Охарактеризовать позицию Н.М.Карамзина на роль личности самодержца в развитии государственности в России.
Историография.
Сегодня творчество Карамзина является объектом пристального внимания целого ряда специалистов в различных областях гуманитарного знания - культурологии, эстетики, литературы, истории и др. Повышенный интерес наблюдается и в отношении его политических взглядов. Однако при всем этом очевидно и то, что историография творческого наследия Карамзина, причем той его стороны, которая характеризует историка как оригинального политического мыслителя, только начинает разрабатываться в отечественной науке. Особое место в этом процессе должен занять исключительный труд Н.М.Карамзина «История Государства Российского», который уже в момент своего появления вызвал неоднозначную реакцию со стороны критиков и читателей.
Это было вызвано тем, что на протяжении длительного периода времени исследование Карамзина было поставлена официальными властями царской России вне рамок, допускающих ее прочтение даже с малейшими намеками на критику.
Несмотря на это, при жизни автора ею зачитывалась едва ли не вся просвещенная Россия, только на протяжении второй четверти XIX столетия «История государства Российского» переиздавалась шесть раз. Удивительное по силе своего воздействия на современников обаяние личности Карамзина обусловило то восторженное и благоговейное восприятие карамзинского наследия, которое привело крупнейших писателей того времени к своеобразной «конкуренции» по части хвалебных характеристик Карамзина и его роли в истории русской культуры.
Все они, в той или иной степени следовали Пушкину, в автобиографических заметках высказавшему мысль о том, что «у нас никто не в состоянии исследовать огромное создание Карамзина». В русле заданной Пушкиным линии оценок творчества писателя писал, например, И.В. Киреевский, убеждавший собратьев по перу, что «не по силам нам оценить его (Карамзина) достоинство». Понятно, что в контексте подобной литературной почтительности, трудно было ожидать чего-либо иного, кроме кратких эмоциональных характеристик: «подвиг великий!» (Белинский), «необыкновенный человек» (Чаадаев), «явление необыкновенное» (Гоголь) и т. п.
Лишь в конце XIX - начале ХХ появились критически направленные работы, в которых либеральные историки, проигнорировав всю сложность идейно-политических убеждений Карамзина, усматривали в его мировоззрении лишь черты реакционности и крепостничества и объявляли творчество мыслителя отжившим свой век. Среди них можно назвать работы И.А. Линниченко, Е.А. Соловьева и А.А. Кизеветтера и др.
В этом потоке уничижительных характеристик выделяется, пожалуй, лишь мнения К.Н. Бестужева-Рюмина и В.О. Ключевского. Так, по мнению Ключевского, Карамзин «много помог русским людям лучше понимать свое прошлое, но еще больше он заставил их любить его. В этом главная заслуга его труда перед русским обществом и главный недостаток его перед исторической русской наукой».
Отношение Карамзина к самодержавию и крепостному праву определило оценку советской историографией его творчества. С ярлыком реакционера путь Карамзину и его «Истории государства Российского» к печатному станку был закрыт. После 1917 года и вплоть до периода перестройки (первое полное научное издание «Истории» Карамзина в ХХ веке стало публиковаться лишь в 1989 году) 12-томный труд фактически пребывал под запретом.
Что касается положительных оценок, то среди ранних работ советских ученых следует отметить лишь небольшую по объему статью Б.М. Эйхенбаума, в которой он призвал к серьезному, лишенному пристрастных и скоропалительных оценок исследованию основ мировоззрения Карамзина.
К сожалению, официальное толкование позиции писателя было совершенно иным. Известный историк М.Н. Покровский, не преминув обвинить Карамзина в цинизме, преподносил своим слушателям фантазии о том, что русский мыслитель писал свою «Историю государства Российского», вдохновляясь «интересами торгового капитала».
Начиная с середины 1960-х годов, в советской исторической литературе все явственнее наблюдается переход от однозначных характеристик к более взвешенным оценкам места и исторической роли деятельности Карамзина.
В этом процессе «возвращения» особо следует отметить роль Ю.М. Лотмана. Лотман многие годы жизни посвятил изучению творчества Карамзина. Работа 1957 г. «Эволюция мировоззрения Карамзина», более поздние труды и особенно книга «Сотворение Карамзина» снискали ему всеобщее признание и право считаться главой отечественного карамзиноведения. Лишенные какой-либо политической ангажированности, его книга и статьи, может быть, лучшее на сегодняшний день из написанного о русском историке. «Сотворение Карамзина» - одновременно и научное исследование, и роман-реконструкция, в котором автор, используя метод «воссоздания» личности писателя, показывал, как «Карамзин творит Карамзина».
Последовавшие в конце 1980-х - начале 1990-х годов исследовательский «бум» и мода на Карамзина, отмеченные появлением десятков научных и популярных статей о Карамзине, зачастую сопровождались «погрешностями» ученых, излишне эмоционально и апологетически оценивавших место и роль русского мыслителя в отечественной исторической и политической литературе. В основном эти статьи вышли в качестве предисловий и послесловий вышедших различных изданий 12-титомника.
Среди отдельных произведений, посвященных «Истории Государства Российского» можно назвать исследование Н.Эйдельмана «Последний летописец», в которой живо воссоздана эпоха Карамзина, его личность, истоки его труда, трудности и противоречия, друзья и враги, помощники и читатели. В книге показана многообразная борьба мнений вокруг его «Истории», ее необычная роль для русского общества, новый интерес к ней в наши дни.
О том, как восприняли современники труд Карамзина, можно узнать из монографии В.П.Козлова «История Государства Российского Н.М.Карамзина в оценках современников» и статьи Ю.В.Евдошенко М.Т.Каченовский - критик «Истории Государства Российского» Н.М.Карамзина». Споры вокруг этого труда отразили расхождения во взглядах различных политических, историографических и литературных течений.
В нашей работе использованы источники, выпущенные с середины 80-х гг. и по настоящее время. Среди них по типу изданий можно выделить монографии, статьи из периодических изданий, вступительные статьи к 12-титомнику, статьи и исследования из сборников, посвященных биографии и творчеству Н.В.Карамзина, ресурсы Интернет.
Основным источником, используемым в исследовании, стал труд Н.М.Карамзина «История Государства Российского», вступительные статьи к этому произведению А.Ф Смирнова, С.О. Шмидта, А.Н.Сахарова, а также монографии Ю.М.Лотмана, В.П.Козлова и Н.Эйдельмана. При написании параграфа, посвященного анализу личности Ивана Грозного, использовался рассматриваемый в книге С.Б.Веселовского «Царь Иван Грозный в работах писателей и историков» обзор мнений историков и среди них Н.М.Карамзина об опричном дворе царя Ивана.
При написании историографии по теме исследования использовалось методическое пособие «Историография отечественной истории», статья из монографии «Портреты историков», статья Ширинянц А. А., Ермашов Д. В. «Мировоззрение Н.М. Карамзина в контексте консервативной традиции».
ГЛАВА 1. ДРЕВНЕЙШИЙ ИЛИ УДЕЛЬНЫЙ ЭТАП ИСТОРИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ ГОСУДАРСТВА РОССИЙСКОГО
.1 Призвание князей варяжских Рюрика и Олега
В дореволюционной России точкой отсчета отечественной государственности традиционно считался 862 год. «…Отечество наше, слабое, разделенное на малые области до 862 года, по летосчислению Нестора, обязано величием своим счастливому введению Монархической власти» - пишет Н.М.Карамзин.
