Моральный вред и его компенсация

Моральный вред и его компенсация

НОВЫЙ ГУМАНИТАРНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

ИМ. Н. НЕСТЕРОВОЙ

ЮРИДИЧЕСКИЙ ФАКУЛЬТЕТ

ВЫПУСКНАЯ КВАЛИФИКАЦИОННАЯ РАБОТА

по дисциплине

«ГРАЖДАНСКОЕ ПРАВО»

на тему:

МОРАЛЬНЫЙ ВРЕД И ЕГО КОМПЕНСАЦИЯ

Студентки 6 курса

Заочного отделения

Соловьевой Натальи Александровны

Научный руководитель-

Государственный Советник РФ

3 класса, доцент

Кириллов Александр Вадимович

МОСКВА 2004 г.

                                 ОГЛАВЛЕНИЕ (СОДЕРЖАНИЕ)

1. Введение……………………………………………………     3

2. Глава 1: Исторические особенности становления института компенсации морального вреда в России и за рубежом……  6

3. Глава 2: Формирование института компенсации морального вреда в Российской Федерации…………………………………19

4. Глава 3: Институт компенсации морального вреда в Российской Федерации в современных условиях……………………….29

3.1. Понятие морального вреда…………………………………30

3.2. Общие условия гражданско-правовой ответственности за причинение морального вреда………………………………………40

3.3. Особые случаи ответственности за моральный вред……44

3.4. Критерии определения размера компенсации

морального вреда………………………………………………….48

3.5. Совместное причинение морального вреда: долевая и солидарная ответственность………………………………………………59

3.6. Проблемы обеспечения гражданского иска о компенсации морального вреда…………………………………………………….62

5. Заключение………………………………………………………66

6. Библиография……………………………………………………70

ВВЕДЕНИЕ.

Актуальность темы исследования. Развитие рыночных отношений, преобразования в различных сферах жизнедеятельности общества, предопределили необходимость изменения гражданского законодательства. В Конституции РФ 1993 года закреплены основы правового статуса личности, содержащие широкий комплекс важнейших прав человека и гражданина. соответствующие общепризнанным принципам и нормам международного права. Провозглашение человека, его прав и свобод высшей ценностью налагает на государство обязанности по обеспечению достойного уровня жизни граждан, их личной свободы и неприкосновенности. В связи с этим в новом Гражданском кодексе выделена целая глава, посвященная нематериальным благам и их защите, способами в том числе не предусмотренными ранее действующим законодательством. При этом законодатель изначально определил две гражданско-правовые категории «нематериальные блага» т «неимущественные права» (ст.150 ГК РФ). Такой подход представляется целесообразным, поскольку «благо», как ценность, определяющая естественную и социальную сущность человека, принадлежит гражданину от рождения и неразрывно связано с ним на протяжении всей его жизни, а «правами» он наделяется в силу закона. Различие и связь этих понятий заключается в том, что неимущественные права возникают в отношении нематериальных благ, а следовательно нарушение такого права предопределяется нарушением существенных благ. Действующее законодательство (ст. 12 ГК РФ) устанавливает общие способы защиты гражданских прав, определяя при этом возможность применения любого из способов, если существо нарушенного неимущественного права и нематериального блага, а также характер последствий этого  нарушения допускают такую защиту. Среди перечисленных способов защиты только два являются новыми для гражданского законодательства – это самозащита права и компенсация морального вреда, которые применены к рассматриваемой проблеме. Закрепление такого способа защиты нематериальных благ и имущественных прав как компенсации морального вреда имеет большое значение для стабилизации и дальнейшего развития отношений в гражданском обороте, перевода их на новый качественно более высокий уровень и свидетельствует о дальнейшем расширении круга прав, которые при их нарушении можно защитить с помощью компенсации.

Компенсация морального вреда является не только новым способом защиты гражданских прав, но и новым институтом обязательств вследствие причинения вреда, одним из видов деликтных обязательств. Рассмотрение судами исков о защите нематериальных благ и неимущественных прав граждан в настоящее время стало нормой и количество таких исков растет в геометрической прогрессии. Виды нематериальных благ и неимущественных прав, которые защищаются путем компенсации морального вреда также постоянно расширяются и дополняются, что допускается законодателем, хотя основными продолжают оставаться жизнь, здоровье, честь, достоинство и деловая репутация. Однако практика рассмотрения гражданских и уголовных дел, применения судами этого способа защиты постоянно сталкивается с многочисленными трудностями и проблемами, не разрешенными в законодательстве, несмотря на попытки Верховного Суда РФ дать разъяснения и рекомендации. Все это обуславливает актуальность проблемы исследования и предопределяет выбор темы диплома.

После введения в гражданское законодательство  понятия «моральный вред» (1990 г.),  исследованию такого института как компенсация морального вреда было посвящено множество работ.

Главной целью данной работы является исследование теоретических и практических вопросов понятия причинения морального вреда как нового деликтного обязательства в гражданском праве, возможностей его компенсации, выявление проблем судебной практики а также пути их возможного разрешения и выработка на этой основе предложений по совершенствованию законодательства и его применению в связи с учетом реальных потребностей общественной жизни в условиях становления правового государства.

Эти цели обусловили постановку следующих конкретных задач.

·   Определение сущности морального вреда, выявление и характеристика его основных признаков, исходя из философских, исторических и правовых взглядов на его понятие.

·   Анализ субъективного состава деликтных обязательств по компенсации морального вреда; исследование вопроса, связанного с проблемами защиты деловой репутации юридического лица.

·   Исследование оснований возникновения правоотношений по компенсации морального вреда.

·   Выявление гражданско-правовых способов непосредственной компенсации морального вреда потерпевшему.

·   Обобщение и анализ судебной практики по делам о компенсации морального вреда, выявление практических проблем компенсации морального вреда и определение возможностей их решения.

·   Выработка на основе проведенного исследования рекомендаций и предложений по совершенствованию действующего законодательства в области компенсации морального вреда.

Необходимость выработать единые подходы в правоприменительной практике для разрешения проблем компенсации морального вреда во многом определила цели и задачи диплома.

Положения и выводы диплома основываются на теоретической базе, выработанной российскими учеными, на толковании норм гражданского  законодательства и исследовании судебной практики по вопросу о компенсации морального вреда.

Методологической основой исследования является общенаучный диалектический метод познания, а также используются методы исторического, формально-логического, систематического и сравнительного анализа. Для выявления многих вопросов по компенсации морального вреда необходима не только констатация того или иного решения, но и тщательный анализ его содержания. Такими методами в дипломном исследовании стали метод обобщения и социологический метод контент-анализа, поскольку они позволили исследовать судебную практику не только с количественной стороны, но и с качественной.

В дипломе анализируются работы современных авторов, а также дореволюционных и советских ученых, как юристов, так и ученых других отраслей (например, философов, историков, психологов и других).

Кроме этого использовались различные словари, комментарии и учебники гражданского права как современные, так и дореволюционного, советского периодов, а также сборники ученых трудов.

Настоящая работа, является попыткой всестороннего изучения прежде всего понятия морального вреда, которое способствует лучшему выявлению природы личных неимущественных отношений и усовершенствованию правового регулирования их защиты. Все это имеет теоретическое и практическое значение, поскольку основная цель правового регулирования личных неимущественных отношений – это создание наиболее благоприятных условий для всестороннего развития личности, для духовного творчества, использования результатов такого творчества как в интересах общества, так и в интересах каждого отдельно взятого человека.

ГЛАВА 1.

1. ИСТОРИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ СТАНОВЛЕНИЯ ИНСТИТУТА КОМПЕНСАЦИИ МОРАЛЬНОГО ВРЕДА В РОССИИ И ЗА РУБЕЖОМ.

В древние времена отсутствовало строгое разграничение между гражданским и уголовным правом и зачастую наказание, накладывае­мое на виновного в виде штрафа, взыскивалось полностью или частич­но в пользу потерпевшего. Такое взыскание, в случае его наложения за посягательство на неимущественные права личности, очевидно, можно рассматривать и как денежную компенсацию за физические и нравст­венные страдания, причиненные пострадавшему. В дальнейшем, с раз­витием правовой мысли и постепенным разделением гражданского и уголовного процесса, материальная компенсация моральных страданий потерпевшего стала регулироваться нормами гражданского права. При этом законодательства некоторых стран стали предусматривать для потерпевших от преступлений возможность предъявления гражданско­го иска о компенсации моральных страданий (наряду с имуществен­ным ущербом) и при производстве по уголовному делу. Однако в по­следнем случае такая компенсация уже не отождествлялась с уголов­ным наказанием, а фактически являлась формой гражданско-правовой ответственности за причинение вреда гражданину.

Взыскание материальной компенсации за причиненные душев­ные переживания не является чем-то принципиально новым для законодательства как нашей страны, так и зарубежных стран[1]. Во многих странах этот институт давно предусмотрен и является неотъ­емлемой частью их правовых систем. Как известно, институт ком­пенсации морального вреда является прежде всего предметом пра­вового регулирования нормами гражданского права. Однако совер­шенно очевидно, что подавляющее большинство случаев противо­правных посягательств на нематериальные блага граждан образуют и состав уголовно-наказуемых деяний, что, по всей видимости, пре­допределило тесную связь защиты идеальных благ человека и с уго­ловным судопроизводством.

Еще на заре правовой истории общеобязательные нормы пре­дусматривали возможность компенсировать неосторожные или умышленные телесные повреждения и даже смерть определенным возмещением убытков[2]. При этом римское право мало считалось с моральным вредом. В нем под вредом понимался «всякий иму­щественный ущерб, который кто-либо претерпевает в силу како­го-нибудь события... Юридическим основанием обязанности воз­мещения вреда служит или договор, или правонарушение... Обя­занность возместить вред от правонарушения предполагает ви­новность действующего... Возмещение вреда производится упла­той денежной суммы, на которую увеличилось бы имущество по­терпевшего, если бы вредоносное событие не наступило, или если бы обязательство было (своевременно) выполнено»[3], т. е. в ос­новном возмещению подлежал вред, который имел точный де­нежный эквивалент.

Однако уже в римском праве, традиционно делавшем главный акцент на защите имущественных прав граждан, намечалась тенден­ция и к защите нематериальной сферы жизни человека: жизни, здо­ровья, чести, достоинства. Установленные еще Законами XII таблиц вознаграждения — за сломанную кость свободного человека — 300 ассов, раба — 150 ассов, за причинение обиды (нанесение побоев, оскорбительных ударов, без ранения) — 25 ассов и т. д. — были не­сомненной попыткой не только, выражаясь современным языком, возместить вред здоровью, но и материально компенсировать причиненные потерпевшему страдания.[4] За нарушение чужих неиму­щественных прав на виновного налагался денежный штраф, который шел целиком в пользу пострадавшего. Широкое распространение денежных выплат в пользу пострадавших играло несомненно про­грессивную роль, выступая в качестве замены существовавшего ин­ститута кровной мести. «Законы XII таблиц сохраняют принцип та­лиона лишь при телесных повреждениях и то только тогда, когда стороны не договорятся о штрафе в пользу потерпевшего, причем штраф уже и в этом случае признается официальной заменой частной расправы».[5]

Общеизвестно, что судопроизводство стран Западной Европы складывалось под значительным влиянием римского права. Его не­сомненные черты наследует, например, Салическая правда, устанав­ливающая, в частности, так называемый вергельд, который выпла­чивался виновным лицом в качестве выкупа за нанесенную потер­певшему обиду и распределялся так, что две трети его шли в пользу обиженного, одна треть — в пользу графа-судьи. Такса вергельда зависела от тяжести правонарушения, общественного положения обидчика и обиженного.[6]

В Уголовно-судебном Уложении императора Карла V, приня­том в Германии в 1532 г., более известном как «Каролина», упоми­нается Schmerzensgeld, существующий под этим же названием и в настоящее время институт денежного вознаграждения за боль и страдания. Размер Schmerzensgeld определяется судьей в зависимо­сти от степени причиненной боли.[7] По кодексу 1877 г. потерпев­шему от некоторых преступлений (именно оскорбление чести и телесное повреждение) было предоставлено право заявить требо­вание о буссе, т. е. в уголовном суде требовать денежное вознагра­ждение с виновного в пользу потерпевшего, с установленным за­коном максимумом.[8] Одновременно в немецком законодательстве появляются положения, свидетельствующие о внимании госу­дарства в отношении лиц, незаконно привлекавшихся к уголовной ответственности, в частности о тех, кто неправомерно был лишен свободы. Принятый в Пруссии в 1776 г. закон гласил, что если ли­цо задерживалось, а потом оправдывалось, «...ему должны быть не только полностью возвращены понесенные издержки, но и выпла­чена денежная сумма в качестве определенной компенсации в со­ответствии со всеми обстоятельствами дела из фондов суда таким образом, чтобы оправданному лицу мог быть возмещен ущерб, ко­торый он понес».[9] В дальнейшем данное положение нашло свое продолжение в § 847 Германского гражданского уложения, регла­ментирующем денежную компенсацию за страдания, явившиеся следствием как причинения вреда здоровью, так и незаконного лишения свободы. Под лишением свободы в данном случае пони­малось ограничение физической свободы, заключение в тюрьму или надевание наручников.[10]

Еще задолго до революции 1789 г. во Франции встречались су­дебные решения, определявшие потерпевшему денежное вознаграж­дение за моральные страдания. Статья Гражданского кодекса, явив­шегося одним из завоеваний революции, о том, что всякое деяние, причиняющее другому вред, обязывает того, по чьей вине вред про­изошел, к удовлетворению, была истолкована судами в смысле воз­мещения вреда экономического и неэкономического. Обычными случаями возмещения нравственного вреда были: оскорбление и клевета в устной и письменной форме, вторжение в чужое жилище, причинение вреда здоровью, незаконное лишение свободы. За смерть родных могли искать возмещения морального вреда родите­ли, дети, братья и сестры. При этом не было необходимости в том, чтобы они являлись наследниками в имуществе, достаточно было доказать наличность действительного вреда. Нравственный вред служил основанием для выступления потерпевших в качестве граж­данских истцов не только в гражданских, но и в уголовных делах.[11] «...Французское законодательство предоставляет потерпевшему от преступления искать вознаграждения, по его усмотрению, или в по­рядке гражданского, или в порядке уголовного суда, но без права изменения раз выбранного порядка».[12]

Страной, наиболее усвоившей принцип возместимости мораль­ного вреда, является Англия. «Английское право при возмещении вреда не делает никакой разницы между вредом материальным и нематериальным. За всякий вред полагается вознаграждение, если он действительный и серьезный...»[13] Положения англосаксонской правовой системы можно обнаружить в законодательствах многих государств. Это связано с тем, что Англия была крупнейшей коло­ниальной державой.

Вариации определений того, что подразумевается в нашем зако­нодательстве под моральным вредом, в правовых системах Англии и США (также накопивших немалый опыт в данной области) много­численны — «psychological injury» (психический вред), «psychiatric injury» (психиатрический вред, «nervous shock» (нервный шок, нерв­ное потрясение), «ordinary shock» (обыкновенный шок, обыкновен­ное потрясение).[14] Для компенсации психического вреда, причи­ненного преступлением, в большинстве случаев потерпевший может не предъявлять иск в порядке гражданского судопроизводства, а прибегнуть к схеме, специально предусмотренной законом для ком­пенсации вреда, причиненного преступлением. В Англии такая Та­рифная схема впервые начала действовать с 1 августа 1964 г., под­вергаясь при этом периодическому обновлению. В настоящее время действует схема 1994 г. В ней подробно описаны условия выплаты компенсации, которая, однако, может быть произведена в случаях причинения не любого психического вреда, а только «лишающего жизненной активности» (подразумевается снижение трудоспособно­сти или способности к обучению, разрыв или значительная утрата социальных связей и сексуальные расстройства) на срок более шес­ти недель с момента происшествия. Психический вред должен про­являться в конкретных психических и физических симптомах: бес­покойство, напряжение, бессонница, возбуждение, чувство неуверенности, агорафобия, постоянное чувство вины, мысли о само­убийстве, а также в облысении, астме, экземе, недержании мочи, псориазе. Степень тяжести психического вреда зависит от продол­жительности периода утраты жизненной активности. При этом от­дельные виды вреда разбиты на 25 групп, в каждой из которых пре­дусмотрен единый размер компенсации. Нижний предел компенса­ции составляет 1 тыс. фунт, стерл. Компенсацию по этой схеме мо­жет получить заявитель, которому причинен физический или психи­ческий вред, прямо связанный с насильственным преступлением, что требует доказанности наличия умысла или грубой неосторожно­сти причинителя вреда в отношении причинения смерти или вреда здоровью другого лица. К таким преступлениям, в частности, отно­сятся: поджог, отравление, сексуальные преступления (изнасилова­ние, кровосмесительство, противоестественные половые сноше­ния — мужеложство и лесбиянство, непристойное нападение). Каж­дое заявление рассматривается на основе фактических обстоятельств каждого конкретного дела специальной Комиссией по вопросам компенсации вреда, причиненного преступлением.[15]

Оказание помощи жертвам преступлений в Великобритании яв­ляется составной частью уголовной политики государства. Примеча­тельно, что даже если преступник и не будет установлен, потерпев­ший имеет право на возмещение причиненного вреда за счет средств государства. В 1988 г. Министерством внутренних дел Великобрита­нии были изданы специальные инструкции, предусматривающие раз­личные размеры денежных компенсаций в зависимости от тяжести причиненного потерпевшему телесного вреда.[16]

Параллельно с совершенствованием правовых норм, направлен­ных на защиту нематериальных благ жертв преступлений, набирал силу процесс формирования института возмещения как имущест­венного, так и неимущественного вреда и жертвам системы право­судия, особенно когда это было связано с незаконным лишением человека свободы. К началу XX в. во многих странах Европы, в том числе в Италии, Франции, Португалии, Швейцарии, Англии, было предусмотрено возмещение вреда нравственного характера, причи­ненного человеку в связи с его незаконным привлечением к уголов­ной ответственности.

Российское законодательство также имеет свою непростую и отличающуюся определенной степенью преемственности историю становления института компенсации морального вреда.

 Обращаясь к истории права Древнерусского государства, можно убедиться, что уже с момента его создания и на протяжении всего периода развития защите нематериальной сферы жизни человека, в том числе путем наложения денежных взысканий в пользу постра­давших от преступлений, уделялось немалое внимание. Как и в рим­ском праве, о чем говорилось выше, тенденция к созданию системы штрафов в пользу потерпевшего или его родственников, в случае смерти последнего, сыграла свою позитивную роль, выразившуюся в постепенном вытеснении обычая личной расправы с преступником со стороны пострадавших. Обращает на себя внимание также то об­стоятельство, что если компенсация морального вреда в правовых системах многих стран является способом правовой защиты личных нематериальных благ, то в русском праве с самого начала сказыва­ется его определенный самобытный характер, выразившийся в дан­ном случае в установлении денежных вознаграждений за посяга­тельства не только на нематериальные блага, но и на довольно ши­рокий круг имущественных прав граждан.

