Рассмотрев собственно Духовный Регламент подвести итоги и сделать соответствующие выводы.
Актуальность работы основана на необходимости систематизировать опыт жизни Церкви в эпоху Синода, анализировать плюсы и минусы слияния церковного и государственного аппаратов, что особенно важно в наше время. Ведь именно сегодня, когда «религиозный взрыв» 1990-х закончился, из «правого» и «левого» крыла Церкви в адрес священноначалия полетели упреки и обвинения. Кто-то перешептывается о «сергианстве», кто-то напротив недоволен, что до сих пор Церковь отделена от государства, а в школах нет «Закона Божьего»… Понимание этого вопроса очень важно сегодня. А именно Синодальный период дает нам представление о последствиях подобного объединения.
В историографии подход к исследуемому вопросу, с течением времени, неоднократно менялся. С конца XIX века появляются критики Синодальной системы - Г. Флоровский, П. В. Верховской и т.д., которые на общей волне «свободы слова» и демократизации поднимают вопрос о неканоничном устройстве Церкви и необходимости восстановления Патриаршества. Например, Флоровский напрямую говорит о латинизации Церкви и образования в XVIII веке: «… именно тогда потряслись и самые основания веры. При Петре Великом богословские школы и семинарии по всей Великороссии были перестроены на западный, Киевский лад. Школы эти были латинскими по духу, и преподаватели в них долгое время набирались с русского Юго-Запада. Даже Славяно-Греко-Латинская Академия в Москве перестроена была по образцу Киевского Коллегиума. Эта Петровская реформа означала прямую латинизацию церковных школ. При Петре началось, так сказать, переселение южноруссов на Север, где они были «чужими» по двум причинам: сами они были «иностранцами», а школы их - «латинскими».
И его мнение было тогда не единственным - в 1910-х гг. был написан фундаментальный труд П. В. Верховского «Учреждение Духовной коллегии и Духовный Регламент». В нем при обстоятельном исследовании доказывалось, что и Синод, и Регламент - всего лишь калька со скандинавских духовных коллегий и их уставов.
Сразу же они вступили в полемику с апологетами Синода, ярким представителем которых является Е. Е. Голубинский.
Он в частности писал: «Если бы церковь имела нужду в каких-либо реформах и улучшениях ее быта, которых не в состоянии произвести Св. Синод и которые мог бы произвести только патриарх, то, конечно, должно было бы желать и восстановления патриаршества, потому что тогда этого восстановления требовало бы благо церкви. Но таких реформ и улучшений быта церкви, в числе желаемых и ожидаемых между теми и другими вовсе нет; а, следовательно - и благо церкви не требует восстановления патриаршества. Между тем это, нисколько не нужное для блага церкви, восстановление патриаршества, по особым условиям новейшего времени, так сказать - вовсе не патриаршеского, оказалось бы нежелательным и вредным для нее в отношении к ее престижу и авторитету».
Революция и начавшееся гонение на Церковь прервали эту интересную дискуссию, и обратили внимание Церкви на куда как более насущные проблемы. Тем более что патриаршество было все-таки восстановлено Поместным Собором 1917-1918 гг. В советское время вопрос этот никак не поднимался.
Для современных нам исследователей характерен неоднозначный подход к вопросу. Кто-то указывает на ее неканоничность, вред и т.д. Такую точку зрения в наши дни представляет, в частности А. Л. Беглов, старший научный сотрудник Института всеобщей истории РАН: «…мы видим развитие достаточно жесткого бюрократического контроля за церковным организмом … выстроена бюрократическая вертикаль, повторяющая вертикаль светского управления. Она замыкается на обер-прокурора Святейшего Синода. На епархиальном уровне созданы консистории, главная фигура в которых - секретарь, подчиняющийся опять же обер-прокурору … под контролем оказалось и центральное церковное управление, и епархии, и благочиния и даже приходы».
В то же время, нельзя отвергнуть тот факт, считает известный историк и публицист К. А. Мацан, что «Именно в синодальный период в Русской Церкви появляются множество святых - преподобный Серафим Саровский, святитель Игнатий (Брянчанинов), Оптинские старцы … мы видим примеры подлинной церковной жизни …, да и вообще, о независимости Церкви в до-синодальный период нужно говорить осторожно» .
Истина, как известно, находится меж двух крайностей, именно этого принципа мы будем придерживаться, исследуя документ.
Основной источник данного исследования - собственно Духовный Регламент, именно на нем мы основываемся, рассуждая о тех, или иных проблемах церковной жизни XVII-XVIII веков, путях их решения, и каких-либо реформах. Также источником является и «Прибавление к Духовному Регламенту», делающее акцент на преобразованиях в приходской и монастырской жизни.
Если говорить об исследованиях на эту тему, то центральное место занимают работы П.В. Знаменского(1836-1917). Л.Г. Беглова (1974 -) - одного из немногих современных историков, работающих в этой области, С.Ф Платонова(1860-1933), пострадавшего в годы гонений и т.д. Труд митрополита Макария (Булгакова) «История Русской Церкви» в представлении не нуждается. Большая часть подобной литературы, разумеется, написана в конце XIX - начале XX века, по указанным выше причинам.
Также в работе были использованы различные научные статьи по теме. Особый интерес вызывает сборник статей на тему петровских реформ и «О каноничности Духовного Регламента». В некоторых вопросах мы будем обращаться и к периодическим изданиям начала прошлого века - например, к журналу «Миссионерское обозрение» и т.д.
