Новые русские и новые бедные

Новые русские и новые бедные

 Содержание

Введение

Глава 1 Имущественное расслоение общества

1.1 Социальное расслоение общества

1.2 Теория социального расслоения общества

1.3 Меры по стабилизации положения

Глава 2 "Новые бедные" в России

2.1 Феномен бедности и его исследование в России

Глава 3 "Новые русские" в России.

          3.1 Кто такие "новые русские"

          3.2 Как появились "новые русские"

          Заключение

          Список литературы

Введение

На общем фоне нарастания экономической и социальной нестабильности, резкого снижения среднего уровня жизни происходит интенсивное расслоение общества по имущественному положению. По расчетам Министерства труда, в настоящее время в России существует слой сверхбогатых людей в размере где-то около 3 млн. чел. В Москве их более 300 тыс., а в Санкт-Петербурге около 150 тыс. чел. В основном этот слой формируется за счет руководителей перекупочных фирм, коммерческих банков и бирж, лиц, занимающихся экспортно-импортными операциями. К ним также следует отнести и существенную прослойку преступников - коррумпированных представителей исполнительной власти, главарей организационной преступности, которые входят в группу населения, обладающую сверхвысокими доходами. Основными источниками первоначального накопления капитала стали спекуляция, ростовщичество, присвоение рентных доходов, ранее поступавших государству, а также криминальная деятельность. Месячные доходы между крайними полосами населения разнятся более чем в 300 раз. По данным Министерства труда, "самые бедные" составляют порядка 40-50 %, а "просто бедные", это 30-35 % населения.

Наиболее многочисленный в прошлом средний слой населения составляет сегодня лишь 10-15 %. При этом происходит его резкое ухудшение в профессиональной и социальной структуре. Ранее средний класс в основном представляли квалифицированные рабочие, интеллигенция, управленцы. Ныне все эти слои опустились на социальное дно. По существу, в настоящее время лица со средними доходами представляют собой незначительную прослойку - это торговцы-лавочники, обслуга "высшего класса", подавляющая часть криминальных структур. К ним относится и высшая администрация предприятий, часть чиновничества, а также незначительное количество рабочих и интеллигенции. Растущее различие в области материальных благ лишь в малой степени зависит от личных усилий, достигнутых ценой напряженного труда. Таким образом, происходит в невиданных ранее масштабах обогащение одних за счет обнищания других.

Эта работа полностью посвящена ответу на вопрос: "кто такие новые русские" и "новые бедные". Где истоки такой социальной поляризации населения и каковы прогнозы дальнейшего социального развития России?"

Глава 1 Имущественное расслоение общества

1.1 Социальное расслоение общества

Если говорить обобщенно, то в России за последнее десятилетие сложилась классическая схема социального расслоения граждан, которая включает в себя четыре основные категории. В первую входят люди бизнеса - те, кто делает деньги. Она относительно невелика. Во вторую входят люди, которые зарабатывают на жизнь путем работы по найму в частные организации. К третьей и четвертой категории можно отнести, соответственно, всю массу людей, которые работают и получают деньги из бюджетных источников, и лиц, находящихся на бюджетном иждивении: пенсионеров, инвалидов и т.д. Последние две категории населения самые многочисленные.

Таблица 1 Имущественное расслоение населения, границы и уровень бедности

Коэффициент Джини показывает характер распределения всей суммы доходов населения между отдельными его группами. Чем выше степень поляризации общества по уровню доходов, тем ближе данный коэффициент к 1. И, наоборот, при равномерном распределении доходов в обществе коэффициент Джини равен нулю.

Объективно динамика социального расслоения начиная с 1992 года изменилась очень серьезно. Если взять соотношение доходов 10 % самых богатых и 10 % самых бедных граждан в стране, то получим следующую картину: в 1991 году в России эта цифра составляла 4,5, а к 1994 году показатели приблизились к отметке 15,1. Можно сказать, что за это время выявилась группа предпринимателей, которая стала заниматься профессиональным бизнесом. Также четко проявила себя группа людей, рост благосостояния которой стал напрямую зависеть от продажи собственного труда. Правда, нужно признать, что за истекшее десятилетие рост безработных составил к 1998-1999 годам порядка 10 млн. человек. Если же говорить о распределении общего объема доходов населения по 20-процентным группам населения, то коэффициент Джини (индекс концентрации доходов) вырос с 0,26% в 1991 год до 0,4 % в 1999 году. Цифра 0,4% стала стабильной уже с 1997 года. Это означает, что верхние 20% населения обладают половиной доходов страны, а нижние 20% - меньше 6%. В то же время 40% населения обладают меньше 20%. Таким образом, сейчас больше 40 млн. людей живет ниже прожиточного минимума. Это значительная часть пенсионеров и работающих.

Социальная структура российского общества характеризуется расслоением общества на малочисленное привилегированное сословие, получившее огромную собственность и власть, и остальную часть населения, фактически бесправную и не имеющую собственных устойчивых источников существования. На вершине социальной пирамиды небольшая группа так называемых олигархов - несколько десятков человек, контролирующих базовые отрасли российской экономики. 15-20% населения имеют относительно высокие доходы благодаря своей квалификации и умению встраиваться в новую систему социально-экономических отношений, в том числе достаточно многочисленная прослойка людей, обслуживающих привилегированное сословие. В основании социальной пирамиды огромная масса нищего населения, значительную часть которого составляет "социальное дно" - люди, полностью лишенные перспектив нормальной жизни.

Если до начала реформ соотношение общего объема доходов 10% самой богатой части населения и 10% самой бедной его части составляло 4 раза, то к 1995 году оно достигло 13 раз, в 1999 году - после "дефолта" - возросло до 15 раз, а к концу 2001 года - сократилось до 14,3 раза. Причем пороговое значение этого соотношения, за которым начинаются необратимые процессы социальной деградации населения, составляет 8 раз. Такая социальная структура несовместима с условиями современного экономического роста, который, как известно, основывается на интеллектуальном потенциале и творческой активности людей, их способности создавать новые общественно полезные продукты.