Этому способствовало событие, получившее в историографии условное название «призвание варягов». Причиной этого, считает Карамзин, были междоусобицы славянских племен. «Нужда в благоустройстве и тишине велела забыть народную гордость, и Славяне, убежденные - так говорит предание - советом Новогородского старейшины Гостомысла, потребовали Властителей от Варягов».
Карамзин подчеркивает добровольность, а значит и законность основания монархии в России: «Славяне добровольно уничтожают свое древнее правление и требуют Государей от Варягов, которые были их неприятелями. Везде меч сильных или хитрость честолюбивых вводили Самовластие (ибо народы хотели законов, но боялись неволи): в России оно утвердилось с общего согласия граждан».
О Рюрике нам известно, что он в качестве предводителя наемной варяжской дружины призван на княжение в Новгород вместе с братьями Синеусом и Трувором племенами словенов, кривичей, чюдью, мерью и весью во время внутренних усобиц. Эти усобицы и помогли ему захватить власть в Новгороде.
По словам Карамзина, князь Рюрик согласился «принять власть над людьми, которые, умев сражаться за вольность, не умели ею пользоваться».
Сведений о правлении Рюрика до наших дней практически не дошло. По одному из преданий, спустя год после его прибытия в Новгород, там произошло восстание некоего Вадима Храброго, который «пал от руки сильного Рюрика вместе со многими из своих единомышленников в Новегороде - случай вероятный: люди, привыкшие к вольности, от ужасов безначалия могли пожелать Властителей, но могли и раскаяться, ежели Варяги, единоземцы и друзья Рюриковы, утесняли их». Рюрик одержал победу и казнил Вадима и его сообщников, после чего раздал своим знатным дружинникам селения для управления и сбора дани.
В 864 году после смерти своих братьев Рюрик, «присоединив области их к своему Княжеству, основал Монархию Российскую».
Историк раскрывает характер удельной монархии в России, проводя параллель с развитием поместной монархии в Европе: «Вместе с верховною Княжескою властию утвердилась в России, кажется, и система Феодальная, Поместная, или Удельная, бывшая основанием новых гражданских обществ в Скандинавии и во всей Европе, где господствовали народы Германские. Монархи обыкновенно целыми областями награждали Вельмож и любимцев, которые оставались их подданными, но властвовали как Государи в своих Уделах: система, сообразная с обстоятельствами и духом времени, когда еще не было ни удобного сношения между владениями одной державы, ни уставов общих и твердых, ни порядка в гражданских степенях, и люди, упорные в своей независимости, слушались единственно того, кто держал меч над их головою. Признательность Государей к верности Вельмож участвовала также в сем обыкновении, и завоеватель делился областями с товарищами храбрыми, которые помогали ему приобретать оные».
Не получившие городов дружинники Аскольд и Дир (не из рода Рюрика) отправились на юг, в Царьград (Константинополь), искать счастья и добычи. Согласно легенде, следуя существовавшим в то время путем «из варяг в греки», они увидели небольшое поселение, жители которого сообщили, что это место называется Киевом, и раньше владели им братья Кий, Щек, Хорив и сестра их Лыбедь. После гибели братьев Киев некому было защищать, и киевляне стали платит дань хазарам. «Аскольд и Дир завладели им; присоединили к себе многих Варягов из Новагорода, начали под именем Россиян властвовать как Государи в Киеве». Так в правление Рюрика на территории славян возникли два княжества: Северная и Южная Русь: «Варяги основали две Самодержавные области в России: Рюрик на Севере, Аскольд и Дир на Юге».
Карамзин не находит описаний в летописях, насколько справедливым и мирным было правление Рюрика, однако судя по историческому окружению «к Западу, Северу и Востоку народами Финскими, Рюрик мог ли оставить в покое своих ближних соседей, когда и самые отдаленные берега Оки долженствовали ему покориться? Вероятно, что окрестности Чудского и Ладожского озера были также свидетелями мужественных дел его, неописанных и забвенных».
О значении правления Рюрика на Руси Карамзин пишет следующее: «Память Рюрика, как первого Самодержца Российского, осталась бессмертною в нашей Истории и главным действием его княжения было твердое присоединение некоторых Финских племен к народу Славянскому в России, так что Весь, Меря, Мурома наконец обратились в Славян, приняв их обычаи, язык и Веру». Превращение Рюрика из предводителя наемной дружины в новгородского князя способствовало прекращению усобиц и усилению роли Новгорода как политического центра союза северной группы славянских племен.
Рюрик «княжил единовластно, по смерти Синеуса и Трувора, 15 лет в Новегороде и скончался в 879 году, вручив правление и малолетнего сына, Игоря, родственнику своему Олегу».
«Сей опекун Игорев, - пишет Карамзин,- скоро прославился великою своею отважностию, победами, благоразумием, любовию подданных».
Главной победой Олега стало присоединение Южной Руси к Северной. Три года после смерти Рюрика Олег остается в Новгороде и, упрочив здесь свое положение, направляется во главе сборной дружины из варягов и северных племен на юг, по речной линии Волхов-Днепр.
Он покоряет встречающиеся по пути города и, захватив хитростью Киев, основывается здесь и переносит центр объединенного государства в Киев. Вот как описывает это событие Карамзин: «Оставив назади войско, он (Олег) с юным Игорем и с немногими людьми приплыл к высоким берегам Днепра, где стоял древний Киев; скрыл вооруженных ратников в ладиях и велел объявить Государям Киевским, что Варяжские купцы, отправленные Князем Новогородским в Грецию, хотят видеть их как друзей и соотечественников. Аскольд и Дир, не подозревая обмана, спешили на берег: воины Олеговы в одно мгновение окружили их. Правитель сказал: Вы не Князья и не знаменитого роду, но я Князь, - и показав Игоря, примолвил: - Вот сын Рюриков! Сим словом осужденные на казнь Аскольд и Дир под мечами убийц пали мертвые к ногам Олеговым...». Это событие, относимое летописью к 882 году, традиционно считается датой образования Древнерусского государства.
Главным городом объединенного государства Олег делает Киев: «…сей Князь сказал: Да будет Киев материю городов Российских! Монархи народов образованных желают иметь столицу среди Государства, во-первых, для того, чтобы лучше надзирать над общим его правлением, а во-вторых, и для своей безопасности: Олег, всего более думая о завоеваниях, хотел жить на границе, чтобы тем скорее нападать на чуждые земли; мыслил ужасать соседей, а не бояться их».
Кроме объединения Северной и Южной Руси заслугой Олега считается то, что он покорил древлян, северян и радимичей, уничтожая при этом зависимость от хазар, данниками которых те были. «Он поручил дальние области Вельможам; велел строить города или неподвижные станы для войска, коему надлежало быть грозою и внешних неприятелей и внутренних мятежников; уставил также налоги общие».
Укрепив свое влияние наложением дани и посажением посадников и оградив границы от нападений соседей-кочевников возведением окраинных городов, Олег направляется дальше на юг - в Византию.