В дошедших до наших дней договорах, ставших первыми письменными источниками древнерусского права, которые заклю­чили с греками князь Олег в 911 г. и князь Игорь в 945 г., имеется ряд норм, относящихся к гражданскому и уголовному праву и ре­гулирующих наказания за уголовные преступления, связанные, в том числе, с выплатой материального вознаграждения. Статья 4 договора 911г. (соответствующая ей ст. 13 договора 945 г.), регла­ментирующая ответственность за убийство, предусматривает, в частности, в случае бегства убийцы, при наличии у последнего имущества, обращение его в пользу родственников убитого. В слу­чае же отсутствия имущества надлежало производить поиски ви­новного и при обнаружении предавать его смерти. Статья 5 дого­вора 911г. и ст. 14 договора 945г. предусматривают денежное взыскание за причинение телесных повреждений. Денежное взыскание за имущественные преступления было установлено в ст. 6  договора 911г.[17]

Первый отечественный кодекс - Русская Правда предусматри­вает целый ряд статей, направленных на защиту жизни, здоровья, чести, а также имущественной сферы жизни человека. При воровст­ве,  незаконном пользовании чужой  вещью помимо возмещения имущественного ущерба устанавливалось особое денежное возна­граждение «за обиду». Например, в ст. 34 Пространной редакции Русской Правды говорится, что в случае кражи коня, оружия или одежды кроме возвращения похищенного виновный платит собст­веннику еще и 3 гривны за обиду.[18] Немало внимания уделяется ма­териальной ответственности за посягательство на честь и достоин­ство человека, например за такое, как рвание усов и бороды как символов мужественности или за удар необнаженным мечом. Статья 2 Краткой редакции Русской Правды в случае нанесения телесных повреждений предоставляет потерпевшему альтернативу: либо са­мому мстить обидчику, либо, в случае отказа от мести, получить с последнего три гривны за обиду.[19] Большое значение придается имущественной   компенсации   родственникам   убитого.; Русская Правда ограничивает власть родственников погибшего над убийцей путем предоставления возможности замены кровной мести выку­пом. Убийца мог уладить дело с родственниками убитого, заплатив названную ими сумму (головщину). Если виновный оказывался не­состоятельным, последние могли наказать его по своему усмотре­нию, но не имели права лишить жизни. Население местности, где проживал убийца, ручалось за него. Однако если тот все-таки укло­нялся от ответственности, общество (вервь) выплачивало взыски­ваемую сумму родственникам убитого (в этом случае на вервь могла быть наложена и княжеская вира).[20]

Русская Правда в ее Пространной редакции на протяжении нескольких веков оставалась общим законом, определяющим принципы отечественного судопроизводства. Даже в XV и XVI вв. суды нередко назначали стародавние виры и «продажи», а также «поток и разграбление» (отобрание всего имущества осужденного и «выбитая его вон из земли»). Так, в Двинской уставной грамоте 1397 г. одним из основных видов наказания является «продажа» (денежный штраф) в пользу пострадавшего или его родственников.[21] Белозер­ская уставная грамота 1488 г. за убийство разбойничьими шайками устанавливает смертную казнь, а за иные формы лишения жизни — денежные взыскания.[22]

 Изданный в 1497 г. Судебник Ивана III, ставший первым кодек­сом общерусского права централизованного государства, преду­сматривал наряду со смертной казнью взыскание головщины из имущества убийцы. В Судебнике Ивана IV (1550 г.) также есть по­ложения о возможности предъявления гражданского иска за убийст­во.[23] Оба Судебника содержат и целый ряд статей о взыскании за бесчестье, т. е. о выплате в пользу обиженного определенной де­нежной суммы, при этом размер суммы зависит от того, к какому сословию пострадавший принадлежит.[24] Судебники 1497г. и 1550 г. сохраняют и принципы распространенного в русском праве положения, согласно которому «неправомерное обогащение влекло за собой троекратную регрессную выплату».[25]

Российское законодательство XVII в. продолжило традиции, со­гласно которым при совершении имущественных преступлений по­страдавшему выплачивается сверх суммы причиненного собственно имущественного ущерба дополнительное денежное вознаграждение. Так, Соборное Уложение 1649 г. в ст. 210 гл. X, в частности, преду­сматривает: «А буде кто чье стадо конское или иные животины с своея, или с чюжия земли взгонит к себе во двор насильством без­винно... будет он которую животину уморит голодом или убьет, и на нем за ту животину велеть доправити указную цену вдвое, и отдати исцу...»[26] В Уложении, сохранившем идеи всесторонней защиты прав личности, только определению «размера бесчестия» было по­священо семьдесят три статьи, что, однако, объясняется и тем, что сословная дифференциация достигла в нем высших для средневеко­вья значений. В зависимости от звания и сана ответственность за оскорбление определялась в размере от 1 до 400 руб. Социальное положение человека влияло и на размер денежной компенсации за причинение телесных повреждений.[27] Таким образом, в отечествен­ном праве при компенсации за моральные издержки, связанные с посягательством как на материальные, так и на нематериальные бла­га, прослеживалась четкая тенденция к максимальному фиксирова­нию размера причитающихся выплат. «Нельзя предоставить судье каждый раз решать самому о размере бесчестья по индивидуальным обстоятельствам дела: он должен иметь, по мысли прежнего законо­дателя, таблицы и таксы. Пусть эти таблицы и таксы произвольны, но они устанавливают известный внешний порядок, внешнюю гра­дацию».[28]

В качестве наказания за убийство Уложение 1649 г. предусмат­ривает наряду со смертной казнью взыскание в государеву казну половины имущества убийцы, при этом вторая половина имущества отдавалась по их просьбе жене, детям и роду убитого.[29] Следует отметить, что другой характерной чертой того времени, связанной с защитой человека от посягательств на его физическое и духовное состояние, наряду с присуждением компенсационной денежной вы­платы потерпевшему, является также распределение этой выплаты между потерпевшим и государством.

Правила о взыскании за «бесчестье» в общих чертах действова­ли и в XVIII в., дополненные при Петре I законами об оскорблении чести в Уставе воинском (1716) и Морском уставе (1720), в манифе­сте Екатерины II о поединках, а затем в большинстве перешли в отдел «О вознаграждении за обиды личные имуществом» Свода законов Российской Империи. В соответствии с содержащимися в нем положениями, например, за обиду словом и на письме городскому обывателю уплачивается столько, сколько тот платит за этот год в казну и в городской доход.[30]

В дальнейшем возмещение вреда стало регулироваться Зако­ном от 21 марта 1851 г.[31] Однако в нем отсутствовали какие-либо четкие общие нормы, предусматривающие возможность матери­альной компенсации морального вреда в качестве одного из спосо­бов защиты гражданских прав личности. В законе можно найти только относительные, частные аналоги института компенсации морального вреда, которые, разумеется, не могли охватить все воз­можные случаи его причинения, например, предусмотренное ст. 667-669 (первая часть десятого тома Свода законов Российской Империи) взыскание с виновного в пользу пострадавшего от обиды или оскорбления специального платежа, строго зафиксированного в размере от 1 до 50 руб. и заменяющего уголовное наказание, или ст. 678 (там же), обязывающей судей, постановивших неправосуд­ный приговор, возместить неправильно осужденному материаль­ный ущерб, а также выплатить ему определенную в законе сумму денег. В то же время при причинении вреда здоровью человека, при совершении убийства прослеживается отсутствие четких и не­двусмысленных норм, предусматривающих компенсацию именно физических и психических страданий, что делало крайне затрудни­тельным для потерпевших от этих преступлений или их родствен­ников получение с виновного лица материального удовлетворения за перенесенные ими страдания.

В законе говорится «о вреде и убытках» от деяний преступных (ст. 644) и непреступных (ст. 684). При этом не ясно, подразумевается ли под вредом, подлежащим возмещению, вред только имуществен­ного характера или данный термин можно трактовать шире.

Важно видеть, что действующее законодательство не запреща­ло компенсации неимущественного вреда. Причем, выделяя вред от деяний преступных и непреступных, законодатель говорит о «вреде и убытках». Таким образом, один из использованных тер­минов, а именно «вред», может быть понят как умаление не только имущественных благ, но в том числе и благ неимущественных. Указанный термин следовало рассматривать в значении возмеще­ния имущественного вреда лишь в случае, если бы это предусмат­ривалось особой нормой. Но и в отношении экономических пре­ступлений, и при нанесении вреда здоровью, и в других случаях закон, предусматривая различные формы возмещения вреда, ни­где не говорит о том, что ответственность этим и ограничивается. Следовательно, потенциально закон 21 марта 1851 г. открывал до­рогу для функционирования института компенсации неимущест­венного вреда.

Мнения правоведов того времени по данному поводу раздели­лись. Например, П. Н. Гуссаковский в связи с этим отмечал, что стремление путем денежного вознаграждения доставить возможное удовлетворение лицам, потерпевшим нравственный вред, приводит неизбежно к явно несообразному положению, в силу которого озна­ченное вознаграждение должно соизмеряться не с важностью вреда и даже не со степенью участия злой воли в совершении деяния, при­чинившего вред, а с большей или меньшей состоятельностью по­страдавшего.[32] Противником материальной компенсации морально­го вреда был также и Г. Ф. Шершеневич, утверждавший: «Нужно проникнуться глубоким презрением к личности человека, чтобы внушать ему, что деньги способны дать удовлетворение всяким нравственным страданиям. Переложение морального вреда на день­ги есть результат буржуазного духа, который оценивает все на день­ги, который считает все продажным».[33] Иной точки зрения придер­живался С. А. Беляцкин, который, будучи сторонником идеи ком­пенсации морального вреда вообще, при этом полагал, что законо­дательство дореволюционной России не препятствовало возмеще­нию неимущественного вреда. «Пусть даже законодатель не зада­вался серьезно мыслью о нематериальном вреде, а сосредоточивал внимание главным образом на имущественном ущербе ввиду боль­шинства случаев именно такого ущерба. Но раз закон не выразил категорического веления по этому предмету, он, по меньшей мере, развязал руки практике».[34]

Тем не менее достаточно продолжительное время в России гос­подствовала точка зрения, опиравшаяся на традицию классического римского права. Интересно, что в 1905 г. в России был разработан проект нового Гражданского уложения, в котором нашла отражение тенденция, проявившаяся в законодательстве ряда других стран, по формированию института защиты неимущественных благ. В то же время, приветствуя решимость авторов проекта «примкнуть к ин­ституту, имеющему громадное общественное и юридическое значе­ние», С. А. Беляцкин отмечает, что «они значительно сузили точку зрения, не решившись сойти с казуистической почвы».[35]

Действительно, проект предоставлял право на компенсацию не­имущественного вреда в весьма ограниченном числе случаев. Так, в соответствии со ст. 2626 «в случаях причинения обезображения или телесного повреждения, равно как и в случаях лишения свободы или нанесения оскорбления, суд может назначить пострадавшему де­нежную сумму по своему усмотрению, принимая во внимание, была ли со стороны виновного обнаружена злонамеренность и другие об­стоятельства дела, хотя бы пострадавший не понес никаких убытков (нравственный вред)». Предполагалось, что такое же право будет иметь женщина, «с которой совершено любодеяние», и девица, «обольщенная обещанием на ней жениться, если виновный не ис­полнит своего обещания». Заслуживает внимания попытка авторов проекта распространить деятельность институтов защиты неимуще­ственных благ на общественные отношения, связанные с имущест­венными отношениями, для чего вводилась ч. 2 ст. 1655, по которой «должник умышленно или по грубой неосторожности не исполнив­ший обязательства, может быть присужден к возмещению и других, кроме указанных выше (имущественных) убытков, хотя бы они за­ключались не в имущественном, а в нравственном вреде, и не подлежали точной оценке».[36]

Идея составителей проекта 1905 г. по введению в Гражданское уложение  института  компенсации  нравственного  вреда была не только ограничена незначительным числом случаев, но и особыми условиями, необходимыми для реализации указанного права. А именно: «злонамеренность виновного» (ст. 2626); неисполнение обязательства «умышленно или по грубой неосторожности» (ч. 2 ст. 1655). Тем не менее данный проект так и остался на бумаге, дей­ствовал же Закон от 21 марта 1851 г.

Следует отметить, что хотя не сразу и с большими сложностями, но в судебной практике к началу XX в. стали предприниматься по­пытки легализации принципа возмещения морального вреда. В 1909 г. по делу Дамбы (№ 46) Сенат развил теорию возмещения не­материального вреда в связи с увечьем, дав толкование понятию вреда, причиненного лицу человека увечьем, понимая под ним вся­кий вред, всякое зло, которым подвергся потерпевший. Далее Сенат разъяснил, что при исчислении размера вознаграждения суд не только вправе, но и обязан принять во внимание наряду с матери­альным ущербом и другие вредные, не менее тяжкие и нередко не­поправимые последствия увечья, как то: расстройство здоровья, фи­зическое уродство, большая или меньшая беспомощность потер­певшего и вообще более или менее серьезное ухудшение в условиях его дальнейшей жизни.[37]

После революции 1917 г. отечественная правовая система пре­терпела кардинальные изменения, но вплоть до 1990 г. в граждан­ском законодательстве отсутствует как сам термин «моральный вред», так, соответственно, и нормы, предусматривающие его ком­пенсацию. Несмотря на это в 20-е годы (после принятия Граждан­ского кодекса РСФСР 1922г.) среди юристов возникли споры по поводу допустимости возмещения морального вреда. С одной сто­роны, например, А. Зейц категорически отвергал саму возможность компенсации морального вреда в советском обществе.[38] В свою очередь, Б. Утевский полагал, что и ст. 403 ГК РСФСР 1922 г. и ст. 44 УК РСФСР, принятого 22 ноября 1926 г. (о наказании в виде возложения обязанности загладить причиненный вред) давали осно­вание для возмещения не только материального, но и морального вреда. С его точки зрения, в ст. 403 ГК имущественный вред противопоставлялся вреду, нанесенному личности,[39] а кроме того, по мнению автора, нет никаких оснований ограничивать понятие «лич­ность» только физической неприкосновенностью, поскольку данное понятие носит скорее нематериальный характер, охватывая духов­ную, моральную сферу человека.[40] Сторонниками принципа возме­щения морального вреда в то время были также И. Брауде,[41] Б. Лапицкий,[42] К. М. Варшавский.[43] Однако эти суждения практически никак не повлияли на судебную практику тех лет, отказывавшуюся удовлетворять иски о защите нематериальных благ путем взыскания денежных сумм. Разумеется, и по уголовным делам потерпевшие от преступлений были лишены возможности предъявить иск в связи с причиненным им моральным вредом.

После принятия в 1964 г. нового Гражданского кодекса РСФСР, в ст. 1 которого было сказано, что ГК РСФСР «...регулирует имуще­ственные и связанные с ними неимущественные отношения», дис­куссии о возможности материального возмещения морального вреда открылись вновь.

В. А. Тархов высказал мысль о том, что иногда неправильно указывают, будто наше законодательство (действовавшее в тот период времени) не допускало имущественной от­ветственности за неимущественный вред, поскольку из текста за­кона нельзя сделать определенного вывода. Автор полагал, что сложившаяся ситуация отражает толкование судебной практики, которая с самого начала отрицательно относилась к возмещению морального вреда, а затем такое мнение не без борьбы укрепилось и в литературе.[44]

 На схожих позициях по этому вопросу тогда стояли такие авторы,   как   Н. С. Малеин,[45]   Ю. X. Калмыков,[46]   Л. А. Майданик   и Н. Ю. Сергеева,[47] М. Я. Шиминова,[48] С. Н. Братусь,[49] А. М. Беля­кова.[50]

Хотелось бы подчеркнуть, что в сложившихся обстоятельствах законодательство, регулирующее уголовное судопроизводство, тем не менее создавало больше возможностей для материальной ком­пенсации моральных переживаний, нежели действовавшее тогда за­конодательство гражданское.

Во-первых, принятый 27 октября 1960 г. Уголовно-процес­суальный кодекс РСФСР, впервые в рос­сийском законодательстве легализовал термин моральный вред.[51] В ст. 53 данного кодекса, в частности, говорится: «Потерпевшим при­знается лицо, которому преступлением причинен моральный, физи­ческий или имущественный вред».

Во-вторых, принятый одновременно с Уголовно-процес­суальным Уголовный кодекс РСФСР, как и прежний УК РСФСР 1926 г. (ст. 44), в качестве одного из видов наказания предусматри­вал возложение обязанности загладить причиненный вред (ст. 32). В данной статье, в частности, указывалось: «Исполнение обязанности загладить причиненный вред состоит в непосредственном устранении причиненного вреда своими силами, или в возмещении матери­ального ущерба своими средствами...» То есть можно говорить об очевидном противопоставлении имущественному ущербу других видов вреда. Поскольку о возмещении имущественного ущерба го­ворится отдельно и при этом в тексте статьи не указывается прямо, об устранении каких видов причиненного вреда идет речь, можно сделать вывод, что здесь имеются в виду два других вида вреда — физический и моральный, из числа упоминавшихся в ст. 53 УПК РСФСР.[52] При этом бесспорно, что при совершении таких преступ­лений, как клевета или оскорбление, из трех легализованных в уго­ловном судопроизводстве видов вреда — имущественного, физиче­ского или морального — потерпевшему причиняется только послед­ний. Одновременно в санкциях соответствующих статей Уголовного кодекса РСФСР (ч. 1 ст. 130 и ч. 1 ст. 131) в качестве одного из ви­дов наказания за данные преступления было предусмотрено возло­жение обязанности загладить причиненный вред. Иными словами, в данном случае подлежал заглаживанию именно моральный вред, и у виновного лица не было особых препятствий, чтобы загладить его и в материальной форме (выплата денег, покупка подарка или путевки в санаторий для потерпевшего). Кроме того, применение при выне­сении приговора ст. 43 УК РСФСР (назначение более мягкого нака­зания, чем предусмотрено законом) теоретически создавало условия для компенсации потерпевшим морального вреда практически по любому преступлению.

В гражданском законодательстве только в Законе СССР от 12 июня 1990 г. «О печати и других средствах массовой информа­ции» впервые было четко указано на возможность материальной компенсации морального вреда и впервые был использован данный термин.[53] При этом сам термин «моральный вред» в законе рас­шифрован не был. Общая норма для компенсации морального вреда впервые была установлена только в Основах гражданского законо­дательства Союза ССР и республик, принятых Верховным Советом СССР 31 мая 1991 г. и введенных в действие на территории Россий­ской Федерации с 3 августа 1992 г. Статья 131 данного закона гла­сит: «Моральный вред (физические или нравственные страдания), причиненный гражданину неправомерными действиями, возмещает­ся причинителем при наличии его вины. Моральный вред возмеща­ется в денежной или иной материальной форме и в размере, определяемых судом независимо от подлежащего возмещению имущест­венного вреда».[54] Соответственно впервые законодательно было раскрыто и содержание термина «моральный вред»: это «физиче­ские или нравственные страдания». Данное определение было со­хранено и в ст. 151 Гражданского кодекса Российской Федерации, однако в ней была значительно сужена сфера объектов, при посяга­тельстве на которые можно претендовать на денежную компенса­цию моральных страданий. Моральный вред стал подлежать безус­ловной компенсации только при нарушении неимущественных прав гражданина и посягательстве на иные нематериальные блага. Во всех других случаях обязанность денежной компенсации должна быть прямо предусмотрена законом.

В то же время необходимо отметить, что и по сей день уголов­но-процессуальное законодательство никак «не отреагировало» на вышеуказанные значительные изменения, происшедшие в законода­тельстве гражданском. Формулировки ст. 44 УПК РФ, регу­лирующие процедуру предъявления гражданского иска в уголовном деле, продолжают предусматривать возможность взыскания в уголов­ном процессе только материального ущерба. Другое дело, что судеб­ная практика начиная уже с 1992 г. пошла по пути удовлетворения в уголовном процессе исков о компенсации морального вреда потер­певшим. В данном случае судьями была допущена очевидная анало­гия с возмещением материального вреда. Постановлениями Пленумов Верховного Суда РФ от 20 декабря 1994 г. № 10 «Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда»[55] и от 29 апреля 1996г. № 1 «О судебном приговоре»[56] была подтвер­ждена возможность такого подхода к данной проблеме.

Таким образом, можно говорить о том, что потерпевшим от преступлений предоставлено право компенсировать причиненный им моральный вред двумя путями: они могут предъявить соответ­ствующий иск о компенсации морального вреда как в порядке гражданского судопроизводства, так и в уголовно-процес­суальном порядке.

ГЛАВА 2.

 ФОРМИРОВАНИЕ ИНСТИТУТА КОМПЕНСАЦИИ МОРАЛЬНОГО ВРЕДА В РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

Итак, реальная возможность материальной компенсации мо­рального вреда в нашей стране[57] впервые была предусмотрена За­коном СССР от 12 июня 1990 г. «О печати и других средствах мас­совой информации» (ст. 39), введенным в действие с 1 августа 1990 г.[58]

В законодательстве Российской Федерации эта возможность также нашла свое подтверждение. Прежде всего, аналогичная норма была предусмотрена новой редакцией ст. 7 ГК РФ (ч. 7), принятой Законом Российской Федерации от 21 марта 1991 г., и ст. 62 Закона Российской Федерации «О средствах массовой информации» от 27 декабря 1991 г., введенного в действие с 8 февраля 1992 г.[59]

В соответствии со ст. 62 Закона Российской Федерации «О сред­ствах массовой информации»: «Моральный (неимущественный) вред, причиненный гражданину в результате распространения средством массовой информации не соответствующих действительности сведе­ний, порочащих честь и достоинство гражданина либо причинивших ему иной неимущественный ущерб, возмещается по решению суда средством массовой информации, а также виновными должностными лицами и гражданами в размере, определяемом судом».

Таким образом, в первую очередь право на компенсацию мо­рального вреда было предоставлено гражданам, пострадавшим от деятельности средств массовой информации, т. е. сфера действия данного института ограничивалась исключительно отношениями между гражданином и юридическим лицом (средством массовой информации), причинившим гражданину неимущественный вред.

Следует обратить внимание на то, что указанный закон дает следующее определение средств массовой информации (ст. 2): пе­риодическое печатное издание (газета, журнал, альманах, бюлле­тень, иное издание, имеющее постоянное название, текущий номер и выходящее в свет не реже одного раза в год); радио-, теле-, ви­деопрограмма, кинохроникальная программа (совокупность перио­дических аудио, аудиовизуальных сообщений и материалов, имеющая постоянное название и выходящая в свет не реже одного раза в год); иная форма периодического распространения массовой информации.

