталонами, обладает "свойствами открытости, действительно обогащается, что обеспечивает и духовное развитие, и рост человека”. Сказанное означает, что у этих маленьких испытуемых восприятие цвета объектов сопоставимо с восприятием взрослых, но еще достаточно свободно и не столь шаблонно и стереотипизировано. Это и предопределило проведение исследования на детях, а не на взрослых испытуемых.

Констатирующий эксперимент состоял из четырех серий.

Эксперимент проводился индивидуально, в игровой форме, с интервалом между первыми тремя сериями в один день, между третьей и четвертой - в одну неделю.

Рабочий материал, набор геометрических фигур разного цвета (шесть форм² шести цветов³, всего 36 фигурок), был изготовлен из цветной бумаги, наклоненной на плотный картон; размер деталей 3×3 см, что соответствует раздаточному материалу, используемому в дошкольном учреждении на занятии.

Все четыре серии проводились на одних и тех же испытуемых. Инструкции первых трех серий предоставляли свободу выбора; последняя формировала эмоциональный контекст классификации.

Первая серия. Стимульный материал раскладывался перед ребенком в хаотичном порядке, после чего предъявлялась эталонная фигурка. Инструкция: "Кукла Маша напекла много печенья. Посмотри на это печенье. Теперь найди похожее на него”.

Вторая серия. Стимульный материал раскладывался упорядоченно в ряд по цвету, в столбик по форме, после чего предъявлялась эталонная фигурка. Инструкция: "Кукла Маша напекла много печенья. Посмотри на это печенье. Теперь найди похожее на него”.

Третья серия. Ребенку предъявлялись две геометрические фигуры, различающиеся как по цвету, так и по форме (зеленый круг и красный треугольник), и предлагалась для сравнения третья, сходная с одной из фигур по цвету, а с другой - по форме. Ребенок должен был сказать, какой из первых двух соответствует третья фигура.

Набор геометрических фигур предъявляется в хаотическом порядке, аналогично первой серии. Основная инструкция: "Эти человечки пекли печенье, но рассыпали его. Добрый (веселый) человечек напек добрые (веселые) печенья, а злой (грустный) человечек напек злые печенья. Выбери все добрые и злые печенья. Все добрые печенья похожи друг на друга и все злые печенья похожи друг на друга”.

В четвертой серии не принуждали детей делить все 36 карточек на две группы. Критериями констатации выбора детьми в качестве опорных признаков цвета либо формы служили:

1)   относительная константность опорного признака. Например, когда ребенок выбирал все (или почти все) фигурки одного цвета либо одной формы. Этим же критерием пользовались и в случаях, когда дети использовали не один, а два и более цвета (формы), или когда одна или две фигурки опорного цвета (формы) оставались лежать в общей куче из-за невнимательности. В последнем случае ребенка просили еще раз внимательно посмотреть, не пропустил ли он нужную фигурку;

2)   первый устойчивый признак, использованный при выборе фигурок. Например, в силу известных возрастных закономерностей формирования процессов обобщения, дети были склонны менять опорный признак классификации. Если сначала ребенок использовал признак цвета, а затем добавлял к выбранной группе одну-две фигурки по признаку формы, то признак цвета рассматривался здесь как главный;

3)   целенаправленность при выборе фигурок. В большинстве случаев дети действовали целенаправленно, используя признак, который легко устанавливался по первым двум критериям.

В ходе проведенных экспериментальных серий исследователи пришли к определенным результатам.

В таблице 2 представлены усредненный по первым трем сериям процент использования признаков цвета и формы при классификации геометрических фигур (неэмоциональный контекст) и данные по четвертой серии (эмоциональный контекст) вне зависимости от возраста.

В среднем по трем первым сериям на форму опирались 66% детей, а на цвет - 33%. Введение эмоционального контекста в корне изменило соотношение опорных признаков классификации объектов. Теперь форму использовало лишь 18% детей, а цвет - 82%. Выявленные закономерности графически иллюстрирует рис.4.

Таблица 2. Абсолютная величина и процент использования опорных признаков цвет/форма при неэмоциональном и эмоциональном контекстах вне зависимости от возраста.

Контекст	Форма	Цвет	Отличие от равномерного распределения (X²)
Нейтральный  Эмоциональный	257 (66.6%) 19 (17.6%)	127 (33.3) 89 (82.4)	44.01, р <.0000  45.37, р <.0000

Среднее по трем 4-я инструкция

первым инструкциям

Рис. 4. Динамика изменения (в %) предпочтения опорных признаков "цвет/форма” при введении эмоционального контекста классификации.

В младшей группе с "эмоциональной" инструкцией смогли справиться лишь 14 из 34 детей (41%), но все в качестве опорного признака предпочли цвет.

Таблица 3. Сводная таблица результатов по трем возрастным группам в трех первых сериях (в %)

Возрастная  группа	Опорный признак	Серия исследования			Отличие от равномерного  распределения (X²)
		1	2	3
3-4 г.  4-5 л.  5-6 л.  6-7 л.  Среднее	Форма Цвет Форма Цвет Форма Цвет Форма Цвет Форма Цвет	90.90 9.09 55.55 44.45 69.69 30.30 84.84 15.15 76 24	69.69 30.30 51.85 48.14 75.75 24.24 69.69 30.30 67 33	48.48 51.51 37.04 62.96 69.69 30.30 75.75 24.24 58 42	13.34 р<.0004 4.154 р<.125 .333 р<.846 1.48 р<.476 2.417 р<.298

Детальный анализ показал, что из тех, кто не справился с "эмоциональной" инструкцией, в предыдущих трех сериях 50% опирались только на форму, либо использовали ее в двух из трех серий (45%). Только 1 (5%) ребенок использовал цвет в двух из трех первых серий, и ни один не использовал цвет во всех трех. Из тех же детей, кто справился с "эмоциональной" инструкцией, 57% либо использовали в предыдущих сериях исключительно цвет, либо опирались на этот признак в двух из трех серий (43%).

В возрастной группе 4-5-и лет с "эмоциональной" инструкцией справились уже все дети. Причем все 100% детей, использовавших в "эмоциональной" серии форму, в предыдущих трех сериях тоже пользовались только ею как опорным признаком. Из тех же, кто в четвертой серии опирался на цвет, во всех предыдущих сериях опирались на форму 14%, преимущественно на форму - 24%, и только на форму - 62% детей.

В группах 3-4-х и 5-6-летних наблюдалась тенденция повышения опоры на цвет от первой к третьей серии эксперимента, но только в самой младшей группе эта тенденция статистически достоверна (см. таблицу 5).

Рассмотрим возрастную динамику показателей по экспериментальным сериям; она представлена в таблице 6.

Из таблицы 6 видно, что по результатам третьей и четвертой серии наблюдалась отчетливая возрастная динамика, но тенденции противоположны (см. рис.5). В третьей серии опора на цвет с возрастом убывала с 52% до 24%; в четвертой - возрастала с 41 до 81%. Обе тенденции статистически достоверно отличаются от равномерного распределения. Хотя в первой серии отличие тоже статистически значимо, здесь какая-либо тенденция отсутствовала.

Рис. 5. Возрастная динамика опоры на цвет при классификации в третьей и четвертой сериях (3-я серия - десенсибилизация к форме; 4-я - сенсибилизация к цвету).

Таблица 4. Сводная таблица результатов по четырем сериям исследования в четырех возрастных группах (в %).

Серия	Возраст	Процент формы	Процент цвета	Отличие от равномерного распределения для цвета (X²)
1    2    3    4	от 3-х до 4-х от 4-х до 5-и от 5-и до 6-и от 6-и до 7-и от 3-х до 4-х  от4-х до 5-и от 5-и до 6-и  от 6-и до 7-и от 3-х до 4-х от 4-х до 5-и от 5-и до 6-и от 6-и до 7-и от 3-х до 4-х от 4-х до 5-и от 5-и до 6-и от 6-и до 7-и	90.90 55.55 69.69 84.84 69.69 51.85 75.75 69.69 48.48 37.04 69.70 75.75 0.00 30.47 21.22 18.18	9.09 44.45 30.30 15.15 30.31 48.15 24.25 30.30 51.51 62.96 30.30 24.25 41.17 69.53 78.78 81.82	13.129 р<.004   1.461 р<.691   12.64 р<.005   15.44 р<.0015

Помимо факта предпочтения формы или цвета фиксировались цвета и формы, используемые детьми в эмоциональном контексте (четвертая серия), а также спонтанные высказывания детей в ходе выполнения инструкции. Поскольку дети могли свободно выбирать количество "положительных" и "отрицательных" цветов, все количество выбора приравнивалось к 100%, после чего был высчитан процент употребления каждого цвета с позитивной и негативной коннотацией. Проценты использования разных цветов в качестве опорных признаков проведены в таблице 7.

Из таблицы 7 легко увидеть, что положительной коннотацией для детей обладают светлые цвета "теплой” части спектра. Тенденция уменьшения положительной коннотации от теплого к холодному полюсу спектра статистически достоверна. Еще более достоверно усиление отрицательной коннотации в обратном направлении. Иногда дети просто делили цвета на светлые и темные. Выражая позитивные эмоциональные характеристики, красный, желтый и оранжевый цвета часто объединялись попарно или даже все вместе.

Таблица 5. Соотнесение цветов геометрических фигур с коннотацией в четвертой (эмоциональной) серии вне зависимости от возраста (в %).

	Желтый	Оранжевый	Красный	Зеленый	Синий	Корич-невый
"Добрый "Злой”	15 0.5	11 1	10 2.5	7 6	6 9	1 29

Выраженно негативно коннотировался коричневый цвет, причем он часто противопоставлялся всем остальным цветам как положительным. Зеленый и синий цвета амбивалентны, с большей тенденцией к негативному полюсу у синего цвета. Синий и зеленый относительно часто объединялись друг с другом и с коричневым цветом, выражая отрицательные эмоциональные характеристики.

