Религия и политика

Содержание

Введение 3

1 Возникновение и развитие взаимодействия религии и политики_ 6

1.1 Историко-философский экскурс 6

1.2 Современное состояние отношений между религией и политикой_ 16

2 Взаимодействие религии и политики на современном этапе 25

2.1 Теоретическое обоснование взаимодействия религии и политики_ 25

2.2 Современные проблемы взаимодействия религии и политики: Ближний Восток  37

Заключение 53

Список использованной литературы_ 55

Введение

На протяжении всей человеческой истории взаимодействие различных сфер общественной жизни вносило существенные коррективы в бытие общества. Поскольку и политика и религия являются одними из самых древних форм проявления общественной активности человека, то и их взаимодействие и взаимовлияние можно обнаружить на любой стадии развития человеческого общества.

В основе взаимоотношения политики и религии, как и в основе взаимоотношений любых других сфер общественной жизни, лежит комплексное соответствие/противоречие отдельных аспектов этих сфер. Дело в том, что, как правило, каждая сфера имеет определенную ориентацию по отношению к некоторым вопросам. Иногда эти ориентации совпадают, а иногда нет. Так вот согласие, противоречие или индифферентность, проявляемые в отношении отдельных вопросов и определяет специфику взаимоотношения и взаимодействия этих сфер.

Следует отметить, что сам характер взаимодействия различных сфер общественной жизни может носить двоякий характер. Первый аспект заключается в проявлении причинно-следственных связей в бытии этих сфер, то есть, когда какие-либо события, произошедшие в одной сфере, становятся причиной других событий в другой сфере. Второй аспект проявляется в функциональной частичной или полной замене специфических функций одной сферы другой, когда она, по каким-либо причинам не может их выполнять. Так, например, в советском обществе марксистская идеология значительно потеснила религию, и взяла на себя функцию формирования общественного сознания.

Попытаемся сначала дать самую общую характеристику взаимодействия политики и религии, его причин и результатов. Само присутствие религии в общественной жизни человека в целом и в политике в частности указывает на наличие в человеческом сознании феномена веры, то есть способности человеческого сознания принимать информацию без доказательства, логически непротиворечивого обоснования. Именно на этой способности и базируются все религии, тесно связывая понятие веры с понятием доверия. А вот уже доверие и используется по отношению к личностям, общественным (в том числе и политическим) организациям, их действиям и информации от них исходящей. В свою очередь религия, будучи представлена церковью в структуре общества, как и все остальные структурные образования, подчиняется политической власти в лице государства.

Основной целью работы было освещение некоторых взглядов на проблему, которые представляют интерес, но по каким-либо причинам ранее не излагались в рамках данной проблемной области.

Для того, чтобы получить удовлетворительные результаты исследования, необходимо более детально разобраться в том, что же, собственно, представляют собой политика и религия, ибо обыденное толкование этих слов может привести к неоднозначности в лучшем случае, и к неверным выводам в худшем. Если с политикой все более-менее ясно и без особых препятствий можно в качестве рабочего взять определение: политика – сфера отношений между индивидами и социальными группами по поводу государственной власти, государственного устройства внутри общества и межгосударственных отношений, призванных выразить их общие интересы, то с определением религии дело обстоит сложнее. Дело в том, что многие источники освещают этот вопрос не в ракурсе религиоведения, а в ракурсе еще недавно предшествовавшего ему искажения сути самой религии, как духовно-ориентированной сферы общественных отношений, с весьма специфическими функциями и ролью в жизни общества. Разумная стратегия заключается в том, чтобы принимать во внимание всякий феномен таким, какой он есть. Это относится и к религии, так как ее влияние на все стороны жизни человека существует объективно, и поэтому ее необходимо принимать во внимание, причем такой, какой она является в собственном самосознании. Даже если смысл кажется непонятным или странным, необходимо принимать его именно таким, делая скидку на его значение во внутреннем построении. Итак, что же религия говорит сама про себя: религия – специфическая форма общественного сознания, главными принципами которой является исповедание личного, духовного, совершенного надмирного начала – Бога, являющегося источником бытия всего сущего, и убеждения в том, что человек способен к общению, единению с Богом и вечной с Ним жизни.

 Без этих двух основополагающих принципов, или хотя бы одного из них религия вырождается в шаманство, оккультизм, сциентологию, философию или этику. В современном обществе религия реализуется в конкретной сфере общественных отношений, использующих и учитывающих специфические особенности религиозного сознания.

Так как и религиозная и политическая сфера общественных отношений, в конечном счете, имеют отношение к человеку, они неизбежно пересекаются и взаимовлияют друг на друга. В работах некоторых политологов роль религиозных представлений на политическое бытие либо приуменьшается, либо совсем игнорируется, в связи с чем хотелось бы отметить, что игнорирование значения религиозных представлений, равно как и его абсолютизирование приводит к довольно радикальным выводам, которые, конечно же, не подтверждаются общественной практикой.

Методологической основой исследования являются основополагающие принципы диалектики: принцип историзма, принцип развития, принцип единства и целостности явлений, принцип каузальности и т.д.

Структурно работа состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованной литературы. Общий объем – 57 стр.

1 Возникновение и развитие взаимодействия религии и политики

1.1 Историко-философский экскурс

Если нравственность и религия кажутся категориями не только близкими,  но и родственными, мы часто говорим о религиозной морали (христианской, буддистской, и исламской), то политика кажется несовместимой с религией, при том в особенности христианской.

 Последняя требует смирения, самоуничижения, самоограничения, любви к ближнему, воздержания от земного, бренного и т.п., политика же наоборот – стремления к власти над ближними своими, славы  и т.д. И несмотря на то, что многие видные и общественные деятели награждали политику нелестными эпитетами, называя ее «гидрой», «проституцией» и прочими, все равно для достижения даже самых благих целей  политик интригует, играет на страстях людей и целых социальных групп прикрывает, стремясь, при этом достичь власти одного из высших человеческих соблазнов.

Политик преследут не совсем благие для общества и для отдельных социальных групп цели, но прикрывается благими намерениями, обманывая порой весь народ и его отдельные категории.

Чего стоит фраза классика европейской политической мысли, средневекового мыслителя Николло Маккиавели «цель оправдывает средства», или идеализация Маккиавели происков авантюриста Чезаре Борджиа, вобравшего в себя все человеческие пороки в его сочинении «Правитель/Государь», как образца политика и полической деятельности.

 А ведь Макс Вебер, анализируя проблемы соотношения морали, хозяйственного уклада, права и религии, сравнивает древнеиндийские ведические тексты с политической концепцией, называя «Государя» и воплощения преступности и беспринципности - Борджиа не иначе, как детской шалостью.

