Экономические воззрения периода формирования Русского централизованного государства
Введение
О русской экономической мысли XVI в. можно судить по трудам идеологов поместного дворянства Ивана Пересветова и Ермолая-Еразма, и духовенства в лице Филофея (о «третьем Риме») и Сильвества («Домострой»), выдающихся представителей общественной мысли того времени.
Экономическая мысль первой половины XVI в. - преддверия реформ 1550-х годов - особенно проявила себя в трудах талантливого публициста того времени, дворянина по происхождению, Ивана Пересветова. Ему принадлежит ряд интересных литературных произведений - «Сказание о царе Константине», «Сказание о Магомет-салтане», «Предсказания философов и докторов латинских о царе Иване Васильевиче» и других, а также две челобитные царю. В этих источниках фактически изложена программа преобразований, предлагаемая Ивану IV Грозному.
Хотелось бы отметить, что протопоп дворцовой церкви Ермолай-Еразма, принявший монашество под именем Еразм (середина XVI в.), выступал своеобразным примирителем интересов бояр-вотчинников и дворян-помещиков. В его взглядах, изложенных в труде «Правительница», проскальзывает нравственное осуждение богатства, чрезмерного обогащения купцов, ростовщичества. Искренне сочувствуя крестьянам, в целях смягчения крепостнического недовольства он даже предложил нормировать крестьянские повинности, заменить их единым натуральным налогом. Не выходя за пределы крепостнических отношений, Еразм рекомендует компромисс между реакционными боярами-вотчинниками и прогрессивным поместным дворянством, признание главенства духовной власти над светской, возврат к натуральному хозяйству и т.п.
«Домострой» Сильвестра, в отличие от предыдущих памятников, даёт представление о хозяйстве мелкого дворянства и купечества XVI в.
1. Отражение объективных исторических условий периода возникновения централизованного государства
1.1 Теория «третьего Рима»
Изменения в экономической жизни становящегося единого централизованного государства - Московской Руси - вызвали, как бывает всегда и повсюду, двоякое отношение: одна часть населения приветствовала новшества, ведшие к сближению с новизною и в конечном итоге с Западом; другие порицали новое и стремились к удержанию старой жизни, к возврату к ней, словом к старым формам. Рационалистические секты - ересь стригольников и ересь жидовствующих, а позднее идейная позиция «заволжских старцев» стоит инок Вассиан Косой (князь Василий Иванович) Патрикеев, ученик Нила Сорского и единомышленник просвещенного Максима Грека. Он стоял за секуляризацию монастырского имущества и требовал гуманного отношения к инакомыслящим. За исправление книг он был осужден в 1531 г. и сослан в монастырь. Иную позицию держит более многочисленный консервативный лагерь, так называемые «иосифляне» во главе с митрополитом Даниилом и Иосифом Волоцким, к которым идеологически примыкает и «Домострой» попа Сильвестра.
Положение, которое заняла Москва в качестве общерусского политического центра после падения последних удельных столиц, и ряд крупных событий в международной жизни XV в. подняли в литературе вопрос о всемирно-историческом значении Москвы. Церковное значение Константинополя было подорвано Флорентийской унией и разгромом Византии турками. До тех пор русские земли привыкла смотреть на Византийскую империю, как на мировую державу, а на Константинополь - как на центр православия как на «новый Рим», наследовавший значение древнего, «ветхого Рима». В греческой литературе, известной в русских землях, давно уже делались попытки установить преемственную связь Византийской империи с крупнейшими древними царствами. Когда Византийская империя перестала существовать, представление о церковно-политическом значении её столицы - «града Константина», или «Царьграда», - стало переноситься на Москву, которую начали называть «третьим Римом». Митрополит Зосима называл Ивана III «государем и самодержавием всея Руси», «новым царем Константином», а Москву - «новым градом Константина». Представление о преемственной связи между тремя мировыми державами нашло законченное выражение в послании монаха псковского Елеазарова монастыря Филофея к Василию III. Он развивает мысль, что «новый Рим» (Константинополь) погиб вследствие измены православию (Флорентийская уния). Русское царство есть последнее мировое царство, а Москва - «третий Рим».