Изредка встречались и парадоксальные с точки зрения основной тенденции, интерпретации эмоциональных значений цветов: зеленый несколько раз противопоставлялся в качестве положительного цвета красному и оранжевому ("зеленый - веселый, оранжевый - грустный”); синий в качестве "хорошего” противопоставлялся "плохому" оранжевому либо коричневому. Спонтанные комментарии детей также свидетельствовали, что в ряде случаев они были склонны использовать комбинацию признаков цвета и формы.

Несмотря на известную эмоциональность маленьких детей и многочисленные факты, доказывающие существований универсальных эмоциональных значений цветов, этот эксперимент не выявил устойчивого доминирования цвета как опорного признака классификации в трех первых сериях ни в одной возрастной группе.

На первый взгляд, эти результаты либо опровергают существование цвето-эмоциональной категоризации, либо свидетельствуют о необычной "рациональности” детей. Но им можно дать и другое объяснение. Оно опирается на положение об избирательной актуализации потенциальных семантических признаков объекта в зависимости от контекста решаемой задачи. Дж. Брунер формулировал это как избирательную актуализацию категории в зависимости от контекста когнитивной задачи [25].

Формирование категоризации предметов по форме достаточно хорошо изучено. Обобщение предметов по их функции первоначально возникает в действии, а затем закрепляется в слове. Зрительные действия, при помощи которых маленький ребенок воспринимает предметы, складываются в процессе хватания и манипулирования. Эти действия прежде всего направлены на такие свойства предметов, как форма и величина [16]. Абстрактные геометрические формы и первые три инструкции не содержат однозначных "наводящих" признаков классификации. В подобной когнитивной ситуации ориентировка на цвет либо форму обычно диктуется прошлым опытом деятельности ребенка с подобным объектом в подобных условиях [5]. Сказанное означает, что предпочтение формы цвету как опорного признака классификации большинством детей в трех первых сериях было обусловлено прошлым опытом взаимодействия со взрослым в привычной для ребенка предметной среде.

В процессе научения и адаптации к ситуации эксперимента от первой к третьей серии статистически значимо возрастает склонность использовать признак цвета (таблица 5), что можно обозначить как десенсибилизацию к форме вследствие ослабления соответствующей категориальной установки. Наиболее рельефно это проявлялось в младших возрастных группах (от 3-х до 5-ти лет), что можно объяснить слабостью, недостаточной сформированностью предметно-манипулятивной установки. С другой стороны, именно в третьей серии наблюдается и наиболее явная обратная возрастная динамика: эффект десенсибилизации к форме заметно убывает с возрастом (рис.5). Уникальную закономерность можно интерпретировать как усиление в ходе онтогенеза "установки на форму" в ходе постоянной манипуляции с предметами.

На взгляд исследователей, цвет предмета, в отличии от формы, навряд ли обладает устойчивым функциональным значением для ребенка, поскольку в окружающей его современной предметной среде окраска предметов (в первую очередь игрушек), на первый взгляд, произвольна, если не сказать - хаотична. Здесь легко встретить зеленую собаку, красного носорога [25].В.С. Мухина (1985) даже считает, что цвет в период раннего дошкольного возраста не имеет для узнавания предметов вообще никакого значения, поскольку не стал еще признаком, характеризующим предмет. Рисуя, маленькие дети не учитывают цвет изображаемых предметов или предлагаемых им образов, а пользуются карандашами, цвет которых больше нравится [16].

Однако восприятие ребенка опосредованно не только функциональными значениями. Факт "произвольности” выбора карандаша можно интерпретировать и иначе. В ряде неформальных ситуаций, к которым относится и рисование, ребенок включает свое отношение к объекту в перечень его предметных свойств. Это предположение подкреплено и тезисом цитируемого автора: "Характерная особенность детских рисунков та, что в них дети выражают свое отношение к своему рисунку. Все красивое дети изображают яркими красками…”Некрасивое” рисуют темными красками…Таким образом, цвет тщательность прорисовки выражают отношение ребенка к содержанию рисунка" [16]. Сказанное означает, что характерная цветовая экспрессия, спонтанно проявляемая детьми, может основываться на естественных цвето-эмоциональных соответствиях.

Эта связка: "цвето-эмоциональное отношение" (настроение) - предметное свойство объекта ярко проявилась в результатах четвертой (эмоциональной) серии. Для большинства детей, применявших участие в эксперименте (82 против 18%), эмоциональный контекст в качестве опорного признака классификации фигур актуализировал цвет. Причем "веселые”, "хорошие" фигурки были ярких теплых оттенков (желтый, оранжевый и красный цвета), а "грустные” или "злые” - темными: коричневыми и, реже, зелеными или синими. Причем дети соглашались поверить в то, что моральные либо эмоциональные качества персонажей "перешли" на выпеченные ими печенья, отразившись во внешнем виде последних. И это закономерно: именно так спонтанно и поступают дети, выбирая приятный цвет для рисования "хороших" предметов. Не только это в данном случае привлекает внимание.

Критический факт состоит в том, что именно цвет, а не форма естественным образом ассоциировалась детьми с эмоциональными характеристиками объектов. Этот экспериментальный факт позволяет поставить точку в дискуссии о том, какие признаки - цвет или форма - более специфичны для эмоциональной категоризации. В соответствии с экспериментальной гипотезой, характер инструкции закономерно изменил первичную установку испытуемых, позволив проявиться цвето-эмоциональной категоризации, в то время как нейтральный контекст первых трех серий актуализировал признаки геометрической формы. Склонность использовать цветовые признаки в эмоциональном контексте авторы экспериментов обозначили термином "сенсибилизация к цвету" [25].

Вместе с тем нет сомнения в том, что признаки формы тоже имеют связь с эмоциональными характеристиками. Часть маленьких испытуемых использовала форму в эмоциональном контексте.

В связи с этим несправедливо принимать пропорцию использования цвета и формы в данном контексте (таблица 4) в качестве индикатора силы связи этих характеристик с эмоциональными значениями как 1 к 4,5. Цвет более чем в четыре раза сильнее связан с эмоциональными характеристиками, нежели геометрическая форма. Этим подтверждается правомерность тезиса о существовании и специфичности цвето-эмоциональной категоризации.

Следующий вопрос касается психологической природы цвето-эмоциональной категоризации: откуда взялась категория, не имеющая значения для манипуляции с предметами? Каковы закономерности ее формирования?

В основу дальнейшего обсуждения был положен тезис Дж. Брунера о тесной связи процессов восприятия и категоризации: "Всякий перцептивный опыт есть конечный продукт процесса категоризации”. Под актом категоризации Дж. Брунер понимал акт отнеснения объекта к определенному классу, в результате чего воспринимаемое приобретает свое значение: "Под категорией мы понимаем некоторое правило, в соответствии с которым мы относим объекты к одному классу как эквивалентные друг другу”. Категорию можно рассматривать и как совокупность признаков, в зависимости от которых объекты группируются как эквивалентные. Наличие категории определяет "готовность к восприятию”. Однако эта готовность определяется не только существованием соответствующей категории, но и тем, что Дж. Брунер назвал "доступностью категории”, отражающей вероятность событий в окружающей среде [25].

Исследователи сопоставили свои результаты с приведенными положениями брунеровской теории. Наблюдавшийся эффект десенбилизации к форме в последовательности первых трех серий они интерпретировали как уменьшение доступности соответствующих категориальных структур и понимание субъективной вероятности событий, связанных с необходимостью различения геометрической формы объектов. С возрастом этот эффект уменьшается, т.е. категориальные структуры, связанные с геометрическими признаками объектов, становятся более доступными, а субъективная вероятность событий, связанных с их использованием, возрастает. Как было сказано выше, это тоже объяснимо поступательным формулированием и закреплением соответствующих категориальных структур (когнитивных эталонов) в процессе накопления опыта и обучения. Можно также говорить о формировании и закреплении соответствующей категориальной установки на использование геометрических признаков от младшего к старшему дошкольному возрасту.

В четвертой (эмоциональной) серии наблюдался обратный эффект. Эмоциональный контекст резко повышает вероятность использования цвета как опорного признака классификации объектов (сенсибилизация к цвету), из чего следует, что эмоциональный контекст повышает субъективную вероятность появления цветовых признаков в окружающей среде. При этом эмоциональные характеристики были эквивалентны по цветовым признакам: добрый = желто-красно-оранжевый; злой = коричневый; грустный = синий, а цвета были симметрично эквивалентны по эмоциональным признакам. Это означает, что здесь мы имеем дело со сформированной категорией, объединяющей цветовые и эмоциональные характеристики или цвето-эмоциональной категоризацией.

Естественно, что перед учеными встал вопрос: "Когда успевает сформироваться цвето-эмоциональная категоризация? И является ли цвето-эмоциональные категориальные структуры только продуктом формирования? ”

Ответить на эти вопросы им помогло сопоставление описанной выше феноменологии с результатом исследований по соотношению порогов восприятия основных цветов с психологическим состоянием [24]. Подравнивая смеси красного и зеленого цветов к желтому эталону, измерение критической частоты слияния мельканий цветовых стимулов, измерение широты периферического цветового зрения вполне однозначно свидетельствовали о повышении чувствительности к желтому, красному, фиолетовому и зеленому цветам при повышенной общей активированности испытуемых и преобладании позитивного эмоционального фона. Напротив, общее повышение порогов, т.е. восприятие цветовых стимулов как "темных”, связано с состоянием эмоциональной подавленности и пассивности ("синий понедельник”) как в случае с синим и голубым цветами. Помимо общего изменения чувствительности наблюдались и специфические закономерности для отдельных оттенков.