1.2 Теория социального расслоения общества

Величина доходов тесно связана с богатством и благосостоянием семей. Взаимо­связь доходов и богатства прямая (уровень дохода определяет размер богатства) и обратная (чем выше богатство, тем выше доходы от него). Фактические данные о распределении богатства специалисты оценивают как менее надежные, чем ин­формацию о текущих доходах. Дифференциация доходов по сравнению с диффе­ренциацией богатства (имущественной дифференциацией) количественно более ста­бильна. В различных странах соотношение между степенью дифференциации доходов и богатства различно, но если дифференциация доходов за последние годы мало изменилась, то дифференциация богатства, по мнению специалистов, растет.

Это косвенно подтверждает, что опережающий рост доли доходов от собственно­сти — во многом результат инфляционного перераспределения.

Дифференциация доходов складывается под воздействием разнообразных факторов, связанных с личными достижениями или независимых от них, имею­щих экономическую, демографическую, социобиологическую или политическую природу. Среди причин неравномерности распределения доходов выделяют: раз­личия в способностях (физических и интеллектуальных), различия образования и квалификации, трудолюбие и мотивацию, профессиональную инициативность и склонность к риску, происхождение, размер и состав семьи, владение собствен­ностью и положение на рынке, удачу, везение и дискриминацию.

Все многообразие факторов, влияющих на дифференциацию доходов, можно условно разделить на зависящие и не зависящие от личных усилий доходополучателей. Граница между этими группами факторов может быть более или менее под­вижной: врожденные способности и талант могут не привести к росту дохода и не найти применения, в то время как скромные способности могут быть развиты в результате образования и сильной трудовой мотивации; владение собственностью по наследству может привести как к ее приумножению, так и к утрате объектов собственности и доходов от нее. Факторы дифференциации по-разному влияют на степень неравномерности распределения доходов. В целом доходы распределены более неравномерно по факторам собственности, чем по трудовым, но соотноше­ние между этими факторами различно в разных странах и в разное время.

Сопоставление распределения доходов и распределения способностей между людьми показывает, что доходы, даже трудовые, а не от собственности, распре­делены не столь равномерно, как способности. Рис. 1 иллюстрирует соотно­шение различий в доходе (кривая 1) и в способностях (кривая 2).

Факты свидетельствуют, что распределение людей по доходам и по способно­стям возможно описать математически с помощью кривых логарифмически нормального распределения, представленных на рис. 1. На основе кривых логнормального распределения рассчитываются различные коэффициенты диффе­ренциации. Например, децильные коэффициенты дифференциации показывают соотношение доходов 10 % низших и высших доходных групп и используются для оценки дифференциации доходов в мировой практике и в РФ. Кривая 2 распре­деления способностей всегда более симметрична, чем кривая доходов 1. Кривая 1 имеет правостороннюю асимметрию, или скошенность, что и показывает нагляд­но большую дифференциацию доходов, чем способностей. Интересно отметить, что кривая 1 достоверно описывает распределение доходов и в странах с традиционно рыночной экономикой, и в странах с административно-командной экономи­кой.

Низшие группы     Высшие группы     Доходы, способности

Рис. 1 Кривые распределения доходов и способностей

Все факторы дифференциации доходов, не зависящие от личных усилий, выпол­няют роль своеобразных барьеров на пути повышения доходного статуса. Госу­дарственное перераспределение доходов и социальная политика в целом призваны ликвидировать последствия одних барьеров и нейтрализовать или ослабить дей­ствие других. Развивая системы государственного образования и медицинского обслуживания, принимая законы, охраняющие права человека, ограничивающие дискриминацию по полу, возрасту или этническим признакам, государство спо­собствует формированию доходов как объективно развивающемуся процессу.

1.3 Меры по стабилизации положения

Пока государство будет продолжать самоустраняться от положения дел в экономике и в обществе, не изменит приоритеты социально-экономической политики (а в 2001 году бюджетные расходы на воспроизводство человеческого капитала были в 2,7 раза меньше расходов на платежи по государственному долгу), социальное расслоение общества существенно не уменьшится.

Необходимо произвести дальнейшие преобразования в системе налогообложения и снизить единые социальные налоги на фонд оплаты труда, добиться легитимации платежей. Нужно признать, что сейчас ситуация периода первоначального накопления капитала начинает постепенно отходить в историю. Обеспеченные люди начинают вкладывать деньги в дело, в производство. При этом нам следует всячески избегать стремления "отобрать и поделить", часто произносимое как со стороны отдельных политических партий, так и со стороны государства. Наконец, в ближайшее десятилетие государство просто обязано начать эффективно решать проблемы самых малообеспеченных социальных слоев. Вектор выбран правильный, хотя технически осуществить полномасштабную регулярную помощь бедным безумно сложно. Тем не менее, это не значит, что ей не следует заниматься вообще. При эффективной социальной политике государства ситуация с социальным расслоением граждан резко изменится: можно будет сократить число бедных приблизительно на 30 %.

Глава 2 "Новые бедные" в России

2.1 Феномен бедности и его исследование в России

Феномен бедности стал предметом исследования в современной отечественной социологии в начале 90-х годов. В советский период понятие бедности в науке не использовалось. В социально-экономической литературе официальное признание получила категория малообеспеченности, которая раскрывалась в рамках теории благосостояния и социалистического распределения. По мнению Н. Римашевской, термин "малообеспеченность" использовался в двух значениях. В одном из них под малообеспеченностью понималось потребление ниже общественно необходимого минимального уровня. Второе расширенное толкование значения данного термина связывалось с существованием семей, уровень потребления которых был ниже наибо­лее распространенного (модального). Оценка масштабов малообеспеченности в доперестроечной России осуществлялась на основе использования показателей минималь­ного, нормативного, перспективного и рационального бюджетов, исчисляемых в бывшем СССР. Исходя из минимального бюджета определялись семьи, которые получали государственные пособия. В представлениях населения бедными считались неблагополучные семьи, неспособные обеспечить условия своего существования на уровне общепринятых норм.