  К тому же, если государственная власть считается чем-то богоданным (вспомним, ставшее обиходным всякая власть от Бога, монарший эпитет «помазанник Божий» и, что даже в древние, языческие времена  высшая власть пыталась доказать божественное происхождение, порой приписывая), то политика как форма общественной деятельности считалось святой постольку, поскольку являлась элементом реализации государственной власти.  (Вспомним, что даже догосударственные властители различных континентов и эпох от индейских вождей до римских фратрий и императоров (первоначально императорами назывались военначальничики племен) носили божественные атрибуты в период развития государственных, или так называемых национально-государственных религий. В Древнем Китае император назывался сыном неба, и как символ и избранности носил желтый, цвета солнца, халат, ношение желтой одежды другими каралось смертной казнью, в Древней Персии монарх носил титул «царь и Бог», египетскому фараону воздавали божественные почести, почитая его как полубога).

В остальном политика как философия воспринималась как антипод религии, ибо даже с точки зрения теологии происхождение политики стало не только и не столько следствием общественно-исторического развития столько результатом человеческой греховности. Так в современных учебниках политологии политика определяется «как форма рисковой деятельности, связанной с обретением, распределением и реализацией государственной власти»[1]...

Непосредственным причинами возникновения государственной власти названы:

а) неопределенность будущего, если в первоначальный период человечества патриархи выступали не только как родоначальники и законодатели;  но и пророки, вещатели воли Божей, вспомним Библейского Ноя предопределившего миссию  его сыновей Сим, Хама и Иафета и их потомства на века.

б) переход от харизматической власти к системе управления, основанной на власти закона и государства, института внешнего принуждения.    Считается, что когда власть перешла от пророков, которые с Божьей помощью не только истолковывали заповеди Всевышнего, и поэтому их слово заменяло закон, который, как и они сами, считались священными, но и вещали будущее своего племени, к государству – органу власти, специализирующемуся только на функции общественного управления,  грядущее стало неопределенным...

Лишенная сакральности власть и ее акты, законы перестали вызывать священный трепет и поклонение стало спорными. Различные общественные группы начали конкурировать между собой, доказывая право руководить народом, правомерность предлагаемой  ими модели общественного развития и решения определенного круга социальных задач.

А законы, потеряв ореол «установленных свыше» норм поведения сразу стали предметом обсуждения, хотя источником и основой законодательства, даже современных стран остается каноническое право. А при определении правомерности принятия или толкования норм право правоведы обращались к религиозным законам и морали, речь идет не только об исламских государствах или древнем и современном Израиле, но и европейских государствах, которые закрепили положения о отделении церкви от государства и школы, свободе совести и политических убеждениях   и других требованиях Всеобщей декларации о правах человека в своих конституциях.

Так, появилась  политика –наука об управлении обществом  или государством. Но политика определялась не только как сфера знания, но и форма общественных отношений и деятельности. Как мы сможем убедиться ниже, представления древних греков практически совпадали с современными представлениями о политике.

  В этом плане весьма актуален вопрос о взаимоотношении религии, нравственности и политики. Ведь даже в наш век – век секуляризации общественной жизни и государственного управления, центральным вопросом в обустройстве общественных отношений становится проблема человека, причем не в правовом, а именно в нравственно-философском аспекте. Неслучайно, что затрагивая проблему различии западной и православной модели общественного устройства, митрополит Смоленский и Калиниградский Кирилл подчеркивал, что основой общественного устройства Запада являются либеральные ценности, то есть система ценностей, в которых во главу угла ставится личная свобода, поэтому законодательство, система государственного управление и проч. в этих странах строится на основе прав и свобод человека. Православная традиция ставит во главу угла общественно-традиционные ценности, вспомним, что в России практически до октябрьской революции 1917г. основой общественной жизни и общественных отношений была община. Более 90% населения России составляли крестьяне, жившие общинами. Даже большевики, поставившие целью перестроить всю систему общественных отношений, практически реставрировали прежнюю систему общественной организации и общественных отношений, приспособив ее к коммунистической идеологии и обстановке в которой оказалась страна после революции. Общины трансформировались в коллективные крестьянские хозяйства, монархический абсолютизм возродился в виде тирании большевистских  властей от Ленина и Сталина до Брежнева и Горбачева, место православной традиции заняла коммунистическая мораль, идея державности России так и осталась. Правда вместо России восхвалялась мощь ее преемницы СССР, исключительность которой советская идеология подчеркивали также настойчиво, также настойчиво, как и в свое время идеологии славянофильства подчеркивали особенность исторической миссии славян и России...  И те и другие пытались обосновать этническую и историческую ислючительность своего народа, государства и прочего.

Сказанное в полной мере можно распространить на все те страны и народы, основой хозяйства которых было сельское хозяйство, а центральным элементом общественной жизни – община. Основным регулятором общественных отношений была традиция. Кстати, и сам выбор традиции и определение ее роли в общественной жизни зависел не от нравственного, а от духовного выбора от определения человеком своего отношения к Богу.   Впрочем сам выбор традиции и отношения к нему зависит от отношения к духовности и религии, от религиозности.  Так мы говорим не просто о религиозной традиции, а конкретно об христианской, мусальманской, буддистской и других формах морали. Применительно к христианству мы говорим о католической, православной и протестанских традициях утвердившихся главным образом, соответственно у странах Западной и Южной Европы, Восточной Европы  большинство народо которой приверженцы православия, за исключением разве что Польши населенной в большинстве своем католиками, и наконец, страны Северной Европы, страны которой проповедуют протестантство.

Более того, сама атеистическая мораль в полной мере выступает как форма религиозной нравственности, правда основанной на отрицании или признании ложности веры в Бога, и наоборот, признании идеалов и традиций соответствующей атеистической идеологии священными.... Примером, этому является коммунистическая идеология и право коммунистических властей не только критика которых, но и подозрение в  ней могла стать поводом для обвинения в государственном преступлении.

 Кстати, вопрос об отношении церкви и государства возник не в 18-19вв., когда начали формироваться национальные государства,  даже не тогда, когда христианство стало доминирующей идеологией священной Римской империи, а гораздо раньше... В период формирования католической церкви так руководствуясь приматом духовного и духовности как в духовной, так и в мирской жизни, отцы церкви, Августин Аврелий (Блаженный) 5-й век и другие  требовали доминирующей роли в церкви и религиозной морали во всех сферах общественной жизни морали, судопроизводстве государственном управлении и т.п., другие, такие как английский философ 14-го века Уильям Оккам выступали за то, чтобы делами духовными занималась церковь, а светскими государство, признавая высший авторитет церкви в вопросах веры, он считал, что вопросы управления государством должны всецело находиться в ведении государства.