На взгляд авторов, факты, выявленные в четвертой серии, по существу повторяют описанную выше психофизиологическую феноменологию. Позитивные эмоциональные характеристики и комфортное психологическое состояние соотносится как с предпочтением в качестве опорных признаков теплых светлых оттенков, так и с понижением порогов чувствительности к ним; соответственно обратное наблюдается относительно синего и темных цветов (коричневого). Это означает, что на физиологическом "уровне” реагирования (высота порогов) эмоции избирательно "настраивают" на восприятие соответствующих оттенков, а на "уровне” мышления - актуализируют соответствующие цвета как опорные признаки классификации объектов. Замечательно и то, что в онтогенезе сенсибилизация к цвету в эмоциональном контексте (связь "цвет - эмоция”) появляется раньше, чем связь "форма - эмоция” [25].

Брунер считал "условно доказанным” существование врожденных первичных категорий, относя к ним движение, причинность, намерение, тождество и т.п. Столь явная симметричность психофизиологической и собственно психологической экспериментальной феноменологии, и то, что обсуждаемая цвето-эмоциональная категоризация не является результатом прямого научения, обосновывает и следующий вывод: регуляторную связь цвета с эмоциями следует отнести в разряд врожденной категоризации, основанной на естественной связи определенных оттенков цвета с физиологическими и эмоциональными реакциями [7].

Но это не означает, что все дети, независимо от возраста, одинаково хорошо владеют ею. Налицо явная возрастная динамика сенсибилизации к цвету в эмоциональном контексте.

Еще один факт: результаты по двум младшим группам (3-5 лет) указывают на предпочтение цвета либо формы для классификации, как на типологизирующий признак. У одних детей выявлена "установка на форму”, у других - "установка на цвет”. В группе 4-5-ти лет дети, использовавшие в четвертой серии цвет, предпочитали его и в нейтральном контексте, и наоборот, - 100% детей, использовавших форму в эмоциональном контексте, предпочитали исключительно ее в нейтральном контексте. В эмоционально нейтральной ситуации сенсибилизация к форме является статистически нормальной. Но если это результат установки, маленький ребенок либо не способен соотнести эмоциональные и перцептивные характеристики при "эмоциональной" инструкции, либо, если он старше четырех лет, использует эмоциональные характеристики геометрической формы, а не цветов. последнее является статистически ненормальным для исследованной выборки. С чем связана указанная типичность поведения исследователи не знают. С возрастом указанная типологизация исчезает, поскольку, предположительно, ригидность "установки на форму" перестает влиять на актуализацию цвето-эмоциональной категоризации.

Выявленные закономерности свидетельствуют о том, что дети постепенно овладевают цвето-эмоциональными значениями с возрастом. Если считать доказанным тезис о связи цвето-эмоциональной категоризации с врожденными физиологическими реакциями, перечисленные факты могут свидетельствовать о существовании процесса освоения ребенком этой естественной категоризации в ходе онтогенеза. Вероятно, в основе этого освоения либо лежат известные механизмы опосредования, отличающие высшие психические функции, к которым, безусловно, относится способность классификации объектов, либо здесь задействован процесс формирования перцептивных эталонов цветов, в которые с возрастом включаются их естественные эмоциональные значения.

Помимо формирования соответствующих категорий, в онтогенезе происходит дифференциация контекстов их использования. С возрастом признаки формы и цвета реже конкурируют: первые привычно актуализируются в стандартных ситуациях, вторые "резервируютя” для экстремальных ситуаций и эмоционально-насыщенных контекстов [25].

Проанализировав приведенные выше экспериментальные данные можно сделать следующие выводы:

1. Существуют категориальные структуры, преимущественно связанные с цветовой классификацией, и это категориальные структуры эмоциональных реакций. Цвет в 4.5 раза теснее связан с эмоциональными состояниями, чем признаки геометрической формы. В этом смысле о цветах и эмоциях правомерно говорить, как о единой цвето-эмоциональной категориальной системе.

2. Специфика цвето-эмоциональной категоризации состоит в том, что она актуализируется преимущественно в ситуациях экстремального характера, облегчая ориентировку в ситуации, что происходит параллельно с "настройкой” цветового восприятия.

3. Основания цвето-эмоциональная категоризации носят врожденный характер, но проходят этап освоения ребенком в ходе онтогенеза.

4. Помимо формирования соответствующих категорий, в онтогенезе происходит дифференциация контекстов их использования. Опора на геометрическую форму в эмоциональном контексте уменьшается, а на цвет - возрастает. В нейтральном контексте закономерность обратная: усиливается опора на форму в ущерб цвету.

Если верно утверждение, что "процесс категоризации можно рассматривать как включение стимула во внутренний контекст”, то предпочтение ребенком цвета как опорного признака классификации в эмоционально нейтральной ситуации свидетельствует о его субъективном восприятии этой ситуации как эмоционально насыщенной либо экстремальной. Это создает теоретическую базу для принципиально нового подхода к психодиагностике эмоциональных состояний в дошкольном возрасте.

6. Цвет как фактор психической регуляции

По данным многочисленных исследований, цвет качественно и комплексно влияет на психофизиологическое состояние человека, включая изменение состава крови, динамику заживления тканей, тонус мышечных сокращений, функцию сердечно-сосудистой системы, восприятие (боли, температуры, веса, времени, пространства, размера), психический статус (эмоциональное состояние, активированность, психическое напряжение). При этом цвет воздействует специфически как при экспозиции зрению, так и при освещении им частей человеческого тела. Эмоциональная реакция является составной частью целостной психофизиологической реакции организма на цвет, человек же неосознанно использует цвет как средство психической саморегуляции.

Согласно обзору Ф. Биррена (1961), наиболее ранние суждения о влиянии цвета на различные системы организма и состояние человека в целом связаны с учением об ауре и возможностью контакта между аурами больного и целителя. Следуя Парацельсу, суть лечения состояла в том, что врач сосредоточивал свое внимание на представлении определенного цвета, что должно было повлиять на цвет ауры и физическое состояние пациента. В общем плане темно-синий предполагал охлаждение и успокоение, а красный и желтый - укрепляющее и возбуждающее воздействие. Еще категоричнее звучит утверждение цветотерапевтов Бэби-Брук и Эмбера: "Лечение с помощью цвета, вероятно, было первым типом терапии, использованной человеком" [26].

Позже (в XVII-XVIII веках) влияние цвета стало прописываться некоторыми врачами для лечения путем освещения частей тела или ран. В частности, Хесси (1949) говорил следующее о влиянии цветов на организм и нервную систему человека: красная часть спектра действует на человека распаляюще, а синяя охлаждающе. Синяя сокращает артерии, вызывая повышение кровяного давления, "тонизируя кровь”, синий также анестезирует и имеет хороший эффект при заболеваниях кожи. Зеленый снижает давление и действует успокаивающе и гипнотически на нервную систему. Его хорошо применять в случаях нервного возбуждения. Оранжевый может рассматриваться как стимулирующий и несколько поднимающий кровяное давление. Желтый является психическим стимулятором. Пурпурный сочетает в себе стимулирующий эффект красного и тонизирующий эффект синего. Доктор Понца проводил эксперименты с использованием комнат, окрашенных в один единственный цвет, в которых даже окна были того же цвета, так что проходящий сквозь них свет оказывался окрашенным. Он подтвердил тот факт, что цвета действительно оказывают на нас определенное действие. Но, кроме того, сделал еще более поразительное наблюдение: цвета воздействовали и на слепых. Когда слепого человека помещали в красную комнату, то он, естественно, цвета не воспринимал, но тем не менее цвет оказывал на него свое влияние. И если человека перемещали из красной комнаты в зеленую, то у него происходили те же физиологические изменения, что и у человека с нормальным зрением [23]. Цвет оказывает такое же действие, как и ванна. Красный повышает мышечный тонус, кровяное давление, ритм дыхания. Он является одновременно физическим и психическим стимулятором, причем до такой степени, что при надевании красных очков у спортсмена возникает допинг-эффект. Красным также возбуждаются быки. Однако, поскольку они, похоже, не различают цветов, это несколько затруднительно объяснить. Но, возможно, это еще одно подтверждение того, какое сильное действие оказывает цвет на организм, даже если он не воспринимается глазом. Более конкретные эксперименты были проведены в Париже в госпитале Сен-Луи при попытке лечения кожных заболеваний зелеными и красными лампами накаливания. Впрочем, не исключено, что их результаты абсолютно ни о чем не говорят, поскольку вполне возможно, что действенным фактором оказалось просто тепло ламп. Намного более интересный эксперимент был проведен в Нью-Йорке в 1950-м году. У одного фермера-птицевода было несколько агрессивных куриц, но после того, как он надел на них зеленые очки, в курятнике воцарилось спокойствие. В США это открытие нашло применение. Подобным образом в цветотерапии при воздействии красного цвета на малокровных детей отмечалось увеличение количества красных кровяных телец.Ф. Биррен (1961) приводит результаты экспериментов по воздействию цветов видимого спектра на растения и животных. Наилучший эффект на рост растений оказывает красно-оранжевая часть спектра. Красный также ускоряет рост слепых утят, усиливает секрецию молочных желез у свиней, повышает кровяное давление кроликов. Эти эффекты наблюдались вне зависимости от того, облучалось ли все тело или только определенные его части. Синий оказывал противоположный эффект [26].Р. Юиг приводит результаты исследований профессора Бенуа, которому удалось вызывать половое возбуждение и реакцию воспроизведения у уток путем воздействия красным освещением вне зависимости от сезона спаривания даже в случае удаления у подопытных птиц глазного яблока и облучения красным цветом зрительного нерва [23]. Имеются данные о слабом дермацидном эффекте синего цвета, несколько повышающем кислотность кожи, и об ускоренном заживлении ран под действием красного. Отчет об исследовании Вартмана (1975) свидетельствует о влиянии синего цвета на понижение билирубина в крови. С. Мак Дональд (1982) опубликовала отчет, согласно которому облучение синим цветом заметно снижало боль в пораженных артритом суставах.