Филофей развил в определенной и уверенной форме идею богоизбранничества России. Эти воззрения изложены в трех его посланиях - вообще же он писал много и охотно, - адресованных к великому князю московскому Василию Ивановичу, к важному псковскому дьяку Мисюре-Мунехину и к московскому царю Иоанну IV (Грозному). Названные послания, в настоящее время опубликованные, были написаны старцем Филофеем с целью заступиться за своих земляком-псковичей, утративших в 1510 году свою политическую самостоятельность. Былой вольный и торговой город, имевший, как и Новгород, независимую республиканскую физиономию, теперь угнетали московские наместники, централисты - бюрократы. Послание Филофея к дьяку Мисюре Муняхину имело, между прочим, целью высказаться против «еретиков» - астрологов, или «звездочетов», и против латитян (католиков) вообще, а также заступиться за православие, которого Филофей считал себя верным хранителем. Рим впал в ересь Аполлинария и служил литургию на опресноках, т.е. изменил ортодоксальной церкви. «Второй Рим», Византия или Константинополь, тоже не удержал заветов религии: он изменил православию на 8-м Соборе и заключил унию с латинянами. В результате и Втором Рим пал и «сделался достоянием внуков Агари» (мусульман). Остается невредимою только славная соборная церковь Успения в Москве, богоспасаемого града «все новой и велико Руси». Это и есть Третий и последний Рим, «третье и неразрушимое царство Рамейское». Третий Рим есть последний центр в историческом бытии человечества. Четвертому Риму не бывать. В последовательном ходе исторической жизни народов все православные христианские царства пали и слились в одно царство русское, последнее мировое царство, за которым по кончине мира и наступит вечное царство Христа. Так впервые была сформулирована идея мирового призвания России, предуказания промыслом божием будущего русской церкви и русского государства. Эта идея мирового величия русского царства выражена в следующих словах: «Во всей поднебесной - единый христианский царь и браздодержатель и божиих святых. Единая святая вселенская апостольская церковь вместо римской и константинопольской находится в богоспасенном граде Москве».
Эта формула получила весьма широкое распространение. Москва называется Третьим Римом во всех важнейших тогдашних актах: и в грамоте об учреждении в России патриаршества, и в послании первого московского патриарха Иова к грузинскому царю Александру, и в ряде других. Идея Третьего Рима уже создает определенное направление и намечает определенную программу, даже более - она обязывает.
Монах Филофей в своем послании, адресованном великому князю московскому Василию Ивановичу, указывает на всемирный характер его власти. «Да весть твоя держава, благочестивый царю, яко вся царство православные христианские веры снидошася в твое едино царство, один ты во всей поднебесной христианам царь». Но эта чрезвычайная миссия московского царя должна протекать в условиях суровой нравственности. «Подобает тебе, царю, - говорит далее Филофей, - сие держати со страхом божиим. Убойся бога, давшего ти сия: не уповай на злато, на богатство, на славу; вся сия здесь собрана и земли здесь останутся». Москва, по мысли Филофея, - последняя в истории человечества мировая монархия. С этой идеей, даже, вернее, с этой теорией в Москве очень носились. Она была важна как яркий симптом осознания государственности, как первый росток национального чувства.
Теорию исторического преемства великих мировых держав московские книжники старались подкрепить генеалогической связью, якобы существовавшей между русскими князьяма и «великими властодержавцами» древнего мира. В конце XV в. было написано «Сказание о князех владимирских». Большинство исследователей считает, что автором его был живший в Москве серб Пахомий Логофет. По словам сказания, после того как Август, «кесарь Римський», был провозглашён «властителем вселенной», он поставил своих наместников в разных местах земли, в том числе «сродника своего» Пруса на реке Висле. Родоначальник династии русских князей Рюрик оказался отдалённым потомком этого Пруса, а через него - и императора Августа.
1.2 Дворянская программа в «челобитных» Ивана Пересветова
Дворяне нуждались в сильной центральной власти, которая ограждала бы их интересы от посягательств со стороны верхов их собственного класса и обеспечивала им владение землей и господство над крепостной деревней. В 40-х годах XVI в. программа дворянства нашла себе выражение в произведениях Ивана Пересветова.
В литературе долгое время держалось мнение Карамзина, будто Пересветов - литературный псевдоним, под которым современник, свидетель реформ Ивана IV, хотел обосновать и оправдать мероприятия, уже проведенные в жизнь этим царем, включая и опричнину. Позднее, однако, путем сопоставления сообщаемых Пересветовым автобиографических данных с исторически заверенными фактами В.Ф. Ржига доказал, что Иван Пересчетов - реальное лицо. Пересветов долго жил в Польше, Венгрии, Чехии и Молдавии; в Москву он прибыл в конце 30-х годов XVI в., застал еще боярскую разруху и как человек сравнительно более образованный, чем большинство московского служилого люда, сумел в форме притч изложить пожелания московского дворянства. Свои мысли он излагает то от лица молдаванского господаря «Петра волоокого», то от имени «мудрых философов». Как пример идеального государя он приводит «Махмет-салтана», т.е. турецкого султана Мехмеда II, покорителя Константинополя, а как образец отрицательный - последнего греческого императора Константина, слабость которого, как правителя, привела Византию к гибели.
В сочинениях Пересветова проводится мысль, что опорой государства являются не крупные феодалы - бояре или «вельможи», «ленивые богатины», как он их называет, а феодальная мелкота - «чинники», т.е. дворяне, составляющие главные военные кадры государства. Поэтому царь должен «воинником сердца возвращати, и к собе их прилущати блиско, и во всем им верити, и жалоба их послушати во всем, и любити их, яко отцу детей своих, и быти до них щедру». Вместо родовитости Пересветов выдвигает военную выслугу. «Кто у царя против недруга крепко стоит, играет смертною игрою… хотя от меньшего колена, и он его на величество поднимает, и имя ему велико давает, и жалования ему много прибавливает», - говорит Пересветов про Махмет-салтана. Для улучшения положения дворян Пересветов прежде всего хочет установления для них денежного жалованья, а это требует сосредоточения значительных средств в царской казне. Поэтому необходимо ввести строгую финансовую централизацию: царь должен «со всего царства своего доходы к себе в казну имати». Пересветов настаивает на отмене кормлений с переводом кормленщиков на денежное жалованье. Взамен суда кормленщиков Пересветов считает нужным ввести суд государственный. Махмет-салтан, по его словам, «по всему царству своему разослал верный судия, пооброчивши их ис казны своим жалованием, чем им мочно прожити з году на год… а присуд [судебные пошлины] велел имать на собя в казну».