В 907 году Олег организовал большой поход на Византию и добился успеха. Карамзин пишет об этом так: «В летописи сказано, что Олег поставил суда свои на колеса и силою одного ветра, на распущенных парусах, сухим путем шел со флотом к Константинополю. Греки, устрашенные сим намерением, спешили предложить Олегу мир и дань. Они выслали войску его съестные припасы и вино: Князь отвергнул то и другое, боясь отравы, ибо храбрый считает малодушного коварным».
В качестве дани «Победитель требовал 12 гривен на каждого человека во флоте своем, и Греки согласились с тем условием, чтобы он, прекратив неприятельские действия, мирно возвратился в отечество. В знак победы Герой повесил щит свой на вратах Константинополя и возвратился в Киев, где народ, удивленный его славою и богатствами, им привезенными: золотом, тканями, разными драгоценностями искусства и естественными произведениями благословенного климата Греции, единогласно назвал Олега вещим, то есть мудрым или волхвом».
В 911 году Олег послал в Царьград своих послов утвердить договор между греками и Русью, существенные пункты которого следующие: 1) судопроизводство по гражданским и уголовным делам; 2) преступления против жизни и телесной неприкосновенности; 3) преступления имущественные: кража с поличным и грабеж; 4) помощь в случае несчастья на море, выкуп пленных, наем воинов; 5) отыскание рабов, охрана наследства, возвращение скрывшихся преступников.
Карамзин пишет следующее об этом договоре: «Сей договор представляет нам Россиян уже не дикими варварами, но людьми, которые знают святость чести и народных торжественных условий; имеют свои законы, утверждающие безопасность личную, собственность, право наследия, силу завещаний; имеют торговлю внутреннюю и внешнюю». Эти слова историка свидетельствуют о дальнейшем развитии государства и права на Руси.
В последние годы перед своей смертью Олег, по словам Карамзина «хотел уже тишины и наслаждался всеобщим миром. Никто из соседей не дерзал прервать его спокойствия. Окруженный знаками побед и славы, Государь народов многочисленных, повелитель войска храброго мог казаться грозным и в самом усыплении старости. Он совершил на земле дело свое…».
Об уважении Олега и значении его правления на Руси свидетельствует то, что он «не только ужасал врагов, он был еще любим своими подданными. Воины могли оплакивать в нем смелого, искусного предводителя, а народ защитника. - Присоединив к Державе своей лучшие, богатейшие страны нынешней России, сей Князь был истинным основателем ее величия».
В лице Олега Карамзин видит самодержца, мудростью которого «…цветут Государства образованные; но только сильная рука Героя основывает великие Империи и служит им надежною опорою в их опасной новости». Охарактеризовав деяния Олега, Карамзин подводит итог: «Древняя Россия славится не одним героем: никто из них не мог сравняться с Олегом в завоеваниях, которые утвердили ее бытие могущественное».
1.2 Самодержавные государи Владимир I и Ярослав Мудрый
Самодержавными государями, т.е. правителями с неограниченной властью, Карамзин считает уже Владимира I и Ярослава Мудрого.
При Владимире I все земли восточных славян объединились в составе Киевской Руси. Была решена одна из важнейших задач того времени: обеспечение защиты русских земель от набегов многочисленных печенежских племен. Для этого по рекам Десне, Осетру, Суле, Стугне был сооружен ряд крепостей.
Развитие экономики, рост и укрепление государственности требовали изменений в идеологии, господствующей формой выражения которой в средние века была религия. Владимир решил реформировать языческие представления Древней Руси и с этой целью попытался создать единый пантеон богов. Карамзин пишет, что «Владимир, утвердив власть свою, изъявил отменное усердие к богам языческим: соорудил новый истукан Перуна с серебряною головою и поставил его близ теремного двора, на священном холме, вместе с иными кумирами».
Однако попытка Владимира превратить язычество в государственную религию потерпела крах. Многие предпочитали оставаться верными старым богам, отвергая насилие со стороны центральной власти. Развитые державы по-прежнему воспринимали языческую Русь как варварскую страну.
Карамзин, основываясь на материалы Древнего Летописца, повествует, что «не только Христианские проповедники, но и Магометане вместе с Иудеями присылали в Киев мудрых законников склонять Владимира к принятию Веры своей, и что Великий Князь охотно выслушивал их учение. Случай вероятный», - считает Карамзин - «народы соседственные могли желать, чтобы Государь, уже славный победами в Европе в Азии, исповедовал одного Бога с ними, и Владимир мог также - увидев наконец, подобно великой бабке своей, заблуждение язычества - искать истины в разных Верах».
«Сперва пришли волжские болгары мусульманской веры и хвалили своего Магомета; потом иноземцы из Рима от папы проповедовали католическую веру, а хазарские евреи - иудейство. Последним прибыл проповедник, присланный из Византии. Он стал рассказывать Владимиру о православии, и слушал его Владимир со всем вниманием».
Чтобы разобраться, какая из религий лучше, Владимир посылает 10 послов, чтобы изучить их недостатки и преимущества. «Возвратясь в Киев, Послы говорили Князю с презрением о богослужении Магометан, с неуважением о Католическом и с восторгом о Византийском, заключив словами: "Всякий человек, вкусив сладкое, имеет уже отвращение от горького; так и мы, узнав Веру Греков, не хотим иной". Владимир желал еще слышать мнение Бояр и старцев. "Когда бы Закон Греческий, - сказали они, - не был лучше других, то бабка твоя, Ольга, мудрейшая всех людей, не вздумала бы принять его". Великий Князь решился быть Христианином».
Кроме того, в 988 году Владимир взял в жены сестру греческих Императоров Василия и Константина царевну Анну. Жена-христианка способствовала переходу Владимира в новую веру.
«Великий князь Владимир, бояре и дружина его крестились в Херсонесе, а потом весело праздновали свадьбу Владимира с царевной. Когда Великий князь возвратился с молодой супругой и со всем двором в Киев, прежде всего он велел жечь и рубить всех идолов. Потом приказал всем киевлянам явиться на другой день на берег Днепра. Священники освятили Днепр и начали крещение народа. «В сей великий день, говорит Летописец, земля и небо ликовали».
Карамзин так высказывает свое отношение к Владимиру: «Сей Князь, названный Церковью Равноапостольным, заслужил и в Истории имя Великого. Истинное ли уверение в святыне Христианства, или, как повествует знаменитый Арабский Историк ХШ века, одно честолюбие и желание быть в родственном союзе с Государями Византийскими решило его креститься известно Богу, а не людям. Довольно, что Владимир, приняв Веру Спасителя, освятился ею в сердце своем и стал иным человеком.
Быв в язычестве мстителем свирепым, гнусным сластолюбцем, воином кровожадным и - что всего ужаснее - братоубийцею, Владимир, наставленный в человеколюбивых правилах Христианства, боялся уже проливать кровь самых злодеев и врагов отечества. Главное право его на вечную славу и благодарность потомства состоит конечно в том, что он поставил Россиян на путь истинной Веры; но имя Великого принадлежит ему и за дела государственные».