По ее мнению, анальгезия при облучении возрастает с увеличением частоты излучения. Следовательно, цвет способен воздействовать на нас помимо оптической системы. Фере (Fere) экспериментально установил, что в наибольшей степени усиливает мускульное напряжение красный, а за ним по убывающей идут оранжевый, желтый, зеленый и синий, который почти не влияет на напряжение. В исследованиях Дж. Столпер (1979) был выявлен физиологический коррелят характерного для синего цвета эффекта "удаления”, движения "от наблюдателя”. Он состоит в нарушении аккомодации под влиянием синего и красного цвета. Красный увеличивает, а синий уменьшает ее.

По Митцгеру (1982), если красное и зеленое освещение уравнять по яркости, то можно наблюдать противоположное действие этих цветов. Этот эффект воздействия цвета на тонкие аспекты поведения, ставший классическим после повторных экспериментов К. Гольштейна (1942), состоял в том, что в красном освещении вытянутые вперед руки испытуемых несколько раздвигались в стороны, а при зеленом, наоборот, сводились друг к другу. Красный также затруднял удержание равновесия, а синий и зеленый улучшали. К. Гольштейн приводит результаты наблюдений, свидетельствующие о том, что красный и синий (зеленый) противоположно влияют на оценку отрезков времени, размеров и тяжести предметов. Под влиянием красного временные промежутки кажутся длиннее, так же как и предметы кажутся длиннее, больше и тяжелее. По мнению К. Гольштейна, в данном случае удалось наблюдать "физические проявления внутреннего переживания”. Таким образом, ему одному из первых удалось сформулировать положение о том, что эмоциональный компонент реакции на цвет является частью целостной реакции организма [26]. Это мнение позднее было поддержано Норманом и Скоттом: "Аффект вряд ли может быть изолирован от целостного поведения человеческого организма, так что сейчас кажется более приемлемым относить влияние цвета, если таковое существует, к целостному паттерну реакций" [14].

И. Иттен (1970) приводит данные о различии в субъективной оценке температуры окружающей среды на 5-7° по шкале Фаренгейта в комнатах, окрашенных в сине-зеленый, по сравнению с красно-желтым. В последнем случае люди в меньшей степени ощущали снижение температуры. О различном влиянии среды, окрашенной теплой розово-фиолетовой и холодной синей краской, свидетельствуют данные Хламида и Ньюпорта (1975). В их экспериментах измерялись различия в моторной активности и настроении шести дошкольников, которые в течение недели находились в этих различных цветовых условиях, а также в помещении, окрашенном в серый цвет (контрольный замер). Физическая сила измерялась эргонометром, а настроение - экспертной оценкой рисунков. В условиях "теплой” окраски помещения дети проявляли большую силу и более выраженное положительное настроение, чем в "холодной”. Контрольные замеры дали промежуточные результаты.

Многие физиологические реакции организма на цвет протекают неосознанно. Зададимся вопросом: насколько адекватно эти реакции осознаются человеком? О возбуждающем влиянии красного, по сравнению с синим и белым, на психофизиологические показатели, знаменующие эмоциональные изменения, сообщает Р. Джерард (1958). В его экспериментах 20 взрослых мужчин в течение 10 минут каждый подвергались освещению этими цветами одинаковой яркости. "Автономная нервная система и кора” были значительно менее возбуждены во время действия синего также вызывал субъективное ощущение расслабления, меньше тревоги и враждебности, в противоположность красному. В экспериментах Джекобса и Суесса (1975) 13 мужчин и 27 женщин подверглись воздействию красным, желтым, зеленым и синим цветом, проецируемым на экран в светоизолированной комнате. После пятиминутной экспозиции по истечении промежутка в 5 минут, им предлогалось заполнить 20 пунктов опросника тревожности Спилберга-Горшуча-Люшене. Результаты свидетельствовали о том, что уровень тревожности после экспозиции желтого и красного значимо превышал таковой же при экспозиции зеленого и синего. Авторы считают, что это исследование в целом подтвердило факт различного воздействия цвета на уровень тревоги и связанного с ней возбуждения. Характер физиологического воздействия совпадает с "семантическими атрибутами” красного и синего, где им приписывается возбуждающее и успокаивающее воздействие, и согласно данным субъективного шкалирования.

Влияние цвета на психологическое и физиологическое состояние - лишь один аспект сложных взаимосвязей цвета и человека. Другой аспект этих взаимосвязей (внимание на который обращается значительно реже) состоит в столь же закономерном влиянии психического состояния на восприятие цветовой гаммы (колорита) окружающего мира [26].

Л.А. Шварц (1948) проследила изменения цветовой чувствительности в зависимости от индуцированного экспериментатором эмоционального состояния испытуемых. В ее экспериментах при воспоминаниях о приятном у испытуемых улучшались чувствительность к холодной, и наоборот [13]. Согласно более современным данным, при повышении чувствительности к красному налицо преобладание стенических (радость, гневливость), при понижении - астенических (тоскливость, страх) эмоций. Там, где повышена чувствительность к синему, - отрицательный знак эмоций (тоска, душевный дискомфорт), где понижена - положительный (радость, благодушие). Низкая чувствительность к зеленому связана с повышением внутреннего напряжения (гневливость, раздражительность, душевный дискомфорт). Когда чувствительность к красному наибольшая, а к синему наименьшая, можно видеть "радостное, солнечное настроение”, а там, где соотношение обратное, - "печаль, тоскливость, грусть” [26].

Экспериментальные данные, полученные в лаборатории цветопсихологии факультета психологии Самарского государственного педагогического университета (СамГПУ), подтверждают сказанное. Эксперимент состоял в подравнивании синтезируемого на экране компьютера цветного образа к желтому эталону. Испытуемые могли произвольно плавно изменять цвет прямоугольника на экране, регулируя количество красного, зеленого и желтого компонентов, добиваясь полного субъективного сходства с эталоном. Измерив психологическое состояние исследователи получили следующие результаты:

1)   общая положительная оценка своего состояния приводит к повышению яркости синтезируемой испытуемым цветовой смеси;

2)   общее позитивное самочувствие связано с увеличением количества красного цвета в смеси;

3)   ощущение повышенной активированности, позитивного тонуса и настроения - с увеличением количества зеленого;

4)   снижение активности, темпа, интенции и настроения выражалось в примешивании к образцу синего (это наиболее интересный результат, поскольку в желтом образце отсутствует синий компонент);

5)   при повышенной оценке своей напряженности баланс сдвигался в красную область, при оценке себя расслабленным - в зеленую.

Дополнительная серия, исследующая связь критической частоты мелькания для шести цветов с теми же психологическими характеристиками, подтвердила основную закономерность: повышение чувствительности ко всем основным цветам и фиолетовому связана с повышением самооценки активности, работоспособности и настроения; повышение чувствительности к голубому и синему, напротив, - связано с понижением самооценки активности и настроения. В целом можно с уверенностью говорить, что бодрые или напряженные люди видят цвета более яркими, а вялые и расслабленные - тусклыми; отрицательные эмоции придают колориту воспринимаемого мира синий оттенок [26].

Другое исследование (совместно с А.М. Гарбер), посвященное устойчивым взаимосвязям между восприятием цвета и характеристиками личности, подтвердило эти выводы. Эксперимент состоял в том, что широта боковых полей зрения для четырех основных цветов сравнивалась с характеристиками испытуемых по 16-факторному опроснику Кеттела спустя полгода после его проведения. Результаты факторного анализа корреляционной матрицы периферических порогов восприятия и личностных характеристик с определенностью свидетельствуют, что широта периферических полей зрения ко всем цветам в правом поле зрения и желтому цвету слева связана с экстравертированностью, низкой тревогой, высокой самооценкой и хорошей психологической адаптацией. Главная роль здесь принадлежит высокой чувствительности к желтому цвету. Поле зрения для красного может избирательно расширяться и при повышении внутренней напряженности и эгоцентрической подозрительности. Избирательное расширение поля зрения для синего цвета слева, напротив, связано с интроверсией, тревогой и низкой адаптивностью. Корреляционные связи добавляют к этому повышенный контроль импульсивности и конкретность мышления, нечувствительность к воздействиям среды при расширении поля зрения для синего цвета. Эти результаты выявляют устойчивые взаимосвязи полей зрения и индивидуальных особенностей личности, так как имеется значительный временный интервал между проведением опроса и замером полей цветового зрения (пять месяцев).

Таким образом, люди с разной структурой личности и в разном психологическом состоянии склонны видеть мир буквально в разном цвете. Эмоционально уравновешенные экстраверты видят мир более ярким и "красочным”, с преобладанием теплых (желтых) тонов. Тревожные интроверты, напротив, - менее красочным, с преобладанием синего. Это сопоставимо с тем, что при радости человек видит мир "в розовом цвете”, гнев "застилает глаза" красным, а печаль - синим (в английском языке "синий" (blue) имеет значение "грустный, печальный, подавленный”). Больные депрессией часто сообщают, что окружающий их мир "потемнел”, "краски мира поблекли”, а рисунки таких больных также выполнены в холодных и темных тонах. В противоположность этому в гипоманиакальном или просто приподнятом настроении люди говорят, что "краски стали ярче”, их рисунки содержат много светлых и красно-оранжевых тонов; это отражает то, что они стали замечать больше оттенков в теплой части спектра [13].

Сопоставление двух аспектов взаимодействия человека с цветом: закономерностей воздействия цвета на состояние, с одной стороны, и изменения колорита образа в зависимости от психологического состояния - с другой, приводят к выводу о тесной и однозначной связи между характеристиками психологического состояния и характером различных цветов. Видимые вовне цвета изменяют наше психологическое состояние аналогично тому, как наше психологическое состояние изменяет колорит нашего образа мира.

Следовательно, то, что субъективно переживается как эмоция, во внешнем по отношению к человеку мире существует в форме цветов: в форме колорита человеку дано видеть эмоции (настроение). Цвета эмоциоподобны, а эмоции цветоподобны. В этом смысле можно утверждать, что конкретный цвет является символом собственного воздействия на человека. Это и позволяет использовать цвет как фактор психической регуляции.