Вопрос об организации суда живо затрагивал интересы дворянства, страдавшего от произвола знатных сановников. Пересветов рекомендует самый строгий контроль над деятельностью судей, не останавливаясь перед жесточайшими карами за взяточничество. Наконец, Пересветов требует составления «книг судебных», т.е. судебника, регулирующего порядок судопроизводства. Далее, Пересветов выступает против закабаления мелкого служилого люда боярами и хочет, чтобы царь тем, «которые у вельмож царевых в неволи были», «дал… волю и взял их к собе в полк». Защищая интересы дворянской мелкоты, Пересветов вооружается вообще против холопства и рекомендует все кабальные «книги полные и докладные огнем пожещи». Необходимость отменить холопство Пересветов мотивирует непригодностью для войны ополчений из боярских холопов, которых приводили с собой бояре. «В котором царстве, - говорит он, - люди порабощены, и в том царстве люди не храбры и к бою против недруга не смелы».
Не следует, однако, думать, что представитель класса феодалов, сам помещик, Иван Пересветов хотел отмены феодальной зависимости крестьян. Дело идет только о холопстве, посредством которого крупные феодалы порабощали, между прочим, и служилую мелкоту. В частности для Пересветова это вопрос реорганизации армии, которая должна быть всецело подчинена царю, для чего необходимо ликвидировать частные войска царских вассалов. Пересветов предлагает приступить к образованию регулярной армии в «дватцать тысящ юнаков [юношей] храбрых со огненсю стрельбою». «Ино та ему [царю] дватцать тысящ лутчи будут ста тысящ». Реорганизация армии позволит вести более энергичную внешнюю политику, что также в интересах дворянства. Потребность в «угодной земле» толкала дворянство к земельным захватам. Пересветов обращает внимание правительства Ивана IV на необходимость завоевать «подрайскую землю» Казанское ханство. С другой стороны, необходимо оградить южные границы от набегов крымских татар, которые гибельно отражались на хозяйстве служилых людей. Для защиты южных границ Пересветов советует создать военную линию, чтобы «стояли бы поляницы на поли при крепостех от недруга, от крымского царя».
Такова обширная программа реформ, развернутая в сочинениях дворянского публициста середины XVI в. Проведение ее в жизнь было возможно лишь при наличии очень сильной центральной власти. Для этого надо было уничтожить такие устарелые институты, как кормления, частные войска. Пересветов отдает себе отчет и в том, что придется преодолевать сопротивление крупных феодалов. Он требует самых решительных мер для подавления возможной оппозиции.
2.1 Характеристика социально-экономической ситуации согласно Судебнику и уставным грамотам
Важными источниками по экономическим взглядам XVI в. являются статьи «Судебника» и уставные грамоты 1550 г. В уставных грамотах перечислялись повинности населения в пользу наместников и судебные пошлины за преступления, устанавливался размер тех и других. На основании частных грамот теперь был выработан общий тип единой уставной грамоты. Уставная грамота, с одной стороны, была уступкой состоятельным слоям черносошного крестьянства и посадского населения и должна была успокоить раздражение, вызванное хозяйничаньем кормленщиков, а с другой - являлась шагом к централизации финансов.
Названные акты - Судебник и уставные грамоты - подготовили полную отмену кормлений, проведённую в 1555 г. «Наместников и волостелей и праветчиков от городов и от волостей отставили». Суд и сбор податей были переданы в руки выборных «излюбленных голов», или «старост», которые выбирались тяглыми людьми - посадскими людьми и черносошными крестьянами; при старосте состояли выборные целовальники, или «лучшие люди», иначе земские судьи, а также выборный «земский дьяк». Суду земских судей подлежало только тяглое «черное» население, так как в силу указа 1549 г. служилые землевладельцы судились в московских приказах, а крестьяне, жившие в феодальных владениях, подлежали суду владельцев земли. Разбойные дела оставались в ведении губных старост и Разбойного приказа. На земские власти возлагались также раскладка я сбор податей с ответственностью за недобор; они же распоряжались исполнением натуральных повинностей. Доходы, получавшиеся до тех пор кормленщиками, были зафиксированы для каждой области в виде определённой суммы, которая под названием «кормленого окупа» передавалась земскими властями непосредственно в царскую казну. Для сбора и приёма кормленого окупа в центре были выделены особые «кормленые дьяки». Так, по мнению некоторых учёных, создались особые финансовые учреждения - «чети» или «четверти», между которыми были распределены города и уезды Московского государства. Позднее на чети возложено было наблюдение и контроль над земским самоуправлением. Губные и земские учреждения вводились в стране не сразу, а постепенно.
