работы состоит в возможности применения ее положений в курсах стилистики, интерпретации художественного текста, теории перевода, типологической стилистики и в переводческой практике.
Работа состоит из введения, трех глав, заключения, библиографии, приложения. В первой главе рассматривается явление игры слов в общем, во второй выявляются сложности, связанные с переводом игры слов, и способы наиболее адекватной ее передачи при переводе. В третьей главе анализируются примеры игры слов в переводах. В заключении содержатся выводы по исследуемой теме, исходя из целей и задач, которые были поставлены во введении.
1. Общая теория игры слов
.1 Основные направления в изучении игры слов и проблема ее научного определения
Рассмотрению лингвостилистических проблем каламбура (данный лингвистический термин в дальнейшем мы будем считать синонимом игры слов) и способов его передачи на другие языки, очевидно, должно предшествовать определение некоторых исходных позиций, так как, несмотря на многочисленность исследований в этой области, до сих пор нет единого понимания сущности данного приема. В современном языкознании каламбур является объектом исследования в трудах представителей разных направлений и на материале различных языков.
Различное понимание этого явления отражается и в терминологическом разнобое. Английские и американские ученые используют термины «pun», «quibble», «wordplay», «paronomasia» и др. В немецкой языковой практике им соответствуют термины «Kalauer», «Wortspiel», «Wortwitz», в русской - «каламбур», «игра слов», «языковая игра», «словесная острота» и т.д.
Стилистические приемы «каламбур» и «игра слов» традиционно считают полностью синонимичными понятиями, данная точка зрения широко распространена. Подтверждение этому мы находим в различных источниках:
«Pun - the use of words or phrases to exploit ambiguities and innuendoes in their meaning, usually for humorous effect; a play on words» [ABBYY Lingvo 12 Multilingual Edition].
Данное определение не раскрывает сущность каламбура как стилистического приема и указывает лишь на многозначность слов и словосочетаний как на орудие для достижения комического эффекта, ограничивая, таким образом, сферу функционирования игры слов лексическим уровнем языка.
«Pun is either ambiguity (polysemy) actualized in one utterance which has at least two meanings, so that the recipient chooses one, or two contiguous utterances similar in form, their constituents having essentially different meanings. This term is synonymous with the current expression «play upon words»« [Скребнев, 2003 : 157].
Ю. М. Скребнев рассматривает явление каламбура с точки зрения его образования и реализации в речи, что, на наш взгляд, является важным аспектом в изучении игры слов. Однако непонятно отождествление каламбура и полисемии, которая служит одним из средств создания игры слов, но очевидно не может быть приравнена к данному стилистическому приему.
«Wordplay - verbal wit based on the meanings and ambiguities of words; puns, clever repartee, etc» [ABBYY Lingvo 12 Multilingual Edition].
Синонимичное употребление понятий «wordplay» и «clever repartee» (остроумный ответ) снова указывает на речевую сторону (наряду с языковой) явления игры слов. Что же касается определения языковых средств, с помощью которых создается данная словесная острота, слово «meanings» теоретически может подразумевать и синонимичные, и антонимичные значения. Определение, как видим, неоднозначно.
«Игра слов - шутка, основанная на одинаковом звучании разных слов; каламбур» [ABBYY Lingvo 12 Multilingual Edition].
В настоящем определении раскрывается лишь одна сторона процесса создания игры слов - одинаковое звучание разных слов, но не упоминается возможность образования каламбуров с помощью полисемии.
«Каламбур - игра слов, оборот речи, шутка, основанная на комическом обыгрывании звукового сходства разнозначащих слов или словосочетаний» [Универсальный энциклопедический словарь, 2000 : 524].
Недостаток предыдущей дефиниции каламбура присутствует и в настоящем его определении. Лингвистический термин «оборот речи» составителями словаря ставится в один ряд с понятиями «игра слов» и «шутка», хотя, конечно, не может быть их синонимом.
«Каламбур - остроумное выражение, шутка, основанные на использовании сходно звучащих, но различных по значению слов или разных значений одного слова; игра слов» [Ефремова, 2006 : 302].
«Каламбур - игра слов, использование разных значений одного и того же слова (или двух сходно звучащих слов) с целью произвести комическое впечатление» [ Толковый словарь Ушакова, 2004 : 149].
Как было уже нами замечено, в «строительстве» каламбура участвуют не только слова, но и их части, а также словосочетания и предложения.
«Каламбур - игра слов, это острота, возникающая на основе использования собственно языковых средств» [Борев, 1970 : 237].
Ю. Б. Борев не указывает, какие именно языковые средства служат основой для возникновения игры слов.
«Каламбур - сознательная игра слов, построенная на возможности их двоякого понимания» [Маслов, 2005 : 39].
Наряду с намеренным употреблением игры слов, иногда встречаются случаи случайного образования каламбура.
Как мы видим, определение одного понятия часто оформляется через другое:
«Quibble (archaic) - a pun» [ABBYY Lingvo 12 Multilingual Edition].
Заметим, что другое значение «quibble» - «an utterly trivial distinction or objection» [5000 Collegiate Words with Brief Definitions] почти вытеснило архаичное значение этого слова.
«Play on words - another term for pun» [ABBYY Lingvo 12 Multilingual Edition].
«Als Kalauer bezeichnet man ein einfaches Wortspiel <file:///C:\wiki\Wortspiel> entweder mit Wörtern gleichen Klanges aber ungleicher Schreibweise und Bedeutung, oder mit Wörtern von gleicher Schreibweise und verschiedener Bedeutung. Manchmal werden auch die Bezeichnungen Flachwitz oder Plattwitz verwendet» [Wikipedia].
А. И. Молотков относит словосочетание «игра слов» к фразеологическим единицам и дает следующее ее толкование: «остроумное каламбурное выражение» [Фразеологический словарь русского языка, 2001 : 176].
«Каламбур - игра слов, по двусмыслию их, двоякому значенью» [Даль, 1989 : 352].
Явление парономасии зачастую также приравнивается к игре слов:
«Paronomasia (rhetoric) - a play on words, esp a pun» [ABBYY Lingvo 12 Multilingual Edition].
«A pun (also known as paronomasia) is a figure of speech, or word play which consists of a deliberate confusion of similar words within a phrase or phrases for rhetorical effect, whether humorous or serious» [Wikipedia].
«Play on words (pun, paronomasia) - simultaneous realization of two meanings through a) misinterpretation of one speakers utterance by the other, which results in his remark dealing with a different meaning of the misinterpreted word or its homonym; b)speakers intended violation of the listeners expectation» [Кухаренко, 2009 : 14].
«Игра слов, парономасия - близость звучания контекстуально связанных слов» [Кухаренко, 2009 : 14].
Чтобы показать невозможность отождествления понятий «игра слов» («каламбур») и «парономасия», приводим ее определение из некоторых источников:
««Paronyms» are words similar (though not identical) in sound, but different in meaning. Co-occurrence of paronyms is called «paronomasia»« [Скребнев, 2003 : 124].
«Парономазия, парономасия - стилистическая фигура, состоящая в комическом или образном сближении слов, которые вследствие сходства в звучании и частичного совпадения морфемного состава могут иногда ошибочно, но чаще каламбурно использоваться в речи» [БСЭ].
Все примеры толкования игры слов, приведенные выше, имеют своим главным недостатком то, что они не рассматривают каламбур как стилистический прием, оборот речи; вместо этого одно понятие часто определяет другое, синонимичное первому, и они образуют некий замкнутый круг («игра слов» - это «каламбур», а «каламбур», в свою очередь, - «игра слов»).
Но и те дефиниции, в которых игра слов не определяется своими же синонимами, не всегда являются достаточно полными и точными:
«Pun - a humorous use of a word to suggest another that sounds the same» [Oxford English Minidictionary, 2003 : 414].
«A pun is made when someone notices that two different words (or phrases) sound the same, and constructs a sentence containing this sound» [Hammond, 1978 : 19].
«The pun is a stylistic device based on the interaction of two well-known meanings of a word or phrase» [Гальперин, 1971 : 172].
Некоторые исследователи считают, что «каламбур» и «игра слов» тождественными не являются. Однако единства мнений по поводу того, в чем состоит различие рассматриваемых стилистических приемов, нет.
Некоторые авторы видят различие только в сфере употребления данных терминов, полагая, что они обозначают одно языковое явление:
«Одна из словесных форм выражения комического - каламбур. В общепринятом кратчайшем определении - игра слов» [Федоров, 1983 : 244].
Другими словами, у рассматриваемого стилистического явления существует два названия, одно из которых общеупотребительно - это «игра слов», другое используется только специалистами в области лингвистики - это «каламбур».
Другие исследователи определяют каламбур и игру слов как стилистические приемы, находящиеся в родовидовых отношениях. Здесь также нет согласия во мнениях.
С одной стороны, каламбур рассматривают как разновидность игры слов:
«The pun is a joke based upon the play upon words of similar form but different meaning (i. e. on homonyms)» [Антрушина, 2006 : 167].
«Die zweite Gruppe der Wortwitze, zu der eine große Zahl von Erscheinungsformen gehört, bezeichnen wir als Wortspiele» [Ризель, 1975 : 256].
«Ein Wortspiel ist eine rhetorische Figur <file:///C:\wiki\Rhetorische_Figuren>, die hauptsächlich auf der Mehrdeutigkeit, Verdrehung, Umdrehung (dem Sinne nach), oder sonstiger Wortveränderungen beruht und dem Verfasser humorvoll und/oder geistreich erscheint» [Wikipedia].
«Каламбур - словосочетание, содержащее игру слов, основанную на использовании сходно звучащих, но различных по значению слов или разных значений одного слова. В каламбуре либо два рядом стоящих слова при произношении дают третье, либо одно из слов имеет омоним или многозначно. Является частным случаем игры слов. Близким по смыслу понятием является понятие парономасии» [Литературная энциклопедия, 1931 : стб. 52-53].
