Новая Англия
Новая Англия
Новая
Англия — пожалуй, самый «очевидный» район США, и это неудивительно: он
расположен в крайнем северо-восточном «углу» страны, около 40% его контура
приходится на государственную границу с Канадой, примерно столько же—на морской
берег, а от остальной части страны его отделяет почти прямая административная
граница со штатом Нью-Йорк, которая с редкостной точностью (кроме крайнего юга)
совпадает с физико-географической и культурно-исторической границами района.
состав шестm штатов — Массачусетса, Коннектикута, Род-Айленда, Вермонта,
Нью-Гэмпшира и Мэна.
Американские
географы не раз отмечали, что если бы освоение Северной Америки иммигрантами
шло не с востока, а с запада, то Новая Англия, наверное, не стала бы столь
заселенной - так бедна она природными ресурсами. Холодный климат, скудные
каменистые почвы, бедность полезными ископаемыми — лишь на Аляске и в немногих
местах Горного Запада природа США еще менее щедра.
Однако
именно сюда, на берега Массачусетского залива, в 1620 г. прибыло из Англии
судно «Мэйфлауэр» с поселенцами, которые основали первую на севере будущих США
колонию. За последующие полтора века колонисты полностью освоили район, а затем
превратили его в один из важнейших центров культурной и экономической жизни
Америки.
Причины
успеха этой колонизации многообразны. На первых порах поселенцам вполне хватало
немногочисленных участков плодородных почв (особенно на побережье и в долине
Коннектикута), а впоследствии именно нехватка земель побуждала их искать другие
виды занятий и новые источники доходов. Важную роль сыграло благоприятное
сочетание таких особенностей района, как множество бухт на изрезанном
побережье, обилие рыбы в прилегающих морях, ресурсы строевого леса, наконец,
относительная близость к Европе. Все это позволило жителям Новой Англии стать
первоклассными корабелами, мореходами и рыбаками еще в XVIII в. Морские порты
усеяли побережье района от Бангора в Мэне до Нью-Хейвена в Коннектикуте. Купцы
нажили огромные состояния на посреднической торговле патокой, ромом и рабами в
знаменитом «треугольнике» Англия—Африка—Вест-Индия, а позже - на торговле с
Китаем.
Однако
залогом успеха стали особенности людей, заселивших Новую Англию. Ими оказались
пуритане—религиозные изгои, переселившиеся сюда из Великобритании и Голландии,
спасаясь от притеснений англиканской церкви. Главное, чего они жаждали,— это
независимой жизни на свободной земле, а уж «ресурсом пустынности» район
располагал в изобилии*. Кальвинистское трудолюбие, предприимчивость,
бережливость, неприхотливость в быту делали пуритан жизнестойкими колонистами.
Религиозная одержимость вела к сплоченности и, дисциплине, нетерпимость к
инакомыслию ускоряла, заселение района, поскольку заставляла несогласных
уходить в его неосвоенные части (именно такие «еретики» основали Коннектикут и
Род-Айленд). В неустанной борьбе с английской короной колонисты создали
необычные формы политической организации в виде «низовой демократии» (grass
roots democracy), основанной на совместном участии граждан-единомышленников в
решении общественных дел.
Так
сложился яркий и самобытный этнос янки. Он оказал на формирование американской
культуры огромное воздействие, явно непропорциональное той скромной доле,
которую занимает Новая Англия в населении и площади страны. Огромное значение
имело то, что за ней издавна закрепилась репутация духовного центра страны,
сохранившаяся в значительной мере и по сей день. Новая Англия дала стране
первых ее крупных писателей и мыслителей— В. Ирвинга, Г. Торо, Р. Эмерсона, позже
Г. Лонгфелло, У. Уитмена, Г. Бичер-Стоу и др. Долгое время Новая Англия была не
только культурной законодательницей страны, но и кузницей ее учительских
кадров, которые разносили по стране культурные стереотипы янки.
Особую
роль в экономической истории США сыграла тяга янки к техническим новшествам.
Янки первыми усвоили уроки промышленной революции. Новая Англия первой
стартовала в индустриализации, и это надолго предопределило важнейшие
преимущества ее экономического развития.