Для упорядочения военной службы в 1550 г. был издан указ о распределении воевод в полках и о некотором ограничении местничества при назначении на командные должности. Это был очень крупный шаг к уничтожению служебных привилегий феодальной знати и к централизации командования армией.
Гораздо более последовательно была проведена другая сторона военной реформы - обеспечение дворянства землёй и распределение служебных тягот в соответствии с размерами земельных владений. В 1550 г. было «испомещено» 1071 детей боярских - «лучших слуг» - в прилежащих к Москве уездах. Эта «избранная тысяча», внесённая в особую «тысячную книгу», должна была служить опорой самодержавной власти; входившие в её состав дети боярские были всегда «готовы на посылки». Из «избранной тысячи» назначались полковые командиры, наместники и другие должностные лица; впоследствии из них сложился высший разряд дворянства - «московские дворяне» в отличие от провинциальных или «городовых». В 1551 г. на Стоглавом соборе был поставлен общий вопрос о пересмотре поместий и вотчин в целях уравнения, с тем, чтобы «поверстать» служилых людей «по достоинству, безгрешно, и у кого лишек, ино недостаточного пожаловать. В 1555 или 1556 г. было издано особое уложение, определявшее точно служебные обязанности служилых людей в зависимости от размеров их земельных участков. Вотчины в отношении службы были уравнены с поместьями, и вотчинник должен был нести службу на тех же основаниях, что и помещик. Нормальный надел («оклад») для служилого человека был определён в 100 четвертей доброй земли в поле (300 четвертей, т.е. 150 десятин в трёх полях). Оклады были различны и зависели от служебного разряда служилого человека, колеблясь в пределах от 300 четвертей в трёх полях (низшие разряды дворян) до 6 тыс. четвертей (некоторые из бояр). Но оклад редко осуществлялся полностью. Обычно служилый человек получал только часть своего оклада. Эта фактически полученная им поместная земля называлась «дачей». При наделении поместной землёй учитывалось наличие у служилого человека вотчины. Поместье умершего передавалось его взрослому сыну. Если сын ещё не достиг пятнадцатилетнего возраста, с которого начиналась служба, т.е. был «недорослем», то он получал отцовское поместье с обязанностью служить по достижении известного возраста. Кроме поместного оклада, служилый человек получал денежное жалованье, колебавшееся от 4 до 1 200 руб. в год (рубль во второй половине XVI в. стоил в переводе на золотые рубли конца XIX в. от 60 до 74 руб.). Но жалованье выдавалось не ежегодно, а раз в несколько лет или при снаряжении в поход.
От размеров земельного оклада зависел и объём служебных обязанностей. С каждых 100 четвертей доброй земли в поле должен был являться один конный человек в полном вооружении (кроме первых 100 четей, с которых выступал сам дворянин). Владелец большого количества земли должен был приводить с собой соответствующее число «людей», т.е. вооружённых слуг. Если он не давал должного количества людей, то «переизлишки» земли у него отнимались. G тех, кто держал землю, а службу не мог нести (женщины, малолетние, старики, калеки), брались деньги и люди. Наоборот, тому, кто выводил на службу лишних людей, соответственно увеличивалось денежное жалованье. Те, которые не являлись на службу («нетчики»), подвергались наказанию батогами или даже лишались поместий.
Военная, служба была пожизненной и наследственной. Служилый человек начинал службу с 16 лет и продолжал её до смерти или до потери боеспособности. При жизни отца сын, достигший 16 лет, либо должен был служить с отцовского поместья (это называлось «в припуск»), если оно было большое, либо получал самостоятельный оклад на стороне («отвод»). Во избежание ухода со службы «Судебник» запретил принимать в холопы дворян и их детей.
В целях учёта военных сил устраивались периодические смотры дворян по уездам. Для этого предварительно производился «разбор» служилых дворян уезда для определения их имущественной состоятельности и служебной годности и подставлялись разборные списки (так называемые «десятни»), куда вносились все наличные служилые люди с краткой служебной характеристикой каждого «каков он будет на государеве службе, конен и оружен и люден [т.е. с каким оружием и с каким количеством людей и лошадей он выходит на службу]… и в которую статью кто с кем поместным окладом и денежным жалованием пригодится, и кому мочно вперед государева служба служите, и на государевы службы приезжает на срок ли или с государевы службы до отпуску не съезжает ли, и которые к службам ленивы за бедностью и которые ленивы не за бедностью». В десятни вносились и молодые дворяне, вновь поспевшие к службе - «новики». Разбор производился при помощи окладчиков, выбиравшихся из местных служилых людей. Лицо, командируемое из Москвы, проверяло данные десятен на смотру.