Анализ современных публикаций, посвященных феномену бедности, и обращение к практике административного управления позволяют выделить четыре класса иссле­дований, различающихся по целям, задачам и направленности: практически ориен­тированные мониторинги общественного мнения россиян об уровне их жизни, социальном самочувствии, о волнующих их проблемах для непосредственного исполь­зования полученной информации в системе социального управления; эмпирические исследования уровня и качества жизни россиян, социальной дифференциации населения, а также исследования собственно феномена бедности в России для оп­ределения ее масштабов, динамики и тенденций, для выявления стратегий поведения различных социальных групп, оказавшихся в состоянии нужды; теоретические ис­следования: освоение зарубежных концепций бедности, применение классических социологических теорий для объяснения данного явления, а также формирование авторских концепций бедности в российском обществе; прикладные исследования тенденций благосостояния населения, ориентированные на проверку теоретических конструкций, научных гипотез, выработку рекомендаций по преодолению или смяг­чению проблемы бедности.

В административном управлении при разработке государственной социальной политики, законов, направленных на социальную защиту населения, программ вспомоществования, как правило, опираются на статистическую информацию и в том числе данные бюджетных обследований семей. На этой базе рассчитывают прожи­точный минимум, включающий в себя минимально необходимую потребительскую корзину, а также расходы на обязательные платежи. Он дифференцирован по социально-демографическим группам и учитывает региональную специфику. Данный показатель в соответствии с существующим законодательством предназначается для регулирования минимального уровня заработной платы, пенсий, стипендии других социальных трансфертов. В настоящее время он является критерием для принятия решения об оказании социальной помощи в системе административной управления.

Многие социологи критически оценивают возможности официальной статистик адекватно отражать состояние бедности. Это связано, прежде всего с неэффективной организацией статистического учета доходов и расходов семей ввиду переживаемые трудностей переходного периода, что имеет следствием искажение реальной картины доходов населения и их дифференциации. Негативную оценку вызывает также официально принятый критерий бедности. Определение ее уровня и масштабов на основе прожиточного минимума, устанавливаемого политико-административным путем, не позволяет адекватно отразить феномен. Более того, существует практика использования данного критерия для политических манипуляций, что нередко служит удовлетворению скорее политических амбиций, чем реальных нужд населения.

Именно поэтому многие ученые и социологи-исследователи считают, что наиболее предпочтительным для изучения феномена бедности в современной России являете общественная экспертиза, базирующаяся на социологических методах получена информации. Вследствие этого сегодня получает все более широкое распространена практика эмпирических социологических исследований явления Ими занимаются академические, отраслевые институты, аналитические центры и группы при правительстве (региональных администрациях), коммерческие центры, представители вузовской науки.

Специалисты, изучающие уровень и качество жизни населения, обращают внимание на то, что в сознании россиян доминирует представление о бедности как отрицательном явлении. Ее уровень ассоциируется не столько с физиологическим, сколько социальным минимумом. Для примера: в апреле 1997 г. в Петербурге статистически  рассчитанный прожиточный минимум составлял около 450 тыс. руб. Сами же петербуржцы оценили прожиточный минимум в среднем в 538 тыс. руб. (разница почти 20%) [1]. Признаком бедности большинство россиян считает "нехватку средств на то, чтобы жить, как большинство окружающих". И только 1/5 респондентов, по данным Н. Черниной, воспринимают бедность как "нехватку средств на самое необходимое" [2]. Опросы общественного мнения подтверждают, что в сознании россиян бедные не выделяются в особую страту.

Некоторые исследователи фиксируют ментальные различия в восприятии и оценки населением изменений жизненной ситуации. Принимая это во внимание, можно выделить две группы. Одна из них имеет высокую оценку своего положения (жизненной ситуации), но у большинства ее представителей невысокие притязания, неразвитые потребности. Они относят себя к среднему слою, но по объективным параметрам являются бедными. Для второй группы характерны заниженные самооценки. Их можно идентифицировать с так называемыми "новыми бедными": они ориентируются на западный стандарт потребления, но не имеют возможности его достичь.

2.2 Понятие бедности.

Бедность — это скудность, недостаточность чего-то. Жить в бедности — значит не иметь средств, необходимых для поддержания жизни: покупки одежды, пищи, домашнего имущества, жилья и т. п. Однако определение и измерение бедности вызывают ожесточенные дискуссии. Это вызвано не столько желанием или нежеланием помочь нуждающимся или строго научными соображениями, сколько политическими интересами, практическими проблемами, связанными с распределением бюджета и определением размера налогов и др. Различают абсолютную и относительную бедность. Термином "абсолютная бедность" обычно обозначают отсутствие ресурсов, необходимых для выживания. В этом смысле величина прожиточного минимума в России, с ноября 1992 г. связывающаяся с минимальным уровнем жизненных условий, по сути, тождественна понятию "абсолютная бедность" [1, с. 55]. Материальная бедность не является синонимом абсолютной: при определении абсолютной бедности намеренно абстрагируются от того, что человек живет в сети социальных отношений и имеет множество потребностей и обязанностей, связанных с социальными узами. Термин "относительная бедность" оценивает уровень потребления нуждающихся с учетом принятых в данном обществе средних стандартов потребления [2, p. 46–49]. В этом смысле бедность интерпретируется как аспект социального неравенства или социальной справедливости, жить в бедности означает "быть лишенным тех возможностей, которые открыты другим людям в этом обществе" [3, p. 79]. Для социологов, изучающих относительную бедность, важны не столько ограниченность ресурсов, сколько отсутствие выбора соответствующего образа жизни, невозможность удовлетворения социальных ожиданий. Таким образом, если абсолютная бедность является условием крайней экономической недостаточности, то относительная бедность представляет собой менее выгодное положение в социальном контексте.