Карамзин являлся официальным историографом Российской империи, где православие было официальной религией, а церковь - одним из столпов феодально-крепостнического самодержавного строя. Этот фактор оказал определяющее воздействие на изучение Карамзиным проблемы распространения христианства на Руси и ее крещения. Признаваемые Карамзиным факты крещения русов в середине IX века, существования христианской общины в Киеве в первой половине Х века, крещение княгини Ольги в середине Х столетия и ее попыток распространить христианство создавали емкую историческую картину христианизации Руси в IX-Х вв.
На ее фоне крещение князя Владимира и введение христианства на Руси в качестве государственной религии оказываются не случайными феноменами, а закономерным результатом предшествующей истории, культурных, идеологических и политических контактов с Византией, хотя объяснялись эти факты в духе времени - «преимуществами» христианства православного толка. Сумел Карамзин заметить и общность судеб ряда восточноевропейских стран при переходе в христианство, хронологическую близость этого события в ряде стран: Венгрии, Швеции, Норвегии, Дании, Руси. Подчеркнул он и международный аспект крещения Руси, возвышение престижа древнерусского государства.
Кроме как за принятие христианства на Руси Владимир I, по мнению Карамзина, заслуживает признание своего народа тем, что «похитив Единовластие, благоразумным и счастливым для народа правлением загладил вину свою; выслав мятежных Варягов из России, употребил лучших из них в ее пользу; смирил бунты своих данников, отражал набеги хищных соседей, победил сильного Мечислава и славный храбростию народ Ятвяжский; расширил пределы Государства на Западе; мужеством дружины своей утвердил венец на слабой главе Восточных Императоров; старался просветить Россию: населил пустыни, основал новые города; любил советоваться с мудрыми Боярами о полезных уставах земских; завел училища и призывал из Греции не только Иереев, но и художников; наконец, был нежным отцом народа бедного». Ошибкой Владимира Карамзин называет «назначение особенных Уделов для сыновей», что привело после его смерти к первой междоусобице на Руси.
Так Ярослав, сын Владимира Святославича и полоцкой княжны Рогнеды Рогволодовны, был посажен отцом на княжение сначала в Ростов (в 987 г.), потом в Новгород (в 1010 г). Этот период описывается Карамзиным, как период междоусобной борьбы за власть с отцом Владимиром Святославовичем, Святополком Окаянным и его братом Мстиславом, с которым в 1026 г. Ярослав разделил государство.
После смерти Мстислава в 1036 г. Русь вновь объединилась. В том же 1036 году под Киевом были разбиты печенеги, прекратившие нападения на Русь. В 1038 - 1042 гг. Ярослав вел успешные войны с Византией, литовскими и финскими племенами.
Единовластие Ярослава - время политического могущества, культурного и экономического расцвета древнерусского государства. Об этом свидетельствовали браки дочерей Ярослава с королями Франции, Норвегии, Дании, Венгрии. У Карамзина читаем про этот период управления: «Ярослав заслужил в летописях имя государя мудрого; не приобрел оружием новых земель, но возвратил утраченное Россией в бедствиях междоусобия. Политическая мощь и воля Киевской Руси во время Ярослава всюду сеяли мир, покой, а одним из важнейших видов политической экспансии стали династические браки».
Положительную оценку Карамзина заслужила и внешняя политика Ярослава: «Внешняя политика Ярославова была достойна Монарха сильного: он привел Константинополь в ужас за то, что оскорбленные Россияне требовали и не нашли там правосудия; но, отмстив Польше и взяв свое, великодушною помощию утвердил ее целость и благоденствие».
Ярослав укрепил внутреннее положение государства введением свода законов - Русской Правды. Карамзин пишет об этом: «Блестящее и счастливое правление Ярослава оставило в России памятник, достойный великого монарха. Ярослав первый издал законы письменные на языке славянском».
«Русская правда» законодательно закрепила все изменения в славянском обществе, где на место родов и племен пришли сословия. Бояре и тиуны княжеские занимали первую степень. Люди военные, придворные, купцы и земледельцы свободные принадлежали ко второй степени. Холопы княжеские, боярские и монастырские, которые не имели никаких собственных прав гражданских, принадлежали к третьей степени. В основном же в "Русской правде" содержались нормы уголовного и гражданского права. Подводя итог характеристике «Русской правды», Карамзин отмечает, что «устав Ярославов содержит в себе полную систему нашего древнего законодательства, сообразную с тогдашними нравами».
Несмотря на положительную в целом оценку правления Ярослава Мудрого, Карамзин в своей «Истории государства Российского» говорит об ошибке князя. Князь Ярослав Мудрый незадолго до смерти (1054) разделил земли между пятью своими сыновьями. Ярослав пытался решить подобным образом сразу две проблемы: с одной стороны, он стремился избежать кровавых междоусобиц между наследниками, обычно начинавшихся после смерти киевского князя: каждый из сыновей получал земли, которые должны были обеспечить его существование как владетельного князя; с другой - Ярослав надеялся, что его дети будут сообща защищать общерусские интересы, связанные прежде всего с обороной границ.
Великий князь не собирался разделять единую Русь на самостоятельные, независимые государства; он рассчитывал лишь, что теперь ею, как единым целым, станет управлять не один человек, а весь княжеский род.
«Ярослав думал, что дети могут быть рассудительнее отцев, и к несчастию ошибся» - пишет Карамзин о последовавшей после смерти Ярослава междоусобице. Его ошибка привела к усилении удельной тенденции и ослаблению самодержавной власти.
Итак, Карамзин считает Владимира I и Ярослава Мудрого первыми самодержавными государями на Руси. Силой, сцементировавшей единое государство из множества слабых организмов, было единовластие. Русь, «рожденная, возвеличенная единовластием, не уступала в силе и в гражданском образовании первейшим европейским державам».
Последующая история по Карамзину - это сначала борьба с уделами, завершившаяся при Василии III, затем постоянное преодоление поползновений на самодержавие со стороны боярства.
Утрата единовластия в удельный период повлекла огромной важности перемены: «Дотоле боялись россиян, - начали презирать их». В удельный период «народ утратил почтение к князьям, а князья - любовь к народу»; «удивительно ли, что варвары покорили наше отечество».
Вслед за М.М. Щербатовым Карамзин отмечал два результата татаро-монгольского ига: отрицательный - «Земля русская сделалась жилищем рабов»; положительный - под эгидой татаро-монгольского созревали условия для освобождения от их ига и восстановления единовластия.
Оно восстановилось при Иване III, когда государство приобрело «независимость и величие». Карамзин его творцом истинного самодержавия «заставившего благоговеть перед собой вельмож и народ».
ГЛАВА 2. СТАНОВЛЕНИЕ ЕДИНОВЛАСТИЯ ОТ ИВАНА III ДО СМУТНОГО ВРЕМЕНИ
.1 Великие князья Московские Иван III и Иван IV
Княжение Ивана Васильевича (1462 -1505 гг.) было важнейшим этапом в процессе создания единого Российского государства. Это время образования основной территории России, окончательного освобождения ее от монгольского ига и формирования политических основ централизованного государства. Иван III был крупнейшим государственным деятелем, человеком больших политических замыслов и решительных начинаний. Умный, дальновидный, расчетливый и настойчивый, но осторожный и хитрый, он был достойным продолжателем дела своего отца. Ивана Васильевича долгое время прозывали Великим.