Одним из поводов для вражды между мелкими и крупными феодалами был вопрос о крестьянском труде. Крупные вотчинники, пользовавшиеся широкими иммунитетами, предоставляли крестьянам более льготные условия, чем мелкие помещики, поэтому отмечался отлив крестьян из дворянских поместий в боярские и монастырские вотчины. Ввиду этого «Судебник» 1550 г. подтвердил запрещение крестьянского выхода иначе, как в Юрьев день (ст. 88), причём плата за пожилое была повышена на 2 алтына; кроме того, крестьянин, уходя осенью, должен был заплатить 2 алтына «за повоз», т.е. за то, что не выполнил повозной повинности, которая отбывалась зимой.
Как финансовая, так и служебная реформы требовали уточнения размера наличных земель и угодий для установления с них тягла и службы. По-видимому, в 1551 г. был разработан писцовый наказ, определявший порядок и принципы описания земель. Основной задачей было установление общей единицы государственного обложения, так как до тех пор в этом отношении не было единообразия. За такую единицу была, принята так называемая «соха». Как общая норма в соху входило 800 четвертей земли, но размер сохи изменялся в определённом процентном отношении в зависимости от качества земли и социального положения собственника (церковная земля считалась по 600 четвертей «доброй» земли, а черносошная (крестьянская) - 400 четвертей). По сохам раскладывались кормленый окуп и прочие налоги.
2.2 Экономические воззрения древнерусских пропагандистов XVI в.
Среди церковной литературы, защищавшей интересы поместного дворянства, известный интерес представляют работы бывшего священника московской дворцовой церкви Ермолая-Еразма (середина XVI в:) Большая часть, его произведений посвящена богословию и нравственности, но в них ставились и социальные вопросы. Он был противником боярских центробежных тенденций, направленных на ослабление единства Русского государства. Вместе с тем Еразм выступал за независимость церкви от государства, доказывал превосходство духовной власти над царской. В его взглядах на богатство проскальзывает нравственное осуждение, источник обогащения усматривается в присвоении феодалами чужого труда, так как «вельможа (ничто же) имеюще от своего труда, но изъядающе и одеяниа носящ людская труды». Еразм резко осуждал обогащение торговцев, ростовщиков. Религиозная терминология рассуждений Еразма не, исключала его сочувствия крестьянам, намерения ослабить крепостнический ярем, лежащий на них.
В своем произведении «Благохотящим царем правительница и землемерие», являющемся первым в России специальным экономико-политическим трактатом, он давал советы царю: чем руководствоваться в управлении государством, как учитывать и измерять землю. Его рекомендации были направлены на уменьшение и» законодательное установление размеров повинностей крестьян (с тем, чтобы положить конец произволу феодалов), утверждение определенного порядка поступления средств в царскую казну, упорядочение ямских повинностей, изменение системы измерения земли. Ермолай-Еразм считал, что крестьянин, зависимый от феодала-землевладельца, должен отдавать ему только 1/5 добываемого им натурального продукта и при этом должен быть освобожден от всяких денежных уплат, как землевладельцу, так и в царскую казну. Для получения средств, необходимых государю, он предлагал выделить в разных частях страны определенное количество земли, обрабатывая которую крестьяне, зависимые от государя, должны отдавать также часть урожая в царскую казну. Это было значительно меньше, чем платили крестьяне в середине XVI в. землевладельцам в виде оброка. Оставаясь на позициях защитника натурального хозяйства, Еразм в то же время допускал, что землевладельцы и царь будут иметь необходимые им деньги путем продажи полученных от крестьян продуктов на рынке городским жителям, предлагая освободить крестьян от ямской повинности, он хотел ее возложить на городских торговых людей, которые богатеют на купле-продаже товаров. Зато торговые люди городов должны быть освобождены, по его мнению, от пошлин и других платежей. Конечно, значение этих мер не следует переоценивать. Они не упраздняли феодальный гнет, но все же могли бы уменьшить тяжесть эксплуатации, устранить ее крайности.
Реформа единицы измерения земли, предлагаемая Еразмом, также преследовала цель снять с крестьян обременительные расходы, связанные с работой царских землемеров. Интересные соображения высказывал Еразм и в отношении наделения дворян землей и крестьянами. Он рекомендовал трактовать это наделение только как материальное обеспечение службы дворян государству, привязывающее поместное дворянство к государю, причем наивысший надел земли не должен восьмикратно превышать низший. Ермолай-Еразм понимал требования времени, поскольку мельчали вотчины и поместья. Его предложения противоречили интересам боярства. Еразм обходил вопрос о монастырском землевладении. Это была его молчаливая поддержка монастырей.
Хотя Ермолай-Еразм осуждал наличие у крупных феодалов огромных земельных владений и богатств, его экономические взгляды не выходили за рамки крепостнических отношений он считал, например, нормальным явлением феодальную эксплуатацию крепостных и несение ими повинностей в пользу государства. В трактовке ряда экономических проблем Еразм был реалистом, а иногда - утопистом, особенно в проектах защиты интересов крестьянства. Примирить экономические и политические интересы дворян и крестьян было невозможно, ибо они носили классовый антагонистический характер. Этого Еразм не понимал. Нельзя определенно утверждать, что Иван Грозный в своей политике руководствовался идеями Еразма, но, тем не менее, некоторые экономические реформы царя (расширение поместной системы) созвучны его проектам. Еразм выступал как идеолог поместного дворянства и создал произведения, которые являются оригинальным памятником русской экономической мысли.