Данное толкование каламбура как разновидности игры слов противоречит само себе, т.к., согласно авторам словарной статьи, каламбур содержит игру слов и, следовательно, именно игра слов является частным случаем каламбура, а не наоборот.
«Каламбур - вид языковой игры, основанный на объединении в одном тексте либо разных значений одного слова, либо разных слов (словосочетаний), тождественных или сходных по звучанию» [Онлайн Энциклопедия Кругосвет].
«В отличие от большинства авторов, считающих термины «каламбур» и «игра слов» полными синонимами, мы склонны вкладывать в последний более широкое содержание; на наш взгляд, каламбур - это вид игры слов, которая может в свою очередь включать и другие построенные на языковом материале «игры»« [Влахов, Флорин, 1986 : 288].
С другой стороны, наоборот, лингвистический феномен «игры слов» считают вариантом стилистического приема «каламбур». Каламбур является более широким понятием, чем игра слов, так как последняя, по мнению А. С. Джанумова [Джанумов, 1997 : 14] «предполагает наличие пары слов, например омонимов, взаимодействие которых и является основой для обыгрывания. Что же касается собственно каламбура, то он может строиться не только на словах, но, например, на переосмыслении фразеологизма». Автор, опираясь исключительно на словесное оформление термина, полагает, что уже в самом названии «игра слов» содержится установка на то, что словосочетания в этой игре использованы быть не могут. На основе данного предположения делается вывод о том, что игра слов является одной из разновидностей каламбура.
Однако, если следовать логике самого автора, то в названии данного стилистического приема говорится об игре слов, а не об обыгрывании значения одного слова. Название данной языковой формы не определяет и не ограничивает количество слов, используемых при игре и способ их связи между собой. Следовательно, при построении игры слов могут быть использованы и словосочетания и целые предложения.
Д. И. Розенталь и М. А. Теленкова исключают омонимию из средств создания каламбура, ограничивая последние многозначностью и звуковым сходством. И. Б. Голуб исключает из указанных средств неполное звуковое сходство и относит к ним лишь многозначность и омонимию [Розенталь, 2003 : 31].
В истории и современной лингвистике наряду с традиционно изучаемыми рассматриваются и новые аспекты каламбура. В работе С. А. Колесниченко «Условия реализации стилистического приема игры слов в английском языке» [Колесниченко, 1984] каламбур как разновидность игры слов впервые рассматривается в схеме речевого общения «автор - читатель», подробно анализируются приемы построения игры слов, описываются условия ее реализации, а также изучается взаимодействие процессов кодирования и декодирования.
Мы в нашей работе придерживаемся традиционной точки зрения, согласно которой понятия «игра слов» и «каламбур» рассматриваются нами как синонимичные и взаимозаменяемые, но не определяющие друг друга и не тождественные такому явлению, как парономасия.
Из многочисленных определений каламбура, приведенных в литературе, наиболее полное и точное находим в БСЭ: «Каламбур - стилистический оборот речи или миниатюра определенного автора, основанные на комическом использовании одинакового звучания слов, имеющих разное значение, или сходно звучащих слов или групп слов, либо разных значений одного и того же слова или словосочетания. Некоторые виды каламбуров:
. сопоставление омонимов;
. созвучие слов в узком контексте;
. столкновение омофонов;
. сопоставление омографов;
. разрушение и переосмысливание устойчивых словосочетаний и фразеологизмов;
. разные значения слова или словосочетания;
. шуточная этимологизация и т.д.» [БСЭ].
В этом определении использована совокупность признаков (многие из них, как было замечено, игнорируются некоторыми исследователями), которые позволяют более четко очертить границы исследуемого приема. Но, несмотря на это, оно все же не полностью охватывает все особенности каламбура. Анализ собранного нами материала позволяет нам внести в данное определение два существенных изменения:
. При создании каламбура (игры слов) могут использоваться не только слова, группы слов или словосочетания, но и части слова (корни, аффиксы, «обломки» слов), а также предложения. Наиболее простым доказательством справедливости последней части данного утверждения является обыгрывание пословиц - одного из видов этого приема, описанного еще в античных риториках.
. Каламбур как игра слов может строиться не только на одинаковом или сходном звучании, но и на одинаковом или сходном написании, т.е. с помощью графических средств. Это дополнение имеет немаловажное значение, если учесть тот факт, что в отличие от периода XVI - XVIII вв., когда каламбуры встречались преимущественно в пьесах и предназначались для восприятия на слух, в настоящее время большинство каламбуров встречается в печатных материалах, которые предназначены для зрительного восприятия.
Таким образом, на основе определений игры слов из различных источников (в т.ч. из БСЭ), с учетом приведенных выше дополнений, в качестве рабочего определения каламбура в данном исследовании может быть принято следующее:
Игра слов, т.е. каламбур - стилистический оборот речи, основанный на комическом использовании разных значений одинаково или сходно звучащих (графически оформленных) слов, частей слова, групп слов, словосочетаний или предложений, а также на разных значениях одной и той же из названных единиц.
Каламбур (игра слов) может быть как самостоятельным произведением, так и его частью.
Сущность каламбура заключается в столкновении, или, напротив, в неожиданном объединении двух несовместимых значений в одной фонетической (графической) форме. То есть основными элементами каламбура являются, с одной стороны, одинаковое или близкое до омонимии звучание (в том числе и звуковая форма многозначного слова в его разных значениях), а с другой - несоответствие между двумя значениями компонентов фразеологических единиц и «свободных слов», слова и его компонентов, слова и произвольных кусков его, типа шарад, слова и его ложной, произвольной, «народной» этимологии, а также устойчивого и омонимичного ему словосочетания.
Обычно каламбур бывает намеренным, целенаправленным. «Случайными» можно считать каламбуры, например, в речевой характеристике, но автор намеренно сделал их случайными, воспроизводя глупую, самоцельную игру слов, раскрывающую образ мышления, привычную речь, ту или иную черту персонажа [Влахов, Флорин, 1986 : 289].
Элементом, обеспечивающим каламбуру успех, является непредсказуемость того или иного звена в цепи речи, так называемый эффект неожиданности. «Появление каждого элемента речевой цепи как бы предопределяется всеми предшествующими элементами и предопределяет все последующие элементы» - пишет С. А. Колесниченко, объясняя этот эффект: одновременно или последовательно, читатель воспринимает два значения, одного из которых не ожидал. Кстати, сказанное объясняет особенно ясно, почему авторы так охотно кладут в основу каламбуров фразеологизмы, т.е. такие сочетания слов, которые не создаются в момент говорения или писания, а воспроизводятся в готовом виде: фразеологизмы складывались веками, читатель знает точно, какой компонент за каким надо ожидать, а это делает особенно острым эффект обмана его ожиданий [Колесниченко, 1984 : 107].
2. Структура и классификации игры слов
Существует множество классификаций каламбура. В их основу могут быть положены следующие критерии:
) структура каламбура;
) функционирование в тексте;
) информативность.
Т. И. Дамм выделяет следующие признаки каламбура: наличие двух резко контрастирующих смысловых компонентов (один из них подразумевается) и комический эффект [Функционирование каламбура в разных видах текста].
В. С. Виноградов также предпринял попытку создать общую схему построения каламбура. По его мнению, каламбуры состоят из двух компонентов, каждый из которых может быть словом или словосочетанием [Виноградов, 2004 : 202].
Первый компонент такого двучленного образования является своеобразным лексическим основанием каламбура, опорным элементом, стимулятором начинающей игры слов, ведущей иногда к индивидуальному словотворчеству.
Второй член конструкции - слово (или словосочетание)-»перевертыш», результирующий компонент, или результанта, представляющая собой как бы вершину каламбура. Лишь после реализации в речи второго компонента и мысленного соотнесения его со словом-эталоном возникает комический эффект, игра слов.
Опорный компонент (стимулятор) каламбура необязательно находится в непосредственной близости от результирующего компонента. Он может появляться в более широком контексте, занимать постпозицию по отношению к результанте или подразумеваться. Также отмечается и еще один момент, очень важный: роль второго компонента нередко играет не одна точно определенная языковая единица, а контекст, и даже больше того - его подразумеваемые элементы [Виноградов, 2004 : 202].
Однако в этой схеме, по мнению С. Н. Флорина и С. К. Влахова, неточно определена роль обыгрываемых элементов каламбура и полностью игнорируется роль контекста. Они приводят классификацию каламбура по функционированию в тексте [Влахов, Флорин, 1986 : 294]. По мнению этих авторов, каламбур может быть:
а) оборотом речи, т.е. элементом данного текста. Здесь он является частью целого, тесно связан с контекстом и зависит от него, что, с одной стороны, затрудняет перевод, а с другой, является основой для нахождения наиболее удачного решения;
б) самостоятельным произведением, миниатюрой, родственной эпиграмме. Каламбур-миниатюра переводится как законченное целое, без учета иных соображений, что, возможно, предоставляет переводчику больше свободы в подборе средств;
в) Игра слов используется ещё в качестве заголовков (в особенности газетных заметок, фельетонов, юмористических рассказов). В каламбуре-заголовке, как в фокусе, собрано все идейное содержание данного произведения, выражен максимально точный замысел автора, а это, за отсутствием узкого контекста, чрезвычайно трудно передать при переводе.
В теоретических работах встречаются разные классификации каламбуров, а их перевод рассматривается на трех уровнях: фонетическом, лексическом и фразеологическом.
Для фонетического уровня характерно преобладания звуковой стороны над смысловой и иногда настолько, что становится сомнительным отнесение оборота к категории каламбура. В связи с этим С. Влахов и С. Флорин предпочитают говорить о переводе каламбуров только двух типов: лексических и фразеологических [Влахов, Флорин, 1986 : 298].