Выделяются также объективная и субъективная бедность. Для определения степени бедности можно использовать "объективные" научные данные, например, результаты медицинских исследований о рациональных нормах потребления продуктов питания. Бедность в субъективном смысле определяется в терминах восприятия и переживания людьми своей ситуации. Субъективное чувство бедности способствует формированию специфической самоконцепции личности (восприятия себя, своего социального статуса и т. п.), особых социальных ожиданий и аттитюдов людей. В то же время субъективное определение данного феномена, являясь аспектом группового или классового сознания, может породить понимание несправедливого, неприемлемого распределения ресурсов в обществе [4, p. 15].

2.3

Каждый седьмой из группы "новые бедные" ссылается на "незнание и неумение выбраться из такой ситуации". Это практически признание безысходности ситуации, впрочем, как и первые два препятствия, поскольку и они не поддаются контролю и решению со стороны самих бедных. Бедные крайне редко называют низкий уровень образования, низкую квалификацию и, самое интересное, недостатки характера в качестве преград для преодоления бедности в своей семье. Однако, когда вопрос относился к причинам бедности в целом, почти каждый второй опрошенный указывал на лень, пьянство и падение нравов, а каждый четвертый отмечал отсутствие усилий и старания со стороны самих малоимущих, как детерминанты экономического неблагополучия. Наблюдается явная тенденция со стороны бедных не принимать на себя ответственность за материальную неудачу, а возлагать её на обстоятельства жизни, то есть на факторы, которые не поддаются, по их мнению, контролю и управлению. Таким образом индивид как бы освобождает себя от поиска более продуктивных способов преодоления перманентной недостаточности.

Таблица 3 Препятствия, мешающие семье подняться над чертой бедности (Санкт-Петербург, 1997 и 2000 гг., % ответивших в каждой группе)

2.4 Личностные характеристики малоимущих

Рассмотрим теперь зависимость атрибуции ответственности за бедность от ряда личностных характеристик респондентов. Это важно для понимания того, какие качества личности позволяют индивидуализировать экономический успех или неудачу и тем самым брать на себя ответственность за них, а какие качества помогают индивиду освободиться от ответственности за свое материальное положение. Бедные из обеих групп оказались более экстернальными, чем обеспеченные респонденты (P < 0,001). Хуже того, бедные являются более экстернальными на статистически значимом уровне и по сравнению со средней величиной по всей выборке (P < 0,01). Обеспеченная же группа, напротив, проявляет большую интернальность по сравнению со средней величиной всех опрошенных (P < 0,001). Таким образом, как новые, так и традиционно бедные по своему характеру склонны считать, что обстоятельствами жизни управляют внешние силы и, следовательно, ответственность и за успехи, и за неудачи следует возлагать на внешние факторы. Обеспеченные же люди, наоборот, верят, что обстоятельствами своей жизни управляют они сами и склонны приписывать ответственность как за успехи, так и за неудачи самим себе, а не окружению или внешним силам (см. табл. 4). Например, выявлено, что 80% традиционно бедных и 72% новых малоимущих не в состоянии улучшить свое социальное положение. Кроме того, 87% старых и 73% новых бедных утверждали, что не могут улучшить свое материальное положение. Большинство же обеспеченных респондентов, напротив, убеждены, что смогут улучшить и материальное (65%), и социальное положение (57%).

При повторном обследовании в 2000 г. мы вновь получили данные, подтверждающие большую склонность обеспеченных верить, что жизненные успехи и неудачи являются результатом их собственных усилий и способностей (М = 10,83, s = 3,92), тогда как новые бедные опять проявили большую экстернальность локуса контроля, то есть неспособность контролировать обстоятельства своей жизни (М = 9,44, s = 3,52, значимость средних при P < 0,001). 75% новых бедных уверены, что не могут улучшить свое материальное положение (77% не могут улучшить и общественное положение). Большинство же обеспеченных считают, что могут изменить в лучшую сторону и материальное, и социальное положение (60% и 56% соответственно). "Интерналы" в большей мере возлагают ответственность за бедность на личностные характеристики самих малоимущих, тогда как "экстерналы" в меньшей степени обвиняют в экономической неудаче самих бедных, однако, они чаще, чем "интерналы", приписывают вину структурным и фаталистическим факторам (см. табл. 5). Итак, те опрошенные, которые считают, что имеют власть над обстоятельствами своей жизни, склонны индивидуализировать и причины бедности, в меньшей степени возлагая ответственность за нее на социальную систему. А те респонденты, которые по своему характеру не имеют власти над своей судьбой, напротив, стремятся причины бедности приписать структурным или фаталистическим факторам, целиком возлагая вину за экономическую неудачу на социальную систему или на судьбу.

Таблица 4 Личностные черты бедных и обеспеченных групп респондентов (Санкт-Петербург, ноябрь 1997 г.)