В некоторых случаях будут процитированы такие важные документы, как «Послание Восточных Патриархов Петру I», журналы заседаний Святейшего Синода за интересующий нас период. Ценность этих источников заключается, конечно же, в их последовательности и полной сохранности.
В целом можно сказать, что имеющегося материала вполне хватает для исследования церковно-исторического значения «Духовного Регламента», его роли в истории России и Русской Церкви.
Глава 1 ИСТОРИЧЕСКАЯ СИТУАЦИЯ В РОССИИ НА 1721 ГОД. ПРЕДПОСЫЛКИ УПРАЗДНЕНИЯ ПАТРИАРШЕСТВА
Подходил к завершению XVII век, век Смуты, самозванцев, бунтов, и Церковного Раскола. Не смотря на массу преобразований, как в обществе, так и в Церкви проблем не убавилось ни там, ни там. Более того - задуманная Алексеем Михайловичем и проведенная патриархом Никоном реформа «…была разрушительной для Церкви. Возврата к чистому византийскому православию не произошло, а Русская Церковь оказалась захвачена мощным польско-латинским влиянием и окончательно подпала под жесткий контроль государства».
Тем паче, XVIII век был эпохой радикального изменения многих сторон жизни русского народа. «С царствованием Петра I наступает период так называемой «грубой европеизации» России. По образцу западноевропейских государств - строится политическая жизнь страны, ее хозяйство. Энергично, бескомпромиссно внедряются западноевропейские формы культуры и управления».
Все это вызвало неоднозначную реакцию населения: «И той лжехристос... в 1700 году возобнови... новолетие Янусовское, и, узаконив от оного вести летоисчисление, а в 1721 году принял на себя титулу патриаршескую, именовася Отец Отечества... и глава Церкве Российския... и устави Сенат и Синод... Той же лжехристос... учини народное описание, исчисляя вся мужеска пола и женска, старых и младенцов, и живых и мертвых», -так освещались петровские реформы в одном из старообрядческих сочинений, однако, все по порядку…
Разумеется, реформы Петра I не могли не коснуться Церкви.
Если говорить о сути петровских реформ, в том числе и Церковных, то мы увидим, что все они идут в одном протестантском русле - все делается «для блага государства». Из этих своих соображений «государственной пользы», Петр I начал еще при жизни Патриарха Адриана серьезно притеснять Церковь.
Так, в 1697 г. «царским указом под государственный контроль было взято хозяйство архиерейских домов и монастырей - «тунегибельные вотчины», причем монастырям запрещалась строительная деятельность. В 1698 г. была прекращена выплата казенной руги церквам, имевшим угодья и приходские дворы. Церквам же, не имевшим угодий и приходских дворов, руга была уменьшена наполовину. Сами же угодья церквей объявлялись оброчными статьями казны.
После смерти Патриарха (16 октября 1700) Петр I предпринимает дальнейшие шаги с целью еще большего подчинения церковного строя в России интересам царского абсолютизма. А если называть вещи своими именами - к прямому каноническому вмешательству в жизнь Церкви.
Важным тактическим ходом Петра была «ликвидация московского патриаршества и перевод Русской Церкви под каноническую юрисдикцию восточных («вселенских») Патриархов, не обладавших в России реальными полномочиями и зависевших от России экономически».
Эта каноническая фикция была, по мнению В.М. Живова, уступкой царя архиереям и просуществовала с 1700 по 1721 г.
Например, «Петр получает от Константинопольского Патриарха разрешения не соблюдать посты для себя и для армии, а в 1718 г. - постановления о том, что перекрещивание лютеран и кальвинистов не является обязательным, и объявляет их русским епископам к исполнению».
Одновременно Петр начинает замещать великорусские кафедры украинскими архиереями, не имевшими симпатий и поддержки великорусского населения, видевшего в них людей чуждой культуры и сомнительного православия. Церковное управление разрушается: по нескольку лет пустуют многие кафедры, в некоторые годы до одной трети (конец 1718 г.). Боясь архиерейских совещаний, Петр запретил архиереям даже выезжать из своих епархий.
Однако вернемся немного назад, чтобы разобраться в причинах столь агрессивной атаки Петра на Церковь. В России на рубеже XVII - XVIII веков шли серьезные внутриполитические процессы. «В условиях династической борьбы царевны Софьи и молодого Петра I, устойчивость и благополучие государства пошатнулись, только Церковь оставалась единственным оплотом стабильности».
От себя добавим, что из-за неудачных Крымских походов князя Голицына казна практически опустела. И на этом фоне церковное управление показало себя с лучшей стороны: эффективность патриарших вотчин в разы превышала государственные доходы.
Неудивительно, поэтому, что Петр I, став единоличным правителем, предпринял активные меры по поиску средств. И вскоре он решает вопрос, где можно взять деньги для проведения реформ, - в Церкви. «Новый царь проводит хитрую кадровую политику, заменяя в приказах верных Патриарху Адриану людей на своих ставленников. Отстраненных от должности дьяков безосновательно обвиняли в казнокрадстве, алкоголизме, взяточничестве и т. д.».