Следующий шаг в развитии института компенсации морального вреда был сделан с принятием 19 декабря 1991 г. Закона Российской Федерации «Об охране окружающей природной среды», введен­ного в действие с 3 марта 1992 г.[60]( В настоящее время отменен и действует ФЗ от 10 января 2002 года № 7-ФЗ «Об охране окружающей среды»). В соответствии со ст. 89 этого за­кона «вред, причиненный здоровью граждан в результате неблаго­приятного воздействия окружающей природной среды, вызванного деятельностью предприятий, учреждений, организаций или отдель­ных граждан, подлежит возмещению в полном объеме. При опреде­лении размера вреда учитываются: степень утраты трудоспособно­сти потерпевшего, затраты на лечение и восстановление здоровья, затраты на уход за больным, иные расходы, в том числе упущенные профессиональные возможности, затраты, связанные с необходимо­стью изменения места жительства, профессии, а также потери, свя­занные с моральными травмами, невозможностью иметь детей или риском рождения детей с врожденной патологией. Возмещение вре­да здоровью граждан производится на основании решения суда по иску потерпевшего, членов его семьи, прокурора, уполномоченного на то органа государственного управления, общественной организа­ции (объединения) в интересах потерпевшего. Сумма денежных средств за причиненный вред здоровью граждан взыскивается с причинителя вреда, а при невозможности его установления — за счет средств соответствующих государственных экологических фондов».

В результате введения данного закона возможность компенса­ции морального вреда (названного в законе «потерями, связанными с моральными травмами») была предоставлена гражданам, здоровье которых пострадало в результате неблагоприятного воздействия ок­ружающей природной среды.

Причем особо следует отметить, что указанный закон, допуская возможность выдвижения иска в защиту прав гражданина членами его семьи, прокурором, уполномоченным на то органом государст­венного управления, общественной организацией или объединени­ем: учитывая вред, вызванный деятельностью предприятий, учреж­дений, организаций и отдельных граждан; предусматривая взыска­ние денежных средств за причиненный вред с причинителя вреда, а при невозможности его установления — с соответствующих госу­дарственных экологических фондов, значительно расширил сферу общественных отношений, в которой действует институт компенса­ции морального вреда.

Еще один шаг в становлении института компенсации морально­го вреда был сделан с принятием 7 февраля 1992 г. Закона Россий­ской Федерации «О защите прав потребителей»[61], вступившего в действие с 7 апреля 1992 г. (в ред. федеральных законов от 09.01.1996 №2-ФЗ, от 17.12.1999 № 212-ФЗ, от 30.12.2001).

В соответствии со ст. 15 данного закона: «Моральный вред, причиненный потребителю вследствие нарушения изготовителем (исполнителем, продавцом) или организацией, выполняющей функ­ции изготовителя (продавца) на основании договора с ним прав по­требителя, предусмотренных законами и правовыми актами РФ, ре­гулирующими отношения в области защиты прав потребителей, подлежит компенсации причинитслем вреда при наличии его вины. Размер возмещения вреда определяется судом. Компенсация мо­рального вреда осуществляется независимо от возмещения имуще­ственного вреда и понесенных потребителем убытков».

Таким образом, в сферу действия института компенсации мо­рального вреда попадают нарушения договорных отношений. Причем касается это исключительно отношений между конкрет­ным гражданином-потребителем и гражданином, являющимся изготовителем (исполнителем, продавцом), или организацией, выполняющей функции изготовителя (продавца). В то же время, несмотря на достаточно широкую сферу деятельности, указанный закон не охватывает даже всех договорных отношений с участием граждан.

 Дальнейшая институционализация права на компенсацию мо­рального вреда в Российской Федерации связана с постановлением Верховного Совета Российской Федерации №3301-1 от 14 июля 1992 г. «О регулировании гражданских правоотношений в период проведения экономической реформы», в соответствии с которым Основы гражданского законодательства Союза ССР и республик, утвержденные 31 мая 1991 г.( с изменениями от 8.07.1993, 30.11.1994, 26.01.1996, 26.11.2001) (далее - Основы), применяются на территории Российской Федерации за исключением положений, ус­танавливающих полномочия Союза ССР в области гражданского законодательства, и в части, не противоречащей Конституции Рос­сийской Федерации и законодательным актам Российской Федера­ции, принятым после 12 июня 1990 г.[62]

В ч. 6 ст. 7 Основ,( в настоящее время – утратила силу) имеющей название «Защита чести, досто­инства и деловой репутации», расположенной в гл. 1 «Основные положения», содержится норма, предоставляющая право гражда­нину или юридическому лицу, «в отношении которого распро­странены сведения, порочащие его честь, достоинство или дело­вую репутацию, наряду с опровержением таких сведений требо­вать возмещения убытков и морального вреда, причиненных их распространением».

Соответственно возникли более широкие возможности по ис­пользованию института компенсации морального вреда для защиты чести, достоинства и деловой репутации. Ранее в соответствии с За­коном СССР «О печати и других средствах массовой информации» (ст. 39), ст. 7 ГК (в ред. от 21 марта 1991 г.) и Законом Российской Федерации «О средствах массовой информации» (ст. 62) указанное право имели лишь граждане, понесшие моральный (неимуществен­ный) вред в результате распространения средством массовой ин­формации не соответствующих действительности сведений, поро­чащих честь и достоинство.

Еще более широкий спектр отношений стал охватываться ст. 131 Основ, ( в настоящее время – утратила силу) помещенной в гл. 19 «Обязательства, возникающие вследствие причинения вреда и неосновательного обогащения», в соответствии с которой моральный вред (физические или нравственные страдания), причиненный гражданину неправомерными действиями, должен возмещаться причинителем при наличии его вины. Моральный вред возмещается в денежной или иной матери­альной форме и в размере, определяемом судом, независимо от под­лежащего возмещению имущественного вреда. Соответственно ст. 131 Основ предусматривает право на компенсацию морального вре­да гражданину во внедоговорных отношениях, расширяя сферу дей­ствия института компенсации морального вреда по сравнению с ч. 6 ст. 7 Основ.

Как можно видеть, в качестве обязательного основания ответ­ственности за моральный вред п. 6 ст. 7 Основ называет распро­странение сведений, не соответствующих действительности и при этом порочащих честь, достоинство или деловую репутацию, а ст. 131 Основ — неправомерные действия при наличии вины причинителя. На эти особенности обратил внимание В. Т. Смирнов, отметив, что причинение морального вреда умалением таких благ, как честь и достоинство является частным случаем деликта, а воз­мещение морального вреда — мерой гражданско-правовой ответ­ственности. Поэтому, по его мнению, применение ст. 7 Основ в части возмещения морального вреда должно опираться на общий принцип деликтной ответственности — принцип презюмируемой вины причинителя, если иное не указано в законе. При этом В. Т. Смирнов доказывает правильность своей точки зрения и в случае признания правонарушения, предусмотренного ст. 7 Основ, «специальным» деликтом, не подпадающим под общее правило об обязательствах из причинения вреда, изложенных в гл. 19 Основ, ибо положение о презюмируемой вине ответчика закреплено в Ос­новах в качестве общего принципа гражданско-правовой ответст­венности (п. 4 ст. 6 Основ). Иначе говоря — честь и достоинство гражданина обеспечиваются повышенной защитой в отличие от его жизни и здоровья. Но с этим, полагает В. Т, Смирнов, нельзя со­гласиться ввиду несоответствия указанного положения духовному состоянию нашего общества.[63]

Близкую к этой позицию занимает и А. В. Шичанин.[64] Тем не менее, несмотря на серьезность приведенных доводов, с ними мож­но согласиться лишь как с предложениями по совершенствованию законодательства. Толкование же соответствующих норм Основ вряд ли может опираться на анализ духовного состояния современ­ного общества. А если исходить из буквы закона, то как раз обнару­жатся более строгие начала для возмещения морального вреда при повреждении здоровья или причинении смерти гражданину, чем при умалении его чести и достоинства.

Очередным шагом в развитии института компенсации мораль­ного вреда явились «Правила возмещения работодателями вреда, причиненного работникам увечьем, профессиональным заболевани­ем либо иным повреждением здоровья, связанным с исполнением ими трудовых обязанностей»( в настоящее время – утратил силу – ФЗ от 24.07.2002 № 125-ФЗ) (далее — Правила), введенные в дей­ствие с 1 декабря 1992 г.[65] (утв. постановлением Верховного Совета Российской Федерации от 24 декабря 1992 г., с изм. и доп., внесен­ными Федеральным законом от 24 ноября 1995 г.). Эти правила рас­пространяют свое действие на правоотношения, имевшие место до введения ФЗ РФ «Об обязательном социальном страховании от не­счастных случаев на производстве и профессиональных заболева­ний» от 24.07.1998 №125-ФЗ (в ред. Федерального закона от 17.07.99 № 181-ФЗ, с последними изменениями от 23.12.2003). Статья 8 Правил среди видов возмещения вреда особо отмечает моральный ущерб. Об обязанности работодателя возместить потерпевшему, получившему трудовое увечье, мораль­ный ущерб в денежной или иной материальной форме независимо от подлежащего возмещению имущественного вреда говорится в ст. 25 Правил. Кроме того, в соответствии со ст. 30. работодатель обязан возместить семье, потерявшей кормильца вследствие трудового уве­чья, моральный вред в денежной или иной материальной форме независимо от подлежащего возмещению имущественного вреда. В то же время руководитель может быть освобожден от ответственности, если докажет, что вред причинен не по его вине (ч. 2 ст. 3). Однако это не относится к причинению вреда здоровью работника при ис­полнении им трудовых обязанностей источником повышенной опасности. Согласно ч. 1 ст. 3 Правил, в этом случае работодатель обязан возместить вред в полном объеме (т. е. включая моральный ущерб), если не докажет, что вред возник вследствие непреодолимой силы либо умысла потерпевшего.

Таким образом, на момент принятия Правила явились значи­тельным шагом в направлении укрепления положения работника в современном обществе. И здесь необходимо особо отметить предос­тавление возможности требовать компенсации морального ущерба тем, кто работает на оборудовании, являющемся источником повы­шенной опасности. Работник фактически получил льготную стра­ховку на случай производственной травмы, ибо компенсация мо­рального вреда в случае причинения работнику трудового увечья источником повышенной опасности должна была осуществляться независимо от вины работодателя, в то время как всем прочим граж­данам — лишь при наличии вины причинителя вреда, поскольку ст. 131 Основ предусматривала возможность возмещения морально­го вреда только при наличии вины.[66]

Такой подход к проблеме был зафиксирован и Пленумом Вер­ховного Суда РФ в п. 36 постановления от 28 апреля 1994 г. № 3 «О судебной практике по делам о возмещении вреда, причиненного повреждением здоровья». Пленум отметил, что в соответствии с ч. 1 ст. 3, ст. 25. ст. 30 Правил предприятие обязано возместить потер­певшему работнику моральный вред, причиненный источником по­вышенной опасности (имеется в виду вред, причиненный работнику в связи с исполнением им трудовых обязанностей, причем источни­ком повышенной опасности, принадлежащим работодателю) незави­симо от своей вины.

 В качестве следующего этапа формирования института компен­сации морального вреда следует отметить Закон Российской Феде­рации «О статусе военнослужащих» от 22 января 1993 г., введенный в действие с 1 января 1993 г.[67]( в настоящее время утратил силу – ФЗ от 27.05.1998 № 76-ФЗ)

Часть 5 ст. 18 указанного Закона содержит норму, в соответст­вии с которой государство гарантирует военнослужащим возмеще­ние морального и материального ущерба, причиненного противо­правными действиями должностных лиц органов государственной власти и управления, органов местного самоуправления, органов военного управления, предприятий, учреждений, организаций и об­щественных объединений, а также других лиц в результате: неза­конного привлечения к уголовной или иной ответственности; неза­конного применения в качестве меры пресечения заключения под стражу; незаконного осуждения: незаконного снижения в должности или воинском звании: несоблюдения условий контракта; незаконно­го лишения прав и льгот. По решению органов государственной вла­сти и управления, органов местного самоуправления, командиров (начальников) в пределах их компетенции или суда восстанавлива­ются права военнослужащих и возмещается ущерб за счет виновных или республиканского бюджета Российской Федерации.

Таким образом, данный Закон распространил сферу деятельности института компенсации морального вреда на отношения граждан, яв­ляющихся военнослужащими, и государства в лице его органов и должностных лиц. Следовательно, военнослужащие получили допол­нительные права по сравнению с прочими гражданами общества. Причем особо необходимо отметить тот факт, что указанная норма позволяла военнослужащим выдвигать требование компенсации мо­рального вреда при несоблюдении условий контракта и незаконном лишении прав и льгот, т. е. в случаях имущественного вреда.[68]

 Очередным шагом в становлении института компенсации мораль­ного вреда в РФ явилось введение в действие Граждан­ского кодекса РФ (далее ГК РФ). Упоминание о моральном вреде содержится в ст. 12, 151, 152, 1099-1101 ГК РФ. В соответствии со ст. 151, если гражданину причинен моральный вред (физические или нравственные страдания) действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие гражданину другие нематериальные блага, а также в других случаях, предусмотренных законом, суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указан­ного вреда. При этом указанная статья была помещена в гл. 8 «Немате­риальные блага и их защита» разд. 1 «Общие положения», в то время как в Основах общая норма о возмещении морального вреда (ст. 131) расположена в гл. 19 «Обязательства, возникающие вследствие при­чинения вреда и неосновательного обогащения». Таким образом, если Основы рассматривали институт компенсации морального вреда в связи с правонарушением (вследствие причинения вреда и неоснова­тельного обогащения), то ГК РФ делает упор на вид нарушаемых прав (неимущественные блага). Когда же нарушены имущественные права гражданина, суд может возложить на наруши­теля обязанность денежной компенсации указанного вреда лишь в случаях, предусмотренных законом. В качестве примера наряду с уже упоминавшимся старым Законом Российской Федерации «О статусе военнослужащих» от 22 января 1993 г. здесь можно отметить и Закон РФ «О защите прав потребителей» от 7 февраля 1992 г.

Отдельно выделена в ГК РФ ст. 152, посвя­щенная одному из видов нематериальных благ — защите чести, дос­тоинства и деловой репутации. В соответствии с п. 5 указанной ста­тьи «гражданин, в отношении которого распространены сведения, порочащие его честь, достоинство или деловую репутацию, вправе наряду с опровержением таких сведений требовать возмещения убытков и морального вреда, причиненных их распространением», а п. 7 распространяет сферу действия настоящей статьи о защите де­ловой репутации гражданина соответственно и на защиту деловой репутации юридического лица.

Под распространением сведений, порочащих честь и достоинст­во граждан или деловую репутацию граждан и юридических лиц, в соответствии с постановлением Пленума Верховного Суда РФ № 11 от 18 августа 1992 г. «О некоторых вопросах, возникающих при рассмотрении судами дел о защите чести и достоинства граждан, а так­же деловой репутации граждан и юридических лиц» (в ред. поста­новлений Пленума Верховного Суда РФ № 11 от 21,12.93 г., № 6 от 25.04.95 г.), следует понимать опубликование таких сведений в пе­чати, трансляцию по радио и телевидеопрограммам, демонстрацию в кинохроникальных программах и других средствах массовой ин­формации, изложение в служебных характеристиках, публичных выступлениях, заявлениях, адресованных должностным лицам, или сообщение в иной, в том числе устной форме нескольким или хотя бы одному лицу. Сообщение таких сведений лицу, которого они ка­саются, не может признаваться их распространением. Порочащими называются также не соответствующие действительности сведения, содержащие утверждения о нарушении гражданином или юридиче­ским лицом действующего законодательства или моральных прин­ципов (о совершении нечестного поступка, неправильном поведении в трудовом коллективе, быту или другие сведения, порочащие про­изводственно-хозяйственную и общественную деятельность, дело­вую репутацию и т. п.), которые умаляют честь и достоинство граж­данина либо деловую репутацию граждан или юридических лиц.

Обращает на себя внимание использование в ст. 152 ГК РФ тер­мина «возмещение», встречавшегося в ст. 131 Основ, но замененного в ст. 12. 151 ГК РФ на более точный термин «компенсация». Таким образом, возникают дополнительные вопросы по поводу способа защиты чести, достоинства и деловой репутации граждан в виде «возмещения морального вреда», предусмотренного в ст. 152 ГК РФ. В этом смысле наиболее вероятным будет предположение, что зако­нодатель использовал термин «возмещение» в отношении морально­го вреда лишь как синоним термина «компенсация», чтобы не пере­гружать конструкцию рассматриваемой статьи. Следовательно, можно предполагать, что законодатель не предусматривал в этом случае некоего «возмещения морального вреда», отличного от «компенсации морального вреда», и вопрос снимается сам собой.

Заинтересованное лицо вправе в судебном порядке требовать опровержения средством массовой информации сведений, порочащих его деловую репутацию, без предварительного обращения к нему с таким требованием. Это видно, в частности, из такого примера.

Коммерческий банк обратился в арбитражный суд с иском к редакции районной газеты об обязании ее опубликовать опровержение порочащих истца сведений, распространенных средством массовой информации.

Арбитражный суд оставил иск без рассмотрения на основании пункта 5 статьи 87 АПК РФ (п. 2.ст. 148 АПК РФ 2002 г.), сославшись на то, что статьями 43, 44, 45 Закона Российской Федерации "О средствах массовой информации" установлен специальный порядок, согласно которому требование об опубликовании опровержения в средствах массовой информации необходимо предварительно заявить редакции, которая обязана в течение одного месяца в письменной форме уведомить юридическое лицо о предполагаемом сроке опубликования опровержения либо об отказе в опровержении. Отказ в опровержении или нарушение установленного указанным Законом порядка опровержения могут быть обжалованы в суд.

Истец с заявлением об опубликовании опровержения в редакцию не обращался.

Апелляционная инстанция отменила определение суда первой инстанции об оставлении иска без рассмотрения по следующим основаниям.

Вопросы, касающиеся опровержения сведений, порочащих деловую репутацию юридического лица, регулируются ГК РФ и Законом Российской Федерации от 27 декабря 1991 г. "О средствах массовой информации".

Как следует из статьи 152 ГК РФ, юридическое лицо вправе требовать по суду опровержения порочащих его деловую репутацию сведений, если распространивший такие сведения не докажет, что они соответствуют действительности.

Этой же статьей решен вопрос о порядке опровержения порочащих сведений, установлена ответственность за невыполнение решения суда, определены права истца на опровержение и возмещение убытков.

Указанный порядок опровержения и меры, направленные на его реализацию, относятся ко всем лицам, распространившим порочащие деловую репутацию сведения, в том числе и к средствам массовой информации.

Согласно пункту 2 статьи 150 ГК РФ нематериальные блага защищаются в соответствии с ГК РФ и другими законами в случаях и порядке, ими предусмотренных.

Закон Российской Федерации "О средствах массовой информации" содержит статьи, предусматривающие определенную процедуру обращения заинтересованных лиц с требованием об опровержении сведений, порочащих их деловую репутацию, однако в нем не указано, что эта процедура является обязательным досудебным порядком разрешения спора.

Установленный названным Законом порядок опровержения согласуется с нормами ГК РФ, к досудебному (претензионному) порядку урегулирования спора не относится, поэтому его необходимо рассматривать как альтернативный порядок защиты нарушенных прав.

Отсюда следует, что коммерческий банк вправе самостоятельно решить вопрос о том, обращаться ли ему за защитой нарушенных прав в арбитражный суд или потребовать опровержения непосредственно от редакции районной газеты.

Таким образом, в ходе становления института компенсации мо­рального вреда сложилась ситуация, когда его функционирование определяется несколькими законодательными актами, введенными в действие в различные сроки. Задачи обеспечения правильного и единообразного применения законодательства, регулирующего ком­пенсацию морального вреда, наиболее полной и быстрой защиты интересов потерпевших, по мнению Верховного Суда РФ, призвано было выполнить постановление Пленума Верховного Суда № 10 от 20 декабря 1994 г. «Некоторые вопросы применения законодатель­ства о компенсации морального вреда».[69]

Пленум указал на необходимость в первую очередь выяснять ха­рактер взаимоотношений сторон (договорные, деликтные) и какими правовыми нормами они регулируются; допускает ли законодательст­во возможность компенсации морального вреда по данному виду пра­воотношений, и если такая ответственность установлена, когда всту­пил в силу законодательный акт, предусматривающий условия и по­рядок компенсации вреда в этих случаях, а также когда были совер­шены действия, повлекшие причинение морального вреда.