С интернальным локусом контроля тесно коррелирует вера в справедливость мира. Автор этой концепции Лернер предположил, что у человека существует потребность видеть мир как место, где он получает то, что заслуживает, и заслуживает то, что получает [38]. При такой логике суждений жизнь предстает понятной и предсказуемой без серьезных познавательных противоречий и эмоционального напряжения. Если же нет такой веры, когнитивный баланс нарушается, возникает и эмоциональное напряжение. Вот отчего, как показали эксперименты, люди, придерживающиеся высокой веры в справедливость мира, стремились обвинять самих жертв несчастья за их судьбу безотносительно причин, вызывавших такое их положение. Оказалось, что состоятельные респонденты с высокими баллами по шкале "вера в справедливый мир" воспринимают бедных как ленивых и заслуживающих свою судьбу. Больше того, когда бедные сами верят в справедливость мира, то они стремятся воспринимать свое положение, как заслуженное. Таким образом, согласно концепции "веры в справедливый мир", бедные обладают тем, что они заслуживают, соответственно и ответственность за экономическую депривацию возлагается на самих неимущих [12, p. 85–86]. Как сама концепция "веры в справедливый мир", так и ранее полученные другими исследователями выводы подтвердились и в нашей выборке (см. табл. 4). Средняя величина у новых и традиционно бедных по этой шкале значительно ниже, чем средняя по всей выборке (P < 0,01). Средняя же величина у обеспеченной группы, наоборот, существенно выше, чем средняя всей выборки (P < 0,001). Как и ожидалось, те респонденты, которые имеют высокие баллы по шкале "веры в справедливый мир" были склонны в большей степени приписывать причину бедности личностным характеристикам бедных и в меньшей степени обвинять структурные факторы, нежели опрошенные, имеющие низкие баллы по этой шкале (см. табл. 5). В 2000 г., когда мы предлагали респондентам полную версию шкалы "вера в справедливый мир", обеспеченные снова набрали более высокие баллы, нежели новые бедные: М = 78,77, s = 12,77 и М = 74,83, s = 12,99, при P < 0,01.

У бедных формируется определенный тип личности, характеризуемый большей частью низким чувством возможного, большим ожиданием неудачи, ограниченным потенциалом социальных навыков и др. По предположению Селигмана, бедность можно было бы уравнять с беспомощностью [39, p. 159]. Низкий уровень дохода бедных, по его мнению, резко сужает выбор и часто оставляет неимущих незащищенными в такой мере, что редко кто сможет сохранить власть над обстоятельствами своей жизни. К тому же бедность есть явление долгосрочное, если не постоянное. Неизменность экономической недостаточности со временем универсализируется, распространяясь на все сферы жизни. Хроническая же бедность — не только экономическая категория. Ее характеризует постоянство социальной неудачи. В итоге образуется контингент людей с низким ожиданием позитивных результатов, пессимистическим стилем поведения, капитулировавших еще до возникновения жизненных проблем. Не случайно, по нашим данным, среди бедных около трети считают себя неудачниками, тогда как среди обеспеченных таких единицы (2% обеспеченных, 31% новых бедных и 42% традиционно бедных). Однако большинство обеспеченных респондентов признается, что в жизни им сопутствовал успех (84%). Бедным же группам успех сопутствовал в значительно меньшей степени: 37% новым бедным и 33% традиционно малоимущим. В нашей анкете был также вопрос об ожидании благоприятных перемен или событий (на работе, в семье, в росте благосостояния и т. п.). Как мы и предполагали, больше ожидали позитивных событий обеспеченные (69%), существенно реже - бедные (45% традиционно бедные и 54% новые бедные).

Изменения в жизни и общая ее оценка. Группу "традиционно бедных" составляют в основном пенсионеры, рабочие и служащие государственного сектора экономики (в сумме 67,2%). Сюда входят также представители всех других категорий опрошенных: руководители учреждений, студенты, безработные и служащие частного сектора (всего 55 чел.). К "новым бедным" относятся главным образом безработные, пенсионеры и рабочие (в сумме 79,8%), в то же время здесь есть представители и других групп: служащие государственного и частного секторов экономики, студенты и даже руководители (всего 144 чел.). В группу обеспеченных вошли все категории опрошенных, однако здесь преобладают руководители учреждений, служащие частного сектора экономики, студенты (74,7%). Среди обеспеченных в основном респонденты с высшим или незаконченным высшим образованием (80%); их родители также имели более высокое образование (высшее образование у 55% отцов и 48% матерей). Большая часть обеспеченных выросла в состоятельных семьях (80%); они убеждены, что их дети также будут жить в достатке (70%). Доход этой категории опрошенных складывается не из одной зарплаты: 38% обеспеченных имеют дополнительную работу. Малоимущие респонденты реже подрабатывают дополнительно (дополнительные приработки имели 23% из числа новых и 24% из числа традиционно бедных). По сравнению с обеспеченными у бедных существенно ниже и образовательный уровень: только 32% среди новых и 38% среди традиционно бедных имеют высшее или незаконченное высшее образование. Родители малоимущих также имели более низкий уровень образования, нежели родители обеспеченных респондентов (высшее или незаконченное высшее образование имели: мать — у 12% новых и 22% традиционно бедных; отец — у 37% новых и 25% традиционно бедных). Большинство новых малоимущих выросли в обеспеченных семьях (76%), лишь половина из группы традиционно бедных воспитывались в благополучных в материальном отношении семьях (52%). Однако как новые, так и старые бедные весьма пессимистично прогнозируют экономическую состоятельность своих детей: только 28% новых и 26% традиционно бедных считают, что их дети будут жить в достатке.

Таблица 7 Средние величины изменений в жизни у бедных и обеспеченных респондентов (Санкт-Петербург, ноябрь 1997 г.)

Можно предположить, что бедность, равно как и обеспеченность, в некоторой степени воспроизводится. Обеспеченные респонденты большей частью воспитывались в экономически благополучных семьях, их родители имели более высокий уровень образования, и они сами будут вкладывать деньги в воспитание и образование своих детей, в конечном итоге, в социальный успех своего потомства. Большинство же малоимущих уже видят социальную неудачу собственных детей, так как сами они в большинстве своем выросли в семьях с низкими экономическими, социальными и интеллектуальными возможностями. К тому же они не располагают средствами для воспитания и образования своих детей. Можно, конечно, сделать скидку на экономический кризис в стране. Но в России каждое поколение в той или иной степени сталкивается с кризисом. Между тем преуспевшие и потерпевшие неудачу во времена кризиса отличаются своими адаптивными личностными ресурсами, заложенными еще в семье [41, с. 148].

