Определение геополитики
Геополитика - это особая интеллектуальная парадигма, охватывающая сразу и определенный вид отношения к миру, и вместе с тем род занятии, ориентированный на классические для него образцы, ставящий перед собой характерные лишь для него проблемы и обладающий специфической техникой их решения.
По своей словопонятийной структуре "геополитика" есть некая встреча или синтез представлений о "географическом" и "политическом". Такую этимологическую внутреннюю форму вложил в это понятие его создатель Р. Челлен, назвав геополитикой гипотетическую "науку о государстве как географическом организме, воплощенном в пространстве".
Некоторые российские политологи в последние годы отрешаются от базисного смысла "геополитики", пускаясь в свободные переосмысления модного концепта. Так, К.Э.Сорокин хочет понимать под геополитикой "комплексную дисциплину о современной и перспективной многослойной и многоуровневой глобальной политике". Аналогично К.С.Гаджиев призывает переосмыслить в слове "геополитика" элемент "гео" так, чтобы обозначать этой частицей "не просто географический или пространственно территориальный аспект в политике", но "всепланетные масштабы, параметры и измерения, правила и нормы поведения в целом, а также отдельных государств, союзов, блоков в общемировом контексте", а заодно и "восприятие мирового сообщества в качестве единой завершенной системы в масштабе всей планеты". При этом "геополитика" становится синонимом "мировой политики" - и, соответственно, отождествляется либо вообще с изучением международных отношений, либо с обзором наиболее глобальных всемирных процессов в духе докладов Римского клуба, - для чего в наши дни часто используется специальный термин "глобаяистика".
Но эта же фактологическая пестрота геополитики придает особый смысл известному определению геополитики как "прикладной политической географии". Едва ли в этой дисциплине можно видеть только практическое применение политико-географического знания - опорный ее материал никак не сводим исключительно к данным о распределении наличных политических структур на карте Земли. Скорее, понятием "прикладной политической географии" выражается то обстоятельство, что арсенал всей географии как универсального знания о конфигурациях самых разнообразных объектов, изучаемых по отдельности множеством наук применяется при необходимости данной дисциплиной в политических целях.
Контроверзу между "наукоцентричным" толкованием геополитики и пониманием ее в смысле идеологического всеобъясняющего учения попытался в 1947 г. разрешить по-своему Ж.Готтманн, расценив по крайней мере германскую ее версию как "продукт многовекового развития географических интерпретаций истории, адаптированный к потребностям пангерманизма", иначе говоря, представив ее грубо идеологизированной позитивной наукой. Но при таком взгляде оставались совершенно непонятными отмечаемые самим Готтманном влияние и популярность методов Мюнхенской школы в США. Ясно, что американцев не могли пленить ни чуждый им пангерманизм, ни историко-географический базис этой школы - общее достояние западной науки. В германской геополитике после "химического" ее разложения Готтманном обнаруживается какой-то важный и заразительный остаток, которого не отразила формула французского географа.
В таких обстоятельствах некоторые политологи склонны признать в геополитике когнитивный конгломерат, где научный компонент сосуществует с иными составляющими, опять же вслед за Готтманном, как-то заявлявшим о германской геополитике, будто бы "в ее публикациях можно найти всего понемногу - от самой метафизической философии до повседневных военных наставлений".
В том же духе М.В.Ильин намерен различать под маркой "геополитики" - во-первых, геополитические мечтания - "дилетантское философствование на темы политики, пространства и истории", способное стать для политиков "руководством к действию" и обрести свойства "геополитической мистики"; во-вторых, геостратегические штудии "'ресурсные, обычно силовые, а изредка функциональные модели государств-Левиафанов и отношений между ними"; и, наконец, лишь в-третьих, "геополитику в строгом смысле", подлинную науку. Такой наукой он полагает "знание (учение) об организации политий в качественно определенном пространстве", состоящее, "прежде всего в выяснении взаимодействия природных и, шире, географических факторов... с различными системами и способами политической организации". Основная проблематика этой науки для него заключена во "внутреннем устройстве (конфигурации сочленения географических возможностей и принципов политической организации) отдельных политий".