Упоминание 5-го и 14-го  веков не случайно, ведь именно в 5-ом веке формировалось христианство как идеология,  и как основа государственности многих европейских народов, армяне вынуждены были и  отстаивать свою независимость в борьбе с Персией и защищать право на идеологическую независимость от Рима и Византии. Армянская церковь стала основой для формирования национальной идеологии, языка, законодательства, выполняя функции института государственного управления, организации самозащиты, ведения внешней политики при этом не претендуя на власть.  

В средневековье, эпоху возрождения, которая в Европе началась в 14-15 вв., а в Армении 12-13вв. со всей остротой встал вопрос о взаимоотношении морали и религии, национальной идеологии и ценностей христианства, имели место попытки восстановить язычество. Словом, встали вопросы: чему следует отдавать приоритет – нравственному или духовному,  что есть религиозный выбор: вопрос сугубо личного и сугубо нравственного предпочтения, или этот выбор всего народа, племени, нации, которому каждый ее представитель обязан следовать в своей жизни.

Армянский поэт Григор Нарекаци, творчество которого ознаменовало начало эпохи Возрождения в армянской литературе в своем бессмертном произведении «Книга скорбных песнопений» выступил как горячий защитник христианства, утверждающий, что не бывает хорошей или плохой религии бывает истинная и ложная религия, причем истинная религия одна и ей необходимо следовать и человеку, и народам, что не может быть правильным и полезным для нации, то что противно Богу. Впрочем, вопрос нравственного выбора между истинной религией и узконациональными,  более чем остро стоял у евреев, и ни кто-нибудь, а основатель христианства предупреждал евреев о том, что вероотступничество, попытка приспособить религию к национальной идеологии чревато прежде всего для самого народа. Разрушение Иерусалима и стенания евреев, которые предвещал   Иисус Христос сбылись...

Взаимодействие религии и политики всегда характеризовалось множеством проблем. И появились они не сегодня, а еще в глубокой древности. Рассмотрим, например, историю взаимодействия религии и политики в Западной Европе. Взаимодействие этих двух наиважнейших сфер жизни людей уже тогда отмечалось войнами, столкновениями и т.д. Ведь крестовые походы – это деяние не только религиозное, но и в некоторой степени политическое. В любом случае политические результаты они принесли – завоевание новых территорий, колоний.

Политико-религиозные войны в Европе в трудах христианских авторов предстают героической битвой добра со злом, хотя на самом деле религия и политика были тесно взаимосвязаны. Например, по английским источникам, король Уэльса, кельт-христианин Кэдвалл II, сражался на стороне Пенды, языческого правителя Мерсии, против короля Нортумбрии Эдвина, крещенного римской церковью, и убил его в битве при Хатфилде 12 октября 633 г. Когда Кэдвалл II умер, его похоронили в языческом Лондоне на том месте, где теперь находится церковь Св. Мартина в Лутгейте. После крушения римского кельтского общества, никакого столкновения добра (христианства) со злом (язычеством), о котором много говорят христианские апологеты, не было. Короли принимали того бога, который приносил победу и богатства, и для многих Бог христиан оказался «счастливым». В Англии так называемая «борьба добра со злом» на самом деле имела место во времена англо-саксонских войн против датчан в восьмом-девятом веках.

Создав государство, люди действовали весьма неодинаково, смотря по тому, что, по их мнению, сильнее и выше всего в мире. Так, обожествление предков, которые вместе с тем являются родоначальниками царствующей династии, понятно, сообщает монарху значение живого выразителя духа и верований народа. В Египте прямо говорили, что в стране первоначально царствовали боги, т.е. иными словами – предки царей были зачислены в божества. Это один из аспектов влияния религии.

Можно сколь угодно долго спорить о том, одна ли религия способна давать человеку всеобъемлющий идеал, освещающий все стороны его существования. Например, в период строительства социализма такую роль стремилась играть коммунистическая теория. Однако здесь необходимо дополнение, в том смысле, что эта теория стала способной к такой роли лишь тогда, когда она превратилась в квазирелигиозную систему.

Ученый-теолог убежден в том, что влияние религиозных чувств и представлений существует, но далеко не безусловно властвует, не безусловно определяет поведение людей. Ведь даже в самые лучшие времена полного расцвета христианства, – времена гонений на христиан, и самые апостольские времена, встречается множество фактов, указывающих, что и тогда было колебание веры.

Некоторые полагают, что без религиозного начала единоличная власть, хотя бы и самого гениального человека, может быть только диктатурой. Известно, что сам Юлий Цезарь, достигнув власти, явно чувствовал, что ему чего-то недостает. Он старался придать себе личный божественный характер и, очевидно, сознавал под конец, что для этого нет достаточно прочных оснований в народных верованиях, а без этого его империя висит в воздухе, в общем тяготился жизнью, чувствовал свои мечты разбитыми. Последний римский император Диоклетиан личными талантами мог поддержать временно империю, но сам сломался под тягостью задачи.

Константин Великий (IV в. н.э.) выдвинул и реализовал новую государственную идею. Она состояла в том, чтобы сочетать Римскую империю с новым историческим фактором – христианством. Это уже другой аспект влияния религии на политику.

Константин как государственный деятель и ученик христиан сумел понять, что империя и христианство выживут лишь соединившись. В этом и состоит его великая идея, показывающая в нем одного из тех немногих исторических гениев, которые умеют открыть человечеству новую линию движения.

Важно отметить, что в стороне от Римского языческого государства, христианство никогда не отрицало государственности и вообще принципа власти. В христианстве прослеживается связь идеи власти политической и общественной с идеей божеского направления дел человеческих. «Воздавайте Кесарево Кесарю, а Божие Богу» – сказано в Библии. Или – «Нет власти не от Бога». Противящийся власти противится божьему установлению.

Новому государству была поставлена нелегкая задача: установить безошибочное отношение верховной власти к церковной. Эта задача решалась в христианском мире все последующие 2000 лет с разумной степенью ясности государственного и церковного сознания, откуда явились и церкви, и монархии различных типов.

Следует отметить, что специфика церкви такова, что она не может иметь политической доктрины. Политическая доктрина рождается из социальных условий.

Верующие – люди всех сословий, поэтому они являются «только церковью», которая может дать нравственно религиозное понятие власти, государства, но они не могут выработать себе политической доктрины. Церковь «отдает себя государству» при условии, что последнее будет действовать сообразно с волей божьей, т.е. его политика должна быть проникнута нравственно-религиозными началами, достойными христианина. Именно церковь, в отношении государства есть хранительница этого нравственно-религиозного указания и проверки общественной жизни. В этом ее власть выше государственной. Государство и церковь суть учреждения только сосуществующие, но не сливающиеся по самому различию характера власти каждого из них. Дело в том, что церковная власть лишена принудительного элемента, без которого немыслима власть государственная. Поэтому на церкви нельзя строить государства (иудаизм – исключение).