Особняком стоит «Домострой» - морально-хозяйственное руководство для жизни. Считается, что первая редакция «Домостроя» составлена в Новгороде Великом в конце XV - начале XVI века. Вторая редакция, значительно переработанная (которую мы намерены проанализировать), собрана и заново отредактирована выходцем из Новгорода попом Сильвестром, влиятельным советником и воспитателем молодого русского царя Ивана Васильевича, именуемого Иваном IV, «Иваном Грозным».
Судьба этого литературного памятника, а главное, отношение к нему, очень прихотливы. Сначала он претендовал на то, чтобы сделаться орудием государственной политики. Затем надолго стал книгой, почитаемой исключительно ревнителями «древнего благочестия», преимущественно старообрядцами. XIX век усилиями радикальной журналистики закрепил за ним роль жупела: квинтэссенции отсталости и крепостничества. В советское время «Домострой» отброшен и забыт. Сегодня он вызывает к себе самый пристальный интерес, что выразилось в неоднократных переизданиях. Реабилитаторы «Домостроя» видят в нем благие основы степенной, религиозной, нравственной жизни русского народа. «Новые русские» склонны идеализировать патриархальную старину, находят в «Домострое» реалистическое изображение семейного и общественного обихода. Спору нет, реальная жизнь отразилась в тексте и подтексте этого произведения, но совсем иначе: в скрытой, дозированной, а иногда даже вытесненной форме.
Во всех без исключения сферах жизни русского государства в XVI веке происходили резкие перемены. Складывался новый для страны тип рационализма: система иерархии, игнорирующая традицию и природные права, зиждущаяся исключительно на политической целесообразности, включающая милитаризацию и централизацию всего общества во главе с царем-иерархом, иначе говоря, режим самодержавия.
В политике XVI век выдвинул невиданную для России идею «царя» - неограниченного государя-самодержца. Мысль легитимизировать титул принадлежала Митрополиту Московскому Макарию. Происходит становление абсолютизма, для укрепления которого требуется внутригосударственный террор (опричнина). Следуют попытки раздвинуть границы русских владений на Юг и Запад; параллельно идет форменная гражданская война с непокорными территориями, хранящими дух вольности (Псковом и Новгородом).
Иван Грозный жестоко расправлялся со старинным боярством, хранившим традиции региональной вольности, старинной самостоятельности, но и самодурства, дикости, непросвещенности. Дикость оружием искоренить не удалось, а вот самостоятельность территорий и ростки свободы Центр подмял под себя. Царь делал ставку на «служивых людей», подчиненных Центру, а местно ориентированные традиционные элиты безжалостно уничтожал. Государство превращалось в его сознании в самоцель, в жесткий механизм со сквозной контрольностью функций и подчиненностью, а все земли и княжества объявлялись личной вотчинной собственностью одного рода и одной личности - царя.
В религиозной и церковно-государственной областях происходили важнейшие сдвиги. Во-первых, только в XVI веке по-настоящему умерло язычество, оплотом которого были окраины Московского царства (Иван IV свои набеги прикрывал нуждой «борьбы с еретиками»). Новгород несколько раз сжигался дотла. Православие Руси впервые стало осознавать себя активной, воинствующей, инквизиционной силой. Во-вторых, церковь теснее сливается с государством: Иван Грозный был первым «помазанным» на царство великим князем. В-третьих, внутри Церкви шла борьба «стяжателей» (осифлян) с «нестяжателями». Речь шла о том, позволено ли церкви и монастырям иметь крепостных, землю, огромное богатство или это противоречит евангельским заповедям бедности. Сильвестр в целом сочувствовал «нестяжателям». В середине века был собран Стоглавый Собор, явившийся вехой в юридических делах и делах Церкви. По своим решениям он оказался «стяжательским». В числе прочего был введен институт протопопов - надсмотрщиков и начальников, призванных следить за нравственностью, чтением писания, исполнением обязанностей рядовых попов и дьяконов.
Автор-редактор «Домостроя» Сильвестр - фигура колоритная, загадочная, противоречивая. Он сделал стремительную карьеру при дворе, став священником Благовещенского собора в Кремле и воспитателем молодого царя Ивана. Был одаренным литератором и владельцем крупнейшей келейной библиотеки. Проявил себя как дипломат, умел лавировать между «партиями» и группировками. Одни исследователи «просвещенным влиянием Сильвестра на царя объясняли счастливые перемены в характере Ивана Грозного, другие полагали, что Сильвестр привил молодому царю религиозный фанатизм». Высказывалось мнение, что Сильвестр был личным духовником царя, но оно достаточно спорно. Однако возможно, что у Ивана Грозного был не один духовник. Сильвестр был педагогом, но своеобразным: имея «видения», он пугал молодого царя Страшным Судом, внушал ему идею, что царь лично будет отвечать перед Богом за всю страну. Своей цели Сильвестр добился, однако результат был по-русски оригинальным: царь усвоил принцип своей неподотчетности людскому суду. Царя может судить только один Бог.