О сорока трехлетнем правлении этого князя Карамзин пишет следующее: «Народ еще коснеет в невежестве, в грубости; но правительство уже действует по законам ума просвещенного. Устрояются лучшие воинства, призываются Искусства, нужнейшие для успехов ратных и гражданских; Посольства Великокняжеские спешат ко всем Дворам знаменитым; Посольства иноземные одно за другим являются в нашей столице: Император, Папа, Короли, Республики, Цари Азиатские приветствуют Монарха Российского, славного победами и завоеваниями от прадедов Литвы и Новагорода до Сибири. Издыхающая Греция отказывает нам остатки своего древнего величия: Италия дает первые плоды рождающихся в ней художеств. Москва украшается великолепными зданиями. Земля открывает свои недра, и мы собственными руками извлекаем из оных металлы драгоценные. Вот содержание блестящей Истории Иоанна III, который имел редкое счастие властвовать сорок три года и был достоин оного, властвуя для величия и славы Россиян».
Почти полувековой срок его княжения прошел под знаком борьбы за воссоединение Русских земель. Ивана III называют «собирателем земли Русской». Он присоединил к Москве множество исконно-русских земель, отразил вторжение Литвы, освободил страну от монголо-татарского ига («Стояние на Угре» 1480). Его вторая жена Софья, племянница последнего византийского императора, помогла Ивану получить права и регалии константинопольских монархов и способствовала обращению страны к европейской культуре. Новое политическое и религиозное положение московского государства положило начало идее считать Москву «третьим Римом» (считая первым и вторым соответственно Рим и Константинополь).
В правление Ивана III к Москве были присоединены Ярославль (1463), Новгород (1478), Тверь (1485), Вятка, Пермь и др. города и земли. При Иване III развернулось большое строительство в Москве, вырос международный авторитет Российского государства, произошло оформление титула великий князь «всея Руси».
Внутри государства как и Ярослав, Иван III «оружием и политикою возвеличив Россию» старался «утвердить ее внутреннее благоустройство общими гражданскими законами, в коих она имела необходимую нужду». С этой целью «он выдал собственное Уложение, писанное весьма ясно, основательно». Судебник Ивана III регламентировал судопроизводство на Руси. «Главным судиею был Великий Князь с детьми своими: но он давал сие право Боярам, Окольничим, Наместникам, так называемым Волостелям и поместным Детям Боярским, которые, однако ж, не могли судить без Старосты, Дворского и лучших людей, избираемых гражданами».
Ивану III удалось изменить весь облик государства - превратить его из сильного княжества в мощную централизованную державу. Как писал Н. М. Карамзин: «Отселе история наша приемлет достоинство истинного государственной, описывая уже не бессмысленные драки княжеские, но действие Царства, приобретающего независимость и величие. Разновластие исчезает вместе с нашим подданством; образуется держава сильная, как бы новая для Европы и Азии, которые, видя оную с удивлением, предлагают ей знаменитое место в их системе политической. Уже союзы и войны наши имеют важную цель: каждое особенное предприятие есть следствие главной мысли, устремленной ко благу отечества».
Описанию правления Ивана III Карамзин посвящает целый 6 том, начиная с юности и завершая смертью правителя. Оценивая деятельность Ивана как самодержца, Н. М. Карамзин так пишет о нем: «Иоанн, рожденный и воспитанный данником степной Орды сделался одним из знаменитейших государей в Европе <#"justify">.2 Царствование Бориса Годунова и Василия Шуйского
государственность карамазин самодержец монархия
«Царствование жестокое часто готовит царствование слабое: новый Венценосец, боясь уподобиться своему ненавистному предшественнику и желая снискать любовь общую, легко впадает в другую крайность, в послабление вредное Государству». Именно такое царствование Карамзин видит в правление сына Ивана Грозного Федора.
«Угадывая, что сей двадцатисемилетний Государь, осужденный природою на всегдашнее малолетство духа, будет зависеть от Вельмож или Монахов, многие не смели радоваться концу тиранства, чтобы не пожалеть о нем во дни безначалия, козней и смут Боярских, менее губительных для людей, но еще бедственнейших для великой Державы, устроенной сильною, нераздельною властию Царскою... К счастию России, Федор, боясь власти как опасного повода к грехам, вверил кормило Государства руке искусной» - пишет Карамзин.
Реальная власть перешла к двум боярам: дяде Федора Никите Романову и его шурину Борису Годунову. Вот как описывает Бориса Годунова Карамзин: «Сей муж знаменитый находился тогда в полном цвете жизни, в полной силе телесной и душевной, имея 32 года от рождения. Величественною красотою, повелительным видом, смыслом быстрым и глубоким, сладкоречием обольстительным превосходя всех Вельмож (как говорит Летописец), Борис не имел только... добродетели; хотел, умел благотворить, но единственно из любви ко славе и власти; видел в добродетели не цель, а средство к достижению цели; если бы родился на престоле, то заслужил бы имя одного из лучших Венценосцев в мире; но рожденный подданным, с необузданною страстию к господству, не мог одолеть искушений там, где зло казалось для него выгодою - и проклятие веков заглушает в истории добрую славу Борисову».
Борис оказывал огромное влияние на слабого царя. В этом ему помогала сестра Ирина - жена Федора. Ирина многое делала для создания прочного союза между царем, не способным властвовать, и братом, рвущимся к власти.
О деятельности Годунова на этапе царствования Федора Карамзин отзывается следующим образом: «В делах внешней Политики Борис следовал правилам лучших времен Ивановых, изъявляя благоразумие с решительностию, осторожность в соблюдении целости, достоинства, величия России».
«Так действовала внешняя, и мирная и честолюбивая политика России в течение первых лет Федорова Царствования или Годунова владычества, не без хитрости и не без успеха, более осторожно, нежели смело, - пишет далее Карамзин, - грозя и маня, обещая, и не всегда искренно. Мы не шли на войну, но к ней готовились, везде укрепляясь, везде усиливая рать».
Однако положительно оценивая действия Годунова по управлению государством, Карамзин характеризует его как двуличного властолюбца: «высокомерный Борис желал казаться скромным: для того уступал первые места в Совете иным старейшим Вельможам; но, сидя в нем на четвертом месте, одним словом, одним взором и движением перста заграждал уста противоречию… Годунов самовластвовал явно и величался пред троном, закрывая своим надмением слабую тень Венценосца».
Карамзин пишет, что такое отношение к Годунову было характерно для окружения царя Федора: «Жалели о ничтожности Федоровой и видели в Годунове хищника прав Царских; помнили в нем Четово Могольское племя и стыдились унижения Рюриковых державных наследников. Льстецов его слушали холодно, неприятелей со вниманием, и легко верили им, что зять Малютин, временщик Иванов, есть тиран, хотя еще и робкий!».
Нелегко было представителям знатных боярских родов смирить гордыню и видеть стремительное возвышение любимца царя, совсем молодого, татарского происхождения и незнатного. Карамзин пишет: «Самыми общественными благодеяниями, самыми счастливыми успехами своего правления он усиливал зависть, острил ее жало и готовил для себя бедственную необходимость действовать ужасом».