В составе группы лексических каламбуров рассматриваются единицы, построенные на основных лексических категориях: обыгрывание многозначных слов, омонимов, антонимов, каламбуры, построенные на частях слов. Лексический каламбур может быть осложнен введением авторского неологизма - действительно нового слова, окказионализма, подходящего и употребленного только в данном случае, или же приданием нового значения существующему слову на основе лишь близости созвучий.
Об омонимичном каламбуре (в отличие от игры на многозначности) говорят в тех случаях, когда не существует (или оборвана) семантическая связь между значениями, связь, которую автор теми или иными средствами намеренно создает (или восстанавливает) для данного текста.
Нередко каламбуры строят на «частях слов», точнее - на осмыслении немотивированно расчлененных, «состыкованных» или измененных слов. Лексическая единица расщепляется (без учета ее морфологической структуры), и «щепки» осмысляются наподобие шарад; или в слово вклиниваются слоги или буквы (также морфологически не мотивированно) с тем, чтобы придать ему новое значение, не лишив первоначального; или лексема видоизменяется при помощи неприсущих ей суффиксов или иными средствами, чтобы придать ей значение, присущее другим словам и т.п. Таким образом строго в каламбурных целях создаются своеобразные «неологизмы», нередко обремененные ассоциациями и намеками [Там же : 295]. На основе антонимии, обычно в сочетании с омонимическими элементами и семантическими сдвигами, многие авторы строят весьма удачные каламбуры. Для переводчика этот вид игры слов представляет особый интерес: она воспроизводится относительно легко и удобна в качестве замены других, труднее поддающихся переводу единиц - где не придумывается ничего другого, можно ввести (если контекст позволяет) антонимический каламбур, по мере возможности с добавлением фонетических средств (рифмы и т.п.).
К лексическим относятся и каламбуры, построенные на особых лексических единицах, таких как термины, имена собственные и аббревиатуры.
Перевод каламбуров, основанных на терминологии, в целом ничем существенным не отличается от перевода обычного каламбура на основе многозначного слова.
Имена собственные, в первую очередь антропонимы и топонимы, которые причисляются к говорящим (значащим, смысловым) именам, представляют группу чрезвычайно активных и своеобразных компонентов игры слов. В принципе, каждое говорящее имя можно считать если не выраженным, оформленным каламбуром, то потенциальным каламбуром или заготовкой для него.
Результирующий компонент таких каламбуров часто (но не всегда) бывает созвучным ему именем собственным, которое найдено или придумано автором с таким расчетом, чтобы внутренняя форма этого слова содержала комический намек на сущность, облик, положение или поступок названного опорным компонентом персонажа. Часто подыскивается не целое слово, а какой-либо русский корень (или основа, тема). Он может быть созвучен стимулятору или же нет, но обязательно семантическое значение этого корня должно ясно осознаваться, т.к. оно составит содержание (смысл) внутренней формы создаваемого переводчиком слова. Затем придумывается конечный формант (суффикс и окончание), рифмующийся с опорным компонентом. Функции частей нового слова разграничены: основа - прежде всего, для смысловой игры, а конечный элемент - для каламбурного созвучия [Виноградов, 1983 : 203].
Любой фразеологический каламбур строится на основе трансформаций, заключающихся в разрушении формы и/или содержания исходной фразеологических единиц, причем достигается параллельное восприятие как фразеологического значения фразеологических единиц, так и прямого значения компонентов или двойная актуализация. Показателями фразеологического каламбура можно считать двуплановое его восприятие и возникновение юмористического эффекта, обычно связанного с эффектом неожиданности. Что касается переводов фразеологических каламбуров, то прием копирования подлинника возможен только в тех случаях, когда в языке, на который происходит перевод, имеются полные эквиваленты-фразеологизмы, позволяющие калькировать словосочетание, передавая максимально близко к оригиналу и отдельные компоненты [Арнольд, 1981 : 154].
Словарь Wikipedia выделяет еще два вида игры слов, которые, на наш взгляд, можно объединить в группу синтаксических каламбуров, функционирующих на уровне текста:
«The compound pun is one in which multiple puns are collocated for additional and amplified effect. Extended puns occur when multiple puns referring to one general idea are used throughout a longer utterance» [Wikipedia].
Исходя из деления остроумных высказываний на фигуры речи и фигуры мысли, П. Гиро предлагает следующую классификацию каламбуров:
) На первом, высшем уровне сравниваются и приравниваются друг к другу по своей смысловой ценности действительно остроумные высказывания и каламбуры, цель которых - наиболее красочное и оригинальное выражение мысли.
) На втором, среднем уровне располагаются анекдоты, основанные на игре самой мысли, остроумие которых спорно, и шутки на основе игры слов, не отличающиеся оригинальностью. Сюда можно отнести те комические высказывания, в которых связь между обыгрываемым и обыгрывающим значениями носит искусственный характер.
Следовательно, к данной категории чаще всего относятся многочисленные загадки, основанные на омонимии разных частей речи.
Однако и в случае, когда каламбур является истинно остроумным высказыванием и тогда, когда каламбур - результат словесного трюкачества, он производит комический эффект, в основе которого - обманутое ожидание. Контекст должен зафиксировать читателя на одном значении слова, и тогда переход к другому значению окажется неожиданным [Функционирование каламбура в разных видах текста].
Каламбур, как и любой стилистический прием, является носителем определенной информации. Его информативная структура представляет собой сложное образование. В состав каламбура входят, по крайней мере, две языковые единицы, имеющие в свою очередь сложную семантическую структуру, элементы которой в определенной степени влияют на формирование содержания всего приема [Федоров, 1983 : 257].
В семантической структуре каламбура выделяется четыре постоянных и два переменных компонента:
а) предметно-логический;
б) экспрессивно-стилистический;
в) ассоциативно-образный;
г) функциональный;
д) фоновый;
е) социально-локальный.
В основе создания любого каламбура лежит предметно-логическая информация, в качестве которой могут служить:
а) экстралингвистическая действительность;
б) языковой материал.
Предметно-логическая информация - это фактическая тема каламбура, события, факты, которые легли в основу создания этого приема и явились толчком к его появлению.
В любом языке имеется определенный набор языковых средств для создания каламбуров. В том случае, когда этот прием создается не для описания экстралингвистической ситуации, его предметно-логической основой является сам языковой материал.
Использование каламбура, как и любого стилистического приема, имеет конкретное назначение и подчинено определенной цели. Сведения о назначении этого приема и составляют основу его функциональной информации.
Социолокальная информация, содержащаяся в каламбуре, может указывать на социальную, территориальную, профессиональную, возрастную и прочие коммуникации [Арнольд, 1981 : 158]. Носителем этого вида информации являются элементы ядра каламбура. Они могут включать единицы разных словарных пластов английского языка: американизмы, диалектизмы, термины, просторечия, профессионализмы и т.д.
Каламбур может нести также социолокальную информацию об отправителе и получателе речи (то есть об авторе и потенциальных читателях) [Там же : 160]. Следовательно, можно утверждать, что и при создании каламбура в него заранее закладывается информация, обусловленная многими историческими и социальными факторами.
В последнее десятилетие внимание лингвистов привлекает так называемый фоновый компонент семантической структуры языковых единиц [Ахманова, 2004 : 118]. С точки зрения принадлежности фонового компонента к той или иной категории культурных сведений каламбуры подразделяются на два вида:
а) каламбуры, опирающиеся на факты, составляющие основной фонд сведения социальной культуры общества;
б) каламбуры, содержание которых связано с текущими событиями и явлениями массовой культуры.
Вторая категория фоновых каламбуров отличается недолговечностью фоновых знаний, входящих в их информативную структуру. Каламбуры подобного рода строятся на именах государственных и общественных деятелей разного ранга и содержат фоновые знания, долговечность которых зависит от той роли, которую эти лица играли в общественной политической жизни страны, и важности событий, отраженных в каламбуре. С течением времени фоновые знания, необходимые для их адекватного декодирования, могут сохраниться лишь в памяти узкого круга читателей.
Учитывая характер взаимосвязи каламбура и текста произведения, а также роль этого прима в развитии структурно-семантической организации произведения, контекстуальные каламбуры можно подразделить на два основных вида:
а) доминантные;
б) ограниченного действия.
Доминантные каламбуры играют ведущую роль в формировании главенствующей темы произведения. Они служат ключом к пониманию авторского замысла и в предельно сжатой форме отражают ведущий мотив произведения.
В зависимости от того, вводят ли каламбуры последующий за ними контекст или резюмируют содержание предшествующего, они подразделяются на интродуктивные и резюмирующие.
В работах В. З. Санникова [Санников, 1999 : 236] выделяются три основных смысловых типа каламбура:
Каламбур «соседи». Этот тип каламбура редко дает приращение смысла, чаще он основан на простом суммировании созвучных или сходных по смыслу слов.
Каламбур «маска» предполагает «резкое столкновение смысла» обыгрываемых слов или фраз, при котором первоначальное понимание резко сменяется другим. Он может строиться на эффекте обманутого ожидания, когда обычное явление «демаскируется» как ошибка или абсурд, или на эффекте комического шока, когда необычное или абсурдное становится обычным, понятным.
Каламбур «семья» характеризуется тем, что обыгрываемые смыслы (как и в типе «маска») резко сталкиваются, но нет победителя, ни один из смыслов не отменяет другой. К этому же типу относятся переделки, трансформации клишированных выражений, известных цитат, крылатых фраз, пословиц и поговорок, поскольку понимание таких фраз предполагает знание их прототипов.