Особое внимание Пленум уделил случаю, когда моральный вред нанесен до введения в действие законодательного акта, предусмат­ривающего право потерпевшего на его компенсацию, а нравствен­ные или физические страдания истец испытывает после вступления этого акта в законную силу. Так как по общему правилу действия закона во времени, согласно п. 1 ст. 54 Конституции РФ, закон, уси­ливающий ответственность по сравнению с действовавшим на время совершения противоправных действий, не может иметь обратной силы, Пленум счел невозможным предоставление права на компен­сацию морального вреда в таких случаях. Однако, если противо­правные действия (бездействие) ответчика, причиняющие истцу нравственные или физические страдания, начались до вступления в силу закона, устанавливающего ответственность за причинение мо­рального вреда, и продолжаются после введения этого закона в дей­ствие, то моральный вред подлежит компенсации.

Следует отметить весьма существенное разъяснение того же Пленума о нераспространении исковой давности на требования о компенсации морального вреда, поскольку они вытекают из нару­шения личных неимущественных прав и других нематериальных благ (п. 2 ст. 43 Основ — по правоотношениям, возникшим после 3 августа 1992 г., п. 1 ст. 208 первой части ГК РФ — по правоотно­шениям, возникшим после 1 января 1995 г.).

Существенным является вопрос о компенсации морального вре­да, если в законе отсутствует прямое указание о таковом для данных правоотношений, как, например, в сфере трудовых правоотношений. В этом случае согласно п. 3 ст.1  Основ к правоотношениям, воз­никшим после 3 августа 1992 г. могла быть применена ст. 131 на­званных Основ, регулирующая ответственность за нанесение мо­рального вреда, так как трудовым законодательством отношения по компенсации морального вреда не урегулированы. Указанное поло­жение применимо и к трудовым отношениям, возникшим и после 1 января 1995 г., если рассматриваемые противоправные действия работодателя нарушают нематериальные блага (ст. 151 ГК РФ).

В последнее время категория «моральный вред» стала упоми­наться в целом ряде законодательных актов. В Уголовном кодексе РФ  от 13.06 1996 № 63-ФЗ говорится о добровольном заглаживании морального вреда как об обстоятельстве, смягчающем наказание (п. «к» ч. 1 ст. 61 УК РФ), а также как об одном из условий освобождения от уголовной ответ­ственности в связи с деятельным раскаянием и примирением с по­терпевшим (ст. 75, 76 УК РФ). Кроме того, о моральном вреде и его компенсации идет речь в ст. 30 Семейного кодекса РФ (с последними изменениями от 2.01.2000) в ст. 237  Трудового кодекса РФ и ст. 8 вышеупомянутого ФЗ РФ «Об обязательном соци­альном страховании от несчастных случаев на производстве и про­фессиональных заболеваний».

ГЛАВА 3.

 ИНСТИТУТ КОМПЕНСАЦИИ МОРАЛЬНОГО ВРЕДА В РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ В СОВРЕМЕННЫХ УСЛОВИЯХ

В Конституции Российской Федерации говорится, что Россия есть демократическое федеративное правовое государство и отмеча­ется, что человек, его права и свободы являются высшей ценностью. При этом государство берет на себя обязанность признавать, соблю­дать и защищать права и свободы человека и гражданина (ст. 1, 2). О возможностях реализации и защиты целого ряда конституцион­ных прав граждан более детально говорится, в частности, в Граж­данском кодексе РФ.

Так, неимущественные права граждан и другие их нематериаль­ные блага в соответствии со ст. 150 ГК РФ защищаются в случаях и в порядке, предусмотренных ГК РФ и другими законами, а также в тех случаях и тех пределах, в каких использование способов защиты гражданских прав (ст. 12 ГК) вытекает из существа нарушенного нематериального блага и характера последствий этого нарушения.

Согласно же ст. 12 ГК РФ защита гражданских прав может осущест­вляться следующими способами: признания права; восстановления положения, существовавшего до нарушения права, и пресечения действий, нарушающих право или создающих угрозу его наруше­ния: признания оспоримой сделки недействительной и применения последствий ее недействительности, применения последствия не­действительности ничтожной сделки; признания недействительным акта государственного органа или органа местного самоуправления; самозащиты права; присуждения к исполнению обязанности в нату­ре: возмещения убытков; взыскания неустойки: компенсации мо­рального вреда; прекращения или изменения правоотношения; не­применения судом акта государственного органа или органа местно­го самоуправления, противоречащего закону; иными способами, предусмотренными законом.

В то же время в гл. 8 ГК РФ («Нематериальные блага и их защи­та») включена ст. 151, предоставляющая гражданину право на ком­пенсацию морального вреда, причиненного посягательством на не­имущественные права и другие нематериальные блага гражданина, а также в иных случаях, предусмотренных законом. Тем самым на за­конодательном уровне особо подчеркнуто, что институт компенса­ции морального вреда является фактически основным способом за­щиты нематериальных благ личности. Прежде всего это обстоятель­ство является главным для правильного понимания основного пред­назначения данного института и его особой роли в современном отечественном законодательстве.

3.1. ПОНЯТИЕ МОРАЛЬНОГО ВРЕДА

Говоря о моральном вреде, для начала следует обратить внима­ние на само понятие вреда. В цивилистической литературе под вре­дом понимается «всякое умаление охраняемого правом блага, иму­щественного или неимущественного».[70] Отмечается также, что вред является социальным понятием и его можно определить «как по­следствие посягательства на общественные отношения, как послед­ствие нарушения охраняемых законом прав и интересов государства, организаций или граждан».[71] По мнению ряда авторов, в данной категории усматривается наличие одновременно социального и пра­вового аспектов, ибо, с одной стороны, каждое нарушение социаль­ных норм отрицательно влияет на общественные отношения, т. е. приносит социальный вред. Но, с другой стороны, не всякое нару­шение закона несет за собой вред с юридической точки зрения. Про­тивоправные действия нарушают одновременно и нормы объектив­ного права и субъективные права граждан и юридических лиц. По­этому вред как последствие гражданского правонарушения рассмат­ривается как нарушенное субъективное гражданское право. Причи­нить вред — значит нарушить субъективное право лица или органи­зации. Вместе с тем гражданско-правовой вред — это социальное понятие, так как нарушение субъективного права лица сопровожда­ется нарушением объективного права, нарушением установленных и защищаемых законом общественных (гражданско-правовых) отно­шений.[72]

В настоящее время упоминание о моральном вреде содержится в ст. 12, 151, 152, 1099-1101 ГК РФ. В соответствии со ст. 151 ГК, если гражданину причинен моральный вред (физические или нрав­ственные страдания) действиями, нарушающими его личные не­имущественные права либо посягающими на принадлежащие граж­данину другие нематериальные блага, а также в других случаях, предусмотренных законом, суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда. Следователь­но, на законодательном уровне термин «моральный вред» расшиф­ровывается как физические или нравственные страдания.

 Пленум Верховного Суда РФ в своем постановлении № 10 от 20 декабря 1994 г. «Некоторые вопросы применения законодатель­ства о компенсации морального вреда» разъяснил, что под мораль­ным вредом следует понимать нравственные или физические стра­дания, причиненные действиями (бездействием), посягающими на принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона немате­риальные блага (жизнь, здоровье, достоинство личности, деловая репутация, неприкосновенность частной жизни, личная и семейная тайна и т. п.), или нарушающими его личные неимущественные пра­ва (право на пользование своим именем, право авторства и другие неимущественные права в соответствии с законами об охране прав на результаты интеллектуальной деятельности), либо нарушающи­ми имущественные права гражданина. В частности, согласно ука­занному постановлению моральный вред может заключаться в нравственных переживаниях в связи с утратой родственников, не­возможностью продолжать активную общественную жизнь, поте­рей работы, раскрытием семейной, врачебной тайны, распростра­нением не соответствующих действительности сведений, пороча­щих честь, достоинство или деловую репутацию гражданина, вре­менным ограничением или лишением каких-либо прав, физической болью, связанной с причиненным увечьем, иным повреждением здоровья либо в связи с заболеванием, перенесенным в результате нравственных страдании и др.[73]

Нетрудно заметить, что в данном постановлении делается упор и раскрывается содержание преимущественно только одного из двух подвидов морального вреда — «нравственных страданий». При этом, судя по всему, в качестве синонима для «нравственных стра­даний» вводится и новый термин «нравственные переживания». Это дает основания для вывода, что тем самым предполагается необхо­димость осознания потерпевшим умаления своих прав и возникно­вения в этой связи негативных самооценок.

Явный приоритет, отдаваемый при расшифровке понятия «мо­ральный вред» нравственным страданиям над физическими, можно пронаблюдать и во взглядах ряда ученых, занимающихся исследо­ваниями в области компенсации морального вреда. Например, по мнению Е. А. Михно, «моральный вред есть отрицательные послед­ствия нарушения имущественных или неимущественных благ, выра­зившиеся в душевных страданиях или переживаниях. Иными слова­ми, основанием для денежной компенсации морального вреда явля­ется правонарушение, в результате которого лицо претерпело эмо­циональный урон. Физические страдания как правовая категория в понятие морального вреда не могут быть включены. Они приобре­тают юридическую значимость для возложения гражданско-правовой ответственности за причинение морального вреда лишь постольку, поскольку вызывают нравственные страдания».[74] Анало­гичной точки зрения придерживается и А. В. Шичанин.[75]

Однако акцент на нравственных страданиях может привести к неоднозначному пониманию как самой категории «моральный вред», так и существа института морального вреда, поскольку такие страдания являются только одной из двух разновидностей мораль­ного вреда. Нельзя забывать, что согласно ст. 151 ГК РФ понятие «моральный вред» предполагает наличие факта нравственных или физических страданий. То есть потерпевший может считаться по­несшим моральный вред, если он претерпел нравственные страдания в виде негативных изменений душевно-психологического функцио­нирования организма или физические страдания в виде негативных изменений биологического функционирования организма. Таким образом, о наличии морального вреда можно говорить, если послед­ствия действий правонарушителя осознаются потерпевшим как не­гативные изменения в душевно-эмоциональном (социальном), пси­хическом или физическом состоянии или он претерпевает физиче­ские страдания.

По этому поводу интересно проследить взгляды М. Н. Малеиной. В № 5 за 1991 г. «Вестника Верховного Суда СССР» она от­мечает, что «...иногда понятия "неимущественный" и "моральный вред" считают тождественными и используют в качестве синони­мов». Но, по моему мнению, это не совсем удачно, ибо «неимущест­венный вред выражается в причиненных нравственных переживани­ях (собственно моральный вред) и физических страданиях. Мораль­ный вред может заключаться в страхе, унижении, беспомощности, стыде, в переживании иного дискомфортного состояния в связи с утратой родных, невозможностью продолжать активную общест­венную жизнь, потерей работы, раскрытием семейной, врачебной тайны, распространением сведений, не соответствующих действи­тельности, временным ограничением или лишением каких-либо прав и др. Физический вред выражается в причинении физической боли.... Часто нарушение права сопровождается и моральным, и фи­зическим вредом». В связи с этим предлагается не противопостав­лять их, а последовать примеру стран, где «... компенсируются оба вида неимущественного вреда».[76] Но в 1995 г. М. Н. Малеина, рас­сматривая компенсацию морального вреда как один из способов за­щиты неимущественных благ, отмечает, что термин «моральный вред» раскрывается в законе как физические или нравственные страдания. С учетом этого высказывается предложение: «Поскольку "нравственный" и "моральный" выступают как синонимы, более удачно было бы использовать в законодательстве термин "неимущественный вред". Кроме того, "неимущественный вред" может сочетать физические и нравственные страдания... Поэтому правильно рассматривать неимущественный вред как физические и (или) нравственные переживания, а не как исключающую их альтер­нативу».[77]

Толкование закона как предполагающего «альтернативу» физи­ческих и нравственных страданий выглядит недостаточно убеди­тельно. Ведь словосочетание «физические или нравственные стра­дания» вовсе не предполагает наличие лишь одного из них и вполне может означать достаточность хотя бы одного из них для утвержде­ния о наличии морального вреда. С другой стороны, трудно согла­ситься и с предложенными доводами в пользу введения нового тер­мина «неимущественный вред».

Необходимо заметить, что в ряде отраслей права упоминается о трех основных разновидностях вреда. Так, согласно ст. 42 УПК РФ от 18.12.2001 № 174-ФЗ и ст. 25.2 Кодекса РФ об административных правонарушениях от 30.12.2001 № 195-ФЗ вред может быть «имущественный, физический и моральный». Соответственно, если ввести термин «неимущественный вред», то он фактически должен объединить в себе вред «физический» и «моральный». Но насколько это удобно с точки зрения возмещения вреда, которое, как известно, является ос­новной целью гражданско-правового регулирования?

Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо, прежде всего, пра­вильно понимать и разграничивать каждый из трех вышеприведенных видов вреда. Наиболее простым здесь является понятие «иму­щественный вред», означающее отрицательные последствия право­нарушения, которые носят стоимостной характер и могут быть оце­нены в денежном выражении.

Понятие «физический вред» — более сложное. Очевидно, что это вред неимущественный. В то же время он, отражаясь в негатив­ных изменениях в организме человека, несомненно, является мате­риальным (в смысле «вещественным»). Причем физический вред или вред здоровью (любые негативные изменения биологической целостности организма под влиянием внешних факторов) может, в свою очередь, привести к отрицательным последствиям в виде иму­щественного и морального вреда.

Предположим, в результате совершенного преступления произ­ведена ампутация ног (физический вред). Одним из последствий данного увечья будет причинение несомненного имущественного вреда пострадавшему, связанного с утратой потерпевшим заработка (дохода), который он имел либо определенно мог иметь, а также до­полнительно понесенных расходов, вызванных повреждением здо­ровья (расходы на лечение, дополнительное питание, приобретение лекарств, протезирование, приобретение специальных транспортных средств). Как уже отмечалось, ст. 12 ГК РФ предусматривает «воз­мещение убытков» в качестве одного из способов защиты граждан­ских прав. А ст. 15 ГК РФ называет убытками расходы, которые ли­цо, чье право нарушено, произвело или должно будет произвести для восстановления нарушенного права, утрату или повреждение его имущества (реальный ущерб), а также неполученные доходы, кото­рые это лицо получило бы при обычных условиях гражданского оборота, если бы его право не было нарушено (упущенная выгода). Таким образом, имущественные убытки, причиненные в вышепри­веденном случае, должны возмещаться в соответствии с положе­ниями ст. 1085 ГК РФ, регулирующей возмещение вреда, причинен­ного повреждением здоровья, и помещенной в § 2 («Возмещение вреда, причиненного жизни или здоровью гражданина») гл. 59 («Обязательства вследствие причинения вреда») Гражданского ко­декса РФ.

Вместе с тем в момент получения травмы и в процессе лечения работник испытывает физические страдания. Кроме того, душевно-эмоциональное восприятие работником своей социальной и физической неполноценности вызывает нравственные страдания. В целом эти оба вида страданий могут быть квалифицированы как мораль­ный вред. Подобную точку зрения высказывал Н. С. Малеин, пони­мавший под моральным вредом «неимущественный вред, выра­жающийся в причинении потерпевшему нравственных или физиче­ских страданий».[78] Аналогичной позиции придерживается А. М. Эрделевский: «В совокупности нравственные и физические страдания составляют моральный вред, который при наличии дру­гих необходимых условий должен быть компенсирован в денежной форме».[79] Соответственно, у потерпевшего есть все основания требовать на основании ст. 151, 1099-1101 ГК РФ и компенсации причиненного ему морального вреда (физических и нравственных страданий).

Таким образом, понятие «неимущественный вред» неизбежно, по характеру возмещения такого вреда, помимо физических и нрав­ственных страданий (морального вреда), будет включать в себя и вред здоровью (физический вред), который возмещается по иным правилам, нежели вред моральный. Замена термина «неимущест­венный вред» на «моральный вред» исказит правильность понима­ния целого ряда других терминов, используемых в современном за­конодательстве и, соответственно, потребует достаточно серьезной корректировки действующего законодательства, прежде всего гл. 59 ГК РФ («Обязательства вследствие причинения вреда»). На мой взгляд, цель в данном случае явно не будет оправдывать средства, затраченные для ее достижения.

Существует и другое предложение относительно введения ново­го термина, который обозначил бы то, что сейчас понимается под моральным вредом. «Поскольку ... моральный вред находит выра­жение в негативных психических реакциях потерпевшего, правиль­нее было бы использовать понятие "психический вред"».[80] На дан­ном предложении хотелось бы остановиться подробнее.

Прежде всего необходимо учитывать смысл, вкладываемый за­конодателем в понятия «нравственные» и «физические» страдания,  которыми определяется моральный вред. Ранее уже отмечалось, что в своем постановлении № 10 от 20 декабря 1994 г. Пленум Верхов­ного Суда РФ фактически рассматривает первый вид страданий в качестве синонима понятия «нравственные переживания». Вместе с тем, если попытаться обобщить разъяснение Пленума Верховного Суда РФ, касающееся нравственных переживаний, имея в виду, что под переживанием в психологии понимается «любое испытываемое субъектом эмоционально окрашенное состояние»,[81] то нравствен­ные переживания можно назвать отрицательными эмоциями, возникающими в человеческой психике.[82] Единственное условие — нрав­ственный характер отрицательных эмоций — выполняется в подав­ляющем большинстве случаев, поскольку этическими нормами, в той или иной степени, регулируется весь спектр общественных от­ношений, и посягательство, нарушающее нормы писаного права, одновременно нарушает и нравственные принципы, сложившиеся в обществе. Наверное, можно говорить если не о тождественности терминов «психические страдания» и «нравственные страдания», то уж, во всяком случае, о том, что второе понятие полностью охваты­вается первым, поскольку нравственные страдания не могут сущест­вовать вне области человеческой психики.

Несколько иначе обстоит дело с пониманием физических стра­даний. Хотя в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 20 декабря 1994 г. и говорится о физической боли от причиненного вреда здоровью, однако только в контексте нравственных пережива­ний, явившихся следствием этой боли. Необходимо учитывать, что в этом случае помимо психических страданий (нравственных пережи­ваний) имеют место и собственно физические страдания, по сути и являющиеся той самой физической болью. В связи с отсутствием официальных комментариев в теории под видами физических стра­даний предлагается, например, понимать боль, удушье, тошноту, головокружение, зуд и другие болезненные симптомы (ощуще­ния).[83] Вполне очевидно, что все эти болезненные ощущения будут отражаться в сознании пострадавшего и вызывать самые различные психические переживания: страх и озабоченность за свою жизнь и здоровье, беспокойство за исход лечения, горе из-за утраты какого-то органа, чувство ущербности и социальной неполноценности. Го­воря другими словами: физическим страданиям почти всегда сопут­ствуют страдания психического характера. Однако, поскольку в соз­нании будут отражаться не просто какие-то события, а болезненные симптомы или, по-другому, физические страдания, то последние изначально живут своей самостоятельной жизнью и, тем самым, в отличие от страданий (переживаний) нравственных, никак не подпа­дают под категорию психических страданий. Не случайно слово «переживания», сочетаясь со словом «нравственные», не сочетается, однако, со словом «физические». Следовательно, можно утверждать, что термин «психические страдания» не включает в себя категорию «физические страдания» и, соответственно, понятие «психический вред» не в состоянии полностью охватить оба вида страданий, кото­рыми характеризуется моральный вред в отечественном законода­тельстве. А из этого, в свою очередь, следует несостоятельность предложения об использовании нового понятия "психический вред" для определения физических и нравственных страданий.

Этот вывод представляется закономерным, если вспомнить, что за рубежом, упоминая о вреде, причиняемом здоровью, разделяют понятия «психический» и «физический». Так, в Англии и США аналогом нашего морального вреда, в частности, является «психологический вред» (psychological damage), который определя­ется как «физические и психические страдания» (physical and mental sufferings), причем под психическими страданиями англо-амери­канская судебная практика понимает негативные эмоциональные реакции (emotional reactions).[84]

Можно также сослаться и на Декларацию основных принципов правосудия для жертв преступлений и злоупотреблений властью, принятую резолюцией 40/34 Генеральной Ассамблеи ООН от 29 но­ября 1985 г. в которой, например, идет речь о финансовой компен­сации жертвам, которые в результате тяжких преступлений получили значительные телесные повреждения или существенно подорвали свое психическое или физическое здоровье.[85]

Таким образом, если ограничиваться только изменением на­звания того, что сейчас понимается в гражданском праве под физи­ческими и нравственными страданиями, то для этой цели вряд ли будут приемлемыми такие термины, как «неимущественный вред» или «психический вред». Думается, что понятию «моральный вред» в его сегодняшнем понимании более соответствует назва­ние «нематериальный вред», поскольку им можно охватить оба вида страданий, характеризующих моральный вред и при этом данный термин не будет включать в себя понятие «вред здоро­вью» (телесный вред). Однако весьма сомнительно, что слово «нематериальный» является более удачным по сравнению со сло­вом «моральный», которое уже весьма прочно укоренилось в оте­чественном праве.

