"Философия жизни" О. Шпенглера
2. Особенности первобытной культуры
.1 Сложность и актуальность проблемы первобытной культуры
.2 Становление первобытной культуры
.Влияние монголо-татарского ига на культурное развитие Руси
Литература
1. "Философия жизни" О. Шпенглера
Немецкий ученый истории и математики Освальд Шпенглер (1880-1936) прославился как автор культурологического бестселлера "Закат Европы" (1914), выдержавшего в короткий срок более тридцати изданий. Секрет успеха книги, насыщенной огромным количеством идей и символических образов, относящихся к самым различным областям знания объясняется, прежде всего, живым художественным воображением автора, способным объединить тысячи разрозненных фактов в цельную пластическую картину. У Шпенглера нет длинных научных рассуждений, которыми заполнены произведения Канта и Гегеля, - он философ-художник, историк-портретист, культуролог-эстетик.
Исходное понятие Шпенглера, взятое из европейского романтизма, - "жизнь" как полнота, многообразие переживаний. Нечто первичное, но никак не сводимое к монотонному биологическому существованию. Жизнь - творческий порыв в будущее. Она не удовлетворяется никакими рамками, пределами и постоянно хочет превзойти сама себя. Жизнь лишь отчасти и символически выражает себя в культуре, в человеческих верованиях, образах, архитектурных сооружениях, социальных учреждениях. Жизнь - глубже и богаче культуры. Подобно Ницше, Шпенглер называл "жизнью" освобожденную от моральных оболочек "истину", реальность, свободу духа, стремящегося к безграничному расширению, способность рисковать, играть. Его интересует первичное мироощущение каждой культуры, из которого он выводит все богатство ее конструктивных и символических форм. Каждая культура - одно из возможных решений проблемы человека. Человек - открытое, свободное, незавершенное существо. Он постоянно стоит перед выбором, вопрошая себя и Бога о судьбе и смысле жизни. По Шпенглеру, это даже не вопрос, а ощущение невыразимого и трагического контраста между сознанием ставшего, законченного и явленного в пространстве мира и ощущением становящегося, ускользающего от всяких определений и всякой оформленности внутреннего мира человеческого "я". Этот контраст рождает в душе "тоску" по миру, восхищение его завершенностью, красотой и одновременно страх перед миром. Вожделение, побуждающее организм к экспансии и проникновению в мир, - это жизнь. Но растворение в мире, физическое утверждение в нем есть смерть. Из этого двойственного мироощущения рождается импульс к творчеству культуры, в котором человек одновременно и завоевывает мир, и защищается от него.
Культура - антитеза жизни - возникает из стремления к самовыражению коллективной души народа. Родившись на фоне определенного ландшафта, "душа культуры" выбирает свой "первосимвол", из которого, как из эмбриона, формируются затем все ее органы и ткани. Она стремится выразить себя в архитектурных, художественных, языковых, политических, философских формах. Как о человеке нужно судить не по его словам, а по манере, интонациям и жестам, так и культуру следует изучать по ее "повадке", выразительным формам. В таком подходе выражается романтическое и антипросветительское понимание культуры. Культура, по Шпенглеру, не тождественна разуму. Она возникает из культивирования "такта" и "ритма". Она напоминает музыку, звучащую в созидающей душе. Вместе с тем, стремясь к окончательному завершению, культура отчетливо выражает себя не в науке и философии, а в "жестких" формах архитектуры, техники, идеологии, в том, что Шпенглер называет "цивилизацией".
Шпенглер решительно порывает с традицией просветительского гуманизма, отождествляющего культуру с суммой выговоренных идей. Ему свойственно "недоверие" к слову, к идеям. Ведь Ницше и философы-праграматики показали, что интеллект есть лишь орудие "воли к власти". Уже популяризированы идеи Маркса о том, что разум есть лишь инструмент "классовой воли". Так можно ли доверять разуму? Культура - это не разум, а техника, биржевая игра, промышленные монополии, государственная система. При этом философия, наука и искусство тоже, конечно, входят в культуру. Искусство дает особенно много для ее понимания. Но к нему, как и к философии, следует относиться не как к выражению "вечно прекрасного", "вечно истинного", а как к языку, форме определенной культуры.