Конечно, патриаршее управление сложившуюся ситуацию не игнорировало. Но вступать в резкую конфронтацию с новой властью оно не хотело. Тем более что большинство иерархов поддерживало Петра I как самодержца. «Патриарх Адриан специально написал для «царя Петра и палаты его» книгу «Зерцало праведное», где описывается жизнь и устройство Церкви со всеми канонами. Но безрезультатно - ни государь, ни его «палата» к голосу Церкви прислушиваться не хотели».
«Следует отметить, что идеологическая основа власти, в это время, претерпевает принципиальные изменения. Суть этих изменения заключается в том, что старый теократический идеал заменятся на идеал чисто земной, утилитарный. Если до Петра I главное назначение и внутренней смысл власти царей заключался в том, чтобы привести своих подданных в Царство Небесное, то сейчас этой целью стало «пещись о благосостоянии общей пользы».
Церковь стала аппаратом, который помогает государству воспитывать нравственных граждан, для того, чтобы увеличить качество жизни в государстве, и не более того.
Мы уже говорили о «хитрой кадровой политике» государя и о периоде «засилья малороссийского епископата». Разумеется, столь серьезные преобразования были бы невозможны, без поддержки изнутри самой Церкви. И, в этом деле Петру серьезно помогло «Дело царевича Алексия» - была вскрыта его переписка с несколькими архиереями и репрессии в адрес духовенства не заставили себя ждать. «На места ставились архиереи-выпускники КДАиС, верные Петру. В малороссах Петр видел близких по духу людей с западноевропейским образом мысли. «То было время, когда в сан епископа или архимандрита мог попасть только малоросс, ибо правительство не доверяло великороссам, подозревая их всех в приверженности допетровским обычаям». Но самое главное, украинское духовенство чувствовало себя чужими в большой России. На кого они могли опираться? Они прекрасно понимали, что русские иерархи вряд ли окажут им поддержку? Поэтому свою надежду они возлагали только на царя, вольно или невольно становясь проводниками его политики в отношении Церкви»
Поэтому, на момент учреждения Синода и введения Регламента Петр мог рассчитывать если и не на согласие, то на покорность большинства архиереев.
Однако, если высшее русское духовенство вынуждено было подчиниться желаниям и повелениям Петра, памятуя о его суровости в деле царевича Алексея, то отношение ко всему этому Восточных православных патриархов было для Петра отнюдь не ясно. Между тем их одобрение имело большое значение из соображений церковно-политических: «…такое одобрение послужило бы в глазах русского народа и духовенства авторитетной санкцией новоучрежденного Святейшего Синода и усилило бы позицию последнего в борьбе с все ширившимся расколом».
С этой целью патриархам были разосланы соответствующие письма. Послание Петра от 30 сентября 1721 г. Константинопольскому патриарху Иеремии III (1715 - 1726) содержит греческий перевод манифеста от 25 января 1721 г. со значительными изменениями в тексте. Разумеется, изменения в тексте манифеста не оставляют сомнений, что патриарх был информирован не просто неточно, а совершенно не верно. «Послание представляет дело так, словно речь шла о замене патриарха Синодом, обладающим теми же полномочиями. Лишь вскользь упоминается о некоей «инструкции», но патриарху не сообщается, что под ней имеется в виду столь далеко идущий документ, как «Духовный регламент». Ни слова не говорится и о включении Святейшего Синода в коллегиальную систему государственного управления, о подчинении Церкви воле монарха и о контроле государства над Церковью».
сентября 1723 г. император получил долгожданный ответ от Константинопольского и Антиохийского патриархов. Патриархи объявляли, что «Синод в Российском святом великом царстве есть и нарицается нашею во Христе братиею святою и Священным Синодом…»
Таким образом, желание Петра получить санкцию своей реформе исполнилось. Безусловно, нельзя не согласиться с А. Шмеманом, по словам которого «…Готовность Константинопольского и Антиохийского патриархов пойти на уступки в отношении неканонических действий императора объясняется не только тем перетолкованием сути дела, которое имело место в грамоте Петра, но и зависимостью находившихся под турецким владычеством патриархов от русских субсидий…». Таким образом, устранились все препятствия к насаждению в России церковного устройства протестантского образца. 14 февраля 1721 года состоялось торжественное открытие Священного Синода. Фактически церковное управление оказалось встроенным в государственный аппарат.
Можно сказать, что религиозные реформы Петра I носили сугубо секулярный характер, и направлены были на бюрократизацию церковного аппарата, подчинение церкви монарху и воплощение в русской церковной жизни принципов протестантизма.
Глава 2 РАССМОТРЕНИЕ ОСНОВНЫХ ЧАСТЕЙ ДУХОВНОГО РЕГЛАМЕНТА
a.Причины учреждения «Духовного Коллегиума»
Духовный Регламент, он же - Устав Духовной Коллегии - важнейший документ Синодальной эпохи, разделяется на 3 части:
«…Разделяется же Регламент сей на три части, по числу триех духовных нужд, ведения достойных и управления требующих, которыя суть:
). Описание и важныя вины таковаго правления.
). Дела, управлению сему подлежащая.
). Самых управителей должность, действо и сила».
Если говорить о стиле изложения, то Регламент отличается бескомпромиссностью и даже резкостью: «Характер его изложения весь проникнут борьбой Реформы Феофана Прокоповича с противодействовавшими ей реакционными силами и явлениями, и потому отличается обличительным направлением, тенденциозностью, даже страстностью».