Следует иметь в виду, что воздействующий потенциал каламбуров типа «маска» и «семья» существенно больше, чем у каламбура «соседи», поскольку они основаны на столкновении смыслов, а значит, в большей степени драматизированы. Восприятие таких каламбуров включает мгновение непонимания и последующее внезапное уяснение их смысла.
В современном языкознании каламбур является объектом исследования в трудах представителей разных направлений и на материале различных языков. В английском, немецком и русском языках существует множество толкований такого явления, как игра слов. Но можно выделить два основных направления в изучении каламбура.
Согласно первому из них, стилистические приемы «каламбур» и «игра слов» традиционно считают полностью синонимичными понятиями. Понятие парономасии также часто зачисляется в данный синонимический ряд.
Приверженцы второго направления считают, что «каламбур» и «игра слов» тождественными не являются. Некоторые авторы видят различие только в сфере употребления данных терминов, полагая, что они обозначают одно языковое явление. Другие исследователи определяют каламбур и игру слов как стилистические приемы, находящиеся в родовидовых отношениях, при которых каламбур является либо разновидностью игры слов, либо, наоборот, более широким понятием по отношению к ней.
Мы в нашей работе придерживаемся традиционной точки зрения, согласно которой понятия «игра слов» и «каламбур» рассматриваются нами как синонимичные и взаимозаменяемые, но не определяющие друг друга и не тождественные такому явлению, как парономасия.
На основе толкований игры слов, приведенных в различных источниках, в качестве рабочего определения каламбура в данном исследовании принято следующее:
Игра слов, т.е. каламбур - стилистический оборот речи, основанный на комическом использовании разных значений одинаково или сходно звучащих (графически оформленных) слов, частей слова, групп слов, словосочетаний или предложений, а также на разных значениях одной и той же из названных единиц.
В теоретических работах встречаются разные классификации каламбуров, а их перевод обычно рассматривается на трех уровнях: фонетическом, лексическом и фразеологическом.
Структура любого каламбура состоит из двух обязательных элементов: а) ядра; б) базисного контекста.
Информативная структура каламбура включает постоянные (предметно-логическая, эксперессивно-стилистическая, ассоциативно-образная, функциональная) и переменные (социолокальная, фоновая) виды информации.
В. З. Санников выделяет три основных смысловых типа каламбура: каламбур «соседи» (основанный на простом суммировании созвучных или сходных по смыслу слов), каламбур «маска» (предполагающий резкое столкновение смысла обыгрываемых слов или фраз, при котором первоначальное понимание резко сменяется другим) и каламбур «семья» (в котором при резком столкновении обыгрываемых смыслов ни один из них не отменяет другой).
2. Перевод английской игры слов
.1 Сложности при переводе игры слов в произведениях художественной литературы
Перевод есть творческий процесс перекодирования информации с одного языка на другой [Белякова, 2004 : 6].
При типологизации перевода мы исходим из того положения, что информация, содержащаяся в текстах, бывает двух видов:
а) информация первого рода - предметно-логическая, объективная информация, т.е. мысли автора об окружающем мире;
б) информация второго рода - субъективная информация: оценочная, эмоциональная информация, т.е. чувства, эмоции, настроения автора [Там же : 7].
Художественные произведения, на каком бы языке они ни были созданы, передают чувства автора, которые затем воспринимаются читателем, а следовательно, они являются носителями информации второго рода. Передача чувств в них возможна путем создания образа.
Образность - отличительная черта художественной литературы. Действительность образа основывается на том, что он воспроизводит в сознании читателя прошлые ощущения, оживляя воспоминания о зрительных, слуховых и других чувственных переживаниях.
Образы, создаваемые текстом художественного произведения, мы называем вторичными образами. Такой образ можно определить как отрезок текста, который воспроизводит в сознании читателя ощущения, эмоции и чувства, которые закодировал в тексте писатель. Образам принадлежит ключевая позиция в разработке идей и тем произведений. Следовательно, правильно воссозданный в переводе образ не искажает смысл целого художественного произведения [Там же : 8].
Одной из главных трудностей при передаче образной стороны художественного текста является проблема переводимости. Переводимость - относительное, а не абсолютное понятие перевода на уровне частичной эквивалентности при соблюдении адекватности переводческого решения [Курс лекций по теории перевода].
В. Коллер различает следующие пять видов эквивалентности: 1) денотативную, предусматривающую сохранение предметного содержания текста (в переводческой литературе оно именуется «содержательной инвариантностью» или «инвариантностью плана содержания»; 2) коннотативную, предусматривающую передачу коннотаций текста путем целенаправленного выбора синонимичных языковых средств (в переводоведческой литературе обычно относится к стилистической эквивалентности); 3) текстуально-нормативную, ориентированную на жанровые признаки текста, на речевые и языковые нормы (в переводческой литературе также часто фигурирует под рубрикой «стилистической эквивалентности»); 4) прагматическую, предусматривающую определенную установку на получателя (в переводоведческой литературе также именуется «коммуникативной эквивалентностью»); 5) формальную, ориентированную на передачу художественно-эстетических, каламбурных, индивидуализирующих и других формальных признаков оригинала [Koller, 1992 : 186].
Говоря об отношениях эквивалентности, следует не забывать важнейшего для теории перевода положения о примате эквивалентности текста над эквивалентностью его сегментов. Эта закономерность выступает наиболее рельефно в тех случаях, когда коммуникативная установка отправителя выдвигает на первый план не референтную функцию текста, а другую - скажем, металингвистическую или «поэтическую». Именно поэтому на уровне эквивалентности словесных знаков невозможен перевод каламбура [Там же : 191].
Передача каламбура в переводе - труднейшая лексико-стилистическая проблема, так как игра слов основывается на омонимии или близком созвучии, а совпадения такого рода в двух языках очень редки. В таких случаях переводчику приходится прибегать к заменам, и тут от него требуется много находчивости и изобретательности. Однако иногда игру слов можно сохранить [Левицкая, 1963 : 120].
Когда игра слов, основанная на значении входящих в слово морфем, составляет главное содержание высказывания, для достижения эквивалентности при переводе она воспроизводится путем обыгрывания морфемного состава иных единиц в ПЯ. Это связано с потерями в воспроизведении других элементов смысла, так что эквивалентность обеспечивается лишь в отношении наиболее важной части содержания оригинала.
Так, игра слов в оригинале может основываться на одновременной реализации в контексте двух значений многозначного слова или значений двух слов-омонимов. В этом случае доминантным смысловым элементом становится наличие формальной связи (общего или сходного плана выражения) между реализуемыми значениями). Эта связь необходимо воспроизводится в переводе для сохранения игры слов [Комиссаров, 1990 : 90].
Каламбур, будучи органически связанным с природой и национальной спецификой данного языка, представляет особенно много трудностей при переводе на другой язык. Человеку, не знающему языка оригинала, чтобы почувствовать всю «комедийную прелесть» и остроумие каламбура, часто необходим не только дословный перевод, но и специальные комментарии [Борев, 1970 : 237].
Вопрос о возможности перевода каламбуров в произведениях художественной литературы всегда стоял перед теоретиками и практиками перевода. Теоретики пишут о недопустимости перевода каламбуров описательными приемами. С точки зрения теории перевода стилистический прием языковой игры должен быть передан адекватным стилистическим приемом в тексте перевода. Практики при выборе способа передачи не только переводят при помощи описательных средств языка, но и нередко опускают стилистический прием каламбура.
Переводчик, воссоздающий каламбур, подчиняется сверхзадаче, которую хорошо определил Н. М. Любимов: «Если каламбур имеет совершенно определенный социально-политический адрес, если он имеет идейное значение, переводчику надлежит напрячь все усилия и передать его с художественной точностью. Там, где присутствует чисто звуковая игра, переводчик вправе отступить от буквы оригинала, если иначе ему не создать того самого комического эффекта, которого добивался автор». Это сложно, но, по словам того же Н. М. Любимова, «непереводимой игры слов» почти не существует [Любимов, 1964 : 249]. В подтверждение этих слов можно привести мнение по этому же вопросу Н. И. Галь, которая считает, что подстрочное примечание «непереводимая игра слов» - это «расписка переводчика в собственном бессилии». «Конечно, - пишет она дальше, - порой ты и впрямь бессилен перед какой-то уж очень головоломной задачей. Тогда вернее совсем пожертвовать игрою слов здесь и, может быть, взамен сыграть в другом месте, где у автора ничего и нет, а переводчику что-то придумалось. Но чем меньше потерь, тем, понятно, лучше, и отступать без боя стыдно» [Галь, 1981 : 136].
Одной из ошибок переводчиков при переводе каламбура является нечаянное столкновение или совмещение в одном тексте слов. Н. Галь приводит пример: влюбленный говорит что-то женщине, «целуя ее в шею и теряя при этом голову» [Там же : 93].
В отличие от перевода обычного текста, при котором его содержание (в том числе образы, коннотации, фон, авторский стиль) нужно влить в новую языковую форму, здесь, при переводе каламбура, перевыражению подлежит и сама форма подлинника - фонетическая и/или графическая. Более того, нередко приходится менять содержание в угоду форме - на новое, если невозможно сохранить старое. Это необходимо потому, что для полноценного перевода художественного или публицистического произведения план выражения может оказаться важнее плана содержания. Нетрудно понять, что добиться при этом стопроцентно верного перевода, т.е. передать неизменным содержание, не меняя при этом и форму, удается сравнительно редко, так как между обыгрываемыми языком оригинала словами/фразеологизмами и соотносительными единицами языка перевода должны существовать не просто эквивалентные отношения, но полная эквивалентность с охватом двух (или более) значений.