Подобно Гете, который хотел воссоздать целое растение из одного листа, Шпенглер стремится воссоздать культуру из ее "прадуши", "первосимвола".
Античная греческая душа, родившись на фоне пересеченного замкнутого пространства гор, островов, полуостровов, выбирает своим первосимволом единичное прекрасное тело. Телесность, образность, зрительная оформленность характерны для сознания греков. Действительность распадается для них на отдельные чувственно воспринимаемые сгустки материи, атомы, которые лишь по причине их малости не видны глазу. Из атомов состоят деревья, камни, души людей. Сами идеи похожи на атомы и называются одним с ними словом "сома". Идеи - телесны, как и боги. Для греков, строго говоря, невозможно идеалистическое мировоззрение.
В отличие от античной аполлоновской души, европейская "фаустовская" душа, родившись на бескрайних просторах Северной Европы, отождествляет себя с чистым, безграничным пространством. Ее мотив - устремленность вдаль, в бесконечность. Эта душа способна "отмыслить", исключить из картины мира все телесно-осязаемое и видимое: краски, линии, звуки. Но она не может исключить первичных интуиции пространства и времени. Образ Божества сливается у европейских философов-пантеистов с образом Природы. Бог европейцев - невидим, вечен, бесконечен, всесилен. Бог есть идея, а не чувственный образ. Отсюда, по Шпенглеру, жесткость, догматизм нравственно-религиозных кодексов европейцев, их религиозная нетерпимость. У греков, в отличие от европейцев, не было религиозного фанатизма. Их система верований была либеральной, размытой. Важно было соблюдать религиозные обряды, вести себя благочестиво, вовремя приносить жертвы. Словесно сформулированное "кредо веры" никого не интересовало.
Если античная этика изображает отдельного человека как тело, атом среди атомов, то западная - имеет в виду личность как общественное и историческое лицо, как действующий центр социума. Для европейского умонастроения характерно движение к социализму. Ведь в основе социализма лежит забота "о дальнем" и будущем, а не о ближнем и настоящем. Европеец больше живет не "теперь и здесь", как аполлоновский грек, а в прошлом и будущем. Отсюда - глубокий и все пронизывающий историзм европейской культуры, которому мы обязаны археологией, астрономией, историей, собирательством старины, мемуарами и исповедями. Ностальгия о прошлом и мечта о прекрасном будущем - характерные черты европейского искусства. Налет старины облагораживает предмет в глазах европейца. Выход из мгновенности жизни, внимание к ходу времени символизируется широким распространением часов. Время приносит деньги. Его можно менять, продавать, покупать, терять, использовать. Подобной психологии времени не встретишь у греческих героев.
Выступая, как и Данилевский, против "европоцентризма", Шпенглер все-таки признает за европейским человеком одно преимущество. Европейца - интеллигента и философа - не может удовлетворить культура с одной-единственной точки зрения. Он стремится охватить их все в одном представлении, признавая при этом уникальность каждой. Этот взгляд, названный позже "модернизмом", в отличие от классицизма, признающего лишь одну систему истин, Шпенглер называет коперниканской революцией в исторической науке. История не должна больше "вращаться вокруг Европы", как Солнце не должно вращаться вокруг Земли.
Шпенглер в духе неокантианцев проводит жесткую границу между историей и природой, при этом историю он отождествляет с живым, становящимся, временным, процессуальным, органическим, а Природу - с мертвым, ставшим, вечным, статичным, пространственным и механическим. Но эта дихотомия груба и бездоказательна. Культуру Шпенглер считает всецело историческим явлением, которое нельзя анализировать при помощи естественнонаучных методов и понятий. К ней неприменимы принципы причинности, обратимости во времени, сохранения энергии, а также понятия числа, закона. Закон - антиисторичен. Природу можно подводить под закон, измерять и разлагать. Историю же и ее феномен - культуру - следует творить и сопереживать. Культура определяется в своем движении не законом, а судьбой. Постигается она не рассудком, а образной интуицией. Сравнительная морфология растений, по Шпенглеру, - ближайший аналог для сравнительной морфологии культур.