Рассмотрев текст Регламента невозможно не обратить внимание на эмоциональность - тогдашние проблемы столь сильно назрели, что о них говорится во всех III частях, указания о церковных нестроениях сквозят на протяжении всего документа.
И действительно, стоит посмотреть на церковные проблемы беспристрастно. Духовенство (особенно высшее), при помощи церковных доходов удовлетворяло не только свои «потребы», но и содержало значительное число родственников и знакомых. Многие, «подкупом достигшие своих должностей», как свидетельствует Стоглавый собор, «покоили себя в кельи с гостьми; да племянников своих вмещали в монастырь, да волили всем монастырским». На это расточалось огромное количество финансовых средств: «Весь покой монастырский - и богатство, и изобилие во властех оне истощали с роды и племянники и с боярами и с гостями и с любимыми друзи». О монастырской жизни также приходится говорить двояко - с одной стороны подвижники благочестия, а с другой - «…Многие игумены и архимандриты не принимали никаких мер к правильному ведению монастырского хозяйства, но расстраивали его вследствие полного пренебрежения интересов монастыря, заботясь лишь о своем благополучии». Даже Волоколамский монастырь, являвшийся примером староиноческой жизни, и тот подвергался общему разложению нравов. Монахи, во время игуменства там Даниила, жили «особые стяжение держаще злаго ради пристрастия и сребролюбия ради». Это дало Даниилу основание обратиться к своей братии с резкой проповедью, где он укоряет в сребролюбии, жадности и несоблюдении монашеского устава.
Такими темпами долго продолжаться не могло, и в Духовном Регламенте Феофан Прокопович обрушился на все эти нестроения.
Во-первых, Регламент перечисляет недостатки старого Церковного управления и «вины» введения нового. В частности выдвигается демагогическое заявление о большей независимости и беспристрастности коллегиальной формы правления в сравнении с властью патриарха. «…известнее бо взыскуется истина собораным сословием, нежели единым лицем…таковое было церковное Синедрион в Ветхозаветней церкви во Иерусалиме, и гражданский суд Ареопагитов в Афинех … и иныя, нарицаемыя Дикастериа». Далее выдвигается не менее убедительный аргумент, о якобы большей бюрократизации патриаршего управления и о том, что в коллегиальной системе будет меньше проволочек: «…А когда в живых не станет его, то и паче пресекаются дела». Ближе к истине стоит заявление о большей безопасности Синодальной системы для светской власти: «Велико и сие, что от соборнаго правления не опасатися отечеству мятежей и смущения, яковые происходят от единаго собственнаго правителя духовнаго». В заключение первой части подчеркивается большая демократичность новой системы и Синод рассматривается как некая «кузница кадров».
Во-вторых, Регламент говорит о делах, входящих в компетенцию Коллегии. Дела эти делятся на общие и частные. Положения о делах представляют для нас особый интерес, т.к. проливают свет на многие церковные проблемы того времени.
b.Регламент о проблемах Церкви
Прежде всего, узнаем о развитии сомнительной гимнографии (особенно на Украине) - сложении «народных акафистов», молебнов и иных служб, «…Слову Божию противных и …непристойных». Сочиняются непонятные жития, «…ложно вымышленныя, и сказующия чего не было…».
Народ для чего-то празднует пятницу, указывая на то, что в противном случае «…пятница гневается». В той же Малороссии водят в крестных ходах «…жонку простовласую под именем Пятницы…», и «…попы с народом молебствуют пред дубом…».
По градам и весям ходит множество «мощей» - архидиакона Стефана и т.п., и даже (!) предлагается «…много млека Пресвятыя Богородицы». Архиереи для решения своих финансовых проблем организуют «явление чудотворных икон», молитвы передают в шапку,(!) возрождается еще дониконовское многогласие. Далее Феофан Прокопович сетует на нехватку духовенства, и на невежество имеющегося, говорит о необходимости менять ситуацию, и введении некоего трехтомного Катехизиса. Особо говорится об образовании епископов - знании канонов степеней родства, необходимости для них обмениваться опытом: «…недоумевал бы Епископ, что делать; то первее да пишет о том, прося совета, ко иному ближайшему Епископу».
Говорится о недопустимости епископу долго находиться вне своей епархии, кроме «правильных вин» - тяжких недугов, служения в Царствующем граде и т.д. В этом случае предписывается архиерею назначить своих заместителей из «мужей умных и благоговейных». То же самое относится и к уходу епископа на покой.
Обратившись снова к проблемам, увидим праздное шатание монахов, о чем предписывается надзирать архиерею, кликуш, ложные чудотворные иконы, «телеса мертвые» и т.д.
Регламент говорит и о необходимости устроения духовных школ при архиерейских домах: «…чтоб всяк Епископ имел в доме, или при доме своем школу для детей священнических…» , делах налоговых, а само служение архиерея характеризует как «…дело великое, но честь никаковая» а должен быть «…не дерзок и скор, но долготерпелив и разсудителен во употреблении власти своей». Говорится о мерах прещения - извержении, запрещении, отлучении и т.п. и процедуре их применения, объездах архиереем своей епархии, его отчетах в Коллегиум и т.п.
Много говорится о борьбе с «нашими раскольшиками», вреде этого самого раскола. Так же говорится о том, что в случае учреждении Духовной Академии именно в компетенцию Коллегии войдет формирование преподавательского состава, учебной программы, библиотек.