Конструируя идеальный образ геополитики как науки, Ильин не уделяет внимания существованию реальной академической дисциплины "политическая география". Известно, что геополитика сперва развивалась в лоне последней: по этому ведомству проходили труды Ратцеля и раннего Маккиндера. Но, начиная с Челлена, как геополитики, так и политгеографы постоянно пытаются провести - пусть условно - разграничительную черту между двумя интеллектуальными областями и профессиями. Не у всех это получается достаточно отчетливо. Но тем показательнее очень наглядные случаи, когда именно политической географии по преимуществу приписывают круг интересов, вменяемых Ильиным "геополитике в строгом смысле".
Так, среди опытов разграничения двух дисциплин очень показательны - предпринятый в 1930-х коллегой Хаусхоферов О.Маулем и через полвека в 1980-х американцем Дж.Паркером. Эти версии серьезно различаются, но, сопоставляя их, можно, через сами их расхождения, прийти к интересным выводам относительно природы и назначения геополитики.
Мауль уступил политической географии всю статику государства - его расположение, форму, размеры и границы, его физико-географические и культурные свойства, а заодно и прошлую динамику государства - историю его пространственного формирования, все, говоря словами Ильина, "знание о организации политии в качественно определенном пространстве". Политическая география должна осмыслять эти "пространственные данности", тогда как геополитика, по Маулю, живет "пространственными потребностями" государства. "Геополитическая постановка проблем, геополитическое исследование и обучение начинаются с вопроса о том, служат ли и как служат природные и культурные факторы политике, относящейся к пространству, соответствуют ли ее требованиям и насколько". Сами пространственные запросы государства Мауль свел в иерархию, начиная с минимальных первичных условий для его возникновения, обеспечивающих внутреннюю связность и целостность данного образования, и далее располагая возможности для его самозащиты и прироста, для выработки форм взаимодействия с внешним миром, все более благоприятствующих государству, его народу и экономике. Политической географией, "наукой-матерью" осмысляются прошлое и настоящее, царством же геополитики оказывается проектируемое будущее.
Сходным образом, хотя и в менее ясных выражениях, другой автор Мюнхенской школы О. Шефер предлагал спрашивать с политической географии "картину того, как пространство воздействует на государство", а геополитике передоверял "вопрос о том, как государство заставляет его (пространство) служить намеченным целям". Здесь, по сути, проводится то же различие, что и у Мауля, - между упором на данности и на потребности, на констатацию и на проектирование.
Один из крупнейших геополитиков современной Франции И. Лакост указывает, что "политико-географический анализ ограничивается в каждый момент описанием и измерением различия политических отношений... в разных частях какой-то территории, тогда как анализ геополитический... намного более озабочен стратегиями, направленными на то, чтобы модифицировать (или поддержать) разными способами отношения людей, живущих на некой территории, к государству, от которого они зависят, или к различным политическим силам, или к другим государствам".
Можно заключить, что геополитика, начинается там, где налицо - пусть в замысле или в умственной модели, - волевой политический акт, отталкивающийся от потенций, усмотренных в конкретном пространстве.
. Геополитика как проектная образно географическая деятельность
Образно-географическая деятельность есть моделирование и/или создание географических образов в теоретических или прикладных целях. Проектная образно-географическая деятельность - это моделирование геопространственных символов, знаков, стереотипов, предполагающее достижение определенного состояния территориального объекта, на базе которого формируется образ. Добавление слова "проектная" указывает на планирование серьезного изменения, которое может привести к полному исчезновению или к необратимой структурной трансформации самого объекта. В рамках подобной деятельности создаются такие географические образы, которые изменяют собственную реальную основу, т.е. имеющие систему автоматической трансформации собственного субстрата.
В этом смысле геополитику можно определить как моделирование географических образов ключевых в политическом плане стран, районов, регионов и территорий; при этом вновь создаваемые образы (знаки, символы, стереотипы) меняют сами траектории политического восприятия конкретных стран и регионов. В ходе подобного моделирования образы создаются как бы с большим запасом; они изначально "доминируют" над собственным территориальным субстратом, превосходя его по когнитивной мощи. Речь идет о формировании географических образов, способных трансформировать реальную политическую карту.