Иной, но тесно связанный с предыдущим, аспект - это символическая функция цветов. Наиболее детально семантическая модель цвета разработана в теории М. Люшера (1969, 1993) и представлена в интерпретации его цветового теста. Сходные, но менее подробные модели представлены в публикациях его последователей. Все авторы, и в первую очередь сам М. Люшер, исходят из существования сложной иерархизированной семантической структуры цвета. Нижний "этаж” представлен физиологическими реакциями, затем идут характеристики эмоционального состояния и эмоции; верхние уровни представлены потребностями, основными установками и жизненным стилем личности. В этой системе цвета по сути играют ту же роль, что и в традиционной цветовой символизации: они являются неконвенциональными естественными символами обобщенных категорий действительности, изоморфно соответствуя различным ее аспектам. Цвет несет в себе те или иные качества, совпадающие с символизируемыми им свойствами вещей в контексте субъект-объектных и субъект-субъектных отношений, либо воспроизводит эти свойства по ассоциативным цепям. Это качество цветов в процессе психодиагностики и делает возможным использовать их как символы предметов потребностей [26].

Конкретный цвет может быть рассмотрен как символ всех объектов реальности, обладающих присущими данному цвету характеристиками и значимостями в отношении к человеку. Цвет предстает тогда как символ и носитель общей идеи неких жизненных отношений. "Цветность”, будучи задействована определенным образом независимо от "предметности”, несет в себе не эту предметность, а некое эмоциональное начало, которое в определенных этнокультурных ситуациях соотносимо с жизненно важными признаками широкого круга предметов, актуализирующихся в субъект-объектных отношениях. Эти положения совпадают с культурно-исторической практикой использования цвета как регулятора социального и ритуального поведения, продолжая теоретическую линию, намеченную Гете.

Символическое действие цвета сравнимо с механизмом функционирования аффективного комплекса. Конкретный цвет адресно обращен ко всей чувственной "вертикали" от неосознаваемых физиологических регуляторных механизмов вплоть до области предметных чувств, актуализация и все неэмоциональные ассоциации, связанные с этим состоянием у данного человека. Отличие от юнговской модели аффективного комплекса в том, что главная роль принадлежит не ассоциациям по смежности или сходству, а механизму синестезий: семантической взаимотрансляции содержания различных модальностей, что определяет возможность порождения новых смыслов в соответствии с новыми контекстами. В сочетании с тонкой нюансированностью эмоциональных реакций это определяет колоссальную символическую потенциальность цвета.

Изложенные общетеоретические положения нуждаются в конкретизации для практического применения. Остановимся на простейшей модели использования цвета в качестве фактора психической регуляции, предложенной В.П. Яньшиным [26]. Эта классическая модель предполагает использование цветного освещения или колорита окраски наружных стен или интерьеров для достижения соответствующих изменений психологического состояния человека (аналогичный вариант - ношение цветных очков). Исходя из этого дальнейший текст оформлен в виде "рецептуры”, характеризующей психологические и физиологические эффекты определенных цветов. При использовании цветового освещения следует учитывать следующую закономерность: реакция на любое цветовое воздействие носит синусоидальный характер, то есть через несколько минут после начала облучения реакция меняется на противоположную.

6.1 Красный

При концентрации на ярко-красном на ауру пациента переходит воздействие, оказывающее на кровь и внутренние органы стимулирующий эффект (Парацельс). Красный и его оттенки используются врачами в случаях охлаждения и недостатка телесного тепла. Красная часть спектра имеет разогревающий эффект. При физическом освещении красный слишком силен, лучше употреблять легкие розовые оттенки - в случае меланхолии и легкой депрессии. Стимулирует активность мужских половых желез. Красный цвет - это согревающий элемент солнечного света с особенно активирующим эффектом на кровь и до определенной степени - на нервы. Максимально усиливает тонус мышечных сокращений. Облучение красным светом стимулирует рост животных и растений, повышает секрецию молочных желез у свиней, повышает кровяное давление у кроликов, ускоряет развитие крыс и слепых утят, несколько ускоряет заживление ран, повышает мускульное напряжение; затрудняет удержание равновесия. Инфракрасные лучи проникают в ткани человека до 50-60 мм. Красный рекомендуется при лечении солнечных ожогов, воспалений, ревматизма. Повышает давление и частоту пульса. Под его воздействием временные промежутки переоцениваются, а величина и вес предметов кажутся больше. Вариации красного предпочитаются экстравертами, поэтому его можно использовать для лечения меланхолии: он способствует отвлечению внимания от внутреннего и направлению его на внешнее. Увеличивает возбуждение автономной нервной системы и коры головного мозга, способствует повышению тревоги и враждебности. Ассоциируется с активным, восторженным настроением. Ассоциируется с комедией, силой, энергией. Общие впечатления: блестящий, интенсивный, непрозрачный (плотный), чистый; умственные ассоциации: жар, огонь, кровь; объективное впечатление: страстный, возбуждающий, активный; субъективное впечатление: интенсивность, яркость прожорливость, свирепость. Чувствительность к красно-оранжевой части спектра снижается при проигрывании восходящей последовательности тонов, и наоборот. Ассоциируется с быстрой музыкой. Розовый, в отличии от красного, оказывает успокаивающее воздействие. Красный усиливает беспокойство, поэтому обеспечивает прекрасные условия для творчества. Он побуждает к активности и предпочтителен для действий, вызываемых эмоциями; он хорош для эмоционального фона, из которого возникают идеи и действия (но не для их вынашивания и выдумывания). Характерны значения активности, экстраверсии, возбуждения, активации эмоционального состояния. Яркость, громкость и стимуляцию восприятия в целом следует ассоциировать с наиболее активным влиянием красного и всей теплой части спектра в целом. Красные цвета не связаны со знаком эмоций, они вызывают сильную активацию эмоционального состояния независимо от того, позитивно оно или негативно. Порог чувствительности к красному снижается при состоянии как радости, эйфории, так и гнева, раздражительности, злобы. Повышается при печали, тоске, грусти, тревожности, настороженности, страхе. Красный символизируется квадратом или кубом (F. Birren). Квадрат соответствует красному цвету материи. Тяжесть и непрозрачность красного согласуются со статичной и земной формой квадрата (J. Itten). "Красный воздействует внутренне… при всей энергии интенсивности обнаруживает определенную ноту планомерности необыкновенной силы; в этом кипении и пылании… в себе и очень мало в стороны сказывается как бы мужественная зрелость. Движение в себе” (В. Кандинский). "Красный обладает волевыми свойствами; нечто внутренне активное, что само из себя создает свой характер. Красный цвет, равномерно заполняющий пространство, есть сияние жизни. При этом обозначении нужно изгнать из представления все, что в красном могло бы производить впечатление желтого или синего. Кто знает призматическое возникновение пурпура, не найдет парадоксальным утверждение, что этот цвет, частью актуально, частью потенциально, содержит в себе все остальные цвета. Действие этого цвета так же единственно, как и его природа. Он дает впечатление как серьезности и достоинства, так и прелести и грации. Первое он осуществляет в своем темном сгущении, второе - в светлом разряжении” (Гете). Человек, отвергающий красный цвет, находится в состоянии сверх возбуждения либо потому, что ему не хватает жизненной силы, либо потому, что ему кажется, что его со всех сторон обступили неразрешимые проблемы.

6.2 Оранжевый

При переходе с ауры врача на ауру пациента оранжевый производит вдохновляющий эффект (Парацельс). При освещении оказывает стимулирующий эффект на нервную систему. Рассматривается как стимулирующий и лишь незначительно поднимающий давление. Имеет оживляющее влияние на эмоции. Темно-оранжевый имеет наибольшее возбуждающее действие, потом алый и желто-оранжевый. Почти в той же степени, что и красный, увеличивает силу мышечных сокращений. Общие впечатления: яркий, светоносный, пылающий; умственные ассоциации: теплый, металлический, осенний; объективные ассоциации: веселый, приятный, энергичный; субъективные ассоциации веселый, избыточный, сытый. Оранжевый же предпочитается в целом в своей чистой форме, но приятен в разбавлении (персиковый) и оттенках (коричневый). Он менее примитивен, чем красный. Он аппетитен. Красно-оранжевый повышает субъективное ощущение температуры окружающей среды на 5-7° (по сравнению с синим), стимулирует кровообращение. Ассоциации: теплый, солнечный, непрозрачный, стимулирующий, густой, земной, тяжелый, сухой. Ассоциируется с радостью, теплом (А.Н. Лутошкин). Красно-оранжевый ассоциируется с активностью и экстраверсией (А. Эткинд). Красно-оранжевый ассоциируется с такими чертами человеческого характера, как отзывчивость, решительность, энергичность, напряженность, суетливость, дружелюбие, уверенность, общительность, раздражительность, сила, обаяние, деятельность, а когда приписывается характеру другого человека, выражает положительное отношение. Предпочтение красно-оранжевого сочетается с актуализацией потребности и склонности к общению, с инициативностью, повышением энергетического потенциала, со снижением чувствительности к отрицательным воздействиям среды, с высоким темпом моторики и счета (П.В. Яньшин). Символизирует возбудимость, жизненную динамику, уровень активности (Klar). Символизируется формой прямоугольника либо трапецией как производной от квадрата (красный) и треугольника (желтый) (J. Itten). "В оранжевом красное приводится к порогу движения лучеиспускания, растекания в окружности” (В. Кандинский). "Красно-желтый дает собственно глазу чувство теплоты и радости, как представитель цвета более сильного жара (чем желтый), а также более мягкого блеска заходящего солнца. Как чисто желтый цвет легко переходит в красно-желтый, так последний повышается, не задерживаясь, в желто-красный. Приятное чувство ясности, сопровождающее красно-желтый цвет, приобретает невыносимо-мощный характер, когда цвет повышается до яркого желто-красного. Активная сторона достигает здесь своей высшей энергии" (Гете).