Но также и церкви нельзя строить на государстве. В истории христианской государственности на Западе следует отметить то обстоятельство, что там не сумели правильно установить отношений власти государственной и церковной. Там сначала возобладала идея Папо-Цезаризма, подрывавшая значение императора в смысле верховной власти. Затем наступил период, когда церковь подчинялась государству. Однако на Западе постепенно была выработана своеобразная модель государственно-церковных отношений, считающаяся в настоящее время наиболее оптимальной.

Проблемы взаимодействия религии и политики не закончились с окончанием Крестовых походов, прекращением попыток борьбы с язычеством. Со временем возникают не менее сложные проблемы, охватывающие еще большие пространства планеты.

Наступает XX век, возникает СССР, полностью отрицавший религию, провозгласивший концепцию «научного атеизма». Однако отрицание религии не решило проблем между религией и политикой, а загнало их вглубь. Многие проблемы анализировались с позиции политизированного религиоведения. Многонациональность страны, принадлежность населения к разным религиям очень часто может стимулировать возникновение конфликтов на религиозной почве. Государство решало эту проблему просто: происходило переселение целых народов, конфликты заглушались и не отображались в средствах массовой информации. Все это обусловило обострение кризиса в настоящее время, когда наконец-то законодательно провозглашена свобода вероисповедания.

Однако не только в Советском Союзе наблюдались конфликты и проблемы между политикой и религией. Показательным примером является Южный Вьетнам: в 1945-1963 гг. налицо было использование французскими колониальными властями и американскими специалистами религиозного фактора в управлении большими людскими массами в Южном Вьетнаме.

Возникновение так называемых «новых религий» Као Дай и Хоа Хао явилось результатом целенаправленных усилий французских спецслужб. Более того, создание указанных группировок является продолжением старой колониальной стратегии католизации населения завоеванных стран.

В 1945-1955 гг. французским колонизаторам удалось локализовать национально-освободительное движение в Кохинхине с помощью религиозно-политических группировок Као Дай и Хоа Хао и криминальной организации Бинь Сюйен, создав своеобразную систему «коллективной безопасности».

Придя к власти в 1955 г., Нго Динь Зьем полностью разрушил созданную французскими колонизаторами систему, лишив религиозно- политические группировки их автономий и вооруженных отрядов. Именно это обстоятельство и послужило основной причиной восстановления баз национально-освободительного движения в Южном Вьетнаме в конце 50-х - начале 60-х годов. Все это переросло в конфликт мирового масштаба, который в советской прессе отражался как коммунистическое освободительное движение народа Южного Вьетнама, хотя ведущую роль в данной ситуации играл именно религиозный фактор.

1.2 Современное состояние отношений между религией и политикой

В России был принят «Закон о свободе совести и о религиозных объединениях» (1997 г.), Конституция гарантирует свободу совести. Положения этих документов и легли в основу религиозной политики Российского государства.

Если кратко суммировать позитивные изменения в положении христианства, иудаизма, ислама, жизни религиозных организаций и верующих за последние годы, необходимо выделить следующее.

1. Представлены реальные возможности беспрепятственно строить религиозную жизнь как личности, так и общинам. Покончено с диктатом органов власти над религиозными организациями. Местные власти не препятствуют появлению новых общин, строительству культовых зданий, выделяют земельные участки. Сегодня, например, мусульманские объединения занимают одно из ведущих мест среди религиозных организаций страны. Более 20% от общего числа всех зарегистрированных религиозных организаций приходится на долю российского мусульманства. Их число за 5 лет выросло с 300 до 2300.

Несмотря на сложные экономические условия, строятся мечети. По России в настоящее время их насчитывается около 5 тыс. Более 300 мечетей находится в стадии строительства.

2. В России за последние годы открыты сотни духовных учебных заведений (только исламских около 60-ти). При многих из них созданы религиозные школы, в которых изучаются основы тех или иных религий. Более тысячи юношей из России обучаются в высших и средних духовных заведениях в странах Востока и Запада. Кроме того, открыты широкие возможности светским учебным заведениям в осуществлении религиозного воспитания подрастающего поколения.

3. Расширены права верующих и их общин в самых различных областях жизнедеятельности общества, открытии культовых зданий, владении имуществом, издании религиозной литературы, подготовки кадров духовенства, налаживании связей с зарубежными единоверцами, организации паломничества к священным местам и т.д.

4. Верующие России впервые за многие десятилетия (мусульмане, иудеи за многие века) почувствовали себя частицей остального мира верующих. Российские религиозные организации получили возможность поддерживать широчайшие связи со своими единоверцами из зарубежных стран, ездить к ним и принимать их у себя дома. Ежегодно десятки тысяч верующих России различных конфессий отправляются для совершения паломничества в Иерусалим, Мекку и Медину.

Российские структуры власти находятся в состоянии поиска собственной модели государственно-церковных отношений. На международной научно-практической конференции «Законодательство о свободе совести и правовое регулирование деятельности религиозных организаций», в которой участвовали представители Русской Православной Церкви, католиков, протестантов, иудеев, буддистов этот вопрос был одним из основных. Конференция стала значительным шагом на пути осмысления приемлемой для России модели государственно-церковных отношений.

Следует отметить, что закон «О свободе вероисповеданий» во многом следовал американской модели взаимоотношений государства и религиозных организаций. В США даже самая малочисленная религиозная община имеет такие же права, как и крупные конфессии. Иностранные и американские религиозные организации равны перед законом. Нет специального государственного органа, курирующего деятельность религиозных организаций. Решение об освобождении организаций от налогов принимает Федеральная налоговая служба, которая тщательно проверяет, не преследуют ли эти организации коммерческих целей. Спорные вопросы решаются судами.

Однако российские традиции государственно-церковных отношений и реальная ситуация разительно отличались от американских. Отсутствовало и укореняющееся уважение к закону, а судебная власть не имела достаточных возможностей для коррекции отступлений от закрепленных в законе норм государственно-церковных отношений. Органы государственной власти в центре и в регионах на практике проводили и проводят политику предоставления преимуществ традиционно преобладающим среди населения конфессиям (как правило, это Русская Православная церковь, а также ислам и буддизм в соответствующих республиках). Это вызывает неприятие у ряда религиозных организаций, опасающихся, что превращение православия в преобладающую, поддерживаемую государством религию обернется ущемлением прав религиозных меньшинств.

Многие ученые пришли сегодня к выводу, что для нашей страны гораздо больше подходит не американская, а европейская модель взаимоотношений государства и религиозных организаций.

В европейских странах сложились четыре основные системы финансовой поддержки религиозных организаций со стороны населения и государства.