Особого внимания заслуживает признание в качестве мораль­ного вреда переживаний в связи с заболеванием, перенесенным в результате нравственных страданий. Так, в уже упоминавшемся Постановлении Пленума Верховного Суда РФ № 10 от 20 декабря 1994г. «Некоторые вопросы применения законодательства о ком­пенсации морального вреда» указывается, что моральный вред мо­жет заключаться в нравственных переживаниях в связи с заболева­нием, перенесенным в результате нравственных страданий.

Следовательно, если последствия морального вреда (нравствен­ные или физические страдания) приведут в дальнейшем к негатив­ным изменениям в состоянии здоровья гражданина, то эти вновь возникшие последствия также должны рассматриваться как состав­ляющие элементы нанесенного морального вреда. Например, это может быть развившееся состояние депрессии в результате произ­водственной травмы и потери трудоспособности, которое также должно быть учтено в качестве морального вреда.

В целом следует говорить о двух аспектах проявления реакции на критическую ситуацию. Прежде всего— это инстинктивная ре­акция, проявляющаяся в виде эмоций. В целях идентификации вос­приятия человеком определенных событий можно воспользоваться классификацией основных эмоций: радость, гнев, удивление, отвра­щение, страх, грусть. Прочие эмоции можно представить как произ­водные указанных базовых эмоций. Как одно из наиболее очевид­ных внешних проявлений эмоций можно отметить выражение лица. Вообще же, в литературе отмечается более 20 000 описаний выра­жения лица. Базовые эмоции имеют свое характерное мимическое выражение, регистрируемое, например, при помощи деления лица на три зоны горизонтальными линиями (глаза и лоб, нос и область носа, рот и подбородок). Такая методика получила достаточно ши­рокое распространение в медицинской (патопсихологической) прак­тике. А в настоящее время есть попытки использования ее и в обычных ситуациях общения.[86]

Неспособность человека овладеть процессом, адаптироваться к изменившейся ситуации может вызвать более глубокие последствия на психическом уровне в виде неврозов и невротических реакции,[87] которые могут привести и к физическим поражениям и, соответст­венно, физическим страданиям (головные боли, боли в желудке, ги­пертония и т. д.). А указанные последствия, в свою очередь, вызовут нравственные страдания от углубления ощущений социальной и фи­зической неполноценности. Проблема определения первопричины физического или психического заболевания является весьма важной для целого ряда сфер жизни человека: социальной, правовой, меди­цинской. В настоящее время все большее распространение получает исследование с позиции так называемого «посттравматического син­дрома», позволяющее с большей степенью вероятности сделать вывод о первопричине описанного в специальном сборнике заболевания.

Таким образом, физический вред может проявиться в поражении организма, физических и нравственных страданиях (на первом этапе), а также в физических и нравственных страданиях, явившихся результа­том психофизических негативных изменений в организме, вызванных первоначальными нравственными страданиями (на втором этапе).

Следовательно, моральный вред может существовать в виде:

 — физических страданий (первичных и вторичных, как следст­вие нравственных страданий);

—нравственных страданий (первичных и вторичных, как следст­вие уже существующих нравственных и физических страданий); и возникает по причине:

—причинения неимущественного вреда гражданину;

—причинения имущественного вреда гражданину;

—причинения вреда третьим лицам.

Особое внимание следует обратить на взаимосвязь понятий «моральный вред» и «неимущественный вред», Очевидно, мораль­ный вред является разновидностью неимущественного вреда. В то же время моральный вред может быть результатом нарушения как неимущественных, так и имущественных прав.

Специфика взаимосвязи имущественного и неимущественного вреда в том, что причинение неимущественного вреда может вы­звать имущественный ущерб. Так, гражданин, в отношении которого распространены сведения, порочащие его честь, достоинство или деловую репутацию (о чем идет речь в ст. 152 ГК РФ), может быть вынужден сменить место жительства, понеся при этом имуществен­ные убытки.[88]

Что же касается взаимосвязи понятий «моральный вред» и «имущественный вред», то наличие имущественного вреда, очевид­но, может вызывать нравственные страдания.[89] Вместе с тем, как уже отмечалось выше, в соответствии с действующим законодатель­ством моральный вред, явившийся следствием причинения имуще­ственного вреда, подлежит компенсации только в случаях, преду­смотренных законом (ст. 151. п. 2 ст. 1099 ГК РФ). В то же время и в деликтных, и в договорных отношениях компенсация морального вреда осуществляется независимо от подлежащего возмещению имущественного вреда, т. е. не может быть поставлена в зависи­мость от размеров последнего (п. 3 ст. 1099 ГК РФ).

Так Пленум ВС РФ в постановлении № 7 от 29.09.1994 г. «О практике рассмотрения судами дел о защите прав потребителей» (с последними изменениями от 10.10.2001) разъяснил, что поскольку моральный вред возмещается в денежной или иной материальной форме и в размере, определяемых судом, независимо от подлежащего возмещению имущественного вреда, размер иска, удовлетворяемого судом, не может быть поставлен в зависимость от стоимости товара (работы, услуги) или суммы подлежащей взысканию неустойки, а должен основываться на характере и объеме причиненных потребителю нравственных и физических страданий в каждом конкретном случае.

Однако далеко не всегда можно говорить непосредственно о моральном вреде вследствие нарушения имущественных прав граж­дан. Фактически подразумевается, что факт умаления имуществен­ных благ осознан гражданином и, отразившись в его сознании, вы­зывает физические и (или) нравственные страдания. Причиной же страданий обычно является не отсутствие определенных имущест­венных благ само по себе, а изменение социального положения или самооценки человека вследствие умаления имущественных благ. Как уже было отмечено выше, интерес человека не может иметь непосредственно имущественную направленность. Интерес заклю­чается не в самих по себе имущественных благах и даже не в праве собственности на них, но в отражении этого факта в общественных отношениях, общественном и индивидуальном сознании, в осозна­нии возможности использования собственности для получения иных благ.

Вот как, например, заместитель Председателя Верховного Су­да РФ В. Жуйков описывает круг вопросов, которые следует выяс­нить для оценки морального вреда при причинении имущественного вреда: «Какое имущество повреждено и его значение для потерпев­шего, причем не столько с точки зрения цены, сколько с точки зрения важности для удовлетворения его потребностей...; когда и при каких обстоятельствах произошло повреждение имущества (од­но дело, когда, например, поврежден автомобиль, на котором потер­певший ехал днем в городе, где он живет, и совсем другое, когда это произошло ночью при дальней поездке в отпуск, командировку и т. п.); какие последствия в сфере нравственных или физических стра­даний наступили для потерпевшего (например, в результате по­вреждения автомобиля он лишился возможности регулярно ездить на работу и вынужден испытывать неудобства и терять время в по­ездках на городском транспорте с многочисленными пересадками, либо потерпевший, ехавший на автомобиле в отпуск, лишился воз­можности нормально отдохнуть, или потерпевший в результате повреждения его автомобиля не успел попасть на похороны близ­кого человека, на которые он ехал)» . В приведенной цитате фак­тически описывается неимущественный вред, наступивший вслед­ствие имущественного вреда, и вызвавший в свою очередь физиче­ские и (или) нравственные страдания. То есть, неимущественный вред может быть результатом правонарушения как в отношении непосредственно неимущественных благ, так и в отношении иму­щественных благ.

Таким образом, моральный вред может иметь место одновре­менно с имущественным. А кроме того, моральный вред, причинен­ный нарушением личных неимущественных благ, может в будущем отразиться в определенных имущественных потерях, например, при потере кормильца. Для такого случая гражданское законодательство определяет условия и круг лиц. имеющих право на соответствующее возмещение (ст. 1088 ГК РФ). Кроме того, предусматривается и спо­соб определения размера указанного вреда, подлежащего возмеще­нию (ст. 1089 ГК РФ).

3.2. ОБЩИЕ УСЛОВИЯ ГРАЖДАНСКО-ПРАВОВОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ ЗА ПРИЧИНЕНИЕ МОРАЛЬНОГО ВРЕДА

Очевидно, что хотя человек довольно часто вынужден претер­певать физические или нравственные страдания, однако далеко не во всех случаях он имеет право на компенсацию морального вреда. Данное право предполагает наличие необходимых, обусловленных действующим законодательством оснований. В наиболее общем ви­де основания ответственности за причинение вреда (в том числе и морального) изложены в ст. 1064 ГК РФ. В соответствии с указанной нормой лицо, причинившее вред личности или имуществу гражда­нина, а также имуществу юридического лица, обязано возместить таковой в полном объеме. Лицо, причинившее вред, может быть ос­вобождено от возмещения вреда, если докажет, что он причинен не по его вине. Соответственно, можно выделить следующие общие условия, при которых возможна компенсация морального вреда:

1) наличие морального вреда;

2)  неправомерное   действие,    нарушающее   неимущественные права личности;

3)  причинная связь между неправомерным действием и мораль­ным вредом;

4)  вина причинителя вреда.

Таким образом, одним из оснований ответственности является существование морального вреда (физических и нравственных страданий) как такового. По моему мнению, любые неправомерные действия в отношении гражданина являются источником причине­ния морального вреда. Очевидно, в этом случае происходит умале­ние общепризнанных прав человека, по меньшей мере ухудшающее его социальный статус. В свою очередь, само по себе осознание снижения социальной самооценки вследствие правонарушения в отношении гражданина, даже при прочих равных условиях, обязано быть признано обществом в качестве достаточного основания для утверждения о наличии морального вреда. Следовательно, неотъем­лемой частью законодательства должна быть норма, утверждающая презумпцию морального вреда. Иными словами, в случае соверше­ния любых неправомерных действий в отношении гражданина он должен признаваться понесшим моральный вред. Единственным исключением может стать ситуация, когда причинитель вреда суме­ет доказать неспособность пострадавших осознать умаление их прав и вследствие этого отсутствие последствий правонарушения в виде физических и нравственных страданий. Это может иметь место, на­пример, в отношении психически больных.

Как известно, презумпция морального вреда прямо не преду­смотрена в нашем законодательстве.[90] Однако исследователи отме­чают, что на практике суды фактически применяют презюмирование морального вреда, устанавливая факт неправомерного действия, предполагают и моральный вред, им причиненный, рассматривая далее только вопрос о размере его компенсации в денежной фор­ме.[91] Вместе с тем, как известно, по общему правилу, денежной компенсации подлежит лишь моральный вред, связанный с посяга­тельством на неимущественные права личности. Это обстоятельство является серьезным препятствием для презюмирования морального вреда, подлежащего денежной компенсации. Такой моральный вред может быть презюмирован лишь после того, как в судебном заседа­нии будет четко определено, какие именно неимущественные права гражданина были нарушены конкретным противоправным действи­ем (бездействием).

В то же время действующее законодательство может быть поня­то как требующее от потерпевшей стороны для признания права на компенсацию морального вреда доказать наличие такового, ибо в соответствии с ч. 1 ст. 56 Гражданский процессуальный кодекс РФ (от 14.11.2002 № 138-ФЗ) с изменениями от 30.06.2003 г.,  каждая сторона должна дока­зать те обстоятельства, на которые она ссылается как на основание своих требований и возражений. При этом в исковом заявлении, по­даваемом в суд, должно быть, в частности, указано: кто, при каких обстоятельствах, какими действиями (бездействием) и когда причи­нил истцу моральный вред; в чем конкретно выражается моральный вред (какие физические или нравственные страдания); какую кон­кретно денежную сумму истец просит взыскать с ответчика в воз­мещение морального вреда; какими доказательствами подтвержда­ются доводы истца (ст. 131 ГПК). При подаче искового заявления достаточно только указать эти сведения (п. 5 ст. 131 ГПК). Предъя­вить же их он имеет право при подготовке дела к судебному разби­рательству или в ходе разбирательства. Следовательно, если в суд поступает иск, в котором доказательства названы, но не представле­ны, он должен быть принят к рассмотрению.

По рассматриваемому вопросу в постановлении Пленума Вер­ховного Суда № 10 от 20 декабря 1994 г. разъясняется, что суд обя­зан выяснить, чем подтверждается факт причинения потерпевшему нравственных или физических страданий, при каких обстоятельст­вах и какими действиями (бездействием) они нанесены, степень ви­ны причинителя вреда, какие нравственные или физические страда­ния перенесены потерпевшим, в какой сумме или иной материаль­ной форме он оценивает их компенсацию и другие обстоятельства, имеющие значение для разрешения конкретного спора.[92]

При всем том ч.1 ст. 55 ГПК РФ в качестве средств доказыва­ния в гражданском процессе называет: объяснения сторон и треть­их лиц, показания свидетелей, письменные доказательства, веще­ственные доказательства, заключения эксперта. Таким образом, пострадавшей стороне достаточно обосновать факт наличия мо­рального вреда (физических или нравственных страданий) для при­знания права на его компенсацию. Очевидно, что лишь в исключительных случаях противоположная сторона сможет опровергнуть данное утверждение, например, как уже отмечалось, в отношении психически больных.

Одним из обязательных условий наступления ответственности за причинение морального вреда является противоправность, что означает противоречие между действиями ответчика и существую­щими правовыми нормами. Причем в отношении морального вреда речь идет лишь о нарушении личных неимущественных прав либо других нематериальных благ (ст. 151 ГК РФ).

Когда же нарушены имущественные права гражданина, суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компен­сации указанного вреда лишь в случаях, предусмотренных зако­ном. В качестве примера здесь можно отметить Закон РФ «О за­щите прав потребителей» от 7 февраля 1992 г.(с изменениями от 17.12.1999 г., 30.12.2001 г.) В соответствии со ст. 15 указанного закона моральный вред, причиненный потреби­телю вследствие нарушения изготовителем (исполнителем, про­давцом) или организацией, выполняющей функции изготовителя (продавца) на основании договора с ним, прав потребителя, пре­дусмотренных законами и правовыми актами РФ, регулирующи­ми отношения в области защиты прав потребителей, подлежит компенсации причинителем вреда при наличии его вины. При причинении имущественного вреда и в деликтных, и в договор­ных отношениях моральный вред возмещается независимо от имущественного вреда и не может быть поставлен в зависимость от его размеров.

Необходимым условием возникновения обязательства по воз­мещению вреда является и наличие причинной связи между про­тивоправным действием и возникновением вреда. При отсутствии таковой ответственность не наступает.[93] Причинная связь между моральным вредом и совершенным правонарушением не всегда так очевидна, как это может показаться на первый взгляд.

Предполагая, что фактически любым противоправным деянием потерпевшему причиняется моральный вред, под последним под­разумеваются прежде всего душевные страдания, причиненные правонарушением непосредственно. Однако в некоторых случаях при решении вопроса о размере компенсации может возникнуть вопрос и о причинении уже упоминаемого так называемого вто­ричного или опосредованного морального вреда, наличие которого может повлиять на увеличение размера взыскиваемой денежной суммы. Не так просто доказать, что возникшее у потерпевшего за­болевание и появившиеся вместе с ним физическая боль и нравст­венные переживания по поводу болезни связаны именно с нравст­венными страданиями от совершенного правонарушения. Вполне вероятно, что в этом случае могут потребоваться заключения су­дебно-медицинской, судебно-психиатрической, судебно-психологической экспертиз.

В этой связи особого внимания заслуживают современные ис­следования в психологии по изучению так называемого посттравматического синдрома. К настоящему времени уже выпущено четыре сборника, где описываются психические заболевания, в том числе явившиеся результатом попадания человека в травматическую си­туацию. Эти сборники составлены и используются для обоснова­ния диагноза ведущими психологами, психиатрами и психотерапев­тами мира. Преимущество данного направления заключается в уп­рощении доказательства связи правонарушения и заболевания, ибо уже сам по себе диагноз посттравматического синдрома позволяет утверждать наличие такой связи.

Еще одним обязательным условием наступления ответственно­сти за причинение морального вреда является вина причинителя. Несмотря на отсутствие в современном гражданском законодатель­стве четкой классификации видов вины необходимость этого оче­видна.[94] В частности, степень вины причинителя вреда в соответст­вии с положениями ст. 151, 1101 ГК РФ является одним из критери­ев для определения размера компенсации морального вреда. Соот­ветственно, необходимо иметь четкое представление о формах вины и ее подвидах, чтобы правильно их определять в каждом конкретном случае. Для этого можно воспользоваться более детальной класси­фикацией форм вины, имеющейся в законодательстве об уголовных правонарушениях. Вина, т. е. психическое отношение причинителя вреда к своим противоправным действиям и их последствиям, может проявляться в форме умысла и неосторожности.

В первом случае в качестве подвидов умышленной формы вины рассматриваются прямой и косвенный умысел. «Преступление при­знается совершенным с прямым умыслом, если лицо осознавало об­щественную опасность своих действий (бездействия), предвидело возможность или неизбежность наступления общественно опасных последствий и желало их наступления». В случае же косвенного умысла будет сознательное допущение этих последствий либо без­различное к ним отношение (ст. 25 УК РФ).

В соответствии с положениями ст. 26 УК РФ преступлением, совершенным по неосторожности, признается деяние, совершенное по легкомыслию или небрежности. Совершая преступление по лег­комыслию, виновный предвидит возможность наступления общест­венно опасных последствий своего поведения, но самонадеянно рас­считывает на их предотвращение. А при небрежности он не предви­дит возможности наступления этих общественно опасных последст­вий, хотя должен был и мог их предвидеть.

В то же время в гражданском законодательстве (ст. 1100 ГК РФ) предусматривается ряд особых случаев, когда компенсация мораль­ного вреда возможна независимо от вины его причинителя. Деталь­ный разбор случаев такой компенсации приводится далее.

3.3. ОСОБЫЕ СЛУЧАИ ОТВЕТСТВЕННОСТИ ЗА МОРАЛЬНЫЙ ВРЕД

Из положений ст. 151, п. 2 ст. 1099 ГК РФ следует, что особым слу­чаем ответственности за причиненный моральный вред является допус­тимость компенсации морального вреда, причиненного нарушением имущественных прав личности, поскольку такая компенсация возможна только в случаях, прямо предусмотренных законом. Выше уже говори­лось о том, что наглядными примерами таких законов являются Закон Российской Федерации «О защите прав потребителей» (ст. 15),[95] Закон Российской Федерации «О статусе военнослужащих» от 22 января 1993 г. (ч. 5 ст. 18).

Действующее гражданское законодательство, кроме того, по­зволяет выделить еще два особых случая денежной компенсации за причиненный моральный вред:

1. Взыскание компенсации за моральный вред независимо от вины причинителя вреда.

2.   Взыскание компенсации за моральный вред не с причинителя вреда, а с лиц, несущих по закону материальную ответственность за его действия.

Рассмотрим оба случая более подробно.

1) В отступление от общего правила, в соответствии с положе­ниями ст. 1100 ГК РФ компенсация морального вреда может иметь место и независимо от вины причинителя вреда в случаях, когда:

—вред причинен жизни или здоровью гражданина источником повышенной опасности;

—вред причинен гражданину в результате его  незаконного осуждения, незаконного привлечения к уголовной ответствен­ности, незаконного применения в качестве меры пресечения за­ключения под стражу или подписки о невыезде, незаконного наложения административного взыскания в виде ареста или ис­правительных работ;

— вред  причинен     распространением  сведений,  порочащих честь, достоинство и деловую репутацию;

— в иных случаях, предусмотренных законом.

Вред считается причиненным источником повышенной опас­ности в случаях, когда он возник вследствие деятельности юри­дических лиц и граждан, связанной с повышенной опасностью для окружающих (использование транспортных средств, меха­низмов, электрической энергии высокого напряжения, атомной энергии, взрывчатых веществ, сильнодействующих ядов и т. п.; осуществление строительной и иной, связанной с нею деятельно­сти и др.). Владелец источника повышенной опасности обязан возместить причиненный вред, если не докажет, что вред возник вследствие непреодолимой силы или умысла потерпевшего (п. 1 ст. 1079ГКРФ).

Владельцы источников повышенной опасности солидарно несут ответственность за вред, причиненный в результате взаимодействия этих источников (столкновения транспортных средств и т. п.) треть­им лицам. Вред же, причиненный в результате взаимодействия ис­точников повышенной опасности их владельцам, возмещается на общих основаниях (п. 3 ст. 1079 ГК РФ).

Интерес представляет второй случай, когда компенсации неза­висимо от вины причинителя подлежит моральный вред, связанный с незаконной деятельностью правоохранительных органов и причи­ненный незаконным осуждением, незаконным привлечением к уго­ловной ответственности и незаконным применением в качестве ме­ры пресечения заключения под стражу или подписки о невыезде, незаконным наложением административного взыскания в виде аре­ста или исправительных работ. Причинение гражданину моральных страданий в вышеуказанных случаях связано с нарушением прежде всего таких основополагающих прав личности, как свобода и личная неприкосновенность.