Будучи убежденным в уникальности каждой из культур, Шпенглер отстаивал тезис об их "взаимонепроницаемости". Тезис этот опровергается прежде всего собственной книгой Шпенглера о давно ушедших в небытие культурах. Как заметил М. М. Бахтин, многие особенности культуры могут быть правильно поняты и по достоинству оценены не ее творцами и непосредственными участниками, а отдаленными потомками. Так, люди XXв. больше знают об античной культуре, чем сами древние. В результате соприкосновения культур в каждой из них обнаруживаются такие глубины, о которых сами они могли даже не подозревать. Осмысление судеб чужой культуры помогает лучше понять и себя, свое будущее. Без диалога культур нет истории, нет развития.
Таким образом, по Шпенглеру "жизнь" - это полнота, многообразие переживаний, освобожденная от моральных оболочек "истина", реальность, свобода духа, стремящегося к безграничному расширению, способность рисковать, играть.
2.1 Сложность и актуальность проблемы первобытной культуры
Проблема первобытной культуры является одной из самых сложных в культурологии и определяется двумя моментами.
Первый - это объективная сложность взаимосвязанной системы методологических вопросов о причинах возникновения культуры как космического события и проблема сущности первобытной культуры. От решения этих проблем зависит понимание самой культурно-исторической сущности человека. К тому же решение этих проблем определит также способ постановки и решения принципиальных, сущностных вопросов культурологии.
Второй момент - это присутствие обыденных взглядов и представлений в попытках осмысления проблем первобытной культуры. Эти взгляды, как правило, сводятся к простой и понятной формуле: "первобытное - значит примитивное". Действительно, если сравнивать первобытность и современность по критериям "цивилизованного" человека, погруженного в мир повседневности, то "примитивность" первобытного мира может поразить воображение. Это и есть обыденный взгляд на начало человеческого способа отношения к миру, на сущность человека, его субъективность. Как мы увидим далее, мир первобытного человека поражает воображение и ученого-исследователя, но не примитивностью, а уникальным и величественным даже по космическим масштабам скачком к высшему состоянию.
Целостно осмыслить антропосоциогенез помогают, прежде всего, следующие факты:
.Вымирание за феноменально короткий естественноисторический период 30 видов и 20 родов высокоразвитых приматов - третичных антропоидов, самых совершенных в пределах биологической формы существ, процветавших в третичном периоде. (Исследователей поражает огромное морфологическое разнообразие этих существ: от гигантопитека - существа весом около 500 килограммов - до человекоподобного существа размером с кошку;
.Использование первых каменных орудий в "антисоциальных" функциях - в отношениях доминирования, конфликтах с себе подобными (почти все черепа австралопитеков несут на себе следы ударов каменными орудиями). Есть заключения антропологов о необычайно частых случаях насильственной смерти. И в этом смысле правильнее было бы говорить не о каменных орудиях, а о каменном оружии;
.Установленный приматологами факт - стадность высших биологических существ, особенно приматов, развивается в направлении все более совершенных и изощренных форм доминирования, в направлении, противоположном предполагаемому движению к первобытной социальной структуре равенства, взаимопомощи, всеобщего труда и т.д.
Таким образом, невероятным представляется простое перерастание стадности в общину, а орудийной деятельности животных - в человеческий труд. Там, где обыденное мышление поражает примитивность, культуролог видит величайший всплеск, уникальный и неповторимый по своей глубине скачок в развитии Вселенной, космическое событие возникновения субъективности, появление существа, творящего культуру, способного к неограниченному освоению мира, существа, в котором природа приобретает целостность, завершенность, способность к "самоосмыслению".
Каким же образом произошел такой колоссальный скачок в развитии природы, как произошло "превращение" биологического существа в социальное, способное творить мир культуры? Ответ на этот вопрос пытаются дать многие ученые, которым феномен первобытной культуры не кажется примитивным.
В решение этой проблемы вклад культурологии значителен. Она изучает культуру первобытного общества - культуру периода появления разумного человека, деятельность которого, в отличие от животных, была уже основана на социальном опыте, создавала мир культуры.
Известно, что существуют два противоположных подхода к вопросу об эволюции человека, между которыми располагается все многообразие представлений о сущности первобытного мира:
.Человек - модифицированный примат - постепенно развившийся третичный антропоид;
.Человек - существо, близкое и стремящееся к Богу, венец космической субъективности, принципиально отрицающее низменно-животное в себе, существо, одержимое свободой. (Этот взгляд наиболее целостно выражен в русской духовной традиции.)