Однако даже при таком положении не всегда можно рассчитывать на стопроцентно удачный перевод: между эквивалентами часто совсем неожиданно обнаруживаются незаметные при других обстоятельствах расхождения - в сочетаемости, частотности или употребительности, в стилистической окрашенности или эмоциональном заряде, в наборе синонимов или антонимов, в этимологии или словообразовательных возможностях, в вызываемых ассоциациях или коварных намеках и т.п. А иногда даже незначительного с виду отличия достаточно, чтобы помешать правильному воспроизведению игры слов на язык перевода и заставить переводчика искать для этого новых путей.
Жертвовать содержанием при переводе каламбура приходится не так уж редко. Это происходит, например, при целенаправленном обыгрывании звуковой формы, когда внимание читателя сосредотачивается на неожиданной или ожидаемой рифме, аллитерации или новых «звуковых эффектах» [Галь, 1981 : 290].
Когда переводчик не имеет возможность путем «пословного» каламбура достаточно четко передать «каламбурность» сочетания, тогда он не переводит тот оборот, который дается ему автором подлинника, а создает свою игру слов, близко напоминающую по тем или иным показателям авторский каламбур, но созданную иногда на совсем иной основе и проводимую совсем другими средствами. Даже термин «перевод» здесь часто неуместен, поскольку от данности оригинала не осталось ничего; тем не менее, в рамках переводимого произведения такую «интерпретацию» следует считать правильной.
Практически непереводимыми в узком контексте следует считать каламбуры, опирающиеся на осмысление кусков немотивированно расчлененных и иногда измененных в некоторой степени слов. Получается игра, напоминающая шараду и основанная на созвучиях [Влахов, Флорин, 1986 : 300].
Так называемые «значимые» фамилии, также представляющие трудность при переводе, содержат в себе как бы характеристику определенных свойств и качеств данного лица; поэтому отказ от передачи, хотя бы приблизительной, значения этих фамилий (особенно часто встречающихся в юмористических и сатирических произведениях) приводит, без сомнения, к известной потере информации, содержащейся в тексте на ИЯ. С другой стороны, замена фамилий, характерных для ИЯ, на фамилии иноязычные также недопустима (нельзя русскую фамилию Червяков передать на английский язык как Worm) [Бархударов, 1975 : 139]. Такой перевод порой ведет к привнесению чуждого национального колорита [Швейцер, 1988 : 107].
Порой при передаче каламбура переводчик сознательно идет по линии наименьшего сопротивления, не пытаясь воссоздать в переводе одновременную реализацию разных значений слова. Наиболее удачные примеры передачи словесной игры свидетельствуют о том, что переводчик в этих случаях отказывается от невыполнимой задачи - найти семантический эквивалент данной языковой единицы, который к тому же обнаруживал бы ту же неоднозначность смысловой структуры, что и исходная единица. Вместо этого используется семантический сдвиг, который, естественно, сопряжен с известными смысловыми потерями. При этом переводчик как бы взвешивает эти потери для того, чтобы определить, окупают ли они передачу функциональной доминанты текста - коммуникативного эффекта словесной игры. Стратегия поиска варианта сводится к нахождению ситуативного аналога, допускающего двойную интерпретацию.
Иными словами, передача металингвистической функции влечет за собой неизбежные потери. Принимая решение, переводчик должен определить те черты подлинника, которые соответствуют его функциональным доминантам и поэтому должны быть сохранены, и те, которыми можно пожертвовать.
2.2 Способы передачи английского каламбура
Исходной точкой поиска соответствия каламбуру оригинала в переводе является семантика обоих элементов его ядра и место их расположения. При этом опорой для передачи каламбура могут служить: а) семантика обоих элементов его ядра; б) семантика одного элемента ядра; в) новая семантическая основа.
При приеме опущения игра слов опускается вовсе, передача текста на другой язык осуществляется путем простого перевода.
Рассматривая способы адекватной передачи стилистических особенностей оригинала, таких как непереводимые сочетания, использующие реалии ИЯ, для которых нет соответствий на ПЯ, Г. В. Терехова считает, что в этом случае нужно прибегать к описательному переводу либо давать сноску [Терехова, 2004 : 43].
Калькирование - построение лексических единиц по образцу соответствующих слов иностранного языка путем точного перевода их значимых частей или заимствование отдельных значений слов [Ахманова, 2004 : 69].
Калькирование принципиально отличается от буквализма. Калькирование - оправданный дословный перевод, буквализм же - дословный перевод, искажающий смысл переводимого выражения или рабски копирующий конструкции чужого языка и являющийся по существу насилием над тем языком, на который делается перевод. Поэтому буквализму должна быть объявлена беспощадная война. Иногда увлечение дословным переводом, гипертрофия дословного перевода, может привести к буквализмам [Катцер, 1964 : 297].
Прием компенсации - один из способов достижения эквивалентности перевода на уровне всего текста. Несмотря на длительное использование этого приема в переводческой практике, системные разработки в теории перевода он еще не получил. В данном исследовании компенсации рассматривается, как замена непереданного элемента подлинника аналогичным или иным элементом, восполняющим потерю информации и способным оказать аналогичное (сходное) воздействие на читателя.
Выбор средств и места компенсации диктуется, прежде всего, особенностями идейно-художественного характера подлинника, а затем уже условиями текста перевода. Компенсацию аналогичным приемом с известной долей условности можно назвать полной. Применение же приемов иного рода чаще всего компенсирует потерю лишь частично.
Нередко компенсация применяется на месте контекста каламбурного оригинала, где простой по структуре прием заменяется либо цепочкой каламбуров, либо каламбуром более сложной структуры.
Практика перевода говорит о том, что трудная задача перевода «говорящих» имен также в принципе разрешима [Бархударов, 1975 : 139]. И решить эту проблему, как правило, помогает использование при переводе приема компенсации. Такого рода передача требует от переводчика большой изобретательности, но отказ от нее, несомненно, намного обеднил бы перевод [Там же : 139].
С другой стороны, и здесь необходимо «чувство меры». Зачастую переводчики передают каламбурно те значимые фамилии, при переводе которых целесообразнее было бы использовать прием транслитерации. И дело не только в том, что в данном случае уже существует прочная традиция, нельзя не учитывать и того факта, что в общей структуре художественного произведения «значимые имена» могут играть не такую значимую роль и нести, таким образом, меньшую функциональную нагрузку, чем определяют переводчики [Там же : 140].
В качестве частичной компенсации переводчики используют стилистические средства звуковой организации высказывания (рифму, аллитерацию, звуковое сходство) и графическое выделение. Этот вид компенсации используется на месте переданного и непереданного приема. В первом случае он усиливает восприятие каламбура, а во втором компенсирует потери частично, привлекая внимание к переданному в некаламбурной форме содержанию.
Для усиления компенсирующих или созданных на измененной семантической основе каламбуров переводчики используют две разновидности графических средств:
а) шрифтовые выделения;
б) заглавные буквы.
С помощью этого приема элементы ядра каламбура выделяются на фоне остального текста, что привлекает внимание читателей к содержанию приема и облегчает его декодирование. Наиболее часто графическое усиление используется в произведениях для детей.
В тех случаях, когда переводчикам предоставляется свобода творчества (создание каламбуров на измененной основе и использование приема компенсации), эта свобода всегда формально обусловлена и ограничена особенностями оригинала. Их игнорирование нередко приводит к грубым ошибкам со стороны переводчиков.
Для передачи каламбура на основе фразеологизма не всегда достаточно найти эквивалент данному фразеологизму в переводящем языке. Для описания приема адекватного перевода в таких случаях Катцер и Кунин используют термин «обертональный перевод» («контекстуальная замена» по терминологии Я. И Рецкера [Рецкер, 2007 : 162]). «Обертональные» переводы - это своего рода окказиональный эквивалент, используемый для перевода фразеологизма только в данном контексте. Поэтому «обертональный» перевод дается в переводе цитаты, а не данного фразеологизма. Следует учитывать, что окказиональность данного эквивалента определяется исключительно особенностями контекста и что в другом контексте аналогичный перевод может и не быть «обертональным», а полным или частичным эквивалентом. Нахождение «обертонального перевода», в отличие от использования готового эквивалента - творческий процесс [Катцер, 1964 : 290].
Такой стилистический прием, как игра слов, построенный на внешнем сходстве слов, иногда очень далеких по значению, целиком и полностью базируется на внутрилингвистических отношениях, существующих между словами данного языка, но в большинстве случаев отсутствующих в системе другого языка. Переводчикам далеко не всегда удается решить эту трудную задачу - нередко им приходится довольствоваться сноской и пояснением: «непереводимая игра слов».
Дословный перевод особенно важен, когда образ, заключающийся в устойчивом словосочетании, на котором основан каламбур, не безразличен для понимания текста, а замена его другим образом не дает достаточного эффекта.
Однако менее всего адекватность может быть достигнута одной лишь прямой, дословной точностью. Очень часто необходимо бывает «транспонировать», вносить известную поправку на разницу между национальным языком, эпохой, местными условиями, уровнем культуры, литературной традицией и вообще социальной средой, с одной стороны, автора, с другой, - переводчика и его читателей.
Стилистическая цель каламбура - создание комического эффекта, сосредоточение внимания читателя на определенном пункте текста - должна получить полноценное отражение и в переводе; при этом переводчик обязан держаться строго в рамках соответствующего «комического жанра» - от безобидной шутки до острой иронии или едкой сатиры.
Тщательно взвесив все возможности передачи каламбура, переводчик должен остановиться на той, которая предоставляет наибольшие преимущества, независимо от употребленного автором приема. Когда передать каламбур нужно во что бы то ни стало, а текст не поддается, то можно постараться отыскать рифму, сочетать ее с антонимическим употреблением (если этого требует оригинал) или даже ограничиться рифмой, и таким путем подсказать читателю каламбурную сущность подлинника.