Много говорится о распорядке, правилах Академии: «…Новопришедшаго ученика отведать память и остроумие; и если покажется весьма туп, не принимать в Академию: ибо лета потеряет, а ничего не научится» а «Буде же покажется детина непобедимой злобы, свирепый, до драки скорый, клеветник, непокорив … хотя б и остроумен был: выслать из Академии, чтоб бешеному меча не дать», «…Определить времена ко всякому делу и покою Семинаристом, когда спать ложиться, когда воставать, молиться, учиться, идти на трапезу, гулять и прочая…».
Подробно расписаны как отдых, так и учеба семинаристов. «Подобает быть в Семинариум церкви, аптеке и Доктору…». Говорится о выпуске семинаристов, и о приближении наиболее одаренных к архиереям для занятия руководящих постов.
Упоминается и о подготовке проповедников. «Проповедали бы проповедники твердо, с доводом Священнаго Писания о покаянии, о исправлении жития, о почитании властей, паче же самой высочайшей власти Царской». Предписывается искоренять в народе суеверия и утверждать в сердцах людей страх Божий. Тут снова Регламент обращается к проблемам - проповедники используют свое положение для сведения личных счетов - поносят на проповеди своих недоброжелателей: «…обычай же есть аще кто его в чем прогневит, на проповеди своей мстить оному». Промахи властей затрагивать на проповедях не рекомендуется: «Непригоже вельми проповеднику, наипаче юному, говорить о грехах властительских, или обличительне к лицу слышателей». Проповедникам предписывается изучать труды Свт. Иоанна Златоуста, а вот польские авторы-гомилеты Феофану не нравятся…
Успешные проповедники как и архиереи предостерегаются от гордости: «Аще проповедник видит от слова своего в народе пользу, да не хвалится тем … безумно творят проповедницы, которые брови своя поднимают, и движение рамен являют гордое». О том как именно проповедовать, и от каких крайностей воздерживаться также сказано: «Не надобно руками спляскивать, в боки упиратися, подскакивать, смеятися, да не надобе и рыдать; но хотя бы и возмутился дух, надобе, елико мощно, унимать слезы; вся бо сия лишняя и неблагообразна суть».
Далее идет рассуждение о мире конкретизируется само понятие мир.
1.«Мир нарицается вся подсолнечная, от человека обитаемая…».
2.«Мир приемлется за людей просто, яко суть тварь телесная, но разумная. И не по сему миру мирян именуем, которые вне причта службы церковныя суть».
.«Мир часто знаменует злобу человеческую и суету, или самых человек; поелику злобни и суетни суть».
Говорится, исходя из этого кто такие миряне, и определяется их потребность в духовном окормлении. «Всем ведомо сие: в первых да будет, что всяк Христианин должен православнаго учения слушать от своих пастырей…».
Устанавливается некий «евхаристический минимум» для мирян - одно причащение в год: «Должен всяк Христианин и часто, а хотя бы единожды в год причащатися святой Евхаристии…».
Вновь Феофан Прокопович обращается к теме Раскола - рекомендуется выявлять старообрядцев, учреждать фискалов и т.д. «По всей России никого от раскольщиков не возводить на власти, не токмо духовныя, но и на гражданския…».
Говорится о «влачащихся попах», которых не следует принимать в духовники, о закрытии всех домовых церквей, кроме Царских. Осуждение вызывает крещение и отпевание по домам, сомнительные браки.
В третьей части - «Самих управителей должность, действо и сила» определяется состав и компетенция каждого члена синода.
Число их определяется в 12, и «…быть же лицам разнаго чина: Архиереом, Архимандритом, Игуменом, Протопопом, из котораго числа, трем Архиереом, а прочиих чинов, сколько котораго достойных сыщется». Исключается какая-либо возможность давления архиереев на архимандритов и протопопов, «…Смотреть сего, чтоб Архимандриты и Протопопы не были в чину сего собрания, которые подручни суть некоему Архиерею…».
Далее снова говорится о проблемах - «Аще где проявится нетленное тело, или пройдет в слух видение чие или чудотворение, Коллегиум долженствует испытовать тоя истины, призвав к допросу оных повестителей, и прочиих, которые о том свидетельствовать возмогут». «Аще кто кого поречет, яко раскольщик, или новаго некоего учения изобретатель есть, судить тое в Духовном Коллегиум». Еще раз говорится о вопросах, находящихся в компетенции Коллегиума - апелляции от епископских судов - «…На суд Духовного Коллегиум относить суды Епископов, если кто оными не доволен», вопросы землевладения - «…Должно Коллегиум рассмотреть, кто и как владеет землями церковными…». Жалобы епископов и иного причта - «…Когда Епископ, или меньший служитель церковный обиду терпит от господина…обжаловать в Коллегиум». Говорится о подаянии милостыни и неких «ленивых нахальниках», от которых вреда весьма много, Коллегиум призывается решить и эту проблему: «По дорогам, где угодно видят, разбивают; зажигатели суть, на шпионство от бунтовщиков и изменников подряжаются; клевещут на властей высоких, и самую власть Верховную зле обносят…».
Видим и серьезное развитие симонии в среде русского духовенства: «И се немалая должность, как бы священство от симонии и безстуднаго нахальства отвратить».