Вернемся к сравнительному анализу перемен в жизни бедных и обеспеченных респондентов. Как новые, так и традиционно бедные утверждали, что у них за период экономической реформы ухудшились и материальное (соответственно 92% и 80%), и социальное положение (83% и 69%). За данный период потерпело неудачу совсем незначительное количество обеспеченных людей: у 9% ухудшилось материальное положение (улучшили 62%), у 7% понизился социальный статус (повысили 54%). Главное, большинству малоимущих не удается найти место в сегодняшней жизни (55% традиционно и 56% новых бедных), тогда как 54% обеспеченных довольны тем, что нашли себе успешное применение в сегодняшней обстановке (не удалось найти место 3%). Показательно, что 37% обеспеченных идентифицируют свои дела с настоящим и еще 27% ориентированы на будущее. Бедные же скорее ориентированы на прошлое или не могут определить свое временное предпочтение. Больше того, временная перспектива экономически несостоятельных сильно укорочена — до 1-2 месяцев (42% новых и 46% традиционно бедных) или она у них не определена (30% и 36% соответственно). То есть свыше 70% малоимущих не могут целенаправленно планировать свою жизнь далее чем на 1-2 месяца (60% обеспеченных имели временную перспективу на полгода и более).

Таблица 8 Средние величины оценки своей жизни бедными и обеспеченными респондентами (Санкт-Петербург, ноябрь 1997 г.)

Наряду с позитивными изменениями в жизни обеспеченных у них улучшается самооценка и взаимоотношения с окружающими; вместе с негативными переменами в жизни бедных у них снижается самооценка и ухудшаются взаимоотношения с окружающими. Причем все перемены в жизни малоимущих имеют отрицательный вектор по сравнению со средними данными по всей выборке, а все перемены у обеспеченных являются более позитивными, чем у всех опрошенных (см. табл. 7).

Социальная неудача малоимущих переживается остро. Бедные из обеих групп больше выражают неудовлетворенность всеми аспектами жизни, они ощущают себя несчастливыми, чаще чувствуют усталость, менее довольны состоянием своего здоровья, им кажется, что они никому не нужны и отвергнуты обществом, у них зачастую подавленное, угнетенное настроение (см. табл. 8). Между тем все индикаторы субъективного благополучия обеспеченных групп респондентов выше средних показателей по выборке.

Глава 3 "Новые русские" в России

3.1 Кто такие "новые русские"

Пожалуй, ни один словесный штамп сегодня не ис­пользуется столь широко и не имеет в то же время столь неопределенного смысла. Ассоциативный ряд к «новым русским»: «красивая жизнь», «дорогое удовольствие». О «новых русских» говорят с эмоциями, диаметрально противоположными: с негодованием — на митингах, с любо­ванием — в репортажах светской хроники.

Но несмотря на мелькание повсюду, от анекдотов до докладов, термин «новые русские» не имеет ясного определения. Все ли это предприниматели? Или речь идет о предпринимателях определенного уровня? И уровня чего — культуры, дохо­дов, потребления? Достаточно ли и обязательно ли быть предпринимателем, чтобы относиться к этой категории?

Все знают, что некий социальный феномен в лице «новых русских» существует, вместе с тем практически нет попыток определить, кто же они. Молчат и социальные науки.

Материальный статус

Очевидно, что «новый русский» — как минимум чело­век небедный. Однако этого явно недостаточно. Обычно так называют тех, кто резко повысил материальный статус и сделал это максимально адекватным рынку путем — экономически активным поведением. Не исключено, что речь может идти и о легализации благ, которыми обладали раньше, но скрывали это.

Именно относительный прирост, а не абсолютный уровень имущественного положения тут важен, поэтому столь пестры лица в рамках этой группы. Можно образно поделить «новых русских» на кожаные куртки, малиновые пиджаки и черные смокинги (делят же социологи работни­ков предприятий на «голубые воротнички» — рабочих и «белые воротнички» — инженеров, администрацию; наши заимствовали эти названия у западных социологов). Услов­но эти формы одежды вполне отражают разницу положе­ния их обладателей на имущественной шкале общества. Колоссальная имущественная неоднородность задает многоликость «новых русских» и по другим характеристикам.

Стандарты потребления

Пожалуй, ничто не является такой благодатной почвой для шуток и анекдотов времен постсоветской России, как потребительские стандарты «новых русских». Вместе с тем определенный набор потребляемых ими благ выполняет очень важную, своего рода опознавательную функцию. Неоднородность группы выстраивает иерархию потреби­тельских стандартов. Под черной курткой должна мерцать золотая цепь, из кармана малинового пиджака — торчать сотовый телефон, а черному смокингу должен соответство­вать «мерседес» (желательно последней модели и, разуме­ется, не канареечного цвета).

Примечательное отличие «новых русских» от остально­го населения состоит не в том, что они могут себе позволить потребление определенных благ, а в том, что они не могут себе позволить не потреблять именно эти блага.

Эта характеристика, пожалуй, наиболее контрастно выделяет «новых русских». Специфика их образа жизни состоит в нарочитой парадности. Последнее, кстати, в основном и раздражает всех остальных. Растущие, как грибы, ночные клубы, казино, бизнес-клубы и прочие заведения формируют представление обывателя о жизни «новых русских».

Новая экономическая элита формируется в России совсем иначе, чем в других странах, даже в бывших странах социалистического лагеря. В них сохранилось много пря­мых потомков предпринимательского сословия; все годы социализма частично сохранялась частная собственность, а с нею и часть этого сословия. Были какие-то элементы демократии, которых совсем не было в дореформенной России.

В России ничего этого не было. Пожалуй, российские Предприниматели могли возникнуть только из «генетичес­ких» предпринимателей, то есть людей, несущих в себе необходимые для этого дела задатки — инициативность, склонность к риску и одновременно способность быстро и трезво взвешивать обстоятельства и прочие качества, без которых немыслим человек бизнеса от рождения.