6.3 Желтый

Желтый производит вдохновляющий и стимулирующий эффект на нервную систему (Парацельс). Это "центральный принцип нервной стимуляции”, он используется как слабительное, рвотное и очистительное средство. Это психический стимулятор, но вводит пациента в сомноленцию. Может быть использован в случае психической недостаточности и туберкулеза. Ассоциируется с комедией, теплотой и удовольствием. Общие представления: солнечный, разряженный, лучезарный; умственные ассоциации: солнечный свет; объективные ассоциации: приветливый, воодушевляющий, жизненный, небесный; субъективные ассоциации: высокое духовное здоровье (F. Birren). Ощущение примеси светло-желтого к цветовому ощущению и послеобразам цветов возникает с прослушиванием высоких звуков (С.В. Кравков). О желтом говорится как об оказывающем наилучший эффект на человеческий обмен веществ. Он оценивается также как наиболее "естественный” (F. Birren). Ассоциируется со светлым, приятным настроением (А.Н. Лутошкин). В 35% случаев соотносился с удивлением и практически не ассоциировался с грустью и утомлением. Характеризовался как очень активный при низкой моральной оценке (А. Эдкинд), а когда приписывается характеру другого человека, выражает положительное отношение. Оценивается как "активный”, но "слабый”. Выбирать желтый цвет склонны люди, обладающие чертами сангвинического "темперамента”: экстравертированные, энергичные, склонные к риску, но в то же время прагматичные, предпочитающие конкретные цели и не склонные как переоценивать собственные возможности, так и излишне тревожиться на свой счет (П.В. Яньшин). "Острые углы треугольника производят эффект драчливости и агрессивности. Это символ мысли, и среди цветов ее лишенный веса характер сравним с чистым желтым” (J. Itten). "Желтое символизирует центробежное движение. Оно лучеиспускает и приобретает движение из центра и осязаемо приближается к зрителю. Если наблюдать его непосредственно, желтое беспокоит человека, колет его, возбуждает и обнаруживает… скрытую силу, которая… действует нагло и навязчиво на душу. Желтое есть типично земная краска” (Кандинский). "Желтое обладает волевыми свойствами; нечто внутренне активное, что само из себя создает свой характер. Желтое есть сияние духа” (Р. Штейнер). "Это цвет, ближайший к свету. Он возникает благодаря самому незначительному ослаблению последнего, будет ли оно вызвано мутной средой или слабым рассеянием от белых поверхностей. В своей высшей чистоте он обладает всегда светлой природой и отличается ясностью, веселостью, нежной прелестью. Опыт вообще показывает, что желтый цвет производит безусловно теплое впечатление и вызывает благодушное настроение” (Гете). Этот цвет - надежда и ожидание большого счастья во всех его бесчисленных формах. Он всегда направлен в будущее, рвется вперед к новому, современному, развивающемуся. Всякий, кто отдает предпочтение этому цвету, имеет сильное желание уйти от существующих трудностей, найти выход, который принесет освобождение. Но ему и свойственна поверхность в делах, склонность к переменам ради перемен и нетерпеливые поиски альтернативных решений, непостоянство. Если этот цвет отвергается, значит, человек разочаровался в своих надеждах, ощущает вокруг себя пустоту, чувствует себя изолированным и отрезанным от других.

6.4 Зеленый

При концентрации целителя на травяном зеленом на ауру пациента переходит вдохновляющее усиливающее воздействие, так же, как на кровь и органы (Парацельс). Освещение зеленым понижает кровяное давление, оказывает на нервную систему седатирующее и гипнотическое воздействие, полезно при нервном возбуждении. По данным ассоциаций наибольший транквилизирующий эффект производит желто-зеленый, а затем зеленый. Он ассоциируется с обилием и здоровьем. Общие представления: чистый, влажный; умственные ассоциации: прохлада, природа, вода; объективные ассоциации: утихомиривающий, освежающий, мирный, нарождающийся; субъективные ассоциации: мертвенная бледность, болезнь, ужас, вина. При совмещении со звуковым раздражителем повышается чувствительность в зеленой части спектра. Чувствительность в сине-зеленой части спектра улучшается при проигрывании повышающейся последовательности тонов и понижается при понижающейся (С.В. Кравков). Порог ощущения зеленого понижается как при эмоциональном состоянии благодушия, легкой эйфории, комфорта, так и при тревоге, настороженности, страхе. Повышается при гневливости, раздражении, злобе, чувстве неудобства, душевной неуютности, дискомфорте. Из эмоций синеватый зеленый (люшеровский) сильнее всего оказался связан с удивлением и заинтересованностью (по 79% ассоциаций). Характеризовался как доминантный, интровертированный. Ассоциируется с эмоциональным состоянием спокойствия и уравновешенности (А.Н. Лутошкин). Оценивался как холодный (R. J. Lewinski). Зеленый создает условия для размышления и окончательного завершения задачи; в зеленом идеи (возникшие в красном) разовьются и действия будут проделаны (Гольштейн). Желто-зеленый в основном нейтрален с биологической точки зрения. Зеленый и синий, однако, имеют тенденцию снижать мускульное и нервное напряжение. Психологически зеленый означает "уход от стимулов”. Он представляет идеальную среду для задач седатирования, концентрации и медитации. Ассоциации с сине-зеленой частью спектра: холодный, теневой, прозрачный, успокаивающий, чистый, далекий, легкий, влажный (J. Itten). Оценивается как черствый, самостоятельный, невозмутимый (А. Эдкинд), а при атрибуции характеру другого человека выражает его высокую оценку (П.В. Яньшин). Предпочтение зеленого сопровождается общей нормализацией психического состояния, в частности повышением порога фрустрации, уменьшением склонности к ипохондрической фиксации на состоянии своего здоровья, уменьшением черт демонстративности во внешнем поведении и склонности к вытеснению эмоционально-значимых стимулов. И, напротив, отвержение зеленого сопровождается появлением так называемой "конверсионной" симптоматики, склонностью к вытеснению и снижением фрустрационной толерантности (П.В. Яньшин). Ассоциируется с формой шестиугольника или икосаэдра (F. Birren). Символизируется сферическим треугольником как производным от круга (синий) и треугольника (желтый) (J. Itten). "Отсутствие движения (находящегося в потенции). Полная неподвижность и покой. Никуда не движется и не имеет признака ни радости, ни страсти. Зеленый действует только скучанием. Пассивность есть самое характерное свойство абсолютного зеленого… причем это свойство как бы нарушено… самодовольством" (В. Кандинский). "Зеленый - образ отражения живого в мертвом" (Р. Штейнер). "Наш глаз находит в нем реальное удовлетворение. …Душа отдыхает на этом смешении, как на простом. Не хочешь идти дальше и не можешь идти дальше” (Гете). Человек, предпочитающий этот цвет требует признания своих заслуг, хочет повысить уверенность в своей ценности, настойчиво пытается отстаивать свои претензии к каким-либо ценностям, цепляется за свой, им же созданный идеализированный образ, либо ожидает, что другие будут выказывать ему уважение за те ценности, которыми он обладает, будь то богатство, физическое превосходство или культурное достояние. Если человек отвергает зеленый, значит он хочет освободиться от напряжения, вызванного непризнанием.

6.5 Синий

При концентрации врача на чистом темно-синем на ауру пациента переходит действующий на кровь и органы тела успокаивающий, облегчающий боль эффект. На синем сосредотачиваются также в случаях жара, высокого давления и истерии (Парацельс). При освещении синий и фиолетовый обладают охлаждающим, электризующим и стягивающим потенциалом. Ассоциируется с духовностью и мыслью (R. Ross). Синяя часть спектра имеет охлаждающий эффект. Он сужает артерии и повышает давление. Он имеет тонизирующий кровь антисептический эффект и прекрасен при заболеваниях кожи. Стимулирует задние доли гипофиза (J. Hessey). Вызывает окисление в тканях и незначительный дермоцидный эффект. Почти не повышает, сравнительно с красным, мышечное напряжение (Fere). Ультрафиолетовые лучи хорошо поглощаются кожей и проникают на глубину только 0,5-0,6 мм. Результатом поглощения УФ излучения является его мощное воздействие на организм, в том числе химические изменения (Н.В. Серов). Замедляет рост крыс и слепых утят, снижает лактацию свиней, то есть действует противоположно красному. Снижает боль при артрите суставов. Уменьшает аккомодацию (J. H. Stolper). Иногда синий фон может вызвать обратный эффект: повышение нервно-мышечного напряжения и агрессивности. Общее представление: прозрачный, мокрый; умственные ассоциации: холод, небо, вода, лед; объективные ассоциации: подавленность, меланхолия, созерцание, трезвость; субъективные ассоциации: уныние, боязливость, скрытность (F. Birren). Впечатление примеси темно-синего возникает при сочетании со звучанием низких тонов; это же проявляется и на послеобразах. Чувствительность к синему повышается при проигрывании возрастающей последовательности тонов (С.В. Кравков). Ассоциируется с медленной музыкой (Birren). Синий замедляет рост растений, гормональную активность, заживление ран. Под воздействием синего временные промежутки недооцениваются, предметы кажутся более легкими, размеры - меньше. В голубом (синем) затруднена фокусировка взора. Он действует седативно и рекреативно. В нем взор отдыхает. Кроме того, он наиболее предпочтителен в мире (F. Birren). Сине-зеленый вызывает ощущение снижения температуры окружающей среды на 5-7° по сравнению с красным (J. Itten). Чувствительность к синему повышается при состоянии тоски, печали, грусти, чувстве неудобства и душевного дискомфорта; снижается в состоянии радостного настроения, благодушия, легкой эйфории и комфорта (П.В. Яньшин). Ассоциируется с грустным, печальным настроением (А.Н. Лутошкин). Ассоциируется с грустью (25%) и заинтересованностью (25%); синему приписываются характеристики, связанные с высокой моральной оценкой (А. Эдкинд), но при приписывании его характеру другого человека он выражает отрицательное отношение (П.В. Яньшин). Сине-зеленый связан с интеллектуализированными эмоциями (Ч.А. Измайлов). Предполагает форму круга или сферы. "Круг производит чувство расслабления или гладкого движения. Это символ духа, движущегося неразлучимо сам с собой… из всех цветов соотносим с прозрачно-синим" (J. Itten). "Символ центростремительного движения от зрителя. В нем глаз утопает. Синий есть типично небесная краска. Очень углубленное синее дает элемент покоя. Опущенное до пределов черного оно получает признак человеческой печали. Оно делается подобным углублению в серьезную сущность, где нет конца и быть конца не может" (В. Кандинский). "Синий (голубой), сосредоточенный сам в себе… сохраняющийся сам в себе, есть сияние души. Обладает известными… волевыми качествами. Нечто внутренне активное, что само из себя создает свой характер. Синий излучает внутрь, сам в себя” (Р. Штейнер). "Про синий можно сказать, что он всегда приносит что-то темное. В качестве цвета он осуществляет энергию; однако он стоит на отрицательной стороне и в своей величайшей чистоте представляет собой как бы прелестное ничто. …Синяя поверхность как бы уплывает от вас вдаль… тянет нас вслед за собой" (Гете). Всякий, кто отдает предпочтение синему цвету, нуждается в спокойном и упорядоченном окружении, свободном от беспокойства и огорчений, в котором события развиваются плавно и традиционно, в котором отношения с другими людьми безмятежны и свободны от разногласий. Человек чувствует потребность в доверии к другим, и другие могут доверять ему. Если человек отвергает синий цвет, он отвергает существующие дружеские, семейные и профессиональные связи, так как они не отвечают его высоким требованиям, он находит их либо скучными, либо обременительными.