Думается, что данный вред может быть компенсирован не только путем подачи иска в гражданском процессуальном поряд­ке. В данном случае, если руководствоваться прежде всего инте­ресами реабилитированных лиц и применять аналогию с проце­дурой возмещения материального ущерба, причиненного неза­конными действиями органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда, такой моральный вред целесообразнее компенсировать в стадии исполнения приговора по уголовному делу, в порядке, предусмотренном ст. 399 УПК РФ. Именно на этот порядок при возмещении материального вреда ориентиру­ет и ныне действующее постановление Пленума Верховного Суда СССР № 15 от 23 декабря 1988 г. «О некоторых вопросах приме­нения в судебной практике Указа Президиума Верховного Совета СССР от 18 мая 1981г. «О возмещении ущерба, причиненного гражданину незаконными действиями государственных и общественных организаций, а также должностных лиц при исполнении ими служебных обязанностей».[96]

 Защите чести, достоинства и деловой репутации посвящена от­дельная статья Гражданского кодекса РФ (ст. 152). Особо следует отметить важное процессуальное значение п. 1 ст. 152 ГК РФ. возла­гающего обязанность доказательства истинности сведений, пороча­щих честь, достоинство или деловую репутацию граждан на сторо­ну, их распространившую. Тем самым фактически утверждается презумпция добросовестности юридического и физического лица в глазах общества и закона и предусматривается процедура защиты их прав. Причем, если действия лица, распространившего порочащие сведения, содержат признаки преступления, предусмотренного ст. 129 или 130 УК РФ (клевета или оскорбление), пострадавшая сторона, кроме предъявления иска о защите чести, достоинства или деловой репутации в порядке гражданского судопроизводства, впра­ве обратиться в суд с заявлением о привлечении виновного к уго­ловной ответственности.

Необходимо иметь в виду, что приведенный в ст. 1100 ГК РФ перечень случаев компенсации морального вреда независимо от ви­ны причинителя вреда не является исчерпывающим, поскольку в самой статье имеется оговорка о том, что такая компенсация воз­можна и в иных случаях, предусмотренных законом.

2) В соответствии с общими положениями о возмещении вре­да, которые распространяются и на правила компенсации мораль­ного вреда (п. 1 ст. 1099 ГК РФ), в целом ряде случаев денежная компенсация за причиненный моральный вред подлежит взыска­нию не с самого причинителя вреда, а с других лиц. которые в силу закона несут материальную ответственность за ущерб, нанесенный причинителем вреда. Если обратиться к статьям, регламентирую­щим общие положения о возмещении вреда (1068-1079 ГК РФ), а также к некоторым другим нормативным актам, можно выделить следующих субъектов, которые могут нести гражданско-правовую ответственность по гражданским искам о компенсации морального вреда:

 а)  родители (усыновители) или опекуны малолетних — несо­вершеннолетних, не достигших четырнадцати лет (п. 1 ст. 1073 ГК РФ);

б) образовательное, воспитательное, лечебное или иное учреж­дение, обязанное осуществлять надзор за малолетним, либо лица, осуществляющие такой надзор на основании договора, если мало­летний причинил вред в то время, когда находился под вышеуказан­ным надзором (п. 3 ст. 1073 ГК РФ);

в) родители (усыновители) или попечители несовершеннолет­них в возрасте от четырнадцати до восемнадцати лет, когда у по­следних нет доходов или иного имущества, достаточного для воз­мещения вреда (ст. 1074 ГК РФ);

г) воспитательное, лечебное учреждение, учреждение социальной защиты населения или другое аналогичное учреждение, в котором находился несовершеннолетний в возрасте до восемнадцати лет, нуждающийся в опеке или попечении, и которое в силу закона явля­ется опекуном или попечителем такого несовершеннолетнего, причи­нившего моральный вред (п. 2 ст. 1073, п. 2 ст. 1074 ГК РФ);

д) опекун или организация, обязанная осуществлять надзор за гражданином, признанным недееспособным,  если вред причинен последним;

е) юридическое лицо или гражданин — в случае причинения морального вреда его работником при исполнении трудовых (слу­жебных, должностных) обязанностей (ст. 1068 ГК РФ);

ж) государство (соответствующие финансовые органы, которые могут выступать от имени  казны  Российской  Федерации,  казны субъекта Российской Федерации) — в случае причинения морально­го вреда гражданину в результате незаконных действий (бездейст­вия) должностных лиц государственных органов (ст. 53 Конститу­ции РФ, ст. 1069-1071 ГК РФ);

з) средства массовой информации — в случае распространения ими не соответствующих действительности сведений, порочащих честь и достоинство гражданина либо причинивших потерпевшему иной неимущественный вред (ст. 62 Закона РФ «О средствах массо­вой информации»);

и) владелец источника повышенной опасности - в некоторых случаях причинения вреда источником повышенной опасности, который  эксплуатировался  другим  лицом   по   воле   его   владельца (ст. 1079 ГК РФ).

Нетрудно заметить, что на последние два случая, а также на случай ответственности государственной казны за вред, причи­ненный гражданину в результате незаконного осуждения, неза­конного привлечения к уголовной ответственности, незаконного применения в качестве меры пресечения заключения под стражу или подписки о невыезде, незаконного наложения администра­тивного взыскания в виде ареста или исправительных работ (ча­стный случай— п. «ж», предусмотренный п. 1 ст. 1070 ГК РФ), распространяются оба особых условия гражданско-правовой от­ветственности за причинение морального вреда: денежная ком­пенсация взыскивается независимо от вины причинителя вреда и с лиц, несущих гражданско-правовую ответственность за дейст­вия последнего.

3.4. КРИТЕРИИ ОПРЕДЕЛЕНИЯ РАЗМЕРА КОМПЕНСАЦИИ МОРАЛЬНОГО ВРЕДА

Одним из самых дискуссионных вопросов, вызывающих повы­шенный интерес юристов, продолжает оставаться проблема выра­ботки четких критериев определения размера компенсируемого мо­рального вреда. Представляется далеко не случайным, что, говоря о взыскании денежной суммы за причиненный моральный вред, зако­нодатель в ныне действующем Гражданском кодексе РФ употребля­ет термин «компенсация» как наиболее точно отражающий суть данного явления. Термин же «возмещение», использовавшийся, на­пример, в ст. 131 Основ гражданского законодательства Союза ССР и республик и более присущий взысканиям за причиненный матери­альный вред, предполагает выплату стоимостного эквивалента при­чиненного ущерба. При этом совершенно очевидно, что при денеж­ной оценке морального вреда принцип эквивалентности явно не сра­батывает: физические и нравственные страдания не имеют стоимо­сти, несоизмеримы с благом, которое может быть предоставлено взамен, и поэтому невозместимы. Таким образом, в строгом смысле слова, можно вести речь лишь о материальной компенсации за перенесенные страдания, что в итоге и нашло свое отражение в законо­дательстве.

Невозможность точной оценки причиненных душевных страда­ний во многом предопределяет известную еще с прошлых веков доктрину о том, что при определении размера денежного вознагра­ждения свободное и справедливое судейское усмотрение является неотъемлемой составной частью института компенсации морального вреда. Так, в английском праве в начале нашего века данный прин­цип обосновывался тем, что при компенсации морального вреда суд считается с конкретными данными, конкретной справедливостью, средствами сторон и многими другими обстоятельствами. Соответ­ственно, если бы на этот предмет существовали заранее установлен­ные критерии, обязательные для суда, то богатый человек мог бы сделаться всеобщим мучителем, подобно некоему знатному римля­нину, имевшему обыкновение ходить вокруг форума и бить по ще­кам каждого встречного, в то время как раб с кошельком следовал за ним, расплачиваясь за удары по установленной в законе таксе.[97]

Современное законодательство России, создав институт матери­альной компенсации морального вреда, во многом восприняло ука­занную идею свободного усмотрения, не установив никаких реаль­ных минимальных и максимальных ограничений денежной суммы, которая может быть взыскана в качестве компенсации за причинен­ные физические и нравственные страдания.

Однако нынешнее состояние зарубежного законодательства в этой части, направленность некоторых векторов его развития, непо­средственные традиции отечественного права не дают бесспорных оснований рассматривать идею свободного усмотрения в качестве базового принципа при определении размера компенсации мораль­ного вреда. Даже разбирая вышеуказанный пример со знатным рим­лянином с современных позиций, следует признать его определен­ную неудачность. Древнеримское право, особенно на ранних стади­ях развития, не знало четкого разделения судебного процесса на гражданский и уголовный и поэтому денежная компенсация оби­женному являлась одновременно и своеобразным наказанием обид­чика. Современное же законодательство позволяет привлечь такого богатого человека не только к гражданско-правовой ответственно­сти (в виде взыскания денежной компенсации в пользу пострадав­шего), но и к ответственности уголовной за причиненные побои (в соответствии с нашим законодательством на основании ст. 116 УК РФ он мог бы быть подвергнут наказанию вплоть до трех месяцев ареста).

В настоящее время исследователями отмечается явно прослежи­вающаяся тенденция к определенному упорядочиванию размера де­нежных сумм, взыскиваемых за причиненный моральный вред. Так, в Великобритании, о чем уже говорилось выше, введены специаль­ные таблицы для определения размеров компенсации морального вреда, причиненного умышленными преступлениями. В США в слу­чае смерти потерпевшего от преступления его наследникам может быть выплачена денежная компенсация, однако в размере, ограни­ченном 250 тыс. долл. Кроме того, американское законодательст­во устанавливает максимальный предел суммы, подлежащей выпла­те гражданину, незаконно содержавшемуся под стражей. Аналогич­ные ограничения существуют и в законодательстве Японии. Хотя в англо-американском праве для вреда, причиненного по неосто­рожности, определение денежного взыскания не упорядочено, не­обходимость подчиняться прецедентам при решении вопроса, о на­личии оснований ответственности фактически приводит к тому, что судья принимает во внимание и размер компенсации морально­го вреда, присужденный ранее в сходном деле. В Германии выра­ботанное судебной практикой предписание ориентирует судей на ранее вынесенные судебные решения по делам, связанным с сопос­тавимыми правонарушениями.[98] Перечень примеров можно про­должить.

Обращаясь к отечественному опыту, нельзя не вспомнить нор­мы прежнего российского законодательства, традиционно пытавшегося упорядочить денежные суммы, взыскиваемые за причиненный моральный вред, о чем уже также говорилось.

Вместе с тем нельзя утверждать, что современное российское законодательство совсем не предусматривает никаких критериев для оценки причиненного морального вреда. Об общих критериях, кото­рые должен принимать во внимание суд при определении размера компенсации морального вреда, говорится в ст. 151 и 1101 ГК РФ. Частично эти критерии носят дублирующий характер и если попы­таться свести их воедино, то можно выделить следующие:

1) степень вины причинителя вреда;

2)  характер и степень физических и нравственных страданий, которые должны оцениваться с учетом фактических обстоятельств, при которых был причинен моральный вред, и индивидуальных особенностей потерпевшего;

3)  требования разумности и справедливости;

4)  иные заслуживающие внимания обстоятельства.

Данный перечень необходимо дополнить еще двумя носящими общий для всех видов вреда критериями, предусмотренными ст. 1083 ГК РФ и допустимыми при оценке морального вреда: это степень вины потерпевшего и имущественное положение граждани­на, причинившего вред.

В первом случае, при грубой неосторожности потерпевшего, содействовавшей возникновению или увеличению вреда, в зависи­мости от степени вины потерпевшего и причинителя вреда, размер компенсации должен быть уменьшен (п. 2 ст. 1083 ГК РФ).

Во втором случае за исключением ситуаций, когда вред при­чинен действиями, совершенными умышленно, суд может уменьшить размер компенсации морального вреда, с учетом иму­щественного положения причинителя вреда (п. 3 ст. 1083 ГК РФ). Отсюда следует, что данный критерий может применяться только по делам о правонарушениях с неосторожной формой вины. Кроме то­го, в этом случае, в отличие от предыдущего, определяя размер де­нежной компенсации, суд вправе учесть имущественное положение виновного, но вовсе не обязан это делать.

Если говорить в целом, то нельзя не отметить, что все вышепе­речисленные критерии носят весьма общий и обтекаемый характер и в случае необходимости предоставляют практически неограничен­ный простор свободному усмотрению судьи, не скованному никакими верхними или нижними пределами присуждаемой денежной компенсации.

Указанная ситуация, установленная нормами закона, неминуемо стала порождать явно несправедливые с точки зрения как пострадав­ших, так и здравого смысла судебные решения. Например, при про­чих равных условиях (равной степени вины причинителя вреда, от­сутствии существенных индивидуальных особенностей потерпевшего и других заслуживающих внимания обстоятельств) пострадавший от преступления, связанного с нарушением его авторских прав, получает большую денежную компенсацию, чем потерпевший от преступле­ния, результатом которого стала утрата им зрения или слуха.[99]

Не имея каких-либо реальных ограничений размера присуждае­мой денежной суммы и даже самого приблизительного ее базисного уровня, судьи, чтобы создать хоть какое-нибудь единообразие в принимаемых ими решениях, просто вынуждены, по мере имею­щихся возможностей, обращать внимание на размер компенсаций, ранее взысканных ими или другими судьями по аналогичным кате­гориям дел. Иными словами, хотел того законодатель или нет, он в настоящее время фактически толкает судебную практику на путь формирования своеобразной системы судебных прецедентов для использования ее при определении размера морального вреда, под­лежащего взысканию.

Конечно, можно уповать на то, что судебная практика в конце концов выработает повсеместно более или менее стабильные размеры денежных компенсаций морального вреда, причиненного при схожих обстоятельствах и по аналогичным категориям преступлений. Но при этом нельзя забывать, что прецедентное право в англо-американской правовой системе формировалось даже не десятилетиями, а столе­тиями, в то время как история компенсации морального вреда в со­временной России не насчитывает и десяти лет. Кроме того, не сек­рет, что тщательность анализа работы наших судов оставляет желать лучшего. Это сказывается и на отсутствии сколько-нибудь серьезной и доступной всем судьям систематизации судебной практики в части размера компенсируемого морального вреда.

 Зачастую даже судьи, работающие в одном суде, за моральный вред, причиненный одинаковыми преступлениями, совершенными при схожих обстоятельствах, взыскивали компенсации, превышаю­щие одна другую в несколько десятков раз.

Например, согласно приговору[100] Гатчинского городского феде­рального суда Ленинградской области от 11 сентября 1997 г. с Ка­бак В. С., осужденного по ч. 1 ст. 264 УК РФ, в пользу потерпевшего Серикова С. В. в счете компенсации причиненного преступлением морального вреда был взыскан 1 млн. неденоминированных руб­лей.[101] А в соответствии с приговором этого же суда от 19 февраля 1997 г. с Григорьева А. Н., также осужденного по ч. 1 ст. 264 УК РФ, в пользу потерпевшего Милюкова С. Н. в качестве компенсации за причиненный моральный вред было взыскано 30 млн. неденомини­рованных рублей.[102]

При этом в результате совершения вышеуказанных однотипных преступлений обоим потерпевшим был причинен тяжкий вред здо­ровью, т. е. телесные повреждения, относящиеся к одной и той же категории. Как следует из материалов дел, у потерпевших нет ярко выраженных индивидуальных особенностей и в их действиях отсут­ствовали грубая неосторожность, которая могла бы содействовать возникновению или увеличению вреда. При таких обстоятельствах превышение размера одной компенсации над размером другой в не­сколько десятков раз исходя из принципов правосудия трудно на­звать разумным. А с точки зрения потерпевших (прежде всего Сери­кова С.В., получившего значительно меньшую компенсационную выплату) такое превышение явно будет и несправедливым.

Если наряду с вышесказанным принять во внимание инфляцию и периодические денежные реформы, объясняющиеся нестабильно­стью нашей экономики, то можно смело утверждать, что упорядочи­вание денежной оценки взыскиваемого морального вреда путем хаотического формирования неофициальной системы судебных преце­дентов будет продолжаться еще не одно десятилетие.

Таким образом, нет ничего удивительного в том, что почти сразу же после введения в наше законодательство института компенсации морального вреда учеными-юристами стали предлагаться более стро­гие критерии его денежной оценки. Необходимо заметить, что данные критерии в той или иной степени связаны с уголовным правом, что, по всей видимости, не является случайным. Во-первых, санкции статей Уголовного кодекса наиболее объективно отражают степень тяжести того или иного преступления. Во-вторых, преступления составляют львиную долю среди всех правонарушений, совершение которых мо­жет повлечь компенсацию причиненного морального вреда.

Так. В. Я. Понариным, специализирующимся в сфере уголовно­го судопроизводства, были предложены два метода оценки мораль­ного вреда: «поденный» и «посанкционный».[103]

При использовании первого из них предлагается принимать во внимание количество дней в году и учитывать долю ежемесячного заработка (дохода) виновного, приходящегося на один день. Соот­ветственно, если суд придет к выводу о необходимости взыскания с ответчика суммы денег в размере семнадцатидневного дохода, то, зная его доход, приходящийся на один день, легко определить и общую сумму денег, подлежащую взысканию с виновного в каче­стве компенсации морального вреда. Однако автор сам отмечает, что уязвимость этого метода состоит в том, что он не связан тесно с самим деянием, его правовой оценкой и вызванными им послед­ствиями. А обеспечение требования справедливости при взыскании денежных сумм с подсудимых, обладающих разными доходами, отмечаемое автором в качестве достоинства метода, одновремен­но является и его существенным недостатком: этот метод непри­меним при взыскании морального вреда за умышленные преступ­ления (составляющие большую часть всех преступлений), по­скольку в этом случае в соответствии с требованиями п. 3 ст. 1083 ГК РФ суд не имеет права учитывать имущественное положение причинителя вреда.

 Суть предлагаемого В. Я. Понариным «посанкционного» мето­да сводится к установлению денежной компенсации за причинен­ный моральный вред в зависимости от размера санкции статьи Уголовного кодекса, применяемой к подсудимому. Во внимание берется только один вид возможного наказания — лишение свобо­ды, выраженное в месяцах. При этом предлагается за каждый ме­сяц лишения свободы взыскивать с виновного один минимальный месячный размер оплаты труда. Например, если за определенное преступление предусмотрено наказание в виде лишения свободы от одного до трех лет, то размер взыскиваемого морального вреда дол­жен находиться в пределах от 12 до 36 минимальных месячных раз­меров оплаты труда.

Однако и данный метод не лишен своих недостатков. Прежде всего, видится недопустимой жесткая зависимость конкретного де­нежного взыскания от точного размера наказания в виде лишения свободы. Нельзя забывать, что вышеперечисленные критерии, уста­новленные гражданским законодательством для определения разме­ра взыскиваемого морального вреда, значительно отличаются от критериев, которые в соответствии с ч. 3 ст. 60 УК РФ необходимо учитывать при назначении наказания виновному. Исходя из этих требований при назначении уголовного наказания учитываются ха­рактер и степень общественной опасности преступления, личность виновного, в том числе обстоятельства, смягчающие и отягчающие наказание, а также влияние назначенного наказания на исправление осужденного и на условия жизни его семьи. Как можно убедиться, серьезным фактором, влияющим на размер наказания, являются данные, характеризующие личность виновного, и которые в то же время практически не должны учитываться при определении разме­ра компенсации морального вреда.[104] Из сказанного напрашивается естественный вывод о том, что размер денежной компенсации мо­ральных страданий не должен напрямую зависеть от размера кон­кретного уголовного наказания и мог бы определяться на основании критериев, имеющихся в гражданском законодательстве, но с уче­том ограничений, создаваемых, в свою очередь, максимальным и минимальным сроками лишения свободы, установленными санкци­ей соответствующей статьи Уголовного кодекса.

Далее, чтобы использовать «посанкционный» метод в большем количестве случаев, В. Я. Понариным предлагается приравнивать назначенное наказание в виде исправительных работ к наказанию в виде лишения свободы из расчета день за день. Данное предложение вызывает некоторое недоумение, поскольку уголовным законода­тельством давно предусмотрено такое приравнивание (ч, 3 ст. 50. ч. 3 ст. 72 УК РФ), однако при этом к одному дню лишения свободы приравниваются три дня исправительных работ. По-видимому, учет этого соотношения будет уместен и при определении размера взы­скиваемого морального вреда.

Третий момент, на который хотелось бы обратить внимание: В. Я. Понарин, в общем-то, справедливо указывает, что статьи Уго­ловного кодекса, объективно отражая степень содеянного виновным, позволяют с помощью посанкционного показателя обеспечить ау­тентичное соотношение между взыскиваемой суммой и размером причиненного морального вреда. Но эта аутентичность в некото­рых случаях срабатывать не будет, поскольку степень содеянного виновным не всегда выражается только объективными обстоятель­ствами дела. В ряде статей Особенной части Уголовного кодекса Российской Федерации предусмотрено усиление наказания за пре­ступления, совершенные неоднократно или при наличии прежних судимостей.