Интенсивные процессы глобализации, развивающиеся в современном мире требуют и новой, нетрадиционной геополитики. Суть современных геополитических подходов к проблемам внешней политики и безопасности заключается в целенаправленном конструировании и моделировании страновых и региональных геополитических образов. Современные международные отношения во многом представляют собой поле борьбы наиболее мощных и ярких геополитических образов - стран, регионов, политических и военных блоков. Создается новое глобальное геополитическое пространство, в котором пересекаются, взаимодействуют, конкурируют постоянно изменяющиеся ключевые геополитические образы мира. Наиболее эффективные из них порождают свои геополитические контексты, свои образные зоны влияния и вспомогательные, буферные геополитические образы.
Плодотворное направление анализа внешнеполитических проблем - представление внешней политики как геополитики. Здесь происходит не только приращение и обогащение внешнеполитического анализа геополитическими сюжетами и интерпретациями, но и прямое внедрение в его "ткань" геопространственных реалий и концептов. Конкретное географическое/геополитическое пространство - естественная упаковка внешнеполитических проблем и международных отношений. Детально структурированные образы пространства позволяют более рационально мыслить, экономить саму политическую мысль.
. Геополитическое положение России
Российская внешняя политика в конце XX в. стала более определенной, нацеленной на перспективу и учитывающей геополитические факторы. Но остаются серьезные проблемы, связанные с возможностями ее реализации. Они обусловлены такими обстоятельствами, как: несовпадение представлений в нашей стране и за рубежом о будущем России, в т.ч. о ее позициях в миропорядке; риски новой изоляции страны; появление альтернативных геополитических моделей, не учитывающих или ущемляющих интересы нашего государства.
Для реалистической оценки возможностей российских геополитических проектов, заложенных во внешней политике страны во второй половине 1990-х годов, нужно еще раз проанализировать особенности современной ситуации. Геополитическое положение государства определяется не только физической географией, но и изменениями в мировом геополитическом порядке, геоэкономическими процессами. После распада СССР геополитический статус России снизился. На постсоветском пространстве, не исключая и части территории самой РФ, начали утверждаться внешние центры силы. Дезинтеграционные процессы поставили под вопрос геополитическую субъектность России.
Нынешнее геополитическое положение нашей страны в мире может рассматриваться с двух точек зрения. В первом случае Россия оценивается как географический центр глобальной системы (хартленд) и интеграционное ядро Евразии. Распространено и представление о России как о своеобразном "мосте" между Европой и Азией (это имеет и философское обоснование: отечественные мыслители, в частности Н.Бердяев, говорили о России как о "посреднике" между Западом и Востоком).
Современная Россия сохраняет свой геополитический потенциал центра Евразии, но с ограниченными возможностями использования, что ведет к ее превращению в региональную державу с тенденцией к дальнейшему снижению геополитического статуса. Экономическая слабость, отсутствие государственной воли и общественного консенсуса по поводу путей развития не позволяют реализовать модель хартленда в ее новой трактовке: Россия как интеграционное ядро Евразии.
Постсоветские государства включаются в целый ряд геополитических союзов, альтернативных СНГ (европейская, тюркская, исламская и другие виды интеграции). Их роль недооценена в России, где еще сильно убеждение, что "никуда они от нас не денутся". На границах РФ возникают новые региональные системы сотрудничества. В некоторых из них она принимает посильное участие - балтийская, черноморская, каспийская, азиатско-тихоокеанская системы, но в ряде случаев объединение идет без ее присутствия. Активно взаимодействуют страны Центральной Азии.
Важное геополитическое явление - консолидация Украины, Молдовы, Грузии и Азербайджана (объединение названо ГУАМ); в 1999 г. к процессу присоединился Узбекистан (отныне - ГУУАМ). Этот блок задуман как геополитический противовес российскому влиянию в постсоветском пространстве. Здесь очень активна Украина, чьи руководители неоднократно обменивались визитами с главами стран, составивших ГУУАМ. Официальный Киев при поощрении Запада пытается играть роль геополитической альтернативы Москве. Кроме того, опыт последних лет показывает: в Восточной Европе идеи союза любой конфигурации, но без России, - это, как правило, проекты союза против России, значит, перспективы воссоздания средневекового Балто-Понтийского пояса ("санитарного кордона" вдоль западной ее границы) должны вызывать у нашего государства озабоченность.