Мы не станем безоговорочно присоединиться к слишком оптимистическому заявлению о том, что непереводимой игры слов нет. Такое утверждение явилось бы, по сути дела, непринятием очевидного факта неповторимого своеобразия каждого языка: если нормальный перевод, передача содержания данной языковой или речевой единицы ИЯ средствами ПЯ, т.е. при помощи другой формы, - дело вполне осуществимое, то возможность перенесения в ПЯ и исходной формы (чего обычно требует перевод каламбура), несомненно, является исключением. Полноценное осуществление такого перевода, пожалуй, и следует причислить к исключениям, компенсируемым уже другими средствами в переводимом тексте. Тем не менее, ни один переводчик не имеет права сдаваться, не добившись успеха в решении этой задачи и не избавив читателя от необходимости ломать голову над значением его перевода.
3. Анализ перевода каламбуров с английского языка на русский и немецкий в произведениях Л. Кэрролла «Приключения Алисы в стране чудес» и «Алиса в Зазеркалье»
Рассмотрим примеры перевода игры слов (каламбура) с английского языка на русский и немецкий с использованием основных приёмов перевода этого явления:
1. L. Carroll:
'I wonder if I shall fall right through the earth! How funny it'll seem to come out among the people that walk with their heads downward! The Antipathies, I think-'
Л. Кэрролл использовал для образования каламбура графические паронимы antipodes и antipathies. Алиса пытается вспомнить сложное для нее слово, но, как многие дети, вспоминает схожее ему по написанию. Вполне возможно, что слово antipathies всплывает в ее мыслях потому, что состоит, по ее мнению, из двух частей: anti и path (тропа), ведь вполне логично, что, если эти люди «ходят» вверх ногами, то они ходят по таким вот «неправильным тропинкам», от которых и позаимствовали свое название!
Все рассматриваемые нами переводы адекватно передают игру слов, при этом Б. Заходер и Н. Старилов применяют прием компенсации, а Н. Демурова и А. Циммерманн переводят каламбур дословно:
1.1 Перевод Б. Заходера:
«А вдруг я буду так лететь, лететь и пролечу всю Землю насквозь? Вот было бы здорово! Вылезу - и вдруг окажусь среди этих… которые ходят на головах, вверх ногами! Как они называются? Анти… Антипятки, что ли?»
1.2 Перевод Н. Старилова:
«Здорово будет, если я упаду прямо СКВОЗЬ землю! Как интересно будет, наверно, оказаться среди людей, которые ходят вниз головой. Среди Антипатов, кажется?»
1.3 Перевод Н. Демуровой:
«А не пролечу ли я всю землю насквозь? Вот будет смешно! Вылезаю - а люди вниз головой! Как их там зовут?.. Антипатии, кажется...»
1.. Перевод А. Циммерманна:
«Ob ich wohl ganz durch die Erde fallen werde! Wie komisch das sein wird, bei den Leuten heraus zu kommen, die auf dem Kopfe gehen! die Antipathien, glaube ich.»
2. L. Carroll:
For this curious child was very fond of pretending to be two people. `But it's no use now,' thought poor Alice, `to pretend to be two people! Why, there's hardly enough of me left to make ONE respectable person!'
Каламбур в данном примере становится очевиден из контекста: данная мысль пришла Алисе в голову, когда она в результате волшебного превращения уменьшилась в размерах настолько, что, по ее мнению, ее теперь не хватит и на одного человека, не говоря уже о второй девочке, с которой она разговаривала в своем воображении. Игра слов усиливается и графическими средствами - выделением слова ONE.
На наш взгляд, дословная передача отрывка, реализованная всеми переводчиками, позволяет сохранить игру слов:
2.1 Пер. Б. Заходера:
Эта выдумщица ужасно любила понарошку быть двумя разными людьми сразу! «А сейчас это не поможет», подумала бедная Алиса, «да и не получится! Из меня теперь и одной приличной девочки не выйдет!»
2.2 Пер. Н. Старилова:
Это занятное дитя очень любило притворяться сразу двумя людьми одновременно. «Но сейчас бесполезно», подумала бедная Алиса, «притворяться что нас двое. Пожалуй, меня не наберется даже и на одного нормального человека!»
2.3 Пер. Н. Демуровой:
Эта глупышка очень любила притворяться двумя разными девочками сразу. «Но сейчас это при всем желании невозможно!» подумала бедная Алиса. «Меня и на одну-то едва-едва хватает!»
2.4 Пер. А. Циммерманна:
Denn dieses eigenthümliche Kind stellte sehr gern zwei Personen vor. «Aber jetzt hilft es zu nichts,» dachte die arme Alice, «zu thun als ob ich zwei verschiedene Personen wäre. Ach! es ist ja kaum genug von mir übrig zu einer anständigen Person!»
3. L. Carroll:
At last the Mouse, who seemed to be a person of authority among them, called out, `Sit down, all of you, and listen to me! I'LL soon make you dry enough! This is the driest thing I know. "William the Conqueror, whose cause was favoured by the pope, was soon submitted to by the English, who wanted leaders, and had been of late much accustomed to usurpation and conquest. Edwin and Morcar, the earls of Mercia and Northumbria -"'
Каламбур основан на полисемии слова dry: «сухой» и «скучный, неинтересный». Мышь, желая помочь собравшимся обсохнуть после вынужденного купания, начинает читать им лекцию по истории - по ее мнению, самому скучному предмету.
3.1 Пер. Б. Заходера:
В конце концов Мышь - по-видимому, в этой компании она пользовалась большим уважением - закричала: «А ну-ка все садитесь и слушайте меня! Сейчас вы у меня будете сухонькие! Так вот, воспользуемся самым сухим предметом, какой мне известен, кхегем! «Вильгельм Завоеватель, чью руку держал римский первосвященник, вскоре привел к полному повиновению англосаксов, каковые не имели достойных вождей и в последние годы слишком привыкли равнодушно встречать узурпацию власти и захваты чужих владений. Эдвин, граф Мерсии и Моркар, эрл Нортумбрии…»«
Переводчик постарался передать игру слов, используя дословный перевод слова dry, и усилил его второе значение «скучный, неинтересный», переведя слово thing не как «вещь», а как «предмет», что может подразумевать и «школьный предмет». Таким образом, Б. Заходер сохранил в переводе некоторый каламбурный эффект.
Остальные дословные переводы опускают каламбур, образованный в английском произведении с помощью двух разных значений слова dry:
3.2 Пер. Н. Старилова:
Наконец, Мышь, которая кажется пользовалась у них влиянием, призвала: "Садитесь все и слушайте! Я быстро вас высушу!" Это самая иссушающая вещица, которую я знаю. Тихо все, пожалуйста! "Вильгельм Завоеватель, чье дело было одобрено римским папой, был скоро представлен англичанам, которые жаждали вождей и которые издавна привыкли к узурпациям и завоеваниям. Эдвин и Моркар, графы Мерсии и Нортумбрии..."
3.3 Пер. Н. Демуровой:
Наконец Мышь, к которой все относились с почтением, закричала: «Садитесь, все садитесь и слушайте. Вы у меня вмиг высохнете! Это вас мигом высушит! Тишина! "Вильгельм Завоеватель с благословения папы римского быстро добился полного подчинения англосаксов, которые нуждались в твердой власти и видели на своем веку немало несправедливых захватов трона и земель. Эдвин, граф Мерсии, и Моркар, граф Нортумбрии..."«
3.4 Пер. А. Циммерманна:
Endlich rief die Maus, welche eine Person von Gewicht unter ihnen zu sein schien: «Setzt euch, ihr Alle, und hört mir zu! ich will euch bald genug trocken machen!» «Hm!» sagte die Maus mit wichtiger Miene, «seid ihr Alle so weit? Es ist das Trockenste, worauf ich mich besinnen kann. Alle still, wenn ich bitten darf! - Wilhelm der Eroberer, dessen Ansprüche vom Papste begünstigt wurden, fand bald Anhang unter den Engländern, die einen Anführer brauchten, und die in jener Zeit sehr an Usurpation und Eroberungen gewöhnt waren. Edwin und Morcar, Grafen von Mercia und Northumbria -»
4. L. Carroll:
"Edwin and Morcar, the earls of Mercia and Northumbria, declared for him: and even Stigand, the patriotic archbishop of Canterbury, found it advisable -"' `Found WHAT?' said the Duck. `Found IT,' the Mouse replied rather crossly: `of course you know what "it" means.' `I know what "it" means well enough, when I find a thing,' said the Duck: `it's generally a frog or a worm. The question is, what did the archbishop find?'
Автор снова строит каламбур на основе полисемии, на сей раз - двух значениях слова find - «находить, обнаруживать» и «находить, считать, полагать». It в английском языке также обозначает не только «это», но и в качестве дополнения образует вместе с глаголами разговорные идиомы, устойчивые выражения. Многозначность этого английского слова также подчеркивается графическими выделениями. На такой двойной полисемии основывается игра слов. Переводчики произведения на русский язык, желая сохранить игру слов, перевели found it как «нашел это», т.е. дословно, хотя в данном словосочетании it обычно не переводится на русский язык. Поэтому в получившихся вариантах слова Мыши звучат не совсем «по-русски», хотя игра слов налицо:
4.1 Пер. Б. Заходера:
««…Эдвин, граф Мерсии и Моркар, эрл Нортумбрии, присягнули на верность чужеземцу, и даже Стиганд, славный любовью к отечеству архиепископ Кентерберийский, нашел это достохвальным…»« «Что, что он нашел?» неожиданно заинтересовалась Утка. «Нашел это», с раздражением ответила Мышь. «Ты что, не знаешь, что такое «это»?» «Я прекрасно знаю, что такое «это», когда я его нахожу», невозмутимо ответила Утка. «Обычно это - лягушка или червяк. Вот я и спрашиваю: что именно нашел архиепископ?»