Например, умышленное причинение тяжкого вреда здоровью карается наказанием от двух до восьми лет лишения свободы (ч. 1 ст. 111 УК РФ), а за аналогичное преступление, но совершенное не­однократно или лицом, ранее совершившим убийство, предусмотре­но наказание от пяти до двенадцати лет лишения свободы (п. «в» ч. 3 ст. 111 УК РФ). Иными словами, в этом случае данные, относя­щиеся только к личности преступника, заведомо поднимают верх­ний и нижний предел размера компенсации за причиненный мо­ральный вред. Как уже отмечалось выше, это недопустимо с точки зрения норм гражданского законодательства (ст. 151, 1 101 ГК РФ), которыми должен руководствоваться суд при компенсации мораль­ного вреда в уголовном процессе.[105] Таким образом, если данные о личности преступника предусмотрены в диспозиции статьи уголов­ного закона в качестве квалифицирующих признаков, влияя тем са­мым на размер наказания, определение размера компенсации мо­рального вреда должно производиться с учетом уголовного наказа­ния, предусмотренного за аналогичное деяние, но не содержащего такого квалифицирующего признака.

И последнее обстоятельство, на котором хотелось бы остано­виться, говоря о «посанкционном» методе. Данный метод предпола­гает определение размера компенсации морального вреда по всем видам преступлений, хотя после введения в действие с 1 января 1995 г. ст. 151 Гражданского кодекса РФ моральный вред, связан­ный с посягательством на имущественные права граждан, компен­сированию практически не подлежит.[106] Автором не разработаны варианты компенсации моральных страданий, когда преступное по­сягательство носит комбинированный характер, нарушая помимо имущественных прав граждан также и их неимущественные права (кража личного имущества с незаконным проникновением в жили­ще, угон автомобиля с применением насилия и т. д.). Совершенно очевидно, что в указанных случаях санкции статей Уголовного ко­декса (для вышеприведенных примеров это санкции п. «в» ч. 2 ст. 158 и ч. 4 ст. 166 УК РФ) не будут объективно отражать ни степень опасности совершенного преступником посягательства на нематери­альные блага потерпевшего, ни, соответственно, размер компенси­руемого на основе этих санкций морального вреда. Следовательно, если преступление носит указанный комбинированный характер, определять размер взыскиваемого морального вреда необходимо исходя из размера наказания, предусмотренного только за соответ­ствующее преступление против неимущественных прав личности. Так, при компенсации морального вреда, причиненного грабежом с применением насилия, не опасного для жизни и здоровья потерпев­шего, следует исходить из размера наказания, предусмотренного за причинение побоев (ст. 116 УК РФ ).

Во многом лишенной вышеуказанных недостатков видится ме­тодика определения размера компенсации морального вреда, предложенная специалистом в области гражданского права А. М. Эрделевским.[107] В основу этой методики, как и в «посанкционном» мето­де В. Я. Понарина, закладывается соотношение размеров санкций различных статей Уголовного кодекса, как наиболее объективно от­ражающих соотносительную значимость охраняемых этими статья­ми благ. При этом автор вводит некий базисный уровень размера компенсации морального вреда, определенный применительно к страданиям, испытываемым потерпевшим при причинении тяжкого вреда здоровью, совершенного с особой жестокостью, издевательст­вами или мучениями. Этот уровень предлагается установить в раз­мере 720 минимальных размеров оплаты труда (далее - МРОТ). Обосновывая данный размер, автор исходит из того, что 720 МРОТ — это заработок гражданина за десять лет при размере ме­сячного заработка 6 МРОТ и именно такой среднемесячный зарабо­ток в настоящее время в наибольшей степени стимулируется нашим налоговым законодательством.

Применяя указанный базисный уровень и соотношение макси­мальных размеров санкций статей Уголовного кодекса, автор разра­батывает таблицу размеров компенсации презюмируемого мораль­ного вреда применительно к различным видам посягательств на не­материальные блага личности. При этом, учитывая, что не все виды правонарушений влекут уголовную ответственность, размер компенсации презюмируемого морального вреда для не являющихся преступлениями правонарушений принимается равным размеру компенсации того же вреда для видов преступлений, влекущих, по мнению разработчика, сходную глубину страданий. Так, презюмируемый моральный вред при нарушении имущественных прав по­требителей, а также причинение морального вреда незаконными действиями и решениями органов власти и управления приравнива­ется к презюмируемому моральному вреду при уголовно наказуе­мом обмане потребителей.

В соответствии с таблицей базисный уровень, например, просто за причинение тяжкого вреда здоровью будет 576 МРОТ, а напри­мер, за подмену ребенка — 360 МРОТ.

 Далее, руководствуясь критериями, предусмотренными граж­данским законодательством, предлагается уже применительно к конкретному правонарушению определять размер компенсации действительного морального вреда. При этом, по мнению автора, действительный размер может превышать презюмируемый не бо­лее чем в четыре раза, однако без ограничений размера в сторону уменьшения.

Для облегчения учета критериев компенсации морального вреда А. М. Эрделевский рекомендует использовать разработанную им специальную формулу следующего вида:

D = d * fv * i * c * (1-fs) *р.

Буквами латинского алфавита в ней обозначены:

 D — размер компенсации действительного морального вреда;

d — размер компенсации презюмируемого морального вреда;

fv — степень вины причинителя вреда, предлагаемая в пределах 0=<fv=<1;

i — коэффициент индивидуальных особенностей потерпевшего, при этом =<i=<2;

с — коэффициент учета заслуживающих внимания фактических обстоятельств, предлагаемый в пределах от нуля до двух включи­тельно;

fs— степень вины причинителя, при этом 0 =<fs =< 1;

р — коэффициент имущественного положения причинителя вреда, который должен, естественно, приниматься во внимание только при совершении правонарушения по неосторожности и кото­рый, по мнению составителя формулы, должен быть помещен в пре­делы от 0,5 до 1 включительно.

Для коэффициента, отражающего степень вины причинителя вреда, автор предлагает использовать следующие значения: 0,25; 0,5; 0,75 и 1 для, соответственно, простой неосторожности, грубой неосторожности, косвенного умысла и прямого умысла.

Для коэффициента, отражающего степень возможной вины по­терпевшего, автор предлагает значение 0,5 при грубой неосторожно­сти потерпевшего, а при наличии любого вида умысла — равным 1, что равносильно отказу в компенсации морального вреда в соответ­ствии с п. 1 ст. 1083 ГКРФ.

На мой взгляд, вместо имеющегося ныне практически ничем не ограниченного свободного усмотрения суда при определении разме­ров компенсации морального вреда в вышеприведенной методике проявляется противоположная крайность.

Представляются излишними и не всегда обоснованными пред­принимаемые автором этого метода попытки чрезмерной детализа­ции критериев компенсации моральных страданий. Например, пред­лагаемая дифференциация значений степени вины причинителя вре­да явно дублирует уже существующее в Уголовном кодексе разде­ление большинства преступлений против личности в зависимости от формы вины. Так, размеры наказаний за умышленное причинение вреда здоровью средней тяжести (ч. 1 ст. 112 УК РФ) и за причине­ние такого же вреда, но по неосторожности (ч. 3 ст. 118 УК РФ) от­личаются весьма ощутимо: в первом случае до трех лет лишения свободы, а во втором до трех месяцев ареста. Разумеется, так же ощутимо должен различаться и размер взыскиваемого морального вреда в каждом из этих случаев. Обращаясь к расшифровке форму­лы А. М. Эрделевского, нетрудно заметить, что если ему еще как-то удалось предложить фиксированные значения для различных степе­ней вины причинителя вреда и потерпевшего, то для учета индиви­дуальных особенностей потерпевшего и заслуживающих внимания обстоятельств причинения морального вреда никаких конкретных значений предложить не удалось, за исключением придуманной им самим же «вилки» этих значений от 0 до 2. Как бы в оправдание автор отмечает, что каждому виду правонарушений свойственны характерные именно для этого вида особенности и обстоятельства. К этому можно добавить, что и преступления одной видовой при­надлежности могут быть совершены при весьма различных обстоя­тельствах, которые абсолютно по-разному могут повлиять на психи­ку пострадавших, у каждого из которых при этом могут оказаться свои особые индивидуальные особенности. Поэтому представляется практически невозможным установить какие-либо общие коэффи­циенты индивидуальных особенностей потерпевшего и заслужи­вающих внимания фактических обстоятельств дела даже в пределах одного вида преступлений, не говоря уже об учете их внутривидо­вой индивидуализации.

Одновременно попытка введения вышеуказанной формулы, как мне кажется, явно необоснованно и до предела сузит прерогативы суда при определении размера компенсации по конкретному делу, и тем самым его роль будет сведена во многом к выполне­нию чисто бухгалтерской функции. Здесь представляется умест­ным провести аналогию с механизмом определения наказания, в том числе и в виде денежного штрафа, по уголовным делам, когда законодатель устанавливает только верхние и нижние границы наказания, оставляя окончательное определение его размера на усмотрение суда. Суд при этом, естественно, исходит из установ­ленных уголовным законом (ст. 60 УК РФ) критериев определе­ния размера наказания, но никак не из формулы, хотя бы и разра­ботанной на основе этих критериев. При этом вряд ли кто-либо будет утверждать, что справедливое и законное определение раз­мера уголовного наказания менее важно, нежели правильное оп­ределение размера компенсации морального вреда. Так почему же, предоставляя судье право назначать уголовное наказание в пределах, установленных санкцией соответствующей статьи Уго­ловного кодекса, нельзя предоставить ему аналогичное право оп­ределять размер компенсации морального вреда в границах, про­изводных от верхнего и нижнего пределов уголовного наказания? При этом, как предлагает В. Я. Понарин, размеры соответствую­щих границ можно соотносить с верхним и нижним пределами размера уголовного наказания в виде лишения свободы из расчета 1 МРОТ за один месяц лишения свободы. Хотя с учетом некото­рой экономической обоснованности размера базисного уровня, предложенного А. М. Эрделевским, один месяц лишения свобо­ды, наверное, лучше соотносить с шестью минимальными разме­рами заработной платы. Последний показатель легко высчитать, если 720 МРОТ (размер предлагаемого базисного уровня) разде­лить на 120 месяцев (максимальный размер наказания, установ­ленный за причинение тяжких телесных повреждений при отяг­чающих обстоятельствах).

При таком подходе размер денежной компенсации за моральные страдания, причиненные, в частности, преступлением, предусмот­ренным ч. 1 ст. 264 УК РФ, будет находиться в границах от 3005 руб. 64 коп. до 12022 руб. 56 коп, что, например, будет полностью исключать приведенную выше ситуацию из судебной прак­тики, когда размеры денежных компенсаций по уголовным делам, предусмотренным ч. 1 ст. 264 УК РФ, отличались друг от друга в тридцать раз.

Если попытаться подвести некоторые итоги вышесказанному, то, очевидно, в целом следует согласиться с идеей об ограничении размеров компенсации морального вреда, используя для этого санк­ции статей уголовного закона. Соответственно, указанная компенса­ция должна находиться в пределах денежных сумм, соотносимых с максимальным и минимальным размерами уголовного наказания (в виде лишения свободы или исправительных работ),[108] предусмот­ренного уголовным законодательством за соответствующий вид преступлений. При этом следует иметь в виду два существенных момента.

Во-первых, если данные о личности преступника (в случае при­чинения морального вреда преступлением) предусмотрены в диспо­зиции статьи уголовного закона в качестве квалифицирующего при­знака, определение размера компенсации морального вреда должно производиться с учетом уголовного наказания, предусмотренного за аналогичное деяние, но не содержащего такого квалифицирующего признака.

Во-вторых, если преступлением одновременно нарушены и имущественные, и неимущественные права потерпевшего, опреде­ление размера компенсации за моральный вред должно произво­диться исходя из наказания, предусмотренного только за соответст­вующее преступление против неимущественных прав личности.

Конкретный же размер компенсации за причиненный престу­плением моральный вред должен определяться в соответствую­щих границах уже с учетом критериев, установленных граждан­ским законодательством в ст. 151, 1083, 1101 ГК РФ.

3.5. СОВМЕСТНОЕ ПРИЧИНЕНИЕ МОРАЛЬНОГО ВРЕДА: ДОЛЕВАЯ ИЛИ СОЛИДАРНАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ.

Анализ современной судебной практики компенсации мораль­ного вреда, причиненного совместными действиями нескольких лиц, показывает, что в настоящее время наметилась устойчивая тенден­ция к применению долевой ответственности к сопричинителям тако­го вреда. Однако с точки зрения действующего гражданского зако­нодательства такие решения представляются достаточно спорными.

Так, Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ своим определением изменила Приговор суда в части солидарно­го возмещения морального вреда, причиненного осужденными, один из которых покушался на жизнь потерпевшего, а другой совершил в отношении того же потерпевшего квалифицированное хулиганство. Верховный Суд посчитал, что в данном случае моральный вред должен компенсироваться в долевом порядке, поскольку при реше­нии вопроса о его компенсации суду надлежало исходить из степени вины каждого из причинителей вреда.[109]

В соответствии с приговором Гатчинского городского феде­рального суда Ленинградской области от 10 сентября 1997 г. с Вос­кресенского Н. В. и Федорова А. В., осужденных по п. «б» ч. 2 ст. 131 и п. «б» ч. 2 ст. 132 УК РФ, в счет компенсации причиненно­го морального вреда в пользу потерпевшей было взыскано 10 млн руб. солидарно. Однако своим определением от 28 декабря 1997 г. Судебная коллегия по уголовным делам Ленинградского об­ластного суда данный приговор в части решения по гражданскому иску изменила, взыскав с каждого из осужденных по 5 млн руб. в счет компенсации морального  вреда.[110]

Батченко С. А., Хворот А. Н. и Золотухин Г. А. по приговору Николаевского федерального суда Волгоградской области от 30 мая 1996г. были осуждены по ч. 2 ст. 206 УК РСФСР. При этом с каждого из них в пользу потерпевшего было взыскано по 2 млн. руб.    в    счет компенсации причиненного морального вреда.[111]

Все три приведенных примера демонстрируют отчетливо наме­тившуюся в последнее время в практике судов всех уровней вполне определенную тенденцию, направленную на применение долевой ответственности при совместном причинении морального вреда. В частности, из 20 изученных уголовных дел, по которым мо­ральный вред потерпевшему причинялся совместными действиями нескольких преступников, в 9 случаях (45%) суд принимал решение о взыскании соответствующей денежной компенсации с осужден­ных лиц в долевом порядке. Ученые, специализирующиеся в облас­ти гражданского права, отмечают, что такая практика не соответст­вует требованиям закона.[112]

Применение в указанных случаях долевой ответственности на­ходится в очевидном противоречии с действующим гражданским законодательством, и вот почему. Действительно, в п. 2 ст. 1101 ГК РФ указано, что размер компенсации морального вреда определяет­ся судом, в частности, в зависимости от степени вины причинителя вреда в случаях, когда вина является основанием возмещения вреда. Тем не менее ни в самой ст. 1101, ни в регулирующем компенсацию морального вреда § 4 гл. 59 ГК РФ ничего не упоминается об ответ­ственности за совместно причиненный моральный вред. Вместе с тем из положений п. 1 ст. 1099 ГК РФ следует, что основания и раз­мер компенсации гражданину морального вреда определяется пра­вилами гл. 59 и ст. 151 ГК РФ. Это, в частности, означает, что при компенсации за совместно причиненный моральный вред примени­мы нормы § 1 указанной главы Гражданского кодекса, определяю­щие общие положения ответственности за причинение вреда.[113] По общему правилу, содержащемуся в ст. 1080 ГК РФ, лица, совместно причинившие вред, отвечают перед потерпевшим солидарно. Преду­смотренное этой же статьей отступление от этого правила, с возло­жением на сопричинителей вреда ответственности в долях, возможно только при соблюдении двух условий: при наличии заявления потерпевшего и в его интересах.

Таким образом, все сказанное не позволяет с полной уверенно­стью утверждать, что положение п. 2 ст. 1101 ГК РФ относится именно к случаям причинения морального вреда, аналогичным трем приведенным. Мало того, в тексте ст. 1101 вообще говорится только о степени вины причинителя, а не каждого из сопричинителей мо­рального вреда. Все это позволяет сделать вывод, что данный крите­рий определения размера взыскиваемой компенсации морального вреда может относиться к двум другим предусмотренным законом обстоятельствам:

1) Причинитель вреда, возместивший совместно причинен­ный вред, вправе требовать с каждого из других причинителей вреда долю выплаченного потерпевшему возмещения в размере, соответствующем степени вины этого причинителя вреда (п. 2 ст.1081 ГКРФ).

2) При грубой неосторожности самого потерпевшего, содейст­вовавшей возникновению или увеличению вреда, в зависимости от степени вины потерпевшего и причинителя вреда размер возмеще­ния должен быть уменьшен (п. 2 ст. 1083 ГК РФ).

Теперь, уже с учетом изложенного, хотелось бы еще раз обра­титься к трем вышеприведенным делам из современной судебной практики компенсации морального вреда, причиненного нескольки­ми лицами. Для первого из вышеприведенных случаев ответствен­ность в долях за причиненный моральный вред еще как-то можно попытаться обосновать тем, что, хотя она и была возложена за фак­тически единое преступное посягательство на потерпевшего, совер­шенное совместными действиями двух лиц, но эти действия все-таки были квалифицированы разными статьями Уголовного кодекса. Однако два последних примера вызывают полное недоумение. Дос­таточно очевидно, что в обоих случаях вред потерпевшим был при­чинен совместными действиями соответственно двух насильников и трех хулиганов, осужденных по одинаковым статьям уголовного закона. Применение долевой ответственности при таких обстоятель­ствах не будет оправданным даже с учетом п. 2 ст. 1101 ГК РФ, по­скольку суд, взыскав с каждого из осужденных одинаковый размер компенсации морального вреда, тем самым никак не выделил сте­пень вины кого-либо из них.

При этом совершенно ясно, что по всем трем делам при возло­жении долевой ответственности за причиненный моральный вред не было выполнено ни одно из двух условий, предусмотренных для наступления такой ответственности ч. 2 ст. 1080 ГК РФ. Во всех делах отсутствовало заявление потерпевшей стороны с просьбой применить долевую ответственность к виновным. Ну, а преимуще­ства солидарной ответственности перед долевой достаточно оче­видны.

Солидарная ответственность причинителей вреда предполагает, что потерпевший вправе требовать возмещения причиненного вреда как от всех причинителей совместно, так и от любого из них в от­дельности, причем как полностью, так и частично (п. 1 ст. 323 ГК РФ). Если потерпевший не получает полной компенсации от одного из сопричинителеи вреда, он имеет право требовать недополученное от остальных сопричинителеи вреда, при этом они остаются обязан­ными до тех пор, пока обязательство не будет исполнено полностью (п. 1 ст. 323 ГК РФ).

Применение же долевой ответственности явно ущемляет права потерпевшего, резко уменьшая его шансы своевременно и в полном объеме компенсировать причиненный преступлением моральный вред, например, вследствие имущественной несостоятельности од­ного из ответчиков.

Представляется, что для решения этой проблемы необходи­мо как минимум соответствующее разъяснение Пленума Вер­ховного Суда РФ, в котором было бы четко указано, что ли­ца, совместно причинившие моральный вред, несут перед по­терпевшим ответственность по правилам, установленным ст. 1080 ГК РФ.

Одновременно, применительно к п. 2 ст. 1101 ГК РФ, при опре­делении размера денежной компенсации морального вреда степень вины причинителя вреда должна учитываться в случае регрессного требования одного из причинителей вреда, возместившего совмест­но причиненный вред, к другим причинителям вреда (п. 2 ст. 1081 ГК РФ), а также в случае наличия в действиях потерпевшего грубой неосторожности, содействовавшей возникновению или увеличению вреда (п. 2 ст. 1083 ГК РФ).