Мыслители античного мира впервые обратили внимание на особое понимание и направление развития человека. Высшей точкой отсчета, своеобразным эталоном для них был мир, в котором они жили, и, прежде всего, мир письма и цивилизации. Низшей точкой считалась стадия "дикости", на которой находились племена варваров, совершавших набеги на пограничные античные поселения.
Первую, близкую к современной классификацию начальных периодов истории дал Лукреций Кар (99-55 гг. до н. э.) в своей поэме "О природе вещей". В основу своей классификации он положил материал, из которого древний человек делал орудия труда. По этому признаку история была разделена на каменный, бронзовый и железный века. В наше время эти идеи оказались общепринятыми благодаря совокупности методов изучения культуры древнего общества - археологии, антропологии, этнографии. Ученые получили возможность не только анализировать технику обработки, предназначение и химический состав орудий труда первобытного человека, выявлять места его расселения, условия жизни, но и оценивать как целостность созданный им мир культуры, в котором, кроме различных предметов, присутствуют уникальные и неповторимые духовные феномены.
Метафизический рационализм и иррационализм по-разному понимают процесс возникновения человека.
Так, Г. Гегель (1770-1831) ставил задачу показать, что природа в целом представляет собой о посредующее звено в развитии духа, снятия им своего инобытия. Чуждая для абсолютной идеи природная среда преодолевается для самопознания в своей высшей форме. Рассмотрение природы без одухотворяющей ее идеи - грубый метафизичный материализм.
Рационализм, представленный в классической науке о происхождении человека, всегда и однозначно тяготеет к первой точке зрения, убивая мировоззренческое основание, зародыш высшего творческого начала в субъекте, принявшем эту позицию. Вторая (гегелевская) позиция прекрасна, но рационалиста от нее отпугивает явная "религиозно-иррациональная" отягощенность. Однако эта "отягощенность" может быть снята даже в русле классической научно-рационалистической традиции, в рамках которой необходимо сделать движение от рассудка к разуму, методологически осмыслить стереотипы и запреты рационализма.
Деструктивные предпосылки в процессе антропосоциогенеза были так же значимы, как и конструктивные. Анализируя мысли Шеллинга, других философов и мистиков, осмысливающих первотолчок, приведший к созданию существующего мира, можно проследить единство в понимании деструкции как основы движения. Где нет деструкции, там или Абсолют, или Ничто. Если мир движется к утверждению высшего сверх смысла, деструкция выступает исходной и творческой силой. Где конструкция возводит очередную Вавилонскую башню, - нет жизни, нет движения к высшему смыслу.
Конструктивными предпосылками следует считать те явления, те продукты распада, "обломки" тех связей, те элементы, освободившиеся в ходе разрушения старой системы, которые могут быть использованы в качестве своеобразного "строительного материала" для формирования качественно новой органической системы.
Деление предпосылок на конструктивные и деструктивные позволяет осмыслить каждую из них в самой существенной для анализируемого процесса связи, определить место и значение, а также функцию каждого явления, признака, связи в процессе разрушения высшей биологической системы и становления системы социальной. Такая классификация помогает разобраться в предпосылках антропо-социогенеза.
Орудийная деятельность выступила одновременно деструктивной и конструктивной силой антропосоциогенеза. Она вызвала кризис стадных отношений доминирования, распад стадной иерархии до минимальной самовоспроизводящейся структуры - матрифокальной группы (протоформы материнской общины). Под знаком этого кризиса (который не следует понимать как одномоментный акт) и проходил антропосоциогенез, его противоречия органически вошли в первобытную модель мира, закрепились в архетипе в виде бинарных оппозиций (мужское - женское, добро - зло и т.д.).
Таким образом, проблема первобытной культуры является одной из самых сложных в культурологии. Объективная сложность взаимосвязанной системы методологических вопросов о причинах возникновения культуры как космического события и проблема сущности первобытной культуры, а также присутствие обыденных взглядов и представлений в попытках осмысления проблем первобытной культуры.
2.2 Становление первобытной культуры
Благодаря усилиям ученых разных направлений в XX веке сложилась общепринятая, уже упоминавшаяся ранее классификация, в основе которой лежит деление истории на век каменный, бронзовый и железный.