4.2 Пер. Н. Старилова:
«Стиганд, патриот и архиепископ Кентерберийский, нашел это желательным...» «Нашел ЧТО?» спросил утенок Дак. «Нашел ЭТО», ответила Мышь с некоторым раздражением, «и вы, конечно, знаете, что значит "это"«. «Конечно, я знаю, что значит "это", когда я нахожу его», сказал Дак. «Обычно это лягушка или червяк. Вопрос в том, что нашел архиепископ?»
4.3 Пер. Н. Демуровой:
«Эдвин, граф Мерсии, и Моркар, граф Нортумбрии, поддержали Вильгельма Завоевателя, и даже Стиганд, архиепископ Кентерберийский, нашел это благоразумным...» «Что он нашел?» спросил Робин Гусь. «... нашел это», отвечала Мышь. «Ты что, не знаешь, что такое "это"?» «Еще бы мне не знать», отвечал Робин Гусь. «Когда я что-нибудь нахожу, это обычно бывает лягушка или червяк. Вопрос в том, что же нашел архиепископ?»
4.4 Пер. А. Циммерманна:
«Ich fahre fort: Edwin und Morcar, Grafen von Mercia und Northumbria, erklärten sich für ihn; und selbst Stigand, der patriotische Erzbischof von Canterbury fand es rathsam -» «Fand was?» unterbrach die Ente. «Fand es,» antwortete die Maus ziemlich aufgebracht: «du wirst doch wohl wissen, was es bedeutet.» «Ich weiß sehr wohl, was es bedeutet, wenn ich etwas finde,» sagte die Ente: «es ist gewöhnlich ein Frosch oder ein Wurm. Die Frage ist, was fand der Erzbischof?»
Библиография
.Антрушина, Г. Б. Лексикология английского языка [Текст] : учебн. пособ. для студентов пед. вузов / Г. Б. Антрушина, О. В. Афанасьева, Н. Н. Морозова. - 6-е изд., стереотип. - М. : Дрофа, 2006. - 287 с.
.Арнольд, И. В. Стилистика современного английского языка [Текст] : учеб. пособие для студентов пед. ин-тов по специальности №2103 «Иностранные языки» / И. В. Арнольд. - 2-е изд., перераб. - Л. : Просвещение, 1981. - 295с.
.Бархударов, Л. С. Язык и перевод (Вопросы общей и частной теории перевода [Текст] / Л. С. Бархударов. - М. : Междунар. отношения, 1975. - 240 с.
.Белякова, Е. И. Translating from English: Переводим с английского [Текст] : Материалы для семинарских и практических занятий по теории и практике перевода (с английского на русский) / Е. И. Белякова. - СПб. : КАРО, 2004. - 160 с.
.Борев, Ю. Б. Комическое, или о том, как смех казнит несовершенство мира, очищает и обновляет человека и утверждает радость бытия [Текст] / Ю. Б. Борев. - М. : Искусство, 1970. - 286 с.
.Виноградов, С. И. О социальном аспекте лексической нормы. Литературная норма в лексике и фразеологии [Текст] / С. И. Виноградов. - М. : Академия, 1983. - 361с.
.Виноградов, В. С. Перевод. Общие и лексические вопросы [Текст] : учеб. пособие / В. С. Виноградов. - М. : Книжный дом «Университет», 2004. - 240 с.
.Влахов, С. Н. Непереводимое в переводе [Текст] : монография / С. Н. Влахов, С. В. Флорин. - 2-е изд., испр. и доп. - М. : Высш. шк., 1986. - 416 с.
.Галь, Н. И. Слово живое и мертвое. Из опыта переводчика и редактора [Текст] / Н. И. Галь. - М. : Сов. Писатель, 1981. - 241с.
.Гальперин, И. Р. Stylistics: Стилистика англ. яз. [Текст] / И. Р. Гальперин. - М. : Высш. школа, 1971. - 344 с.
.Джанумов, А. С. Каламбур и его функционирование в двуязычной ситуации : (Англо-русские соответствия) [Текст] : автореф. дис. ... канд. филол. наук / А. С. Джанумов : Моск. пед. ун-т. -М.: [б. и.], 1997. - 19 с.
.Катцер, Ю. М. Письменный перевод с русского языка на английский [Текст] / Ю. М. Катцер, А. В. Кунин. - М. : Высш. школа, 1964. - 408 с.
.Колесниченко, С. А. Условия реализации стилистического приема игры слов в английском языке [Текст] : автореф. дис. на соиск. учен. степени канд. филол. наук / С. А. Колесниченко. - Л. : [б. и.], 1984. - 20с.
.Комиссаров, В. Н. Современное переводоведение [Текст] : курс лекций / В. Н. Комиссаров. - М. : ЭТС, 1999. - 192 с.
.Комиссаров, В. Н. Теория перевода (лингвистические аспекты) [Текст] : Учеб. для ин-тов и фак. иностр. яз. / В. Н. Комиссаров. - М. : Высш. школа, 1990. - 253 с.
.Левицкая, Т. Р. Теория и практика перевода с английского языка на русский [Текст] / Т. Р. Левицкая, А. М. Фитерман. - М. : Издательство лит-ры на ин. языках, 1963. - 125 с.
.Маслов, Ю. С. Введение в языкознание [Текст] / Ю. С. Маслов. - М. : Academia, 2005. - 304 с.
.Рецкер, Я. И. Теория перевода и переводческая практика [Текст] / Я. И. Рецкер. - М. : Р. Валент, 2007. - 244 с.
.Ризель, Э. Г. Стилистика немецкого языка [Текст] : Учебник для ин-тов и фак. иностр. яз. / Э. Г. Ризель, Э. И. Шендельс. - М. : Высш. школа, 1975. - 316 с.
.Розенталь, Д. Э. Современный русский язык [Текст] / Д. Э. Розенталь, И. Б. Голуб, М. А. Теленкова. - М. : Айрис-пресс, 2003. - 198 с.
.Санников, В. З. Русский язык в зеркале языковой игры [Текст] / В. З. Санников. - М. : Пилигрим-Пресс, 1999. - 392 с.
.Скребнев, Ю. М. Основы стилистики английского языка (на англ. яз.) [Текст] : Учебник для ин-тов и фак. иностр. яз. / Ю. М. Скребнев. - 2-е изд., испр. -М. : ООО «Издательство Астрель»: ООО «Издательство АСТ», 2003. - 221 с.
.Терехова, Г. В. Теория и практика перевода [Текст] : Учебное пособие / Г. В. Терехова. - Оренбург : ГОУ ОГУ, 2004. - 103 с.
.Федоров, А. В. Основы общей теории перевода (лингвистические проблемы) [Текст] : учеб. пособие / А. В. Федоров. - 4-е изд., перераб. и доп. - М. : Высш. шк., 1983. - 303 с.
.Швейцер, А. Д. Теория перевода: Статус, проблемы, аспекты [Текст] / А. Д. Швейцер. - М. : Наука, 1988. - 215 с.
26.Hammond, Paul Upon the Pun [Text] / Paul Hammond and Patrick Hughes. - London : Star, 1978. - 115 p.
.Koller, Werner. Einfuhrung in die Ubersetzungswissenschaft [Text] / Werner Koller. - Wiesbaden: Quelle Meyer Verlag, 1992. - 343 S.
28.Большая Советская Энциклопедия [Текст] : в 30 т. / гл. ред. А. М. Прохоров. - 3-е изд., стер. - М. : Сов. энциклопедия, 1969 - 1978.
.Т. 11 : Италия - Кваркуш. - 1973. - 608 с.
.Даль, В. И. Толковый словарь живого великорусского языка [Текст] / И. В. Даль. - М. : Рус. яз., 1989. - 746 с.
.Ефремова, Т. Ф. Современный толковый словарь русского языка [Текст] / Т. Ф. Ефремова. - М. : АСТ, 2006.
.Т. 1 : А - Л. - 2006. - 347 с.
.Кухаренко, В. А. Словарь терминов по стилистике английского языка [Текст] / В. А. Кухаренко, И. Р. Гальперин, И. В. Арнольд. - М. : Флинта Наука, 2009. - 184 с.
.Литературная энциклопедия [Текст] / под ред. П. И. Лебедева-Полянского [и др.]. - М. : Ком. акад., 1931
.Т. 5 : Каани - Кюхельбекер. - 1931. - 784 с.
.Словарь лингвистических терминов [Текст] / авт.-сост. О. С. Ахманова. - М. : Эдиториал УРСС, 2004. - 576 с.
.Толковый словарь русского языка [Текст] / под ред. проф. Д. Н. Ушакова. - М. : Эдиториал УРСС, 2004. -579 с.
.Универсальный энциклопедический словарь [Текст] - М. : Большая Российская энциклопедия, 2000. - 1551 с. - (Энциклопедические словари).
.Фразеологический словарь русского языка [Текст] / под ред. А. И. Молоткова. - М. : АСТ, 2001. - 512 с.
40.The Oxford English Minidictionary, 5th ed., revised [Text] / edited by Lucinda Coventry with Martin Nixon. - Oxford University Press, 2003. - 630 p.
41.Курс лекций по теории перевода для студентов второго и третьего курсов [Электронный ресурс] / к. ф. н., доцент В. Б. Шеметов. - 2007. - Режим доступа : #"justify">.Онлайн Энциклопедия Кругосвет [Электронный ресурс] / Электрон. энциклопедия. - Режим доступа : #"justify">.Функционирование каламбура в разных видах текста [Электронный ресурс] / Э. Л. Гептинг. - Режим доступа : #"justify">.project2008/fonct.htm.
.ABBYY Lingvo 12 Multilingual Edition [Электронный ресурс] : электронный словарь. - Электрон. дан. - ABBYY Software, 2006. - 1 электрон. опт. диск (CD-ROM).