Уже решается важная задача преодоления странами СНГ транспортной зависимости от России. Например, центральноазиатские государства "прорубают окно" к Индийскому океану. Построена железная дорога Теджен - Серахс - Мешхед, соединяющая Туркмению с Ираном, что дает странам региона выход к этому океану. Рассматриваются варианты альтернативной коммуникационной оси, соединяющей Туркмению и Узбекистан через Афганистан с Пакистаном. Реанимирована идея Великого шелкового пути (ВШП), который почти полностью выводит южных соседей РФ из-под ее влияния на коммуникации и т. д.
В итоге участники СНГ "разбегаются", переориентируясь на другие геополитические центры. Лишь ось Москва - Минск остается геополитически устойчивой: она скрепляет единство Евразии на пророссийском базисе и препятствует созданию Балто-Понтийского пояса. Россия явно идет по пути к утрате геополитической роли центра Евразии. Исходя из этого обстоятельства, многие западные исследователи уже полагают, что основные глобальные процессы определяются отношениями Америки, Европы и Азиатско-Тихоокеанского региона (АТР).
Под вопросом геополитическое единство самой Российской Федерации. Национальные республики развивают свои внешние связи, руководствуясь этнокультурными критериями. В ряде из них усилилось турецкое влияние, особенно на Северном Кавказе и в Волго-Уральском регионе (Татарстан, Башкортостан). В республиках с мусульманским населением ощущается влияние Саудовской Аравии и Ирана (в меньшей степени). Исламские страны даже конкурируют за такое влияние. Результатом геополитического расслоения российского пространства явилась фактическая "автаркия" Чечни, а Северный Кавказ в целом стал зоной риска в пределах российских границ.
Геополитические проблемы связаны и с другими регионами РФ. Так, Дальний Восток остается заброшенной окраиной России и вынужден самостоятельно развивать связи с Китаем, Японией и др. В сложном положении пребывает эксклавная Калининградская область, вместе с тем сохраняющая роль западного военного форпоста страны. В этой проблемной ситуации усиливается давление соседних стран, претендующих на части российской территории (Карелия, Псковская область, граница с Китаем, Сахалин и Курильские острова).
Проблемной становится и роль нашей страны в качестве транзитного узла. Реально действующие международные коммуникации сейчас минуют Россию. Связи между Европой и АТР в основном осуществляются по морю в обход ее территории (морские перевозки достаточно дешевы). Не действуют и российские сухопутные коммуникации. Зато воссоздается ВШП в виде трансевразийского коридора, связывающего Восточную Азию и Европу по суше. Началась работа по реализации проекта транспортного коридора "Европа - Кавказ - Центральная Азия" (ТРАСЕКА), которая находит поддержку как в Китае и Японии, так и в Европейском союзе (особенно в Германии).
Таким образом, трансевразийский коридор в силу геополитических перемен конца XX в. должен пройти в обход самого крупного государства, почитающего себя центром Евразии, - России.
Правда, в формирующемся поясе небольших государств к югу и юго-западу от российских границ есть уязвимые места. Этнополитическая нестабильность характерна для Синьцзян-Уйгурского автономного района КНР, граничащего с центральноазиатскими странами. Не определено место стыковки ВШП с китайскими коммуникациями. На это претендуют Казахстан, уже связанный с Китаем в транспортном отношении, и Киргизия, которую могут поддержать геополитические соперники Казахстана (в данном случае нужно строить дороги в высокогорных районах Тянь-Шаня, к чему китайцы готовы). Особую позицию занимают Иран и Армения, оттесненные от ВШП. Они настаивают на использовании своих сухопутных коммуникаций, но другие участники проекта по причинам геополитического характера и при поддержке Запада предполагают использование паромной переправы из Туркмении в Азербайджан (в обход Ирана) и дороги, напрямую соединяющей Азербайджан с Грузией (минуя Армению).
Итак, на рубеже веков Россия слабо использовала свой "тройной" геополитический потенциал: интеграционного ядра Евразии, транзитного государства и развитого экономического центра.
4. Метагеополитические итоги ХХ века
геополитика географический моделирование территориальный
Попробуем теперь подвести итоги развития геополитики как научной дисциплины в XX в. В данном случае необходимо говорить о тождестве этих итогов с метагеополитическими итогами XX в., ибо проектный характер геополитики подразумевает возможность автоматического перевода получаемых методологических и теоретических научных результатов в плоскость прикладных обобщений и выводов.
. Любое более или менее важное политическое событие XX в, осмыслялось и имело значение прежде всего как геополитический образ.