По
классическим канонам капиталистической индустриализации она началась с легкой
промышленности — текстильной и обувной. В середине прошлого века у речных
порогов южной Новой Англии стали возникать многочисленные «миллтауны»
—фабричные городки с текстильными предприятиями. Они тяготели к долинам рек
Коннектикут (Спрингфилд, Холиок, Хартфорд), Мерримак (Манчестер, Лоуэлл,
Лоренс, Хейверилл), Блэкстон (Потакет, Провиденс), но из-за огранченности
запасов энергетических ресурсов рек городкам приходилось рассеиваться вдоль
долин, поэтому они не разрастались в крупные города. Вокруг Бостона сложилась
группа кожевенных и обувных центров. Одновременно из старинных отхожих
промыслов выросло много предприятий по тонкой обработке металла—от метизного и
оружейного производств в Коннектикуте до ювелирного дела в Род-Айленде. Такое
размещение производств обусловило очень узкую специализацию каждого центра, но
зато многие из них гордо именовали себя «национальными столицами» — на пример,
женской обуви (Линн), мужской обуви (Броктон), ювелирного дела (Провиденс),
часового (Уотербери), оружейного (Бриджпорт и Спрингфилд), метизного
(Нью-Хейвен) и других производств.
Индустриализация
подоспела в Новую Англию вовремя, так как ее старые хозяйственные устои
ветшали: морскую торговлю перехватили Балтимор и Нью-Йорк, на смену деревянному
флоту шел железный, а сельское хозяйство хирело из-за конкуренции более богатых
зааппалачских земель. Развитие различных отраслей промышленности требовало
нового притока переселенцев, тем более что многие янки уходили все дальше на
запад. Первые крупные партии иммигрантов прибыли сюда в 40-х. годах прошито
века. Это были ирландцы, которых сотнями тысяч выталкивала с родины страшная
картофельная чума. Остро нуждаясь в дешевых рабочих руках, буржуазия янки не
препятствовала иммиграции, но всеми силами старалась удержать приезжающих на
низших ступенях общественной лестницы. Первые десятилетия жизни ирландцев в
Америке ознаменовались самыми отвратительными проявлениями дискриминации и
расизма, обнажившими лживость свободолюбия янки.
Вполне
логично приобрело оно и политическую окраску. Янки, будучи ярыми противниками
рабства, со времен Гражданской войны поддерживали республиканскую партию, а
ирландцы примкнули к демократам, тем более что они видели в черных своих
конкурентов в получении работы и были заражены расовыми предрассудками. К концу
века это размежевание стало приобретать и географические черты: города
оказались буквально заполненными иммигрантами, янки же сохраняли большинство в
сельской местности.
Натравливая
этнические группы иммигрантов друг на друга, республиканцы-янки долго сохраняли
господство в местной политике. Однако уже с конца прошлого века ирландцы заняли
ведущее положение в крупнейших городах.
Контакты
этносов означали, разумеется, не только противостояние, но и взаимное влияние.
Новоанглийские республиканцы во многом утрачивали свой консерватизм и стали
проявлять известную либеральность. Во многих этнических группах выросла
собственная буржуазия, которая приобрела немало черт янки. Большой вес завоевали
богатые ирландские кланы, наиболее известный из которых — клан Фицджеральдов —
Кеннеди - дал президента страны и влиятельного сенатора-демократа.
Культурный
кризис Новой Англии перерос в XX в. в кризис экономический. Капиталисты-янки
вложили немало денег в строительство железных дорог, фабрик и заводов на
Среднем Западе, и Новая Англия по сей день играет роль некоей метрополии, в
которую стекаются прибыли из других районов страны. Однако пуританские
капиталисты не сумели вовремя переключить хозяйство самой Новой Англии с
текстильно-обувной специализации на более передовые и динамичные отрасли. В
этом сказался порок чрезмерно осмотрительного пуританского предпринимательства,
видевшего в накопительстве, по словам К. Маркса, предел экономической мудрости.
К тому же в XX в. Новая Англия все более стала уступать первенство в
текстильной промышленности Югу, где рабочая сила была гораздо дешевле. После
«великой депрессии» началось настоящее «бегство» текстильных фабрик на Юг,
обувных—на Средний Запад, и Новая Англия на долгие годы стала классическим
примером старого депрессивного района с огромной безработицей, низким уровнем
жизни, ветхим жилым и производственным фондом. Трагизм положения усугублялся
пороками территориальной структуры хозяйства - чрезвычайно узкой специализацией
промышленных центров, которая вела к тому, что отраслевой кризис тут же
перерастал в кризис городов или целых ареалов.