Они были выходцами из самых разных социальных групп общества, следовательно, они исповедуют и практи­куют социальные нормы и ценности не какой-то одной группы, а смесь норм и ценностей всех социальных слоев и групп. В результате предприниматели первой волны не представляли собой интегрированную часть общества с определенным набором доминирующих норм и ценностей. Этим порождена не только неоднородность, но и противо­речивость, конфликтность и агрессивность предпринима­тельской группы, которая изначально едва ли имела боль­ше консолидирующих интенций, чем разобщающих.

Однако со временем координация и объединение уси­лий стали необходимым условием успешной деятельности, что с необходимостью заставило активно вырабатывать достаточно унифицированную систему норм и ценностей. Но раз исходный материал мозаичен и разнороден, а ценностные ориентации, как известно, очень инерционны, процесс утверждения новой системы норм и ценностей требовал высокой степени публичности образцов и нагляд­ной их притягательности. Нужна была своего рода «мясо­рубка», перемалывающая разнородные и порой контраст­ные стили и образы жизни, нормы поведения, принесен­ные из разных социальных групп общества. Это и опреде­лило утверждение именно такого образа жизни с характерной для него демонстративной притягательностью, резко от­личного от образа жизни остальных.

3.2 Как появились "новые русские"

Откуда они взялись? Слой формировался в основном из пяти источников.

Директорский корпус. Подавляющая часть наших пред­принимателей — люди, которые были руководителями производства. Наибольший социальный выигрыш от всех изменений последних лет получил, конечно, директорский корпус, который обрел свободу, обладает компетентнос­тью, некоторой инициативой, часто умеет и любит рабо­тать. Их оценки нынешней ситуации наиболее оптимис­тичны, с ними, пожалуй, в этом могут сравниться только учащиеся, наглые от молодости.

70 процентов наших промышленных предприятий акционированы; тем или иным образом директоров выпих­нули в рынок. Успешны они или нет и каковы их предпринимательские стратегии — это дело другое: одни ждут госдотаций, другие распродают завод, третьи эксплу­атируют рабочих. Но в любом случае, каково бы ни было положение предприятия, сам директорский корпус выиг­рал: он получил экономическую самостоятельность, в том числе и право самому себе устанавливать оклады, зарпла­ты, льготы. К новым привилегиям он умудряется присо­единить и старые; по нашим данным, старые совпрофовские привилегии: пособия, лечебные услуги, жилье, путев­ки, поездки — на две трети используются руководящим составом предприятий.

Часть прежней номенклатуры: инструкторы, секретари райкомов, комсомольские работники, министерские, ста­рая госхозбюрократия, которая действует на рынке, ис­пользуя старый политический капитал (в первую очередь связи, управленческую компетентность — это тоже капи­тал). Их меньше среди предпринимателей, чем директоров, хотя бы потому, что их вообще меньше.

Бывшие научные работники, старшие научные сотрудни­ки в основном из НИИ, КБ, отраслевой науки; их среди предпринимателей довольно много.

Часть торговых работников, оказавшихся способными не только воровать, но и торговать,— это четвертый источник, не слишком значительный. Известно, что в частной торгов­ле избегают брать на работу бывших советских продавцов и обслуживающий персонал: ленивы, наглы и вороваты.

Рабочие, люди без образования — последний, самый незначительный источник.

Предпринимателей мало, но они сконцентрированы в определенных местах: прежде всего в крупных городах, в двух столицах и в Екатеринбурге. В Москве сосредоточено около 80 процентов всех капиталов страны. Москва — самый образованный город России. Есть несколько таких анклавов, где жизнь резко меняется. А периферия в спячке, в деградации — не случайно говорят о депрессив­ных районах, которые захватывают Сибирь, Дальний Вос­ток, Урал... Конечно, и в той же Сибири есть области добывающие, сырьевые, экспортные: Тюмень та же — там очень высокие доходы, очень молодое население.

Вообще перемены наиболее ощутимы в местах, где население образованнее, моложе и где дальше всего про­двинулась урбанизация.

По всем данным, ни в одной стране мира нет предпри­нимателей с таким уровнем образования: 70—75 процентов наших предпринимателей имеют дипломы вузов. А ведь это не просто бумажки с печатью, это какие-то навыки рациональности; это все-таки не крестьяне и не воры, не щипачи — это другой уровень социальной регуляции, другая социальная мотивация, другое планирование време­ни, своих собственных действий и действий других, другой уровень мышления и культуры.

Понятно, почему предприниматели молоды: они меньше обременены советской этикой, лояльностью к властям, меньше стесняются, их представления о государстве гораз­до менее патерналистские, они более образованны, начи­таны, более честолюбивы — чрезвычайно важная характеристика.

Как говорят наши исследования, этот слой отличается от всех других групп общества наибольшей терпимостью во всех сферах: социальной, национальной, интеллектуаль­ной. Но — и решительность, агрессивная экономическая политика, безжалостность в делах, и как следствие нашей ситуации — бесчестность тоже. Поскольку это самая от­крытая часть общества, там больше всего маргиналов. Они в большей степени сочетают разные ценностные порядки, менее конформисты. В меньшей степени разделяют общепринятые ценности совет­ского и постсоветского общества. Иначе и      быть не могло. А среди этих ценностей есть и, так сказать, общечеловеческие. Уже чисто психологически сюда тянется тип, готовый на риск, готовый нарушить норму, что для обычного среднего человека проблематично или трудно.

Я совсем не хочу сказать, что все эти люди достойны уважения, привлекательны и прочее: не мое это дело — оценивать; я хочу только сказать, что это очень активные, динамичные, образованные и компетентные люди. Для закрытого советского общества это была наибо­лее компетентная, деловая группа. Конечно, для советско­го; не стоит сравнивать наших предпринимателей с клас­сическими западными буржуа, вроде Будденброков Томаса Манна, чье поведение и в делах, и в приватной жизни кодифицировано поколениями. Но это никак не люди, впервые в жизни попавшие в театр или не знающие, как себя вести в библиотеке.

Заключение

Пройдет очень долгий период, пока не возникнут структуры прежде всего граждан­ского общества, структуры оформленных ин­тересов, которые будут направлены на обес­печение порядка. Сейчас пока они слишком слабы, но они формируются.