Набравший силу Годунов жестоко расправился с противниками, которые пытались сместить его, организовав против него заговор. С этих пор Годунов сделался самовластным правителем в Московском государстве. Внутри царства все было спокойно. Федор только значился царем. Фактически всеми государственными делами управлял Годунов, прикрывая своей колоритной фигурой слабую тень венценосца. Он поддерживал значение Федора как царя на той высоте, на какой ему было выгодно. «Внутренно радуясь сему уничижительному бездействию Царя, хитрый Годунов тем более старался возвысить Ирину в глазах Россиян, одним ее державным именем, без Федорова, издавая милостивые указы, прощая, жалуя, утешая людей, чтобы общею к ней любовию, соединенною с уважением и благодарностию народа, утвердить свое настоящее величие и приготовить будущее».
мая 1591 года царевич при невыясненных обстоятельствах погиб. Официальное расследование проводил боярин В. И. Шуйский. Стараясь угодить Годунову, он свел причины случившегося к «небрежению» Нагих, в результате чего Дмитрий случайно заколол себя ножом, играя со сверстниками. Царевич был тяжело болен «падучей» (эпилепсией). Давать такому ребенку нож в руки, в самом деле, было преступно. Не исключено, что к смерти Дмитрия был причастен сам Годунов: ведь достаточно было через мамку царевича разрешить больному ребенку играть с ножом. Как ни старался Годунов показать свою невиновность в смерти Дмитрия, в народе крепло убеждение, что сделал это именно он. И народ, несмотря на все благодеяния и милости, которые делал для него хитрый правитель, не мог простить ему мученической смерти царевича, последнего отпрыска царского дома. Такого же мелодраматического злодея сделал из Бориса Годунова и Карамзин. Подверженный увлечению, которое больше всего вредит историку, он об убийстве царевича Димитрия говорит утвердительно, как о деле Годунова, как будто бы в этом уже невозможно никакое сомнение.
января 1598 умер царь Федор, а 17 февраля Земский собор избрал на царство его шурина Бориса Годунова. Его поддержали, потому что деятельность временщика высоко оценивалась современниками. Однако Карамзин воспринимает восшествие на царствие Бориса и будущее России в его правление неоднозначно: «Пременилось только имя Царя; власть державная оставалась в руках того, кто уже давно имел оную и властвовал счастливо для целости Государства, для внутреннего устройства, для внешней чести и безопасности в России. Так казалось; но сей человеческою мудростию наделенный Правитель достиг престола злодейством... Казнь Небесная угрожала Царю-преступнику и Царству несчастному».
Царствование Бориса начиналось успешно. «Первые два года сего Царствования казались лучшим временем России с XV века или с ее восстановления: она была на вышней степени своего нового могущества, безопасная собственными силами и счастием внешних обстоятельств, а внутри управляемая с мудрою твердостию и с кротостию необыкновенною. Борис исполнял обет царского венчания и справедливо хотел именоваться отцем народа, уменьшив его тягости; отцем сирых и бедных, изливая на них щедроты беспримерные; другом человечества, не касаясь жизни людей, не обагряя земли Русской ни каплею крови и наказывая преступников только ссылкою».
Однако вскоре разразились поистине страшные события. В 1601 шли долгие дожди, а затем грянули ранние морозы и, по словам современника, «поби мраз сильный всяк труд дел человеческих в полех». В следующем году неурожай повторился. В стране начался голод, продолжавшийся три года. Цена хлеба увеличилась в 100 раз. Борис Годунов запрещал продавать хлеб дороже определенного предела, даже прибегая к преследованиям тех, кто взвинчивал цены, но успеха не добился. Стремясь помочь голодающим, он не жалел средств, широко раздавая беднякам деньги.
Но хлеб дорожал, а деньги теряли цену. Борис приказал открыть для голодающих царские амбары. Однако даже их запасов не хватало на всех голодных, тем более, что, узнав о раздаче, люди со всех концов страны потянулись в Москву, бросив те скудные запасы, которые все же имелись у них дома. Появились случаи людоедства. Люди начинали думать, что это - кара Божья. Возникало убеждение, что царствование Бориса не благословляется Богом, потому что оно беззаконно, достигнуто неправдой. Следовательно, не может кончиться добром.
Именно так воспринимает постигшие Россию бедствия Карамзин: «Борис не обольстил Россиян своими благодеяниями: ибо - мысль, для него страшная, господствовала в душах мысль, что Небо за беззакония Царя казнит Царство». Историк обвиняет Годунова в гибели Дмитрия, в глазах Карамзина лишь законные самодержцы были носителями государственного порядка. Борис узурпировал власть, убив последнего члена царской династии, и потому само провидение в его будущем правлении обрекло его на гибель.
Карамзинский Годунов - лицо совершенно двойственное, подобно Грозному: он и мудр и ограничен, и злодей и добродетельный человек, и ангел и демон. «Он не был, но бывал тираном; не безумствовал, но злодействовал подобно Иоанну, устраняя совместников или казня недоброжелателей» - пишет Карамзин. Историк видит положительные результаты деятельности Годунова «в правде судов Борисовых, в щедрости, в любви к гражданскому образованию, в ревности к величию России, в политике мирной и здравой».
Он мудро правит государством и, принимая корону, клянется, что в его царстве не будет нищих и убогих и что последнею рубашкою будет он делиться с народом. И честно держит он свое обещание: он делает для народа всё, что только было в его средствах и силах сделать.
А между тем народ хочет любить его - и не может любить! Он приписывает ему убиение царевича: он видит в нем умышленного виновника всех бедствий, обрушившихся над Россиею.
Подводя итог правления и царствования Годунова, и опять подчеркивая двойственность его личности, Карамзин пишет: «имя Годунова, одного из разумнейших властителей в мире, в течение столетий было и будет произносимо с омерзением, во славу нравственного неуклонного правосудия». Историк обвиняет его во всех бедах, постигших государство; «Если Годунов на время благоустроил Державу, на время возвысил ее во мнении Европы, то не он ли и ввергнул Россию в бездну злополучия, почти неслыханного - предал в добычу Ляхам и бродягам, вызвал на феатр сонм мстителей, и самозванцев истреблением древнего племени Царского? Не он ли, наконец, более всех содействовал уничижению престола, воссев на нем святоубийцею?».
Если до написания «Истории Государства Российского» Карамзин оценивал личность Бориса очень высоко в связи с его царским заслугами перед державой, то в «Истории» «соотношение меняется и преступная совесть делает бесполезными все усилия государственного ума. Аморальное не может быть государственно полезным» - считает Карамзин.
После смерти Бориса Годунова наступила эпоха самозванства - «безгосударево время» - способствующая разрушению государственности на Руси и распространению Смуты. Разочаровавшись в правлении Лжедмитрия, народ, которому ничего, кроме новой кабалы, царствование Лжедмитрия не принесло, поднял восстание, в результате чего самозванец был казнен.
мая 1606 года на Лобном месте был «выкрикнут» на царство боярин Василий Шуйский, а в июне он торжественно венчался в Успенском соборе.
Личность этого царя Карамзин сразу оценивает отрицательно: «Василий, льстивый царедворец Иоаннов, сперва явный неприятель, а после бессовестный угодник и всё ещё тайный зложелатель Борисов, достигнув венца успехом коварства, мог быть только вторым Годуновым: лицемером, а не героем добродетели, которая бывает главною силою властителей, и народов в опасностях чрезвычайных».