В заключение всего этого идет упоминание о присяге, которую все члены Коллегиума должны принести на имя государя, и утверждение Регламента Самодержцем. Обобщая нужно отметить чрезвычайную неоднозначность Духовного Регламента - решая массу проблем, выводя русское общество, и в частности духовенство на принципиально новый культурно-образовательный европейский уровень, противоборствуя с суевериями и т.п. он, однако вводит и двусмысленные, явно протестантские нотки в российскую церковную жизнь.
патриаршество монастырский религиозный реформа
Глава 3 ПРАКТИЧЕСКИЕ ПРЕОБРАЗОВАНИЯ В ЦЕРКОВНОЙ ЖИЗНИ ПО ПРИЛОЖЕНИЯМ РЕГЛАМЕНТА
Осознавая невозможность вместить в рамки одного документа весь круг проблем, Петр и Феофан издают несколько «прибавлений» (приложений) к Духовному регламенту.
В прибавлениях глубже рассматриваются проблемы устроения епархиальной, приходской, монашеской жизни, снова и снова говорится о проблемах тех лет. Мы рассмотрим здесь прибавление 1722 года, потому, что именно оно касается ключевых изменений в церковной жизни Российской Империи. Прибавление это делится на несколько частей:
. О пресвитерах, диаконах и прочих причетниках.
. О монахах.
. О монахинях.
. О монастырях.
. О Настоятелях монастырских.
Как видим, в более общем плане, тут говорится о реформе на приходах (п.1) и в монастырях (п. 2-5).
a.Реформы на приходах
В первую очередь видим невежество, необразованность духовенства, а порой и просто принятие в клир людей недостойных: «Мнози в священнический чин вдираются не для чего инаго, только для большей свободы и пропитания, а никакого званию своему должнаго искуства не имеют».
Запрещая принимать в клир людей недостойных Регламент определяет, качества ставленника, коего должны выдвигать прихожане: «…не пияницу, в домосмотрении своем не лениваго, не клеветника. не сварлива, не любодейца, не бийцу, в воровстве и обманстве не обличеннаго…». Продолжается эта тема тем, что говорится о необходимости элементарной грамотности для священника - умении строить беседу на исповеди, распознавая, выявлять раскольников и т.п.
«…к себе приходящим, да не будет священник тяжестен…» - тут видим, что Регламент не одобряет чрезмерную строгость на исповеди, гордость пастыря не рекомендуется ссориться со своими духовными чадами и т.д.
Из дальнейшего содержания документа видим, что тайна исповеди в России нарушалась довольно часто: «А еще большее злодейство есть, ежели священник открыет в ссоре грехи сына духовнаго; за сие лишен будет священства, да и суду мирскому предан в телесное наказание по разсуждению дела». Интересно, что раскрытие исповеди в ссоре по личным мотивам считается преступлением, а пересказ исповеди «компетентным органам» из государственных соображений - регламентируется… «Если кто при исповеди объявит духовному отцу своему некое несделанное, но еще к делу намеренное от него воровство, наипаче же измену или бунт на Государя … тотчас кому надлежит, должен духовник объявить». Оправдывается такая позиция невнятными аргументами о «неправильности» подобной исповеди.
Далее читаем о невежестве тогдашних духовников, о их нерассудительности и фанатизме: «…многие в писании неискусные священники держатся за требник, как слепые, отлучая кающихся на многия лета, кажут что написано, а толку не знают, и в таковом неразсудстве, иных и при смерти Причастия не сподобляют…» - разумеется, Регламент то осуждает, и доказывает недопустимость этого на основании святоотеческих писаний.
Особенно говорится о раскольниках, а именно о том, что приобщать их Свв. Таин - преступление, и донесшему о том полагается половина имения раскольника. Здесь видим подтверждение информации о том, что старообрядцы изначально широко использовали нелегальное приобщение Таин у православных. Говорится также о том, что настоятели должны вести активную анти-раскольническую работу.
Не позволяет Регламент совершать молебны у мест «чудотворных», но не освидетельствованных соборно, устраивать торг из-за треб, приставать к армии без благословения епископа.
«При многих церквах поп не припускает в церковники чужих, но своими сынами или сродниками места того служения занимает…» - на большинстве приходов все административные места на приходах занимаются родственниками попов, что вызывает негодование Регламента. И, в конце «приходской части» говорится о проблеме вдовых иереев и т.н. «метриках».
Полностью эти проблемы искоренены не были, еще в начале XX века прессе видим подобные заметки - «Русский народ ничего не понимает в своей религии... он смешивает бога со святителем Николаем и последнему готов даже отдать преимущество... Догматы христианства ему совершенно неизвестны», «Наш простолюдин объят непроглядною тьмою религиозного невежества, он порою ничего не понимает ни в исповедуемой вере, ни в совершающемся пред ним богослужении». Не смотря на это, некий сдвиг ситуации в положительную сторону наметился именно тогда - появилось какое-никакое духовное образование, отбор ставленников и т.д.
b.Преобразования в монастырской жизни
Самые же серьезные изменения намечались Регламентом в области монашеской жизни. «Реформы Петра I по-настоящему потрясли монастырскую жизнь…» - считает прот В. Цыпин. Возразить ему никак нельзя, а вот понять, почему так происходило нетрудно. Достаточно вспомнить гонение Льва Исавра на монастыри в Византии и его претензии к монашеству. Кроме того, что монастыри являлись оплотами иконопочитания, они являлись в глазах императора большим сборищем «боеспособных мужей, уклоняющихся от воинской службы во время войны» - «…Не принимать воина; яве бо есть, что тот не с намерением монашества приходит, но и грешит вельми, бегая от службы своея…».