.Wikipedia [Электронный ресурс] / Электрон. энциклопедия. - Режим доступа : #"justify">.5000 Collegiate Words with Brief Definitions [Электронный ресурс] : электронный словарь Ivy League Vocabulary 2-CD Edition + Free Memory Course. - Электрон. дан. - EEENI, Inc., 2002. - 2 электрон. опт. диска (CD-ROM).
.Кэрролл, Льюис. Алиса в Стране Чудес. Сквозь зеркало и что там увидела Алиса [Текст] / пер. Н. М. Демуровой. Стихи в пер. С. Я. Маршака и Д. Г. Орловской. - София : Изд-во лит. на иностр. языках, 1967. - 359 с.
.Кэрролл, Льюис. Приключения Алисы в Стране Чудес. [Текст] / пер. Б. В. Заходера. - М. : Детская литература, 1974. - 215 с.
.Кэрролл, Льюис. Приключения Алисы в Стране Чудес [Электронный ресурс] / пер. Н. Старилова. - 2000. - Режим доступа : #"justify">51.Carroll, L. Alice's adventures in Wonderland. [Text] / Lewis Carroll. - Moscow : Progress publ., l979. - 234 p.
.Carroll, L. Through the looking-glass and What Alice found there [Text] / Lewis Carroll. - Moscow : Progress publ., 1966. - 229 p.
.Carroll, L. Alices Abenteuer im Wunderland [Text] / aus dem Englischen von Antonie Zimmermann. - Leipzig : Johann Friedrich Hartknoch, 1869. - 118 S.
Приложение
Таблица
№Автор, отрывок из произведения и его анализ1L. Carroll`But do cats eat bats, I wonder?' And here Alice began to get rather sleepy, and went on saying to herself, in a dreamy sort of way, `Do cats eat bats? Do cats eat bats?' and sometimes, `Do bats eat cats?' for, you see, as she couldn't answer either question, it didn't much matter which way she put it.Игра слов построена на основе хиазма - вида синтаксического паралеллизма. Создается эффект «сонной» речи, когда мысли засыпающего человека начинают путаться. Хиазм возможен благодаря созвучию слов cats и bats.Б. Заходер«Только вот я не знаю, кушают кошки летучих мышек или нет?» И тут Алиса совсем задремала и только повторяла сквозь сон: «Скушает кошка летучую мышку? Скушает кошка летучую мышку?» А иногда у нее получалось: «Скушает мышка летучую мошку?» Не все ли равно, о чем спрашивать, если ответа все равно не получишь, правда?Переводчик использовал дословный перевод при передаче каламбура, т.к. в русском языке слова кошка и мышка также созвучны. Дополнительный комический эффект достигнут получившимся при перестановке словосочетанием летучая кошка.Н. Старилов«Интересно, едят ли кошки летучих мышей?» И тут Алиса начала засыпать, продолжая бормотать заплетающимся языком: «Едят ли кошки летучих мышей? Едят ли кошки летучих мышей?», а иногда: «Едят ли летучие мыши кошек?» - но, поскольку ни на тот, ни на другой вопрос она не могла ответить, не имело большого значения, что, собственно, она имела ввиду.При дословном переводе, на наш взгляд, не достигнуто достаточного комического эффекта, поэтому данный пример перевода считаем опущением игры слов.Н. Демурова«Интересно, едят ли кошки мошек?» Тут Алиса почувствовала, что глаза у нее слипаются. Она сонно бормотала: «Едят ли кошки мошек? Едят ли кошки мошек?» Иногда у нее получалось: «Едят ли мошки кошек?» Алиса не знала ответа ни на первый, ни на второй вопрос, и потому ей было все равно, как их ни задать.Мы считаем данный вариант перевода наиболее удачным. Переводчик использовала прием компенсации, передав слово bats словом мошки, наиболее созвучным со словом кошки.A. Zimmermann«Und Katzen fressen doch Spatzen?» Hier wurde Alice etwas schläfrig und redete halb im Traum fort. «Fressen Katzen gern Spatzen? Fressen Katzen gern Spatzen? Fressen Spatzen gern Katzen?» Und da ihr Niemand zu antworten brauchte, so kam es gar nicht darauf an, wie sie die Frage stellte.Удачный перевод отрывка также обеспечен использованным приемом компенсации: Spatzen («воробьи», Д.п.) и Katzen («кошки») созвучны и их перестановка местами создает комический эффект.2L. Carroll`Curiouser and curiouser!' cried Alice (she was so much surprised, that for the moment she quite forgot how to speak good English).Каламбур основан на неологизме: сравнительная степень прилагательного curious образована грамматически неправильным путем. Здесь присутствует элемент детской этимологии, Алиса, как и все дети, образует новое слово по аналогии, таким образом автором достигнут комический эффект.Б. Заходер«Ой, все чудесится и чудесится!» закричала Алиса. (Она была в таком изумлении, что ей уже не хватало обыкновенных слов, и она начала придумывать свои.)Для передачи игры слов переводчик использовал приемы компенсации и замены частей речи. Замысел автора передан верно: читатель понимает, что в стране чудес, где очутилась Алиса, все настолько странно, что и появление странных новых слов вполне закономерно.Н. Старилов«Странновее! Странновее!» закричала Алиса (она была так удивлена, что на секунду совершенно забыла, как правильно говорить по-английски).Игра слов передана с помощью компенсации. Сохраняется и эффект деткой речи, и комизм восклицания Алисы. На наш взгляд, перевод удачен.Н. Демурова«Все страньше и страньше!» вскричала Алиса. От изумления она совсем забыла, как нужно говорить.Также адекватный и максимально приближенный к оригиналу перевод. Переводчик использовала прием компенсации и передала каламбур, образовав степень сравнения прилагательного curious нестандартно, так, как это часто делают дети.A. Zimmermann«Verquerer und verquerer!» rief Alice. (Sie war so überrascht, daß sie im Augenblick ihre eigene Sprache ganz vergaß).А. Циммерманн передал каламбур с помощью замены частей речи (verquer - это наречие, обозначающее «шиворот-навыворот») и компенсации. Таким образом достигнут комический эффект при сохранении способа образования каламбура.3L. Carroll`You ought to be ashamed of yourself,' said Alice, `a great girl like you,' (she might well say this), `to go on crying in this way!Игра слов построена на многозначности слова great («большой по размеру» и «большой по возрасту»). Алиса, выросшая в величину в результате волшебного превращения, пытается урезонить себя тем, что она уже большая (имея ввиду возраст).Б. Заходер«Как тебе не стыдно так реветь!» сказала она спустя некоторое время. «Такая большая девица!» (Что правда, то правда!) «Уймись сию минуту, говорят тебе!»Слово большой в русском языке также имеет множество значений, на основании чего можно образовать каламбур, что и сделал переводчик, передав игру слов дословным ее переводом.Н. Старилов«Как стыдно!» сказала Алиса. «Такая большая девочка (теперь она имела полное право сказать это) - и так плачет. Прекрати сейчас же!»Дословный перевод позволил переводчику сохранить каламбур, основанный на полисемии. При этом передан комический эффект, создаваемый игрой слов.Н. Демурова«Стыдись», сказала себе Алиса немного спустя. «Такая большая девочка (тут она, конечно, была права) - и плачешь! Сейчас же перестань, слышишь?»Подобно приведенным выше переводам, данный дословный перевод отвечает требованиям адекватности, т.к. он в полной мере передает игру слов, созданную на базе двух значений одного слова.A. Zimmerman«Du solltest dich schämen,» sagte Alice, «solch großes Mädchen» (da hatte sie wohl recht) «noch so zu weinen! Höre gleich auf, sage ich dir!»Так же, как и great в английском языке, groß в немецком языке имеет несколько значений, что позволило переводчику дословно перевести его, сохранив при этом каламбурный эффект. Таким образом, перевод с уверенностью можно назвать успешным.4L. Carroll`I wish I hadn't cried so much!' said Alice, as she swam about, trying to find her way out. `I shall be punished for it now, I suppose, by being drowned in my own tears!В данном случае игра слов является фразеологической: устойчивое выражение to drown in ones tears воспринимается читателем буквально.Б. Заходер«Зачем ты только столько ревела, дурочка!» ругала себя Алиса, тщетно пытаясь доплыть до какого-нибудь берега. «Вот теперь в наказание еще утонешь в собственных слезах!»Дословный перевод не вполне точно передает смысл русского эквивалента английского фразеологизма - «утопать в слезах», «обливаться слезами», «заливаться в три ручья», т.е. долго и сильно плакать.Н. Старилов«Лучше бы я столько не плакала!» сказала Алиса, барахтаясь в воде. «Похоже, в искупление своих грехов, я теперь должна утонуть в собственных слезах!»Как и в предыдущем примере, игра слов не передана дословным переводом, выражение утонуть в собственных слезах понимается лишь буквально.Н. Демурова«Ах, зачем я так ревела!» подумала Алиса, плавая кругами и пытаясь понять, в какой стороне берег. «Вот глупо будет, если я утону в собственных слезах!»Комический эффект также не достигнут. Дословный перевод делает очевидным лишь буквальное значение фразеологизма, на базе которого создан каламбур в английском произведении.A. Zimmerman«Ich wünschte, ich hätte nicht so sehr geweint!» sagte Alice, als sie umherschwamm und sich herauszuhelfen suchte; «jetzt werde ich wohl dafür bestraft werden und in meinen eigenen Thränen ertrinken!»Переводчику также не удалось передать игру слов, т.к. он перевел отрывок дословно. Если бы он передал английский фразеологизм со значением «обливаться слезами, заливаться в три ручья» имеющимся в немецком языке устойчивым выражением in Tränen schwimmen (zerfließen, aufgelöst sein), можно было бы обыграть его в тексте и добиться комического эффекта.