1. Во Франции, Нидерландах и некоторых других странах религиозные организации существуют за счет «системы сборов», т.е. добровольных пожертвований верующих.

2. В ФРГ, Австрии, Швейцарии, Швеции действует система церковных налогов, поступающих в распоряжение руководства религиозных организаций, которые тратят их на церковные нужды по своему усмотрению при минимальном контроле со стороны государства.

3. В Италии, Испании члены церкви платят на церковные нужды определенный процент подоходного налога (в Италии, например, – 0,8%). При этом не государство и не церковное руководство, а сам налогоплательщик решает, какой именно церковной общине (или на какие нужды) пойдут эти деньги.

4. В Бельгии, Люксембурге, Норвегии существуют прямое финансирование государством религиозных организаций и государственный контроль расходования средств религиозными организациями.

Таким образом, западноевропейская модель государственно-церковных отношений, предполагающая особую поддержку государством ведущих церквей, исключает дискриминацию религиозных меньшинств, обеспечивает каждому гражданину реальную свободу совести. Европейская модель государственно-церковных отношений жизнеспособна в том и только в том случае, если ведущая конфессия делает однозначный выбор в пользу свободы вероисповедания, не стремится использовать свое влияние на государство и на население для ущемления прав религиозных меньшинств.

Сделала ли выбор в пользу признания за всеми гражданами права на свободу вероисповедания Русская Православная церковь?

Она исходит из того, что Россия, как говорится в Конституции, – светское государство, и никакая религия не может устанавливаться в Российской Федерации в качестве государственной или обязательной. Священноначалие неоднократно подчеркивало, что церковь не стремится к введению православия в качестве государственной религии; она против всякого насилия в определении человеком своей религиозной ориентации. В то же время реальность такова, что гарантированная Конституцией свобода совести, свобода вероисповедания, включая право свободно выбирать, иметь и распространять религиозные и иные убеждения и действовать в соответствии с ними угрожает не государство или Русская Православная церковь, а сложившаяся в этой сфере анархия и бесконтрольность, помноженная на религиозное невежество основной массы населения. Любой человек, какая угодно религиозная или псевдорелигиозная организация могут сейчас пропагандировать в России свою доктрину, создавать организационные структуры, развертывать образовательные программы... Были бы деньги.

В России сегодня встречаются проповедники и миссии, преследующие коммерческие и иные, иногда неблаговидные цели, порой нарушающие законы, пропагандирующие религиозную и национальную рознь.

Патриарх Московский и всея Руси Алексий II, говоря о взаимоотношениях церкви и мира политики отмечал: «В сложившейся ситуации как никогда важно, чтобы церковь была неизменно верна своей объединяющей и примиряющей миссии, чтобы она всегда возвышалась над политической борьбой и вообще всей рознью мира сего... В любых взаимоотношениях «в мире сем» – межчеловеческих, социальных, политических, межэтнических, межгосударственных и так далее – церковь призвана быть умиротворяющим началом»[2].

 Государство также пытается сгладить проблемы, неизбежно возникающие между политикой и церковью. Именно этим целям служит принятие новых законов. Например, было подписано постановление «О порядке передачи религиозным организациям находящегося в федеральной собственности имущества религиозного назначения». Постановление было разработано специальной комиссией, созданной президентом после обращения к нему Архиерейского собора МП 2000 г. с требованием вернуть МП все, что было отобрано у Церкви в годы советской власти.

Согласно прилагаемому к постановлению положению, имущество передается религиозным организациям безвозмездно для использования его «в функциональных целях». Передача находящегося в федеральной собственности имущества религиозного назначения, в том числе находящегося в пользовании религиозных организаций, в собственность религиозным организациям может осуществляться при условии обеспечения организацией его сохранности и использования в соответствии с целями деятельности, определяемыми ее уставом.

Имущество религиозного назначения, которое в соответствии с законодательством РФ не подлежит отчуждению из федеральной собственности, может быть передано религиозной организации в безвозмездное пользование на определенный срок или на период существования этой организации, а также может быть предоставлено ей в совместное с иными организациями использование.

Недвижимое и относящееся к нему движимое имущество религиозного назначения, закрепленное в установленном порядке за организациями культуры, может использоваться ими совместно с религиозными организациями на условиях, определяемых по согласованию с централизованными религиозными организациями и утверждаемых министерством культуры России.

Передача осуществляется Минимуществом России или по его поручению территориальным органом, по договору. Основанием для рассмотрения вопроса о передаче религиозной организации имущества религиозного назначения является письменное обращение религиозной организации, направляемое в Минимущество России или его территориальный орган.

С одной стороны это можно расценивать только как политический и юридический факт, но, немного проанализировав ситуацию, можно заметить, что государство пытается пойти «на мировую» с религией, сгладить углы в проблемах, наболевших за 70 лет Советской власти.

До недавнего времени идея о том, что религия и политика несовместимы, была аксиомой для большинства западных либеральных государственных деятелей.

В либерально-демократических обществах публичных политиков принято считать своеобразными индикаторами общественных настроений. Политик, особенно перед выборами, вряд ли будет совершать поступки или проповедовать идеи, явно неприятные его избирателям. Отсюда и нежелание рассказывать о своих религиозных симпатиях или антипатиях. В государствах, где право на свободу совести является действительным правом, а не декларацией, политик, явно заявляющий о своей религиозности, может проиграть очередные выборы.

Однако на наших глазах эта практика теряет свою актуальность.

Чем именно рискует политик, рассказавший широкой публике о своих «отношениях со Всевышним», хорошо видно на примере Тони Блэра, премьер-министра Великобритании. В интервью газете «The Times» Блэр заявил, что «готов предстать перед Создателем и ответить за смерть английских солдат в Ираке». Немногим раньше он не захотел «уподобиться Понтию Пилату, который слишком часто прислушивался к чужим советам и зависел от общественного мнения». Блэр подчеркнул, что он не может «умыть руки и оставить тирана у власти». Речь шла о Саддаме Хусейне и о начале военной операции в Ираке.

Один за другим лидеры государств, считающихся мировыми эталонами демократии, «тащат» Бога во власть. Понятие «воля Божья», которое всегда было «товарным знаком» Церкви, - становится сейчас реальным аргументом принятия судьбоносных для страны решений. Более того, эта тенденция не вызывает отторжения у большинства рядовых избирателей.

Тут же стоит упомянуть и еще один фактор, чрезвычайно способствовавший возвращению слов «Бог» и «вера» не только в большую политику, но и в повседневную жизнь. Речь идет об агрессивном исламе. Большинство террористических организаций борются за «установление исламского миропорядка». Даже у человека, далекого от религии и не считающего себя представителем «иудео-христианской цивилизации», это вызывает отторжение. Более того, на фоне подобных заявлений псевдорелигиозная риторика политических деятелей воспринимается как должное.