Однако в отличие от Годунова, Шуйский «не был святоубийцею; обагрённый единственно кровию ненавистною и заслужив удивление россиян делом блестящим, оказав в низложении Самозванца и хитрость, и неустрашимость, всегда пленительную для народа». Плюсом для народа было и то, что он «с места казни восходил на трон, и знаки жестокой пытки прикрывал на себе хламидою царскою. Сие воспоминание не вредило, но способствовало общему благорасположению к Василию: он страдал за отечество и веру!..».
Узнав о его избрании, все другие города и области охотно поддержали Москву и присягнули на верность Шуйскому, как законному государю. Так благоприятно начиналось царствование Василия Иоанновича Шуйского. А он хотел блага для России и старался. Но Шуйский не был яркой и самобытной личностью, не отличался талантами и дела его, вроде бы благие, не имели того резонанса, на который он рассчитывал.
Своё царствование Шуйский начал рядом грамот, полных лжи и клеветы. Правление его было очень несчастливо и полно бунтов и мятежей, а также войн с внешними (гл. образом - поляками) врагами. Одним из главных событий на Руси в его царствование была гражданская война под предводительством Болотникова.
Лишь осенью 1607 с большим трудом правительству Шуйского удалось подавить восстание крестьян, но тут же пришлось вести борьбу с новым самозванцем - Лжедмитрием II, который разбил (1608) под Болховом воевод Шуйского и обосновался в Тушине. Чтобы иметь возможность бороться с ним, Шуйский призвал на помощь шведские войска, за что ему пришлось отдать шведам Корелу (Кексгольм) с уездом. Держался Шуйский у власти только при помощи своего племянника М. Скопина-Шуйского, талантливого полководца, весьма популярного в народе. Это ему вместе с народным ополчением удалось освободить в нач. 1610 север и большую часть Замосковного края от войск «тушинского вора» и его союзников (поляков). После неожиданной смерти Скопина-Шуйского польский король Сигизмунд III начал прямые военные действия против России и разбил войска Шуйского у с. Клумина. Неудачи правительства в борьбе с интервентами, недовольство дворян и части бояр его внешней политикой привели к мятежу дворян во главе с З.Ляпуновым.
«Престол явил для современников слабость в Шуйском: зависимость от внушений, склонность и к легковерию, коего желает зломыслие, и к недоверчивости, которая охлаждает усердие. Но престол же явил для потомства и чрезвычайную твердость души Василиевой в борении с неодолимым Роком: вкусив всю горесть державства несчастного, уловленного властолюбием, и сведав, что венец бывает иногда не наградою, а казнию, Шуйский пал с величием в развалинах Государства!» - пишет Карамзин о недолгом царствовании Василия Шуйского и продолжает - «он имел желание, не имел только времени сделаться просветителем отечества... и в какой век! в каких обстоятельствах ужасных!».
В июле 1610 г. Шуйский был свергнут и насильно пострижен в монахи. «Так Москва поступила с Венценосцем, который хотел снискать ее и России любовь подчинением своей воли закону, бережливостию Государственною, беспристрастием в наградах, умеренностию в наказаниях, терпимостию общественной свободы, ревностию к гражданскому образованию - который не изумлялся в самых чрезвычайных бедствиях, оказывал неустрашимость в бунтах, готовность умереть верным достоинству Монаршему, и не был никогда столь знаменит, столь достоин престола, как свергаемый с оного изменою: влекомый в келию толпою злодеев, несчастный Шуйский являлся один истинно великодушным в мятежной столице…» - этими словами Карамзин подводит итог царствованию Василия Шуйского.
Итак, в последних двух томах «Истории» Карамзин опять противопоставляет две личности - Бориса Годунов, человека который имел редкий ум, мужественно противоборствовал государственным бедствиям и страстно желал заслужить любовь своего народа, и Василия Шуйского, который не обладал исключительными данными для царствования, слабого правителя, отдавшего свою власть на откуп боярам.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Созданные более полутора веков назад исторические портреты и яркое описание событий не утратили своего воздействия на читателя и в наши дни, интерес к «Истории государства Российского» не угас.
Историю России Карамзин рассматривает по правлениям князей и царей, как историю самодержавия. С призванием в 862 г. Рюрика и заключением с ним договора он связывает начало российской государственности и законности самодержавной власти в России. Самодержавными государями, т.е. правителями с неограниченной властью, Карамзин считает уже Владимира I и Ярослава Мудрого.
Творцом же истинного самодержавия он рисует Ивана III. Иван IV, по его мнению, покончил с боярским правлением, но превратил самодержавие, а тиранию. Восстановление самодержавия в полном объёме, по Карамзину, произошло после Смуты, что и принесло Отечеству полное успокоение.
Образование Русского государства Карамзин рассматривает как процесс, аналогичный по содержанию процессу утверждения подобных государств в Западной Европе. Однако есть здесь и свои особенности. Идеей о добровольности возникновения в российской государственности монархии Карамзин обосновывал мысль об отсутствии в социальном строе России каких бы то ни было зачатков будущих общественных или политических конфликтов. Факт добровольного и всенародного образования монархического государства свидетельствовал, по мысли историка, о существенных различиях России и Европы в самих своих государственных основах. Образование европейских стран путем завоеваний было главной причиной того, что Запад к началу XIX в. прошел уже через Нидерландскую, Английскую и Французскую революции. Поэтому, считал Карамзин, у России, не имеющей в своих исторических истоках каких-либо революционных начал, должен быть свой, совершенно особый и отличный от европейского, мирный путь развития.
Карамзин считает, что «счастие гражданина», «счастие народное» - вот главная цель государственной власти; и народ как главный носитель национальных традиций является гарантом этой власти, силой, способной решать судьбу самодержавия. В изображении Карамзина русский народ предстает в единстве национального духа, и правители народа лишь несут в себе лучшие черты национального характера. Причем значение государственного деятеля определяется степенью его связи с народом, и только в ситуации «народ плюс власть» силы государства удесятеряются.
Одна из глав девятого тома «Истории государства Российского» названа им «Любовь россиян к самодержавию». Как думал Карамзин, эта «любовь» является главным доводом в пользу российского самодержавия, так как русский народ даже в годы тирании Иоанна Грозного понимал необходимость и спасительность монархии для России, считая «власть государеву властью божественною».
В непоколебленной деспотией вере российских подданных в самодержавное правление Карамзин усматривал главную «силу государственную». И во многом для того, чтобы укрепить ее, он писал «Историю...», показывая ужасы и пагубу самовластия, ибо «вселять омерзение ко злу есть вселять любовь к добродетели».
Истинное, «мудрое» самодержавие рисовалось Карамзину как равнодействующая и созидательная сила, подчиняющая интересам государства аристократию и олигархию, уничтожающая разъединительные тенденции в обществе и предотвращающая анархию. Утверждая, что «наше правление есть отеческое, патриархальное», историк полагал, что «в России государь есть живой закон» и судит, как отец семейства, без протокола - «по единой совести».
Истинная монархия, по Карамзину, предполагая безграничную власть самодержца, основывается на его личных добродетелях. Поэтому самодержавная власть - это всегда испытание ее носителя.