Каменный век, в свою очередь, делят на палеолит, мезолит и неолит ("палео" в переводе с греческого означает древний, "мезо" - средний, "нео" - новый, "литос" - камень). Каждый из этих периодов, в свою очередь, делится на этапы. Палеолит - на нижний, средний и верхний, мезолит и неолит - на ранний и поздний. Начало каменного века отстоит от нашего времени на 3 миллиона лет (по некоторым данным - на 5 миллионов). На территории Европы каменный век продолжался до 3, бронзовый - от 3 до 1 тысячелетия до н.э., начало железного века соответствует первому тысячелетию до н.э.
Возникновение человека современного типа обычно связывается с верхним палеолитом, который длился от 40 до 12 тысячелетия до н.э. Эпоха мезолита продолжалась с 12 до 5 и неолита - с 5 до 3 тысячелетия до н.э.
В соответствии с названиями мест обитания древнего человека в различные периоды ученые выделяют те или иные конкретные типы культур. В нижнем палеолите насчитывают 4 таких типа: шелль, клактон, ашелль, леваллуа; еще 4 типа насчитывают в среднем и верхнем - мустье, ориньяк, солютре, мадлен.
В XIX - XX вв. стал широко использоваться этнографический метод в изучении культуры первобытного общества. Он стал возможен, когда начали исследоваться социальные отношения первобытных племен, живущих в наше время на Американском и Африканском континентах, в Австралии и Азии. Изучая конкретные формы и способы жизнедеятельности, обычаи и верования, исследователи более или менее точно воспроизводят прошлое человечества. Так, Л. Морган (1818-1881), изучавший в XIX веке образ жизни и социальную организацию американских индейцев, на основе своих наблюдений создал следующую классификацию истории человеческого общества: дикость, варварство, цивилизация.
Догадки античных мыслителей оказались подтвержденными через две тысячи лет благодаря реальным исследованиям культуры традиционных племен. Начало этому процессу положили великие географические открытия, убравшие естественные барьеры, которые делали возможным независимое развитие современных и первобытных культур. Длительность процессов антропосоциогенеза позволила подробно и тщательно изучить культуру предчеловека эпохи раннего палеолита.
Археологические находки, которые относятся к раннему палеолиту, в основном представлены каменными орудиями труда. Материалом для них служила каменная галька. Она грубо подтесывалась с двух сторон и заострялась. Иная техника изготовления первых орудий состояла в скалывании отщепов с острыми краями и последующем их заострении и формировании.
В эпохе, следующей за ранним палеолитом, - в верхнем палеолите, совершенствуется техника скола треугольных остроконечных пластин. Применение таких пластин было значительно более разнообразное: остроконечники, скребла, шила-проколки. Постепенно пластины совершенствуются, становятся похожими на современный длинный узкий обоюдоострый нож. Исходным материалом для орудий труда служил кремень, иногда яшма. Важными и ценными качествами этих камней, делающих их пригодными для изготовления орудий, была твердость и одновременно возможность изменения их формы.
Поздний палеолит характеризуется увеличением видов сделанных из камня предметов. Такими орудиями труда и охоты, как концевые и округлые скребки, боковые и срединные резцы, проколки, пластины со стесанными концами, скобели, наконечники копий, дротики и др. Отмечены случаи, когда один конец каменной пластины служил резцом, а другой - скребком.
В принципиально новых орудиях, дротиках и гарпунах, получивших распространение в позднем палеолите, применялись изготовленные из кости наконечники. Другим нововведением стали сложные составные орудия из камня и кости. Изделия из различных материалов комбинируются. Например, деревянные копья снабжаются каменными наконечниками.
В добывании пищи, необходимой для выживания, участвовали практически все. Женщины и дети добывали пищу собирательством, мужчины - загонной охотой. Орудия охоты становятся более разнообразными и совершенными. Наряду с длинными, охотники делают более короткие копья-дротики, которые можно метать на большое расстояние.
Одним из самых значительных достижений периода верхнего палеолита стало открытие нескольких способов добычи огня. Первым способом стало высекание искры при резких ударах кремня о рудный минерал пирит. Вторым способом было добывание огня трением дерева о дерево, но достоверность данных о широком применении этого способа до сих пор вызывает у ученых сомнения.