Другими словами, по сравнению с перспективой триумфа воинственного ислама, перспектива общества, основанного на трех G – Бог, оружие и правительство, кажется рядовому избирателю вполне приемлемой.

Горькая ирония этой тенденции заключается в том, что российское общество пока не до конца осознало опасности складывающейся ситуации. Наши граждане более охотно протестуют против экспорта куриных окорочков из США, чем против экспорта исламской революции из Ирана.

За последние несколько лет мир стал настолько сложным, что человечество решило вновь обратиться за помощью к Богу. Религия тем и хороша, что она дает простые ответы на самые сложные вопросы. В современном мире религия обеспечивает человеку неизменную систему координат. Мир вокруг может меняться, но понятия «добра и зла» в свете религии остаются неизменными.

В политике религия – это своего рода карт-бланш. Политик, опирающийся на свои религиозные убеждения, абсолютно свободен в принятии решений. Ему не нужно доказывать, что то или иное решение является правильным. Точнее, для него исчезает необходимость в рациональной аргументации своих действий. Если он говорит, что поступает, «как ему повелел Бог», то какой контраргумент тут можно выдвинуть? О чем здесь тогда можно спорить?

Похоже, на наших глазах формируется «новый мировой порядок». Настоящим его апостолом можно назвать прежде всего президента США Джорджа Буша. Он, пожалуй, совершил самый решительный шаг в сторону утверждения религии в качестве основной политической силы.

Стоит отметить, что дискуссии о взаимоотношениях государства и Церкви идут не только в США, но и в Германии, Италии, Франции, Греции и России. В этом смысле позиция Владимира Путина особенно в сравнении с другими политиками во многом кажется предпочтительней. Про то, что президент у нас человек верующий, знают все. Этот факт с восторгом смакует пресса, однако сам Владимир Путин от обсуждения этого деликатного вопроса уклоняется. Весьма разительный контраст не только по сравнению с западными политиками-проповедниками, но и политиками-«подсвечниками» эпохи Бориса Ельцина.

Процесс постепенного возвращения религии в большую политику вызывает ужас у политологов и восторг у моралистов. Я не случайно говорю моралистов, так как у ответственных и понимающих представителей Церкви эта тенденция вызывает не меньший ужас. Им хорошо известно, что политики, которые «обрели Бога», трактовать его «волю» будут так, как это нужно им, а не так, как того требуют догматы Церкви.

Апостолы Нового порядка руководствуются не структурированной и выхолощенной Церковью верой, а слепой и фанатичной. Верой, которой в давние времена пророки низводили огонь на города. Политики, призвавшие себе в помощь такую веру, выпускают джинна из бутылки.

2 Взаимодействие религии и политики на современном этапе

2.1 Теоретическое обоснование взаимодействия религии и политики

Религия и политика на протяжении многих веков так или иначе соприкасались друг с другом. При этом степень и характер воздействия религиозного фактора на политику различны, но его присутствие в политических действиях и движениях далеко не случайное явление. И это объясняется сущностными характеристиками как религии, так и политики.

Религия неизменно опирается на довольно большие массы своих последователей, это форма общественного сознания. В определенные исторические периоды в тех или иных регионах планеты это форма сознания, наиболее распространенная в массах, иногда довлеет над всеми другими формами общественного сознания. Поэтому во всех случаях, когда речь идет о религии, вопрос касается более или менее значительных людских масс. Политика тоже неизбежно связана с огромными массами населения. Следовательно, эти два явления общественной жизни неизбежно перекрещиваются.

Можно выделить традиционные каналы переплетения религии и политики.

Во-первых, религия вторгается в социально-политическую жизнь путем влияния на общественные действия своих приверженцев, использования их религиозных чувств.

Во-вторых, связи религии и политики обусловлены также целенаправленными действиями и интересами самого аппарата Церкви, самих руководителей религиозных организаций. Если на ранних этапах существования религии это был довольно узкий круг заинтересованных людей, проводящих определенную политику, и в этом духе ориентирующих свою паству, то сейчас свою политику осуществляют не только разветвленные церковные учреждения, но и всевозможные религиозные и полурелигиозные партии, различные организации, включая детские, молодежные, женские, профессиональные и иные объединения, которые берут под контроль человека начиная с рождения и стремятся осуществлять его в детском саду, школе, вузе, быту, на производстве, в общественно-политической жизни и т.д. Все крупные Церкви имеют и всемерно используют подобные клерикальные системы воздействия на политические взгляды и политическое поведение, на политические движения. Такое воздействие может иметь различный политический характер, все зависит от классовой позиции, симпатий и антипатий деятелей Церкви, религиозных организаций, настроений и интересов верующих, социально-политической обстановки в данном регионе и в мире в целом.

В-третьих, политические деятели различных оттенков сегодня весьма активно используют религию в сфере и внутренней, и внешней политики, чтобы придать массовым социально-политическим движениям угодный им характер. Тут применяются разные средства — и материальные подачки, и подкуп, и апелляция к общим интересам, которые должны быть сохранены совместными усилиями.

В-четвертых, присутствие религиозного фактора в политике имеет место в тех случаях, когда в силу конкретных условий сами верующие, участники массовых социальных движений, обращаются к религии для обоснования своих интересов и надежд.

Подобные случаи следует отличать от тех, когда участникам массовых движений навязываются религиозные идеи и лозунги. Результаты вторжения религиозных деятелей в социально-политические дела, его последствия могут быть разные: в интересах масс или против них. Взять, к примеру, такой лозунг ислама, как джихад, или священная война, и выступления под этим лозунгом как прогрессивных сил, так и реакции.

В современном мире клерикальные концепции утверждают целенаправленную политику, выражают взгляды определенных социальных групп, хотя заявляют при этом о своей позиции защиты всех групп и классов. Примечательна в этом смысле выдвигаемая Ватиканом идея «Новой Европы», стоящей над государствами и сплоченной не столько экономическими или политическими интересами, сколько общими христианскими принципами. На деле Церковь претворяет в жизнь лозунг защиты интересов существующих социальных порядков и институтов.

Каждая личность участвует в общественной жизни как взаимосвязанное тело, одновременно являясь и субъектом, и объектом. Иначе говоря, человек занимает дуальную позицию субъекта и объекта, то есть он находится на позиции взаимосвязанного тела. Например, в фирме человек может находиться в позиции субъекта по отношению к своим подчиненным и в то же время на позиции объекта по отношению к своим руководителям. Даже занимая высшее место в социальном мире, человек находится на позиции объекта по отношению к Богу. Иначе говоря, человек всегда находится в позиции взаимосвязанного тела. Ментальное состояние, которое должно быть присуще взаимосвязанному телу, характерно одновременным обладанием как объектным, так и субъектным сознанием, ибо таково сознание взаимосвязанного тела.