Чем же в таком случае должна быть связана воля самодержца? Ответ на этот вопрос мы находим уже в первых томах «Истории...»: «Правила нравственности и добродетели, - читаем у Карамзина, - святее всех иных и служат основанием истинной политики».
В глазах Карамзина примерами государей, чье «нравственное могущество царское» пало в результате отчуждения от своего народа, могут служить: Годунов, «татарин происхождением, Кромвель умом», - убийца; Лжедмитрий - тайный католик; Шуйский - уступивший часть власти боярам, «многоголовой гидре аристократии».
Именно «дух народный» определяет границы самовластия монарха. Не отрицая взаимовлияния разных стран и народов, в частности сближения россиян с Европой, в результате которого «восточная простота» сменилась европейской затейливостью, Карамзин считает «насилием, беззаконным и для монарха самодержавного», искоренение древних навыков, обычаев.
Таким образом, по мысли Карамзина, самодержавие ограничивается авторитетом «народности», которую нужно охранять и лелеять, не вмешиваясь в «домашнюю жизнь» народа. Единственным средством охранения подданных от злоупотреблений власти Карамзин считал совесть монарха и создавшиеся традиции. Ничто другое не должно ограничивать волю самодержца, никому и ни в чем не дающего ответа и ни перед кем не ответственного.
БИБЛИОГРАФИЯ
Источники:
1. Карамзин Н.М. История государства Российского в 12 томах. [Электронный ресурс]. - URL <#"justify">2.Айхенвальд Ю. И. Силуэты русских писателей. - М.: Республика, 1994. - 591 с.: ил. - (Прошлое и настоящее).
.Белинский В.Г. История государства Российского, сочинение Н.М. Карамзина // Белинский В.Г. Полное собрание сочинений: В 13 т. Т. 7. - М., 1957. - С. 598.
.Бестужев-Рюмин К.Н. Биографии и характеристики. - СПб., 1882. - С. 215.
.Веселовский С.Б. Царь Иван Грозный в работах писателей и историков. - М.:Аиро-ХХ, 1999. - 80 с.
.Гоголь Н.В. Избранные места из переписки с друзьями. XIII. Карамзин // Гоголь Н.В. Полное собрание сочинений. Т. 8. - М., 1952. - С. 276.
.Гулыга А. В. Искусство истории - М.: Современник, 1980. - 288 с.
.Гулыга А.В. Великий памятник культуры // Карамзин Н.М. История государства Российского: В 12 т. Т. 1. - М., 1989. - Приложения. - С. 479.
.Евдошенко Ю.В М.Т.Каченовский - критик «Истории Государства Российского» Н.М.Карамзина» //Вестник Московского университета. Серия 8. История. - 2000. - №5. - С.72-88.
.Завитневич В.З. Сперанский и Карамзин, как представители двух политических течений в царствовании Императора Александра I. - Киев, 1907. - С. 36, 49.
.Историография отечественной истории: Методическое пособие для студентов заочников Исторического факультета. Сост. - А.В.Лосева, канд.исторических наук, доцент кафедры отеч. Истории КузГПА. - Новокузнецк, 2008. - 148с.
.Карамзин Н. М. История государства Российского в 12-ти томах. Т. II- III/ Под ред. А. Н. Сахарова. - М.: Наука, 1991. - 832 с.
.Карамзин Н. М. Об истории государства Российского/ сост. А. И. Уткин; Отв. ред., автор очерка о Н. М. Карамзине и примеч. С. О. Шмидт. - М.: Просвещение, 1990. - 384 с.
.Карамзин Н. М. Предания веков/ Сост., вступ. Ст. Г. П. Макогоненко; Г. П. Макогоненко и М. В. Иванова. - М.: Правда, 1988. - 768 с.
.Карамзин Н.М.Тацит //Карамзин Н.М.Избранные стихотворения. - Л.: Советский писатель, 1953. - С. 200.
.Кизеветтер А.А. Н.М. Карамзин // Русский исторический журнал. - 1917. - Кн. 1. - С. 20.
.Киреевский И.В. Обозрение русской словесности 1829 года // Киреевский И.В. Избранные статьи. - М., 1984. - С. 45.
.Ключевский В.О. Н.М. Карамзин (I-III) // Ключевский В.О. Сочинения: В 9 т. Т. 7. - М., 1989. - С. 276.
.Козлов В.П. История Государства Российского Н.М.Карамзина в оценках современников /Ответст. Редактор В.И.Буганов. - М.:Наука, 1989. - 224 с.
.Линниченко И.А. Политические воззрения Н.М. Карамзина // Голос минувшего. - 1917. - № 1. - С. 125.
.Лотман Ю.М.Карамзин: Сотворение Карамзина. Статьи и исследования. Заметки и рецензии. - СПб.: Искусство-СПБ, 1997. - 832 с.
.Милюков П.Н. Главные течения русской исторической мысли. Т. 1. - М., 1898. - С. 165, 166, 258.
.Н.М. Карамзин: pro et contra [Текст] : личность и творчество Н.М. Карамзина в оценке рус. писателей, критиков, исслед. : антол. / ред. Д.К. Бурлака ; сост. и предисл. Л.А. Сапченко. - СПб. : Изд-во РХГА, 2006. - 1080 с. : портр ; 21 см. - (Русский путь).
.Покровский М.Н. Борьба классов и русская историческая литература // Покровский М.Н. Избранные произведения. Т. 4. - М., 1967. - С. 292.
.Пушкин А.С. Воспоминания. Карамзин // Пушкин А.С. Полное собрание сочинений: В 10 т. Т. 8. - Л., 1978. - С. 49.
.Сахаров А.Н. Уроки «бессмертного историографа» // Карамзин Н.М. История государства Российского: В 12 т. Т. 1. М., 1989. - Приложения. - С. 446-448
.Смирнов А.Ф. Как создавалась «История Государства Российского»: Послесловие //Карамзин Н.М. История Государства Российского: XII томов в 3-х книгах. Книга 1. Т.I-IV. - М.: Олма-Пресс, 2002. - С.599-637.
.Соловьев Е.А. Карамзин // Карамзин. Пушкин. Гоголь. Аксаковы. Достоевский: Биогр. очерки. - Челябинск, 1994. - С. 92.
.Чаадаев П.Я. Письмо А.И. Тургеневу за 1838 г. // Чаадаев П.Я. Полное собрание сочинений и избранные письма: В 2 т. Т. 2. - М., 1991. -С. 133.
30.Ширинянц А. А., Ермашов Д. В. «Мировоззрение Н.М. Карамзина в контексте консервативной традиции». Статья первая: К историографии творчества Карамзина [Электронный ресурс] URL <http://www.portal-slovo.ru/history/41263.php> (Дата обращения 12.05.2010).
.Шмидт С.О. История государства Российского» в культуре дореволюционной России // Н.М. Карамзин: pro et contra .- СПб. : Изд-во РХГА, 2006. - С.826-891.
.Шмидт С.О. Николай Михайлович Карамзин //Портреты историков: Время и судьбы. Том 1.Отечественная история. - М. - Иерусалим: Университетская книга, 2000. - С.25-37.
.Эйхенбаум Б.М. Сквозь литературу: Сб. ст. - Л., 1924. - С. 415.