Формирование зрелой формы социального организма связано со становлением материнского рода, который наиболее ярко, последовательно и органично воплотил в себе черты коллектива первого исторического социального типа.
С помощью установления определенных традиций материнский род научился регулировать отношения между полами, способы и формы воспитания детей. Он выработал свою форму брака и семьи - матрилокальный брак, парная семья. Запрет вступать в брак внутри рода имел большое значение для предотвращения возможных конфликтов в общине и способствовал вынесению наиболее острых проблем за рамки рода.
Сформировалась подструктура коллективистского сознания, в котором были отражены, осмыслены, оправданы и защищены существующие формы коллективистской жизни. Возникшие виды мифологического сознания включали в себя первичные нормы: религиозные, моральные, технологические, трудовые.
В этом архетипе и были зафиксированы врожденные предпосылки целостной трех событийной модели мира, включающей в себя события индивидуального бытия, события социальной общности и события Космоса.
Весьма важной особенностью родовой организации было отсутствие каких-либо антагонизмов (результат действия особых механизмов создания социальной целостности), претензий на доминирование.
К сожалению, исследователям до сих пор не удалось найти произведения искусства, которые относятся к более раннему, чем поздний палеолит, историческому периоду. Самым распространенным скульптурным изображением в этот период были женские статуэтки. В них древний человек утрированно подчеркивал сексуальные и материнские возможности женщины. Предполагают, что культовое значение подобных статуэток заключается в желании плодородия, воспроизводства человеческого рода.
Ко времени появления первых произведений искусства относят и предметы культовых обрядов на месте захоронений.
Искусство имело онтологическое значение - сохранение социально-родовых связей, объединяющих людей в первые, собственно человеческие общности. Была создана естественная и органичная модель мира, которая отражала и осмысливала в мифологической форме гармоничную структуру событийности. Событие индивида, событие личного бытия было неотъемлемой частью события рода, событие рода - частью события вселенной. Несомненным и естественным был приоритет ценностей, лежащих за пределами индивидуального бытия, и, прежде всего, событие личности было частью события рода.
Отсюда в архетипе закрепилась ориентация на сверхличностные ценности, объединяющие людей ради высшей, над индивидуальной цели (Мир-Вселенная, Мать-Земля, Священный Род, Герой, Старец-Мудрец и т.д.). Гармония и хаос, конструкция и деструкция (аполлоновское и дионисийское начала), добро и зло, прекрасное и безобразное, жизнь и смерть были осмыслены в бинарных оппозициях, стали понятийной основой мифологических систем. Этот миф принципиально отличался от современного, он был не сказкой, а частью жизни. Первобытный человек в нем постиг великую тайну бытия грань между жизнью и смертью. Миф составлял единое целое с системой норм, обычаев и обрядов, приобщающих человека к единственному достойному его бытию - жизни на грани небытия. Так, миф обосновывал необходимость обряда инициации, необходимость кровной вражды между племенами, что ставило на грань небытия и индивида, и род.
Таким образом, первобытная культура показывает сущность человека, его единство с феноменом возникновения субъективности, связанной с принципиально новым способом отношения к миру - моделировании его при помощи абстрактных понятий, на основе базисного архетипа. Художественная культура здесь выступает как атрибут человеческой онтологии, органическая часть модели мира. Мифология при помощи бинарных оппозиций "осмысливала" противоречия антропосоциогенсза.
3. Влияние монголо-татарского ига на культурное развитие Руси
Период зрелого средневековья стал трагическим для русского народа и его молодой культуры. В 1237 г. орды татаро-монгол напали на Русь и подвергли ее страшному разорению. Русь оказалась под монгольским игом и утратила государственную самостоятельность. Она была насильственно изолирована от мира. Во многих районах культурные достижения были полностью уничтожены, в других - не могли развиваться. В этих условиях особое значение получило народное творчество. Уцелевшие монастыри зачастую оставались единственными культурными центрами.