Веру в божественный авторитет царской власти можно отыскать во многих сочинениях той эпохи, но в «Домострое» она выражена Сильвестром по-своему. Царь - господин всех подданных, как хозяин дома - над своими домочадцами. Противовесом всевластию в наставлениях Сильвестра выступают мягкосердечие, вера, страх божий. Но напрасно было бы ожидать их от его царственного воспитанника. В 1564 году самого Сильвестра постигает немилость. По одним данным, царь прогоняет его, не желая слушать его наставлений (Грозный позже сердито охарактеризует Сильвестра «невежа поп»); по другим - это была «добровольная» отставка. След Сильвестра теряется. Курбский уверен, что его отослали в ссылку, а там убили. Царь возражает ему, говоря, что это - не более, чем слухи. Бесспорно одно: сын Сильвестра, Анфим Сильвестров, которого отец устроил на хорошую должность, продолжал пребывать в полном благополучии, служил в Смоленске, и его род попал в Синодик Успенского собора, чего трудно было бы ожидать в случае репрессий.
Отставка Сильвестра была закономерной. Он выступал против кабального холопства: лично «изодрах» кабальные записи своих холопов и «попущах» их на волю. Иван Пересветов считал, что холопы должны стать постоянным войском. Сильвестр же стремился не к этому. Он укреплял торговое и посадское сословие. Освободившиеся рабы, по его мысли, должны были стать вольными хлебопашцами. Поэтому его считают иногда выразителем морали и обычаев посадского, купеческого люда. Тут сказывались его новгородские корни. Однако Сильвестр понимал, что твердая власть для торговли, промышленности нужна. Он тяготел к твердым основам общественного договора. Преодолеть свои противоречивые интенции Сильвестр так и не смог. Он, новгородец, понимал, какой силой разрушения обладает ничем не нормированная Москва, пытался ограничить ее авторитетом Бога, но наделял властную фигуру царя почти божественными полномочиями. Решение его половинчато: он предлагал слабой половине человечества «спасение через смирение».
Имея множество источников и редакций, «Домострой» Сильвестра кончается «послесловием» - «Словом отца к сыну» - и распадается на три части, первая из которых трактует о «духовном строении», вторая - о «мирском строении», третья - о «домовном строении». Намерение автора видно в плане сочинения: мир как тройственная иерархия подобий. Небо с его Господином (Богом), Государство (с Царем во главе) и Дом (с Хозяином его) «входят» друг в друга, копируя друг друга как при восхождении и нисхождении, так и во внутренней структуре.
Приложением идет «Чин свадебный» (его нет в редакциях Сильвестра, но он дошел до наших дней в других списках).
Подчеркнуто важно в «Домострое» выступает чин. В средневековом мышлении не находилось места случайности. Все стратифицировано. В обиходе тогдашней Руси у всякого места и у всякого человека наличествовала маркировка. К примеру, в избе наиболее почетным местом была лавка под образами (иконами) в «красном углу» и т.д. Однако традиционная система чинов и степеней, на которую опиралось родовое боярство, начинала мешать реформам Ивана IV. Целью власти было изменить характер государственности, установить единоначалие и сквозную иерархию, и этой цели «Домострой» пытается по-своему соответствовать, но вязнет в ритуале, чине и норме. Правы те, кто считает, что при взгляде на литературу XVI века можно отметить развитие в ней рационалистических тенденций. Отношение к природе изменилось. Она поддалась познанию и, как результат, оказалась в услужении человеку.
Сильвестр искусно играет словом и лингвистическими средствами пытается закрепить свою схему. «Домострой» можно характеризовать как терминологическую реакцию тогдашней «интеллигенции» на тогдашние планы властей. Намеренно или несознательно Сильвестр совместил два значения слова «государь» (первое - царь, князь и второе - домохозяин, глава семьи) в одно. Например, неясно, какое значение придать слову «государь» во фразе: «А служили бы государем своим верою и правдою, и добрыми делы и труды, а государь и государыни людей своих жаловали бы, и кормили, и поили, и одевали…». То же происходит со словом «наказание», которое он последовательно употребляет в значении «наставление» и в значении «расправа, порицание, кара». С одной стороны, «а плетью с наказанием бити, и разумно, и больно, и страшно, и здорово», а с другой - «…а не кается и не плачется о грехе своем и вине, то уж наказание жестко надобет, чтобы был виноватый в вине, а правой в правде…».
По вертикали «Домострой» дает классическую средневековую трехчленную пирамидальную структуру с принципом «восходящей отчетности»: чем ниже на иерархической лестнице стоит существо, тем меньше его ответственность, но также и свобода. Чем выше - тем больше власть, но и ответственность перед Богом. В модели Домостроя царь отвечает за всю страну разом, а хозяин дома, глава семьи - за всех домочадцев и их грехи; почему и появляется нужда в тотальном вертикальном контроле за их действиями. Вышестоящий при этом имеет право карать нижестоящего за нарушение порядка или нелояльность к его власти.