Политика Петра в отношении Церкви была насквозь секулярна, и из содержания приложений мы видим, что уйти в монастырь человек мог лишь полностью отдав себя государству. Дальнейшие законы также работали в этом русле, в частности «по Указу 1723 г. прекращен был постриг и при наличии убылых мест; на открывавшиеся вакансии стали принимать исключительно инвалидов - старых солдат».
Все это должно было привести к полному уничтожению монашества, - «…Христианского зерцала и образа покаяния».
Прежде всего, не допускается проводить постриг мужчин, моложе 30 лет, как «…не довольно имеющих совершенный разум…», и женщин моложе 50 лет, со ссылкой на послание ап. Павла…
Наряду с разумными требованиями, такими как «Не принимать мужа, жену живу имущего», «Смотреть … не обязан ли кто долгами», предложением трехлетнего «искуса» и т.п. декларируется и абсурд: если муж и жена по взаимному согласию решают уйти в монастырь, нужно посмотреть на возраст жены - достигла ли она 50 лет…
Раздел «О житии монахов» говорит нам о том, как должен выстраиваться внутренний уклад монастырей, взаимоотношения, конфликты между монашествующими, а также разрешаются возможные вопросы настоятелей.
«Четырежды в год исповедатися и приобщитися Святым Тайнам» - предписания вторгаются в духовную жизнь; устанавливается некий сомнительный, скопированный с реформатской практики стандарт, которому нужно следовать. Мимоходом делается оговорка о желательности более частого принятия Свв. Таин…но по плодам их узнаете их (Мф. 7:20). История показала, что впоследствии духовная жизнь, как в обителях, так и в миру скатилась еще ниже - до одного причастия в год - в Великий Четверг.
Следующие пункты этого раздела интереса не представляют, т.к. являются компиляцией с древних монашеских уставов. Например - «Братии … по своим келиям не ясти», «Пища и питие и одеяние всем в равенстве да будет…», «В монастырех подобает общему житию быти…», «Жен в келлии настоятелю и братии никогда же попускать…» и т.д. и т.п.
Остановиться можно лишь на последнем пункте «Монахом никаких по кельям писем …без собственнаго ведения настоятеля, под жестоким на теле наказанием, никому не писать, и грамоток, кроме позволения настоятеля, не принимать …чернил и бумаги не держать. И того над монахи прилежно надзирать». Причина столь жестких мер - забота о монашеском делании - «понеже ничто монашескаго безмолвия не разоряет».
Как это сочетать с постоянными выпадами Регламента против невежества - непонятно.
Монахиням предписывается исполнять все указания «монашеского раздела» плюс к этому добавляется еще несколько требований.
Подчеркивается особая закрытость женских монастырей. «На праздники и никогда, также и в крестохождения монахиням отнюдь не ходить, ни к монастырем мужеским, ни к приходским церквам». Если в монастырях есть мощи, то их предписывается выставлять «…дабы никто не мог претензии сыскать идтить в монастырь…».
Ни в «Царствующий град» ни в другие города монахиням выезжать не позволяется, даже в случае судебной тяжбы. «Монахиням в мирских домех не жити, ниже по миру скитатися ни для какой потребы», да и в церкви монахиням не дозволяется мешаться с народом.
Снова по поводу пострижения молодых - «…буде которая младая девица похощет в девстве пребывати с намерением прияти монашество, то разсмотря прилежно, аще нелестно и не коея ради нужды, или пристрастия, или лицемерия избирает девственное житие, дати таковую в монастырь честный и добре заключенный под начал честной и постоянной старице; девица же да пребывает непострижена до шестидесяти, или поне до пятидесяти лет. А буде прежде оных лет похощет идти замуж, не возбраняти ей».
Предпоследний раздел рассказывает нам о собственно монастырях. Тут мы видим запреты на создание скитов, да и монастырей (без ведома Синода), указания о закрытии малых обителей, массовом открытии монастырских странноприимных домов и богаделен, даже если это в силу каких - то обстоятельств невозможно в данной обители.
В целом все это выдержано в духе петровских взглядов на монашество как уже было сказано, взглядов достаточно враждебных. Это и понятно. Их он видел главными «поджигателями» недовольства относительно его реформы.
«Человек глубоко секулярный, Петр плохо понимал смысл современного ему монашества и думал, что в монахи большинство идет «от податей и от лености, чтобы даром хлеб есть».
Не работая, монахи, по мнению Петра, «поедают чужие труды» и в бездействии плодят ереси и суеверия и занимаются не своим делом: возбуждают народ против новшеств. При таком взгляде Петра понятно стремление его к сокращению числа монастырей и монахов, к строгому надзору за ними и ограничению их прав и льгот».
Последний раздел «Прибавления» - «О настоятелях монастырских».
«Подобает в Духовная Начальства избирать благонравных и в житии иноческом искусных. Безпорочных и свидетельствованных, добре ведущих разум писания и устав жития монастырскаго» - говорится о желательных для настоятеля и духовника монастыря качествах, их обязанностях и т.д.
Наиболее строгое взыскание предполагается, если настоятель дерзнет принять в обитель «беглого монаха» - «…таковаго сводити от начальства по смерть его в монастырскую работу и к тому таковому начальствующим не быти…».