6.6 Пурпурный

При освещении пурпурный сочетает стимулирующий эффект красного с тонизирующим эффектом синего (J. Hessey). Общее представление: глубокий, мягкий, атмосферический; умственные ассоциации: прохлада, туман, темнота, тень; объективные ассоциации: достойный, помпезный, грустный, мистический; субъективные ассоциации: одиночество, депрессия (Birren). Малиновый характеризуется эгоизмом и неискренностью (А. Эдкинд), а при атрибуции другому человеку выражает положительное отношение (П.В. Яньшин). Пурпурный более или менее нейтрален биологически. Вместе с тем из всех оттенков он кажется наиболее эстетичным. Символизируется эллипсом как производный от круга (синий) и квадрата (красный) (J. Itten). "Персиковый, или "инкарнат”, является наиболее естественным цветом человеческой кожи. Это образ - отражение душевного в живом" (Р. Штейнер). "Он возбуждает, однако, совсем в ином роде, чем красно-желтый, он не столько оживляет, сколько вызывает беспокойство” (Гете).

6.7 Фиолетовый

Фиолетовый и лавандовый - объекты концентрации при воздействии на нервную систему успокаивающего характера (Парацельс). Фиолетовый, как и синий, обладает охлаждающим, электризующим и стягивающим потенциалом (D. Babbit). Как и синий, нарушает фокусировку глаза (F. Birren). Ассоциируется с тревожным неудовлетворительным настроением (О.В. Сафуанова). Депрессирующий (R. Lewinski). По семантическому дифференциалу имеет низкую оценку и ассоциируется с пассивностью и силой. "Фиолетовый имеет склонность удаления, это есть… охлажденное красное в физическом и психологическом смысле. Он звучит несколько болезненно, как нечто погашенное и печальное" (В. Кандинский). Человек, предпочитающий его не только хочет сам очароваться и восхищать других, но и желает сам находиться в состоянии зачарованности. Этот цвет обычно предпочитают интеллектуально и эмоционально незрелые люди, школьники, женщины в период беременности, сексуальные меньшинства. Им мир кажется волшебным местом, где нужно только выкрасить волшебную лампу Алладина, чтобы она принесла им все. Человек, отвергающий его, не желает связывать себя никакими отношениями, пока не определится позиция других людей.

6.8 Коричневый

По семантическому дифференциалу оценивается как один из наименее приятных, очень пассивный и слабый. В качестве человеческих характеристик ему приписываются уступчивость, зависимость, спокойствие, добросовестность, расслабленность (А.М. Эткинд), а при приписывании его характеру другого человека отражает крайне негативное, презрительное отношение (П.В. Яньшин). Чаще всего ассоциируется со "стандартным" и "прозрачным” в противовес "возвышенному” и "необычному” (О.В. Сафуанова). Предпочтение коричневого цвета сопровождается ослаблением сознательного контроля, планирования и последовательности в поведении, снижением самооценки и повышением персивераторных тенденций (снижением слитности) на уровне тонкой моторики (П.В. Яньшин). "Импульсивная жизненная сила красного в коричневом, благодаря затемнению, тускнеет, сдерживается или, как говорят художники, "замирает”. У коричневого остается только жизненное состояние. Эта жизненность, теряя активность, становится пассивной. Если человек ощущает болезнь или физический дискомфорт, этот цвет психологически приобретает для него все большее и большее значение. Часто его предпочитают те, у кого нет своего домашнего очага, стабильного ощущения физической удовлетворенности и безопасности. Коричневому цвету часто отдают предпочтение люди, которым кажется, что конфликтная ситуация, в которой они находятся, неразрешима" (Klar).

6.9 Серый

Ассоциируется со старым возрастом (F. Birren). По семантическому дифференциалу имеет самую низкую оценку, является самым пассивным, очень слабым и низко оцениваемым. Производит наименьшее возбуждающее воздействие (Л. Сивик). Оценивается как нерешительный, вялый, расслабленный, неуверенный, несамостоятельный, слабый, пассивный (А.М. Эткинд), а при атрибуции другому человеку выражает негативное отношение (П.В. Яньшин). "Символ бездушной неподвижности. И чем серое становится темнее, тем больше возрастает перевес безутешного и выступает удушающее" (В. Кандинский). Человек, отдающий предпочтение этому цвету, хочет от всего отгородиться, оставаться свободным от каких-либо обязательств, ни в чем не принимать участия, укрыться от внешних влияний и стимулов. Участие этого человека в любом деле осуществляется дистанционно - он словно стоит в стороне и наблюдает за своими действиями. Этот цвет явно содержит в себе элемент утаивания. В народе таких людей называют "серыми мышками”, "серыми кардиналами”.

6.10 Белый

Идеально сбалансированный цвет, чистый и естественный в своем влиянии (F. Birren). Общее представление: пространственный свет; умственные ассоциации: прохлада, снег; объективные ассоциации: чистый, беспримесный, бесхитростный, искренний, юный; субъективные ассоциации: сияние духа, нормальность (F. Birren). По семантическому дифференциалу оценивается как самый лучший, почти такой же активный, как красный, но довольно слабый. "Символ вечного противодействия со скрытой возможностью (рождение). Центробежное движение (как в желтом). Это есть нечто как бы молодое или, вернее, нечто, предшествующее началу, рождению” (В. Кандинский). "Белый - это образ-отражение духа в душевном” (Р. Штейнер).

6.11 Черный

В ауре - указатель ненависти и злобы. Ассоциируется с унынием и мраком (W. Wellman). Общее представление: пространственная темнота; умственные ассоциации: нейтральность, ночь, пустота; объективные ассоциации: траурный, смертельный, депрессирующий, зловещий; субъективные ассоциации: отрицание духа, смерть (F. Birren). Ассоциируется с глубокой тоской, упадком (А.Н. Лутошкин). По семантическому дифференциалу оценивается как самый сильный, очень плохой и умеренно пассивный (J. Williams). Предпочтение черного сопровождается нарастанием общей тяжести психического состояния, внутреннего напряжения, дисгармонии; усилением отгороженности, неконтактности, замкнутости, снижением энергктического потенциала и порогов восприимчивости к отрицательным средовым воздействиям (П.В. Яньшин). "Символ абсолютного противодействия без возможности (смерть). Центростремительное движение как в синем, но в окаменелой форме. Как вечное молчание без будущего и надежды звучит внутренне черное” (В. Кандинский). "Черный - образ-отражение мертвого в духе” (Р. Штейнер). [26]

7. Влияние цвета на успеваемость школьников

В течение последних 30 лет мы оказались перед рядом проблем, связанных с развитием детей и молодежи. В начале 70-х гг. Общегосударственная лига педагогических исследований Японии представила исследовательский доклад, согласно которому почти 80% всех опрошенных преподавателей ответили, что число учеников начальных образовательных школ, которые в силу своих способностей не в состоянии учиться дальше, превысило половину [8].

Среди указанных в докладе дефектов развития детей и подростков особенно поразил резкий рост количества плохих поступков и случаев насилия в школах.

Приходится констатировать, что в наше время агрессивность, которая формируется в детях и молодых людях, проявляется в форме откровенного насилия.

В человеческих отношениях у детей почти всегда присутствует болезненная реакция на другого человека. Это еще одна особенность нашего времени, которая начинает приобретать патологический характер.

В связи с появлением случаев издевательств возникают и социальные проблемы, например, непосещаемость школы или частый отказ от ее посещения. Если же ребенок перестает посещать школу, то его агрессивность, направленная до этого времени на других, обращается на него самого, а в том случае, когда она не может реализоваться, происходит ее трансформация в какую-либо патологию.

Сегодня мы столкнулись с новой формой огрубления детей и подростков.

По словам некоторых учителей средних общеобразовательных школ, нынешнее насилие в школе, если сравнить с периодом десятилетней давности, в большинстве случаев возникает совершенно внезапно. При этом исходит от тех школьников, от которых его труднее всего было ожидать.