Люди будут соблю­дать обязательства. Вы можете нахрапом взять банк, потом кто-то точно так же нахрапом заберет его у вас. Или так: вы не можете же сидеть на этих деньгах, вам надо их куда-то вложить. Легализация ваших капиталов неизбежна, иначе они не будут работать.

По некоторым косвенным данным, зона рэкета сейчас сужается. В ВВП его доля сокращается; сегодня, как говорят специалисты, это 3 процента; в момент наивысшей своей востребованное его доля составляла 10 процентов.

Точно такие же процессы, какие описаны классикой об игорном бизнесе в Лас-Вегасе: рано или поздно произвол вызывает самоорганизацию, самоза­щиту. Происходит отладка, легализация других механизмов, упорядочивающих сотрудничество. Чем быстрее будет уходить государство из экономики, тем быстрее этот процесс разовьется. Задача государства — создать правила экономической игры и следить за их выполнением, а не управлять хозяйством.

Отношение общества к предпринимателям остается амбивалентным. В принципе, изменения оцениваются до­вольно высоко, позитивно: открытие границ, контакты с Западом, развитие частного, особенно мелкого сектора. И легализация частной собственности. С другой стороны, фигура предпринимателя вызывает скрытую напряжен­ность; около 70 процентов опрошенных считают их, без сомнения, активными, но — жуликами, прохиндеями.

Это не может не отражаться на самих предпринимате­лях и вызывает у многих чрезвычайные внутренние напря­жения. Ведь они — плоть от плоти этого общества и порой действуют, внутренне сопротивляясь рыночному поведе­нию. Директор крупного завода — он же был раньше у себя король, о деньгах не думал, сам себя уважал и его все уважали; а теперь он вынужден торговать, вести себя так, как он никогда не хотел, не ценил. Ученые особенно часто говорят, что занялись бизнесом, чтобы обеспечить свою лабораторию, исследование, и только потом втянулись, отошли от прежних дел. На фокус-группах (особый вид глубокого социально-психологического исследования) они очень низко оценивают себя и свой нынешний статус.

Даже та небольшая дифференциация, которая обозна­чилась между предпринимателями и остальными, сразу вызвала сильное напряжение в обществе. Оно распределя­ется неравномерно. Меньше всего оно заметно в группах наименее обеспеченных, в каких-нибудь дальних забро­шенных деревнях: там и запросы незначительны. Напряже­ние достигает максимума на грани между средним и низшим слоями, где люди еле-еле удерживаются на преж­нем уровне, ощущая постоянную угрозу соскользнуть вниз. Это, как правило, государственные служащие; интеллиген­ция: инженеры, учителя, врачи; рабочие оборонных пред­приятий. Эти группы живут в депрессивных районах, в малых городах. Объективных перспектив улучшить стан­дарты жизни, у них очень немного.

Но постепенно за десять лет, которые мы ведем исследования, отношение к предпринимателям начало ме­няться. Миф о мафии, жуликах, спекулянтах не то чтобы исчез, но несколько поблек и сохраняется в уходящих группах: на культурной периферии, в провинции, где «новых русских» меньше всего можно встретить, а с другой стороны — у людей старшего возраста, низкообразован­ных, где самосознание в наиболее девственном, нетрону­том виде.

А на первый план в более молодых, наиболее образо­ванных и, как теперь говорят, наиболее продвинутых группах отношение к ним серьезно поменялось и преобла­дают сегодня позитивные оценки. Мало того, изменилась сама шкала престижа. Если лет шесть назад в иерархии предпочтений социальных занятий последовательность была такая примерно: министр — секретарь обкома — профес­сор — зав. магазином — торговые работники — учителя — врачи — рабочие — инженеры — военнослужащие, то сегодня впереди, и с большим отрывом, у молодежи идут предприниматели.

Список литературы

1. Бабаева Л., Чирикова А. Семь мифов о российской "бизнес-элите" Бизнес и политика. - 1995. - № 12. - с. 27-32.

2. Барсукова С. Кто такие "новые русские" ? // Знание - сила. - 1998. - № 1. - с. 10-15

3. Белова В.Л. Введение в макроэкономику. Безработица // Социально-политический журнал. - 1998. - № 1. - с. 63-81

4. Волчкова Л.Т,, Минина В.Н. Стратегия социологического исследования бедности // Социологические исследования (СОЦИС). - 1999. - № 5. - с. 17-30.

5. Гудков Л. Легенды и мифы современной России: нет у нас никаких русских / Знание - сила. - 1998. - № 1 . - с. 24-31.

6. Денисов Н. Социальное расслоение общества: причины, последствия, меры по ограничению. // Экономист. 1997. - № 1. - с. 73-82.

7. Жеребин В.М., Ермакова Н.А. Уровень жизни населения - как он понимается сегодня // Вопросы статистики. - 2000. - № 8. - с. 3-11.

8. Зудин А. Общественная легитиматизация частного предпринимательства в России // Мировая экономика и международные отношения . - 2000. - № 11. - с. 65-74

9. Иноземцев В.Л. Социальное неравенство как проблема становления постэкономического общества // Политические исследования (ПОЛИС). - 1999. - № 5. - с. 17-30.

10.   Иорданский В. Социальный снобизм как российской явление // Свободная мысль. - 1995. - № 11. - с. 3-15.

11.   Римашевская Н.М. Социальные последствия экономических трансформаций в России // Социолагические исследования (СОЦИС). - 1997. - № 6. - с. 55-65.

12.   Семенова И. Феномен новых бедных // Российская газета № 210.

13.   Социальные приоритты и механизмы экономических преобразований в России. // Вопросы экономики. - 1998. - № 6. - с. 10-67.

14.   Суворова И. И., Хайт И., Яковлева Е. // Бизнес и политика. - 1997. - № 9. - с. 47-52.