. В единое метагеополитическое пространство мира XX в. окончательно вошло Западное полушарие, обе Америки, прежде всего Северная. Характерный индикатор - политические и военные конфликты между государствами разных полушарий: например, между Великобританией и Аргентиной по поводу Фолклендских островов в 1982 г.
. Политическое пространство стало более многомерным, а его репрезентирование и интерпретирование всякий раз прочно связано с фиксацией соответствующих геополитических образов и образно-географических координат. На пространственной основе создаются принципиально новые и достаточно эффективные модели политического баланса и политического влияния, которые сами по себе могут диктовать те или иные реальные политические действия и политические решения. Наиболее показательный пример - возникшая после распада СССР униполярная модель мира, которая, тем не менее, уже сосуществует с потенциально перспективной многополярной моделью мира.
. К рубежу XXI столетия привычные европоцентричные геополитические образы уже сосуществовали в едином метагеополитическом пространстве с быстро развивавшимися геополитическими образами Америки и США, причем последний рассматривался (номинировался) и как европейский. Возникла своего рода образная "вилка", расхождение между традиционными геополитическими конструкциями первой половины века и метагеополитическими реалиями его конца. Новые геополитические образы, наложившиеся на сохранившиеся старые представления о Европе как главной арене наиболее важных мировых политических событий, сами во многом "кроились" по европейским "нормативам" столетней давности. Политические действия США конца XX столетия в Европе и за ее пределами напоминали аналогичные действия Великобритании в XIX в. Вместе с тем необходимо констатировать "прыжок" геополитического пространства мира на новый "энергетический" уровень, когда большинство политических конструкций, решений и действий определяется взаимодействием, соперничеством и борьбой глобальных геополитических образов.
При оценке современных проблем в понимании геополитики следует отдавать себе отчет, что речь идет о трансформации старых проблем в новые. Хотя целенаправленное создание геополитических образов позволяет решить ряд концептуальных и прикладных задач этой отрасли знания и проектной деятельности, по-прежнему остается неясно: как существуют и трансформируются сами геополитические образы? Требуется найти законы функционирования и развития метагеополитических пространств, их конфигураций и образных метагеополитических ансамблей. Обнаружение таких законов - главное условие развития современной геополитики как теоретической науки, прикладной дисциплины и области проектной деятельности.
Заключение
Геополитический порядок, сложившийся в результате второй мировой войны и узаконенный международными договорами, распался. Однако важнейшие вопросы мироустройства продолжают обсуждаться в терминах традиционных парадигм. Международно-политическая мысль все еще остается пленником двухполюсного миропорядка, хотя дальнейшее усложнение взаимосвязей между странами и народами, переплетение национальных и наднациональных начал, неуклонная глобализация мировых процессов ставят множество неотложных вопросов, которые зачастую остаются без ответов. Вопросы эти затрагивают фундаментальные аспекты политического бытия стран, союзов, человечества в целом. Становится ли анахронизмом понятие национального самоопределения и национально-государственного суверенитета в мире взаимопереплетающихся политических образований и центров власти? Каковы ныне главные действующие лица на мировой арене? Каковы основные параметры формирующейся многополярной международно-политической системы? Какое содержание вкладывается в понятия "права человека", "права и свободы гражданина"? На эти и множество подобного рода вопросов призвана ответить геополитика. Заметим, что в последние годы термин "геополитика" стал одним из самых популярных в нашем политическом лексиконе. Но это нисколько не облегчает задачу выяснения того, какое именно содержание в него вкладывается. Тем более что в рамках восходящих к марксизму научно-теоретических и идеологических воззрений, определявших развитие общественных наук в России большую часть XX столетия, существование геополитики как полноценной научной дисциплины полностью отрицалось. Это актуализирует потребность в восполнении недостатка геополитических знаний, столь необходимых для понимания реальностей современного мира.
1.Замятин Д. Н. Геополитика: Основные проблемы и итоги развития в ХХ в. // Полис. - 2001. - № 6. - С. 113.
2.Колосов В. А. Геополитическое положениеРоссии на пороге ХХI века: реалии и перспективы //Полис. - 2000. - № 3. - С. 55.
.Цымбурский В. Л. Геополитика как мировидение и род занятий //Полис. - 1999. - №4. - С.10.