Надо обратить внимание на то, что подростки, совершившие дурные поступки и условные преступления, не отличаются от подростков, не вызывающих проблем, с точки зрения сознания и ценностей. Можно сказать, что у любого ребенка потенциально присутствует возможность в какой-то день внезапно разрушить свою собственную жизнь. Сегодня вне зависимости от того, каков возраст учеников в классе, какой это класс, какой преподаватель работает в аудитории все шире распространяется тенденция распада дисциплины в классе и невозможности вести преподавание. Это явление требует пересмотра концепции школы в целом, а также стиля работы преподавателей.

Преподаватели указывают на следующие явления, характерные для учеников старших классов начальной общеобразовательной школы. На уроках бросается в глаза то, что дети либо шумят, либо постоянно переговариваются шепотом; ребята объединяются в группы, внутри которых часто возникают издевательства, раздоры, антагонизм. Распространяется дурное поведение - насилие, кражи, курение, нюхание наркотиков, непосещение школы. Из-за таких детей школа постепенно ухудшается.А. Сайдзе так описывает непрерывно "грубеющий облик школы”:

. Дети не выполняют указаний учителя;

. В отсутствии порядка и организованности дети ведут себя как кому вздумается;

. Учебный процесс обычно не ведется, постоянно стоит шум;

. Происходят драки, издевательства.

. Дети мгновенно возбуждаются, и все наполнено ощущением бессилия.

Причины огрубления. Вначале рассмотрим факт ускорения развития тела ребенка. Если провести сравнения с данными 25-летней давности, то видно, что развитие детей ускорилось на один год, а если посмотреть на 50 лет назад - на два года.

Взросление же души не успевает за физическим развитием тела, возникает разлад между переполняющей тело энергией и общепринятыми нормами поведения. Душевная гармония в целом не наступает, и возникает состояние неустойчивости. Развитие учеников старших классов начальной общеобразовательной школы не попадает на продолжение линии развития учеников третьего и четвертого классов. Это с необходимостью вытекает из особенностей периода полового созревания. Социальное развитие детей отстает и усиливаются инфантильные тенденции.

Таким образом, ученики старших классов начальных общеобразовательных школ вынуждены нести на себе бремя сразу трех проблем - внутренней неустойчивости, связанной с половым созреванием, усиления инфантильности в тех из них, кто находится вне школьной жизни, втягивания в водоворот состязаний в способностях, вызванного необходимостью самостоятельно выбирать дальнейший путь. Именно здесь лежат причины возникновения проблемного поведения у сегодняшних школьников старших классов начальной школы.

Большинство современных детей и подростков, пытаясь избежать собственных внутренних кризисов, с одной стороны, становятся безразличными и нечувствительными к другим людям, а с другой - чудовищно жестокими по отношению к ним.

Изучался факт распространения среди детей боязни взгляда другого человека и страха перед другим человеком, и был сделан вывод, что это - "явление болезненной реакции на другого человека, вызванной повышенной возбудимостью”.

Кроме того, в настоящее время возросло в школах количество гиперактивных детей.

Известно, что эмоциональные нарушения нередко лежат в основе плохой успеваемости и нарушения поведения у детей.

Цветовое оформление школьных помещений (совместно с работой педагогов, родителей и психологов) способствует созданию сосредоточенности и внимания учащихся, корректирует их эмоциональное состояние, влияет на их настроение, формирует у детей эстетический вкус.

Поэтому, продумывая цветовое оформление школы надо учитывать особенности современных школьников, их повышенную возбудимость. В связи с этим не рекомендуется использовать яркие цвета.

Кроме того при цветовом дизайне учебных аудиторий важно учитывать и освещенность класса. Цвет покрашенных поверхностей должен обеспечить высокое отражение света, а также благоприятное распределение яркости и ее контрастов между поверхностями, находящимися в поле зрения детей.

Свет, поступающий через окна или исходящий от искусственных источников света, падая на светлую поверхность стен, потолка и других предметов многократно отражается, и это усиливает освещенность. Темные же поверхности поглащают значительную часть света.

Для учебных помещений и читального зала библиотеки наиболее благоприятны светлые, спокойные тона: светло-зеленый, цвет натурального дерева, светло-желтый, светло-синий.

Рекреационные помещения, вестибюль и актовый зал можно окрасить в более яркие тона. Для помещений, ориентированных на север, целесообразны теплые тона (розовый), а для ориентированных на юг - холодный (голубой, зеленый).

Светлая окраска мебели и ограждающих поверхностей (стены, потолок, двери и др.), соблюдение мер предосторожности от попадания прямых солнечных лучей способствуют равномерному распределению яркости в поле зрения учащихся. Неравномерная яркость ведет к частой переадаптации зрения и, следовательно, к его утомлению.

Заключение

1. Зрительный анализатор является важной составляющей психо-эмоционального состояния организма и функционального состояния всех систем организма.

2. Существует тесная и однозначная связь между характеристиками психологического состояния и характером различных цветов. Видимые вовне цвета изменяют наше психологическое состояние аналогично тому, как наше психологическое состояние изменяет колорит нашего образа мира. Следовательно, то, что субъективно переживается как эмоция во внешнем по отношению к человеку мире существует в форме цвета. Это позволяет использовать цвет как фактор психической регуляции.

3. Возбудимость зелено - и синереактивных элементов сетчатки возрастает при увеличении тонуса симпатической системы, а возбудимость краснореактивных элементов возрастает при увеличении тонуса парасимпатической системы.

Поэтому больные депрессией часто сообщают, что окружающий их мир "потемнел”, "краски мира поблекли”, а рисунки таких больных также выполнены в холодных и темных тонах.

В противоположность этому в гипоманиакальном или просто приподнятом настроении люди говорят, что "краски стали ярче”, их рисунки содержат много светлых и красно-оранжевых тонов; это отражает то, что они стали замечать больше оттенков в теплой части спектра.

4. Цвета различно воздействуют на уровень тревожности и связанного с ней возбуждения.

При экспозиции красным, желтым, оранжевым цветами уровень тревожности повышается. При экспозиции синим, зеленым, белым уровень тревожности понижается.

5. При выборе цвета для отделки учебных аудиторий надо исходить из того, что светлые поверхности стен, потолка и других предметов обеспечивают многократное отражение света, чем усиливают освещенность кабинета.

6. В педагогической практике для создания эмоционального настроя на умственную деятельность, повышения внимания у учащихся при цветовом оформлении учебных кабинетов рекомендуется использовать пастельные тона следующих цветов: светло-желтый, цвет натурального дерева, а также светло-зеленый и светло-синий.

Список литературы

1. Аверинцев С.С. Символ // Краткая литературная энциклопедия. М., 1971.

. Артемьева Е.Ю. Психология субъективной семантики. М.: МГУ, 1980.

. Белый А. Рудольф Штейнер и Гете в мировоззрении современности. М., 1917.

. Блум Ф., Лейзерсон А., Хофстедтер Л. Мозг, разум и поведение. М.: Мир, 1988.

. Богуславская З.М. Выделение цвета и формы детьми дошкольниками в зависимости от характера их деятельности // Доклады АПН РСФСР. 1958. № 1.

. Боярский А.Н., Лапа В.В., Обозов А.А. Психологическое обоснование использования Цветового кодирования на многофункциональных дисплеях // Психологический журнал. 1999. № 5.

. Веккер Л.М. Психологические процессы. Л.: Изд-во Лен. Ун-та, 1981.

. Венеев Н.Д. Причины повышенной агрессивности современных детей // Вопросы психологии. М., 1994. № 6.

. Гете И.В. Учение о цветах // Лихтенштадт В.О. Гете: Борьба за реалистическое мировоззрение. СПб.: Гос. изд-во, 1920.

. Грегори Р.Н. Глаз и мозг. М.: Прогресс, 1970.

. Зинченко В.П. Развитие зрения в контексте перспектив общего духовного развития человека // Образ и деятельность. М-Воронеж, 1997.

. Кандинский В. О духовном в искусстве (Живопись). Л.: Фонд "Ленинградская галерея”, 1990.

. Кравков С.В., Шварц Л.А., Взаимодействие органов чувств. М. - Л.; Изд-во Академии наук СССР, 1948.

. Линдсей П., Норман Д. Переработка информации у человека. М., 1974.

. Лихтенштадт В.О. Гете: Борьба за реалистическое мировоззрение. СПб., 1920.

. Мухина В.С. Детская психология / Под ред. Венгера Л.А. М.: Просвещение, 1985.

. Ньютон И. Оптика или трактат об отражениях, преломлениях, изгибаниях и цветах света / Пер. с англ. Изд. 2-е. М., Гостехиздат, 1954.

. Пэдхем Ч., Сондерс Ж. Восприятие Света и Цвета. М.: Мир, 1978.

. Свасьян К.А. Философское мировоззрение Гете. Ереван, 1983.

. Соколов Е.Н., Измайлов Ч.А. Цветовое зрение. М.: МГУ, 1984.

. Соловьев В. Красота в природе // Соловьев В. Стихотворения. Эстетика. Литературная критика. М., 1990.

. Эккерман Й.П. Разговоры с Гете. М., 1981.

. Юиг Р. Цвет и выражение внутреннего времени в западной живописи // Психология цвета: Сб. / Пер. с англ. М., 1981.

. Яньшин П.В. Индивидуальные различия и характеристика цветового восприятия // Нейропсихология и психофизиология индивидуальных различий / Коллективная монография под ред. Е.Д. Хомской и В.А. Москвина.М. - Оренбург: ООНПКРО, 2000.

. Яньшин П.В. Специфичность эмоциональной категоризации хроматических и геометрических признаков у детей дошкольного возраста // Психологический журнал. М., 2000. Том 23 № 1.

. Яньшин П.В. Цвет как фактор психической регуляции // Прикладная психология. М.: Изд. дом МАГИСТР-ПРЕСС, 2000. №4.

. Яньшин П.В. Эстетико-феноменологический подход И.В. Гете против механизма И. Ньютона // Прикладная психология. М., 1999. № 2.