Однако
столбовая дорога экономического возрождения Новой Англии проходила в другом
направлении. За долгие годы индустриального развития в Новой Англии был
накоплен огромный фонд производственной инфраструктуры, сформировался крупный
отряд, рабочего класса с ценнейшими навыками индустриального труда.
Хозяйственный спад «высвободил» этих рабочих для нового использования. Сохранилось
и главное достояние района - мощная сеть первоклассных вузов во главе с
Гарвардским и Йельским университетами и знаменитым Массачусетским
технологическим институтом. Именно это стало привлекать сюда после второй
мировой войны фирмы новых, самых современных отраслей
промышленности—приборостроения, тонкого машиностроения, радиоэлектроники. В
Коннектикуте, получившем в свое время название «арсенал нации» за производство
оружия для революционной армии, сложилась мощная военно-промышленная корпорация
с дюжиной заводов во главе с заводом авиадвигателей в Ист-Хартфорде; Гротон
стал главным центром строительства подводных лодок. В бывшей «обувной столице»
Линне выросли крупные предприятия компании «Дженерал электрик», на окраинах
Лоуэлла—ракетные заводы фирмы – «Рейтион». Даже в глухом по общеамериканским
меркам Вермонте корпорация ИБМ построила в 1958г. крупнейший для того времени
завод запоминающих устройств для ЭВМ.
На
рубеже 70-х и 80-х годов в США началось форсированное развитие наукоемких
отраслей производства, основанных на самых последних достижениях технических
наук, и научно-инженерный потенциал Новой Англии оказался для них весьма
притягательным. Новое строительство перенеслось с окраин Бостона в южный
Нью-Гэмпшир и даже в южный Мэн. Безработица в районе упала, рост дохода
населения стал обгонять средненациональные темпы.
Новые
отрасли отличаются высокой производительностью труда и в гораздо меньшей
степени приводят к росту занятости, чем старые. Смена профессии оказалась очень
болезненной для высококвалифицированного пролетариата Новой Англии и по сути
дела означала расхищение его бесценного потенциала. Ему не нашлось места в
наукоемких отраслях, которым, как правило, нужны лишь специалисты (ученые,
инженеры, управляющие) и простые исполнители невысокой квалификации. Вымывание
среднего звена трудящихся неминуемо ведет к нарастанию социальных диспропорций.
Подобные перекосы назревают медленно, но чреваты труднообратимыми негативными
переменами, которые со временем могут в корне подорвать основы экономического
возрождения Новой Англии
Облик
современной Новой Англии—это результат множества исторических напластований,
весьма контрастных, противоречивых, которые все еще не сложились в гармоничную
картину.
Ранний
старт и малые размеры - гордость и проклятие этого района. Новые процессы
развивались в Новой Англии во всей своей первозданной силе, со всеми
негативными побочными эффектами. Другие же районы, учась на опыте Новой Англии,
имели возможность загодя принять меры для предотвращения негативных последствий,
и в них восприятие нововведений могло идти менее болезненно. Подобная роль
«национального полигона нововведений» дорого обходилась району, хотя и
обеспечивала ему почетное место в региональной структуре страны. Расплата за
эту роль - неуклонное сокращение относительных размеров Новой Англии на фоне
страны, ее доли в населении, национальном доходе, промышленности; за последние
сто лет эта доля уменьшилась почти вдвое. Все дальше отодвигается Новая Англия
от эпицентра развития страны, от его главной оси. Если на заре республики
Бостон был всего в 600 км от географического центра населения США, то сто лет
спустя—уже более чем в 1 тыс. км, а сейчас—в 2 тыс. км.
Угроза
превращения района в некий историко-культурный заповедник, в котором населению
будет отведена роль прислуги, все еще витает над Новой Англией. Альтернативный
же путь эволюции, наметившийся сейчас с приходом наукоемких производств, тоже
не выглядит радужным, потому что в условиях рыночной экономики он чреват
обострением социальных диспропорций, растратой накопленного «человеческого
капитала», размывом либеральных традиций, столь ценных в условиях современных
США политическая жизнь упрямо сползает вправо. Ясно по крайней мере одно: роль
Новой Англии как пионера нововведений, как национального полигона может и
сохраниться, но ее относительное значение для страны будет все дальше
сокращаться, постепенно низводя Новую Англию с уровня макрорайона к более
низким рангам.