Да и самому беглому монаху не позавидуешь: «Монахов избегших держати по смерть в оковах в трудех монастырских». Вообще, рассматривая отношение Регламента к настоятелям можно отметить существенное ограничение их власти и полномочий… Как финансовых - «Казна монастырская да не будет в келлии Настоятеля…», так и общих - «Да не понуждает Настоятель братию приходити к себе на исповедь». Исповеди теперь обязательно принимает духовник - «честной пред епископом, свидетельствованный иеромонах».
Как и любой другой документ, Духовный регламент отражает тогдашнюю действительность (неважно, что через призму реформатских взглядов Петра и Феофана). Поэтому, когда в нем говорится о складировании в монастырях различных сокровищ, о продвижении на административные посты «свойственников настоятеля», «разделах настоятелева наследства» теми же свойственниками мы понимаем, что все это имело место в России XVII века.
А Регламент, при всех своих минусах, был призван эти издержки искоренить.
Заканчивается «Прибавление» организационной заметкой: «Вся сия описанная правила, и аще кая вновь приданы будут от Святейшаго Правительствующаго Синода, прочитовати по всем монастырям единожды в месяц, в воскресный день в трапезе, дабы кто не извинялся неведением».
В ходе изучения выявляется глубоко секулярный настрой «Прибавления» к монастырям и монастырской жизни в целом. Без сомнения принятием этого документа по монашеству в России был нанесен очень мощный удар, полностью оправиться от которого оно смогло очень и очень нескоро.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Говоря о Синодальном периоде, мы прежде всего видим невероятные успехи Церкви и государства: вспоминаем о тысячах храмов, сотнях монастырей, десятках семинарий, об освобожденных Балканах, и Восточных Патриархах, на содержании русского Синода.
Это, безусловно, наш успех. Успех, достигнутый во многом именно благодаря слиянию церковного и государственного институтов. Однако мы не можем не замечать и громадных минусов такого устройства. Справедливости ради, стоит вспомнить и фактическую бесправность архиереев, и произвол чиновничества и мирянина (а порой атеиста) во главе Церкви, и секуляризацию, и «разборы духовенства».
И это - лишь некоторые отрицательные моменты синодальной системы. Вообще, по мнению некоторых канонистов (уже с начала XX века) никакой церковной власти в Российской Церкви с 1721 г. не было, была лишь власть государственная.
Таким образом, говоря о синодальном периоде, как времени противоречивом, мы должны отдать должное и Духовному Регламенту - краеугольному камню всей этой системы. Он столь же неоднозначен.
С одной стороны была решена масса проблем, связанных с допетровской Россией, допетровской Церковью и клиром.
Был поднят образовательный уровень духовенства, значительно ослабли в среде клира такие пороки как блуд, пьянство и т.д. С другой стороны - нельзя забывать о неканоничности самой реформы, последовавшей затем бюрократизации церковного аппарата, атеистах во главе церкви.
«Дело дошло до того, что с 1763 по 1774 год обер-прокурорами Синода были люди, далекие от православия - Чебышев и Мелиссино, люди самых новых понятий о религии и церкви, либо теплохладные, каков был упомянутый выше Мелиссино, или более того - Чебышев (1768-1774), открыто щеголявший атеизмом». В меру своих сил изучив целевой документ и ознакомившись с эпохой, его породившей, постараемся обобщить все выводы, к которым мы приходили в ходе работы.
Итак:
1.Религиозные реформы Петра I носили сугубо секулярный характер, и направлены были на бюрократизацию церковного аппарата, подчинение церкви монарху и воплощение в русской церковной жизни принципов протестантизма.
2.Духовный Регламент документ крайне противоречивый - решая массу проблем, выводя русское общество, и в частности духовенство на принципиально новый культурно-образовательный европейский уровень, противоборствуя с суевериями и т.п. он вводил и двусмысленные, явно протестантские нотки в российскую церковную жизнь.
3.Окончательно «добило» российские монастыри «Прибавление к Духовному Регламенту», глубоко секулярное и по-протестантски прагматичное. Без сомнения принятием этого документа по монашеству в России был нанесен последний очень мощный удар, полностью оправиться от которого оно смогло очень и очень нескоро. Синодальная эпоха слишком сложна, чтобы говорить о ней поспешно, «в двух словах», да еще и нечто однозначное. Тем более, что задачей историка и не является выражение своего мнения по какому-то вопросу. В данной работе мы лишь постарались обнаружить некоторые противоречия того времени, осветить их, и подвести какие-то, самые общие итоги.
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ ЛИТЕРАТУРЫ
I.Исследования
.Емченко Е.Б. Стоглав: исследование и текст // Исторический вестник. Москва - Воронеж, 1999. №3-4.
2.Живов В.М. Вопрос о церковной юрисдикции в российско-украинских отношениях XVII-XVIII века М.: 2004
.Живов В. М. Церковные преобразования, М.: 2001
.Жмакин В.И. Митрополит Даниил и его сочинения. М., 1981
.Знаменский П.В. История РПЦ. М.: изд. ПСТГУ 2004
.Кононов Н. Разбор некоторых вопросов, касающихся Стоглава Москва, 1994.
.Макарий (Булгаков), митр., История Русской Церкви. М.: 2001
.Федоров В.А. РПЦ и государство в Синодальный период М.: 2003.
.Цыпин В. А. Церковное право. Клин, «Христианская жизнь» 2004.