Идея экономии всего (напомним, что «домострой» - русская калька с греческого «эйкономия») применена и ко времени, но в своеобразном варианте: суть в том, чтобы максимально загрузить домочадцев и жену работами, не оставить ни секунды свободного времени. Праздность и предоставленность самому себе понимаются как зло, а несамостоятельность - как добро. Но однозначно оценивать такую «экономию» нельзя: впоследствии «Домострой» явился базисом для российского купечества и предпринимательства, так как многие именитые купцы и промышленники конца XIX - начала XX века были выходцами из старообрядческих семей, носителями иного этоса, чем жители безалаберно-созерцательной Москвы, набитой «гулящим людом», перебивающимся подачками от Государевой службы, от боярских щедрот.
Но самое интересное в концепции времени в «Домострое» - его «поедание». Круг времени задан исключительно рецептурой блюд и пищевыми рекомендациями: что, когда и из чего готовить. В акте поедания время осваивается и присваивается. Чрезмерность - сотни рецептов - это еще и образ воздаяния, зримая плата за годовой труд: символический итог времени и «экономии».
В «Домострое» перечисляются религиозно-нравственные обязанности каждого человека, понимаемые исключительно в смысле исполнения определённых обрядов, даются наставления относительно семейной жизни и воспитания детей; большое место уделяется советам по хозяйству. «Домострой» стремится провести в частную жизнь те идеалы, которые публицистика проводила в среде церковно-политической. Он является ценным источником для характеристики хозяйственного и семейного быта боярской и купеческой семьи XVI в. В нём отражается полузамкнутый ещё характер домашнего хозяйства и положение главы семьи как полновластного владыки над женой, детьми и холопами.
Заключение
Подведём итоги исследования.
Возвысившаяся после падения Киевской Руси - Русь Северо-восточная перенесла центр тяжести хозяйственной жизни с торговли в земледелие. Не торговые гости и торговые договоры, а интересы землевладения и полеводства стояли теперь на первом плане. Постепенно вырастает и упрочивается боярское землевладение. Боярская вотчина, а не торговый двор, - вот центр внимания всего населения, ибо это новый центр хозяйственной жизни. Боярская вотчина - это большое, замкнутое, в своем роде натуральное хозяйство, которое как тип, как основная хозяйственная ячейка, держится целые столетия. В экономическом смысле крестьянский двор любого периода Московской Руси, боярская вотчина, поместье или дворянское имение - одна и та же форма, один и тот же тип владения и хозяйства. Это самоудовлетворяющаяся замкнутая единица, руководящаяся принципами домашней экономии.
На высшей ступени своего развития эта форма осознает свои особые хозяйственные, почти классовые интересы и зарождает свою идеологию, идеологию замкнутого самодовлеющего хозяйства. В Московской Руси эта хозяйственная форма получает свою идеологию в знаменитом «Домострое» попа Сильвестра. Вторым течением, заслуживающим внимания, является отслоившаяся группа более мелких, чем вотчинное хозяйство, хозяйств. Их защитником и идеологом является автор «Слова о вере» Стефан Вонифатьев, требующий упорядочения хозяйства и внимания к интересам работников земли.
Отражение борьбы боярства (вотчинников) и служилого дворянства (помещиков) можно найти в сочинениях Пересветова, ярого борца за интересы мелкого дворянского землевладения против боярства. Он ведет ту же линию, что и центральная монархическая власть, стремящаяся разрушить экономическую силу и зиждующуюся на ней политическую власть русских феодалов.
Зарождение монархизма (самодержавия) в России относится к самому концу удельного периода, ко времени первых признаков появления денежного хозяйства, явившегося на смену старому феодальному порядку. Последний покоился на натурально-хозяйственной базе. Ему не нужно был ни движимых материальных сил, ни сильной центральной власти. Самодержавие опиралось на многочисленный дворянский, преимущественно провинциальный («городовой») слой, питавшийся соками центральной власти, и боролось с менее численным, но богатым аристократическим боярством, с русскими феодалами, считавшими себя, по старине, представителями власти и влияния. Борьба этих двух социальных групп захватила всю тогдашнюю общественную жизнь и проникла в религиозные воззрения и отношения. Так на экономической основе сложились в Русском государстве две боровшихся партии «старины» и «новизны», «заволжских старцев» («нестяжателей») и «иосифлян». В итоге вопросы социально-экономической борьбы в Русском государстве того времени расширились и осложнились.
Список литературы
государство пересветов экономический дворянский
.Зимин А.А., Хорошкевич А.Л. Россия времён Ивана Грозного. - М., 1982. - 195 с.
.История экономических учений /под ред. проф. В.С. Адвадзе, проф. А.С. Красова. - М.: ЮНИТН - ДАНА, 2006. - 512 с.
.Кобрин В.Б. Иван Грозный. - М., 1989. - 81 с.
.Скрынников Р.Г. Иван Грозный. - М., 2007. - 480 с.
.Флоря Б.Н. Иван Грозный. - М., 2002. - 408 с.
.Ядгаров Я.С. История экономических учений. М.: Инфра-М, 2008 - 614 с.