Человек сначала занимает позицию объекта, а затем позицию субъекта. Поэтому в сознании взаимосвязанного тела приоритет должен быть отдан объектному сознанию. Иначе говоря, субъектное сознание должно основываться на объектном сознании. Но в случае падшего человека следует отметить, что, находясь на позиции объекта, он часто забывает об объектном сознании и в нем преобладает субъектное сознание. Типичными примерами такого рода являются диктаторы. Они рассматривают себя как верховную власть и стремятся делать все согласно своему желанию. В противоположность этому, в изначальном обществе лидеры сознавали бы, что сами всегда находятся на позиции объекта по отношению к Богу, и поэтому не забывали бы о скромности, даже занимая высшие посты среди людей.

Теперь рассмотрим сознание взаимосвязанного тела и демократию. Фундаментальными принципами демократии являются свобода и равенство, то есть равенство прав. Эти принципы базируются на теории естественного закона, предложенной Дж. Локком (1632-1704). В противоположность Т. Гоббсу (1588-1679), полагавшему, что естественным состоянием человека является война против всех, Локк доказывал, что, поскольку естественный закон существует в естественном состоянии, люди находятся в свободном и равном состоянии. Он утверждал, что в естественном состоянии люди имеют естественные права, то есть равные права на жизнь, свободу и собственность.

Теория равенства прав, основанная на естественном законе, следует из христианской идеи равенства перед Богом. Равенство перед Богом означает равенство всех людей перед Богом как объектов перед субъектом. Следовательно, теория всеобщего равенства первоначально базировалась на объектном сознании. Демократия первоначально строилась на основе объектного сознания.

В современный период, однако, религия и политика окончательно разъединились, в результате чего концепция Бога исчезла из мира политики, оставив концепцию равенства на произвол судьбы. Таким образом, равенство перед Богом превратилось в равенство перед законом. Бог, как субъект, был исключен из политической жизни, и в результате люди были вознесены в позицию субъектов, а концепция равенства превратилась в равенство между людьми как субъектами. Иначе говоря, объектное сознание было исключено из сознания взаимосвязанного тела, а субъектное сознание стало доминирующим.

В нынешнем демократическом обществе субъектное сознание чрезмерно усилилось. Мало обращая внимание на соблюдение прав других, люди слишком заботятся о собственных правах, что приводит к неизбежным конфликтам. Публичная критика в адрес правительств стала повседневной практикой, а демократические общества превратились в средоточия беспорядка. Чтобы взять под контроль такие ситуации, к власти, особенно это касается развивающихся стран, зачастую приходят диктаторы, которые проводят политику жестокого подавления. Как же можно решить эти проблемы?

Прежде чем возникли упомянутые нарушения, демократия достигла относительно высокого развития. Это объяснялось тем, что люди обрели объектное сознание перед Богом благодаря христианскому духу. Однако сегодня христианство утратило свою жизнеспособность. Люди перестали верить в Бога и в то же время утратили уважение к своим руководителям. В результате возникло противоречие, присущее демократии, - выход на поверхность конфликтов между субъектами и различные общественные потрясения. Например, в типичном государстве развитой демократии – Соединенных Штатах Америки – общество сталкивается с серьезными проблемами, в частности с ростом преступности, упадком сексуальной морали, увеличением числа разводов, развалом семьи, ростом наркомании, расширением эпидемии СПИДа и т. п. Поэтому современный мир можно охарактеризовать как мир духовного одичания.

Следует отметить, что сегодня в мире идет поиск более современных, утонченных форм связи религии и политики, позволяющих осуществлять либерально-демократическую политику господствующего класса. Эти поиски носят различный характер. Например, стремление модернизировать христианство, освободив его от некоторых догматических представлений и приняв во внимание современные данные науки. Повсеместно можно наблюдать обращение некоторой части населения к различным нетрадиционным культам, мистическим организациям. Поговаривают о создании «экологической религии» и т.д.

Конец формы

По мнению русского государствоведа Л.А. Тихомирова между властями – церковной и государственной – может быть только два совершенно противоположных, но одинаково правильных соотношения: или чисто нравственный союз или полное отделение церкви от государства (взаимное игнорирование). Все остальные типы взаимоотношений представляют или ложь, или компромисс. Ложны идеи подчинения церкви государству или государства церкви.

Политика - это, во-первых, отношения между партиями, классами, национальностями, народами, государствами, и это, во-вторых, отношение отдельных людей к партиям, классам, национальностям, народам, государствам. Политические идеи отражают эти отношения, а политические поступки выражают их. Политика бывает прогрессивной (эта та политика, которая содействует общественному прогрессу) и реакционной (это та политика, которая противодействует общественному прогрессу). Политическая идеология и политическая деятельность возникли вместе с возникновением классов. С этого времени участие религиозных организаций в политике стало неизбежным. Вопрос был только в том, какую политику они выбирали. И если религиозная организация устами своих руководителей заявляет, что она в политической деятельности не участвует (как это делают, например, руководители Международного общества Свидетелей Иеговы), то это означает только одно: она не участвует в тех формах политической деятельности, которые предлагают государство и существующие в стране политические силы (партии, профсоюзы и др.). В то же время само неучастие в предлагаемых формах политической деятельности есть своеобразная политическая деятельность, суть которой - в политическом бойкоте общепринятых форм политики. Иначе говоря, это политика социальной пассивности.

«Плюс» политической функции религии состоит в содействии религиозных организаций общественному прогрессу. «Минус» этой функции соответственно состоит в противодействии религиозных организаций общественному прогрессу. Так, в XVI веке лютеранская церковь вносила политический «плюс» в жизнь верующих и общества тем, что содействовала развитию буржуазных отношений в Европе. В этот же период времени католическая церковь, защищая отжившие свое время феодальные отношения, вносила в жизнь верующих и общества «политический минус».

В Византии отношения государственной и церковной власти были поставлены на почву союза. Такой исход дал государству два важных блага. Во-первых, он избавил Византию от борьбы церкви и государства. Во-вторых, верховная власть получила огромный авторитет. Там считалось, что священнослужители никоим образом не участвуют в политической деятельности и не могут привлекаться к делам управления. Их дело направление душ человеческих к тому идеалу, который забивается мелкой законностью. Они стояли на позиции, что связью между политикой и религией является нравственность. Политика связана с религией этическим элементом. Эти положения и сегодня во многих странах лежат в основе взаимоотношений церкви и государства.

Таким образом, церковь не сливается с социальным строем и является общественностью надсоциальной. Суть в том, что различие между социально-политической средой и церковной определяется тем, что организационное начало в обществе есть человеческая личность, элемент психологический. Организационным же элементом церкви является Бог, Личность Божественная, элемент духовный. В первом случае цели определяются человеком, во втором случае – Богом. В обществе человек работает на себя, в церкви является Божьим домостроителем. Церковь, таким образом, представляет совершенно своеобразную коллективность.