Нашествие татар было одним из самых трагических событий отечественной истории; татары разворовали и разгромили почти всю Русь (особенно пострадали города), убили и угнали в плен огромное количество людей, установили на много десятилетий жестокий режим своего господства, воплотившийся в систематическом грабеже и карательных экспедициях. Современник нашествия писал: "Кусок хлеба не шел в рот от страха, кровь отцов и братьев наших, словно вода, обильно напоила землю. Исчезло мужество князей и воевод наших, храбрецы наши, исполненные страха, обратились в бегство. А сколько их уведено в плен! Села наши поросли лесом. Смирилось величие наше, погибла красота наша. Богатство, труд, земля - все достояние иноплеменных. Соседям нашим служим мы в поношение и стали предметом смеха для врагов наших!"
В это страшное для Руси время церковь претерпела все тяготы и ужасы нашествия наравне со всем государством. Татары в грабительском порыве разоряли монастыри и церкви. В Киеве они разрушили знаменитую Десятинную церковь, в других городах на пути своего следования разгромили многие храмы и здания. Разгром оказался настолько сильным, что в ряде районов каменное строительство вообще прекратилось. В эти тяжелые годы Церковь старалась утешить, вселить надежду в сердца людей. Иго объяснялось как наказание за неправедную жизнь и грехи. Выдающийся писатель епископ Владимирский Серапион в своих поучениях осуждал враждующих князей, призывал их забыть усобицы и сплотиться перед лицом врага.
После нашествия положение Русской церкви изменилось. Как и князья, она стала вассалом ханов Золотой Орды. Однако русские иерархи получили возможность отстаивать свои интересы в Орде независимо от княжеской власти, что сделало церковь активным участником политической борьбы на Руси в XIV-XV вв. Этому способствовало и лояльное отношение монголов ко всем религиозным культам и их служителям. В монгольской книге запретов - Ясе - содержался закон, обязывающий уважать и бояться всех богов, чьи бы они ни были. В связи с этим Церковь была освобождена от уплаты дани в Орду, что ставило ее в привилегированное положение. Но за это она должна была признавать власть ханов как данную от бога. В ярлыках, которые митрополиты стали получать от ханов, говорилось, что духовенство обязано с чистым сердцем молиться богу за ханов и за их род.
Татарское нашествие и иго наложили отпечаток на все стороны русской жизни. В конечном итоге, используя свой огромный культурно-нравственный, политический и экономический потенциал, Россия выстояла, но должна была перемениться.
Русь не стала азиатской страной. Ее культура оставалась европейской культурой, творчески освоившей античное и византийское культурное наследие и входившей в круг европейских культур, называемый учеными Salvia Ortodoxa. И одно из первых мест в этом процессе сохранения и развития русской культуры в тяжелые годы иноземного ига принадлежит Русской православной церкви.
Татаро-монгольское иго во многом разрушило княжескую власть. Княжеские вотчины были колонизированы татарской ордой. Но основная часть русского населения в это время жила в лесах и фактически не была затронута татаро-монгольским нашествием. Основным средством существования было для них лесное земледелие. Крестьяне, занимавшиеся лесным подсечно-огневым земледелием, были независимы от властей. Они жили парными или большими семьями. Их не касалась государственная власть, давление церкви или общины. Собственности на лес и землю, отношений эксплуатации они не знали. Таким образом, крестьяне были свободны от всех социальных и церковных институтов. Их веру можно охарактеризовать как православную по своей внешней форме, но языческую по своей глубинной сущности.
Свержение монгольского ига в XVвеке привело к становлению могучего государства - Московской Руси и формированию общерусской культуры.
Таким образом, монголо-татарское иго приостановило развитие русской национальной культуры, но не смогло ее полностью уничтожить.
Литература
- Борзова Е.П. История мировой культуры. - СПб, 2001. - 389 с.
- Культурология в вопросах и ответах: Учеб. Пособие. 3-е изд. - Ростов-н/Д,: "Феникс", 2003. - 416 с.
- Мир русской культуры. Энциклопедический справочник. - М.: Вече, 2000. - 624 с.
- Султанов К.В. Проблемы культуры в свете социологии. - Л.: Прогресс, 1989. - 405 с.
- Философия культуры. Становление и развитие. - СПб.: Изд-во "Лань", 1998. - 448 с.
- Чернокозов А.И. История мировой культуры. Многоуровневое учебное пособие. - М.: Высшая школа, 2000. - 486 с.