3.6. ПРОБЛЕМЫ ОБЕСПЕЧЕНИЯ ГРАЖДАНСКОГО ИСКА О КОМПЕНСАЦИИ МОРАЛЬНОГО ВРЕДА

Исполнимость решения суда о взыскании денежной компен­сации за причиненный моральный вред во многом зависит от мер, принятых судом по обеспечению ранее предъявленного соответ­ствующего гражданского иска. Общеизвестны крайне низкие по­казатели реального исполнения решений судов о возмещении ущерба. В этих условиях повышение значения своевременности наложения ареста на имущество должников, безусловно, является важным средством нормализации положения в этом вопросе. На­пример, в судах Российской Федерации в первом полугодии 1997г. по исполнительным листам о взыскании ущерба, причи­ненного преступлениями, по сравнению с аналогичным периодом 1996 г. реальные взыскания судебных исполнителей в относи­тельном исчислении повысились с 19,0 до 29,7 %. Этому, в част­ности, способствовало более активное принятие мер к обеспече­нию иска в стадии судебного разбирательства путем наложения ареста на имущество.[114]

Вместе с тем необходимо учитывать, что такая эффективная ме­ра по обеспечению предъявленного иска, как наложение ареста на имущество или денежные суммы, принадлежащие ответчику или находящиеся у него или у других лиц (п. 1 ст. 140 ГПК РФ), бы­ла рассчитана в первую очередь на обеспечение исков о возмещении имущественного ущерба. Однако в случае применения такой меры по обеспечению гражданского иска о компенсации морального вре­да нельзя оставлять без внимания как явную специфичность такого вреда, так и условия, сопровождающие его компенсацию.

Во-первых, в определении размера денежной суммы, которую истец просит взыскать с ответчика, он ничем не ограничен, по­скольку в гражданском процессе размер государственной пошли­ны по делам о компенсации морального вреда крайне незначителен (приравнивается к оплате исковых заявлений неимуществен­ного характера — 10 % от минимального размера оплаты труда) и не зависит от размера иска.[115] В уголовном же процессе истец во­обще освобожден от уплаты какой-либо пошлины по заявленному им гражданскому иску. Соответственно, денежная сумма, кото­рую истец просит взыскать в качестве компенсации за причинен­ные моральные страдания, определяется им весьма произвольно и в большинстве случаев в сторону явного завышения величины этой суммы.[116]

Во-вторых, согласно ст. 151. 1101 ГК РФ размер компенсации морального вреда определяется судом, т. е. законодатель фактически отказался от прямого регулирования его конкретного размера, оста­вив решение вопроса на усмотрение суда. Это представляется доста­точно очевидным, поскольку какой-либо базовый или ориентировоч­ный размер компенсации законом не установлен, как не существует и общей единицы измерения или эквивалента между перенесенными страданиями и денежной единицей. Таким образом, до вынесения су­дебного решения окончательного размера компенсации морального вреда не существует. Следовательно, мнение истца о размере компен­сации, выраженное им в исковом заявлении, не может считаться це­ной иска, на которую, в целях обеспечения последнего, необходимо ориентироваться при определении количества имущества, подлежа­щего аресту.[117]

В этой связи среди юристов даже возникла достаточно острая дискуссия о допустимости вообще наложения ареста на имущество для обеспечения исков о компенсации морального вреда. Поводом для такой дискуссии стало определение Свердловского народного суда г. Москвы от 19 октября 1993 г. о наложении ареста на имущест­во известного музыканта Петрова Н. А., выступавшего в роли соот­ветчика в деле по иску фирмы «Ю.С.С.Ю. Артс Групп, Инк.»С. Шарпа, Т. Дэла о защите чести и достоинства и возмещении мо­рального вреда в размере 1,150 млрд. рублей (неденоминированных).

Определением Судебной коллегии по гражданским делам Мос­ковского городского суда от 16 ноября 1993г. указанное определение народного суда было отменено со снятием ареста, наложенного на имущество Петрова Н. А. Данное решение было обосновано тем, что моральный вред, хотя и определяется в конкретной денежной сумме, но признается вредом неимущественным и поэтому такая мера обес­печения иска, как наложение ареста на имущество, недопустима.

Постановлением президиума Московского городского суда от 25 мая 1994 г. определение кассационной инстанции оставлено без изменения, а протест заместителя Председателя Верховного Суда РФ, в котором ставился вопрос о его отмене, — без удовлетворения. При этом в постановлении, в частности, было отмечено, что обеспе­чение иска в виде ареста на имущество применяется по требованиям, носящим имущественный характер.[118]

12 августа 1994г. Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда РФ определение коллегии по гражданским делам и постановление президиума Московского городского суда отменила, указав, что вышеприведенные выводы кассационной и надзорной инстанций противоречат закону. Так, закон не устанавливает приме­нение мер по обеспечению гражданского иска только при наличии определенных требований, например имущественных: о характере требований закон вообще не упоминает и с ним не связывает воз­можность или невозможность применения мер по обеспечению иска. Статья 139 ГПК РФ устанавливает только условия, при которых обеспечение иска допускается: если непринятие мер может затруд­нить или сделать невозможным исполнение решения суда. Отсюда был сделан вывод: «...Обеспечение иска о возмещении морального вреда, хотя этот вред действительно является неимущественным, возможно, поскольку в случае его удовлетворения исполнение ре­шения состоит во взыскании денежных сумм, которое может быть, при определенных обстоятельствах, обращено и на имущество должника».[119]

Такую точку зрения по данному вопросу, с аналогичной в целом аргументацией, разделяют целый ряд научных и практических ра­ботников, специализирующихся в сфере права.[120]

Однако, наверное, нельзя не прислушаться и к доводам придер­живающегося прямо противоположных взглядов Г. М. Резника. Им, в частности, отмечается: «При отсутствии цены иска (о чем в моей работе говорилось чуть выше) и символической гос­пошлине заявление произвольных, гигантских, буквально с потолка взятых сумм компенсации морального вреда — закономерность. Считать возможным обеспечение подобных исков имущественным арестом — значит толкать к произволу».[121] Данный вывод автор ил­люстрирует достаточно яркими примерами из судебной практики, когда в целях обеспечения исков о компенсации морального вреда, ориентируясь на явно завышенные «потолочные» суммы, предла­гаемые истцами в своих заявлениях, суды явно необоснованно и достаточно серьезно ущемляли права и интересы гражданских от­ветчиков. По уже упоминаемому делу пианиста Петрова Н. А. в свя­зи с заявленной просто астрономической суммой компенсации мо­рального вреда (1,150 млрд. руб.) было, по существу, арестовано все его имущество, включая приватизированную квартиру, дачу, две автомашины, вклады. Суды, фактически блокируя нормальную ра­боту учреждений, налагали арест на расчетные счета средств массо­вой информации, даже на банковский счет благотворительного фон­да. При этом, нередко в удовлетворении таких, зачастую многомил­лионных, исков в итоге вообще было отказано, или иск удовлетво­рялся на многократно меньшую сумму.[122]

Таким образом, видится вполне закономерным, что заместитель Председателя Верховного Суда Верховного Суда РФ В. М. Жуйков, стоящий на позициях допустимости наложения ареста на имущество по иску о компенсации морального вреда, все-таки посчитал необ­ходимым отметить, что предъявление исков о возмещении мораль­ного вреда в огромных, явно не соответствующих обстоятельствам дела размерах, и наложение арестов на имущество ответчиков, рав­ное по стоимости этим размерам (а им чаще всего может оказаться все имущество), может привести к злоупотреблениям истцов своими правами. Поэтому судья, решая вопрос об обеспечении таких исков, должен проявлять особое внимание ко всем деталям дела, разум­ность в принятии решения и строго соблюдать всю процедуру вы­несения определений, которые в силу ст. 225 ГПК обязательно должны быть мотивированными. Представляется, что при разре­шении ходатайств истцов об обеспечении исков о возмещении мо­рального вреда, предъявленных в явно завышенных и нереальных размерах, судьям следует разъяснять истцам возможные последст­вия таких процессуальных действий на случай отказа в исках, пре­дусмотренные ст. 140 ГПК (право ответчика потребовать от истца возмещения убытков, причиненных ему мерами по обеспечению иска, допущенными по просьбе истца), а также потребовать в соот­ветствии с той же ст. 146 ГПК от истца предоставления обеспечения возможных для ответчика убытков. Обеспечение иска в подобных случаях может быть произведено судьей не в полном размере, о ко­тором просит истец, а лишь в той части, в какой судья признает это необходимым".[123]

Хотя последняя из вышеприведенных рекомендаций несколько озадачивает,[124] наверное все они вполне могут быть использованы для защиты законных интересов гражданских ответчиков от мер по обеспечению неоправданно завышенных исков о компенсации мо­рального вреда.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ.

В современном мире права человека стали своеобразным символом свободы, получили общепризнанный характер и закреплены в международных документах, внутригосударственных конституционных и иных законодательных актах. Юридическое закрепление прав человека порождает обязанность государства по их обеспечению.

Правильное отражение обязанностей государства в действующем отраслевом законодательстве будет содействовать высокому уровню обеспеченности гарантированности прав и свобод человека.

Современное российское общество наконец осознало и ценность неотъемлемых прав человека, но еще не в состоянии обеспечить их полное и гарантированное осуществление. Поэтому неотложная задача состоит в усилении гарантий обеспечения прав и свобод. Поиск юридических механизмов защиты прав человека обусловил создание института компенсации морального вреда как одной из значимых правовых гарантий прав человека.

Сегодня совершенно очевидно, что научная мысль в гуманитарной области изменила направление, повернув его в практическую плоскость создания необходимых гарантий и механизмов для реализации защиты человека как высшей социальной ценности. В этом плане исследуемая проблема ответственности за моральный вред представляет собой важнейший институт права, усиливающий гарантии реализации обязанности государства – обеспечить соблюдение и защиту прав и свобод человека и гражданина.

Исследование данной проблемы позволило опровергнуть сложившееся в теоретической науке положение о том, что бесспорным основанием юридической ответственности является вина. Напротив, учитывая значимость защищаемых гражданским правом общественных отношений, интересов и благ, ставших объектом противоправного поведения (жизнь, здоровье, честь, достоинство, свобода человека), можно полагать, что  законодатель счел возможным закрепить основание компенсации морального вреда, причиненного личности в случае деликтных правоотношений, независимо от вины причинителя вреда (ст. 1070. 1100 ГК РФ).

И это общее правило, действующее в демократическом государстве, недопустимо рассматривать как исключение. Хотя законодатель не употребляет термин «Ответственность», тем не менее за причинение вреда указанным благам нарушитель привлекается к юридической ответственности. Указанные блага и права защищены мерой, предусмотренной гражданским законодательством.

В дипломе сделаны следующие выводы:

1. Понятие морального вреда с точки зрения философии представляет собой субъективное понятие зла, которое причинено субъекту и им осознано. Опираясь на философское понятия и исследуя весь путь развития и закрепления института компенсации морального вреда в гражданском законодательстве, обосновывается, что не допустимо называть «моральный вред» вредом «неимущественным», поскольку понятие  последнего гораздо шире.

2. Исследование внутреннего «психологического»содержания понятия «моральный вред» приводит к тому, что моральный вред представляет собой физические и нравственные страдания одновременно. Эти две правовые категории взаимосвязаны, поэтому все теоретические попытки разделить моральный вред, а также дать ему и его частям другие названия представляются необоснованными.

3. Юридическое понятие «компенсация» несет существенно смысловую нагрузку, поскольку моральный вред не подлежит восстановлению, возместить его просто невозможно, а допустимо лишь в определенном смысле компенсировать.

4. Субъективный состав деликтных обязательств по компенсации морального вреда опирается прежде всего на общие положения об ответственности лиц, причинивших вред. При этом обосновывается точка зрения о том, что любое лицо, обязанное к компенсации морального вреда, отвечает не за чужие действия, а за свои собственные.

Со стороны потерпевшего может выступать лицо, которому причинены нравственные и физические страдания, и чьи неимущественные права и нематериальные блага ( а в случаях предусмотренных законом и материальные блага) нарушены, даже если одним правонарушением причиняется моральный вред нескольким лицам. При этом гражданин будет обладать правом требовать компенсации в связи со смертью близкого человека, если сможет доказать наличие тесной, родственной или иной связи с умершим при его жизни, прекращение которой причиняет ему нравственные и физические страдания.

Юридическое лицо может выступать со стороны потерпевшего и защищать свои интересы путем денежной компенсации не только при защите деловой репутации, но и при нарушении других неимущественных прав или нематериальных благ, принадлежащих юридическому лицу.

5. Для компенсации морального вреда, как правило,  необходим полный состав гражданского деликтного правонарушения. В него входят, как его элементы (условия): наличие морального вреда, противоправность поведения лица, причинная связь между неправомерным поведением и вредоносными последствиями. Эти три условия наступления гражданско-правовой ответственности носят объективный характер. Четвертое субъективное условие - вина лица, причинившего моральный вред. При этом выделяются следующие признаки морального вреда: 1) быть наличными и подлежать обязательному доказыванию и обоснованию; 2) носить стойкий, длительный характер; 3) причинять физическую боль; 4) отражаться в сознании и на психике потерпевшего; и, как правило, 5) изменять прежнюю жизнь потерпевшего настолько, что это может повлечь и имущественный ущерб или иные расходы, связанные с лечением «душевных ран».

В дипломе обосновываются особенности вины в исследуемых отношениях: во-первых, вина является мерой ответственности, поэтому от формы вины зависит размер компенсации; во-вторых,  в случаях предусмотренных законом компенсация морального вреда производится независимо от вины лица, причинившего нравственные и физические страдания. Кроме того, как и по общему правилу в деликтных обязательствах, ответственность по компенсации морального вреда может наступать в случае крайней необходимости (единственного правомерного деяния за которое наступает гражданско-правовая ответственность).

6. Компенсация морального вреда осуществляется только в денежной форме. Отказ законодателя от одного из возможных способов компенсации (иная материальная форма) представляется необоснованным, поскольку предоставляет меньше возможностей потерпевшим по защите своих прав.

7. Исследование связи гражданско-правового института компенсации морального вреда с уголовным и уголовно-процессуальным правом приводит к выводу о несовершенстве последних. В связи с этим обосновываются и предлагаются необходимые изменения в законодательство для обеспечения возможности рассмотрения гражданско-правового иска о компенсации морального вреда в уголовном деле.

8. Процессуальные вопросы компенсации морального вреда рассматриваются как неразрывно связанные с данным институтом. Определяется предмет доказывания, обосновывается допустимость обеспечения иска по компенсации,  а также выявляются вопросы с которыми сталкиваются судебная практика.

9. В законе, учитывая сугубо индивидуальный характер переносимых нравственных и физических страданий, невозможно установить размер компенсации морального вреда. Отсюда обосновывается право суда в каждом конкретном случае в зависимости от обстоятельств дела, с учетом требований разумности и справедливости, определять размер такой компенсации. В дипломе доказывается, что идея введения методики определения размера компенсации морального вреда является несостоятельной, хотя и достаточно оригинальной. Обосновывается, что применение психологической экспертизы является более юридически обоснованным, чем любые методики.

10. Анализ судебной практики приводит к выводу о недопустимости взыскания в качестве компенсации морального вреда символических сумм. Обосновывается возможность применения ст. 195 ГПК РФ к рассмотрению споров по компенсации морального вреда. В связи с чем, предлагается, что суд не только может, но и должен выходить за пределы исковых требований и назначать размер компенсации морального вреда по своему усмотрению.

Однако эффективность действия гражданского законодательства, регулирующего личные неимущественные блага, может принести более эффективные результаты в условиях его совершенствования. Основными направлениями его являются:

1. Целесообразно установить в действующем законодательстве более развернутые объективные критерии (чем предусмотрены ст. 1101 ГК РФ) определения морального вреда, а также формы, в которых он выражается.

2. Компенсация морального вреда должна быть ограничена справедливыми пределами в денежной или иной форме и устанавливаться законом. С учетом сложившейся практики российских юрисдикционных органов, а возможно, и опыта европейских государств, в целях ограничения субъективизма судей при определении размера можно установить его с учетом количества минимальных размеров оплаты труда.

3. Дальнейшее формирование института компенсации морального вреда требует систематизации юридических норм. Это объективно обусловлено тем, что регулирование нематериальных благ и прав осуществляется нормами различных отраслей права, а основания, размер, способ их защиты закреплены в гражданском законодательстве.

4. Законодательство о компенсации морального вреда нуждается в устранении имеющихся в нем пробелов. Назрела необходимость в урегулировании ответственности за моральный вред, причиненный при спасении жизни людей, если спасение связано с риском, а также введение ответственности лица за моральный вред, если его действия создали аварийную обстановку, повлекшую несчастные случаи, и др.

5. Назрела необходимость введения в действующее законодательство не только денежной, но и иных форм компенсации  морального вреда.

6. Целесообразно введение компенсации морального вреда, причиненного имущественным отношениям, если имущество представляло особую ценность для обладателя, являлось семейной реликвией и утрат его повлекла нравственные страдания.

БИБЛИОГРАФИЯ

1. Андреева Г.М. Социальная психология. М., 1996.

2.  Голубев К.И., Нарижний С.В. Компенсация морального вреда как способ защиты неимущественных благ личности. СПб. Пресса. 2001

3. Горшенков Г.Г. Компенсация морального вреда как особая форма реализации прав. Н. Новгород. 2002.

4. Гущин Д.И. Юридическая ответственность за моральный вред. СПб. Пресса. 2002.

5. Жуйков В. Возмещение морального вреда (Бюллетень Верховного Суда РФ. 1994. № 11.

6. Понарин В.Я. Защита имущественных прав личности в уголовном процессе России. Воронеж, 2002

8. Смиренская Е.В. Компенсация морального вреда как деликтное обязательство. Волгоград. 2000.

9. Эрделевский А.М. Моральный вред и компенсация за страдания. М., Бек. 2000.

10. Эрделевский А.М. Проблемы компенсации за причинение страданий в российском и зарубежном праве. М., 2000.

11. Эрделевский А.М. Компенсация морального вреда. М., 2000

12. Краткий психологический словарь. М., 1985

13. Конституция Российской Федерации , принятая на всенародном голосовании 12 декабря 1993 года.

14. Полный сборник кодексов РФ от 2003 года.

15. Основы гражданского законодательства Союза ССР и республик. Утв. 31 мая 1991 г. (Ведомости Съезда народных депутатов СССР и Верховного Совета СССР. 1991. № 26. ст. 733

16. Федеральный закон от 27 мая 1998 года N 76-ФЗ "О статусе военнослужащих" (Собрание законодательства Российской Федерации

17. Закон РФ от 27 декабря 1991 г. N 2124-I "О средствах массовой информации" (с изм. и доп. от 13 января, 6 июня, 19 июля, 27 декабря 1995 г., 2 марта 1998 г., 20 июня, 5 августа 2000 г., 4 августа 2001 г., 21 марта, 25 июля 2002 г., 4 июля, 8 декабря 2003 г.)

18. Закон Российской Федерации «О защите прав потребителей» (Ведомости Съезда народных депутатов РФ и Верховного Совета РФ. 1992. № 15. ст. 766; СЗ РФ. 1996. № 3.ст. 140.

19. Определение Судебной коллегии Верховного Суда РФ № 77-097-22 по делу Николаенко А. и Николаенко И. (Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 1998. № 4.

20. Постановление Пленума Верховного Суда РФ № 10 от 20 декабря 1994 г. «Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда». (Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 1995. № 3.

21. Сборник постановлений Пленумов Верховных Судов СССР и РСФСР (Российской Федерации) по уголовным делам. М., 1995.

22. Ведомости Съезда народных депутатов СССР и Верховного Совета СССР. 1990. № 26. ст. 492.

23. Ведомости Съезда народных депутатов РФ и Верховного Совета РФ. 1992. № 7. ст. 300.

24. Ведомости Съезда народных депутатов РФ и Верховного Совета РФ. 1992. № 10. ст. 457.

25.  Ведомости Съезда народных депутатов РФ и Верховного Совета РФ. 1992. № 15. ст. 766; СЗ РФ. 1996. № 3. ст. 140.

26. Ведомости Съезда народных депутатов РФ и Верховного Совета РФ. 1993. № 6. ст. 188

27. Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 1995. № 3.

28. Бюллетень Верховного Суда РФ. 1996. № 7

29. Архив Гатчинского федерального городского суда Ленинградской области за 1999 г. Дело № 1-150

30. Архив Николаевского федерального районного суда Волгоградской области за 1996 г. Дело № 1-22.

31. Жуйков В. Возмещение морального вреда (Бюллетень Верховного Суда РФ. 1994. № 11.

32. Михно Е.А. Компенсация морального вреда во внедоговорных обязательствах. Канд. дис. С. 45

33. Резник Г. Неимущественный иск не подлежит обеспечению имущественным арестом. (Российская юстиция. 1994. № 6

34. Обсуждение Основ гражданского законодательства. «Круглый стол» журнала «Правоведение». Часть 2. Выступление В.Т. Смирнова. (Правоведение. 1992. № 2. с. 107).

35. Шичанин А.В. Проблема становления и перспективы развития института возмещения морального вреда. Автореферат канд. дис. М., 2002. с. 26.

36. Российская газета. 1992. 26 января.

37. Российская юстиция. 1994. № 10.

38. Мосгорсуд отклонил протест заместителя Председателя Верховного Суда. (Российская юстиция. 1994. № 8.

39. Исполнительное производство в судах Российской Федерации (первое полугодие 1997). (Российская юстиция. 1997. № 12.