Однако проблема состоит в том, что религиозная коллективность выходит за национальные и территориальные пределы каждого отдельного государства. Стеснение свободы или независимости этого коллективного бытия подрывало бы религиозную жизнь каждой отдельной личности.

Разумеется, с политической точки зрения этот всемирный характер церкви может казаться неудобным, как бы уменьшающим преданность граждан своему государству. Но, согласно учению Христову, патриотизм христианина не может быть абсолютным. И здесь благо в том, что в национальную идею каждый христианин привносит идею всемирную, всечеловеческую. Это важная услуга развитию народа в целом. Далее развитие этой идеи предполагает, что христианин не может быть усердным слугой государству, если оно грешит против высшей правды. С точки зрения здравой политики это не наносит вреда государству. Напротив, для него очень полезно иметь в обществе элементы, сдерживающие его от несправедливости, так как государства обыкновенно, вступая именно на этот путь, кладут начало своей собственной гибели.

Таким образом политика может принять церковную идею как вполне совместимую с государственными интересами и церковь, следовательно, не мыслит себя вне государства.

А каково же отношение государства к церкви? Из изложенного выше ясно, что для государства практическое значение имеет не непосредственно религия, а порождаемый ею нравственный элемент общества, без которого государство не может существовать и исполнять свои функции, и это его заставляет в высшей степени дорожить религией.

По мнению богословов, потребность государства в этике приводит его к необходимости уважать религию, а так как религия невозможна без церкви, то отсюда – государство вынуждено столь же ценить существование церкви. Отношение государства к церкви один из самых сложных и деликатных вопросов политики.

Церковь государству необходима, но существовать она может только будучи самостоятельной, не подчиняясь никому, кроме Христа. Без этого она перестает быть собором духовным. В то же время церковь ставит государству обязательные для него нормы. С точки зрения интересов государства действие церкви сводится в широком смысле к воспитанию личности. Церковь активно участвует в воспитании народа, дает ему высшее нравственное мировоззрение, указывает цели жизни, права и обязанности личности, и формирует саму личность применительно к достижению этих целей жизни, исполнению обязанностей и пользованию правами. Поэтому государство, желая пользоваться благами религии, вынуждено по необходимости сообразовывать свои действия с Церковью, а не пытаться переделывать ее по-своему. Церковь как организация духовная переходит, однако, и в область социальную, где она имеет интересы экономические и правовые.

Тем не менее, она не входит в дела чисто мирские, она соприкасается с ними, стараясь воспитывать в людях личность христианина (мусульманина, иудея и т.д.). Но государство не может относиться безразлично к этому процессу. И прежде всего потому, что оно не может отказаться от собственного верховенства во всем, что касается отношений экономических, политических и т.д. Там, где церковный союз переходит от чисто духовной и мистической области в сферу социальных отношений, государство оставляет за собой право управления ими. Ведь любой церковный иерарх – это прежде всего гражданин своей страны. Сфера действия церковной власти есть духовный мир человека, человеческая душа, оказание помощи душе человека в ее борьбе с греховными стремлениями. К этому назначению призвана церковная власть.

Когда же речь идет об отделении церкви от государства, то это означает лишь ее отделение от учреждений управления.

В истории общества существует три типа отношений государства к религии: 1) превращение государственной власти в центр религии (цезаропапизм); 2) подчинение государства церковным учреждениям (папоцезаризм); 3) союз государства с церковью.

Изложенное выше позволяет определить ряд функций религии:

– Религия может выполнять классовые функции. Бывают они двоякого рода: религия может обосновывать общественную эксплуатацию, может также быть формой борьбы угнетенных масс за освобождение. Плебейские движения в период средневековья предпринимали борьбу за общественное освобождение под религиозными лозунгами. Подобным образом делается сейчас (например, ислам играл большую роль в формировании национального сознания среди арабских народов).

– Религия выполняет функцию этически-воспитательную. С начала истории, верования сопутствовали людям и были частью их культурного достояния. Видимо, правильным является утверждение, что мораль – это исключительно продукт религии, что, следовательно, не может быть моральной системы с иными, чем религиозные предпосылками и мотивациями. Существуют светские или даже атеистические этические системы, выводящиеся из других, нежели религиозные положения аксиологических, с равно высокой эффективностью моральных норм.

– Религия выполняет организационно-политическую функцию. Становится часто мотивацией: 1) политических действий, 2) формирует также идеологию и 3) политические доктрины. Примером этого могут быть хотя бы энциклики разных пап римско-католического костела, касающиеся современных общественных вопросов.

– По мнению богословов также существует функция интеллектуально-познавательная. Так как религия является и мировоззрением, старается объяснить окружающую человека действительность единым образом, неоднократно сводя картину этой действительности до наименьшего возможного числа факторов (например, существования сверхъестественного и провидения).

Вообще можно выделить 4 основных типа взаимоотношений государства и религии:

 1. Превращение государственной власти в центр религии. Такое положение было типично для языческих государств, и ярким примером может служить Римская империя, где императору поклонялись как Богу. Вообще, в различных языческих государствах складывались различные степени почитания и обожествления верховного правителя.

2. Подчинение государства церковным учреждениям. Подобная ситуация имела место в христианской Европе средневековья. Папа, считавшийся наместником Бога на земле, по своему усмотрению раздавал короны, полностью подчиняя государственную власть церковной.

4. Отделение государства от церкви, крайняя форма которого была обязательной частью внутренней политики СССР, вплоть до полного подчинения церкви государству. В других государствах наблюдаются более спокойные взаимонезависимые отношения власти и церкви, хотя полная независимость в чистом виде отсутствует везде.

Хотелось бы обратить внимание на такой аспект, когда в развитии отношений церкви и государства наступает момент его оцерковления, то есть перенятие некоторых функций церкви. В таком случае, если перенятые функции были или очень важными или специфическими функциями церкви, то сама церковь как бы отходит на второй план, и частично утрачивает свое влияние на жизнь общества. Ситуации, когда, наоборот, церковь стремится к доминированию, ведет к неизбежной борьбе светской и церковной власти за верховную роль. Именно такая борьба имела место в средневековой Европе, и окончилась победой национальной государственной политики над всеевропейским католическим владычеством.

Если уж рассматривать христианский подход к отношениям церкви и государства, то можно сказать, что согласно христианской позиции, церковь не должна заниматься управством гражданских дел, ибо подобные тенденции в целом могут привести к регрессу общественных отношений и негативно сказываться на самой церкви. Противоречие, заложенное в отношениях церкви и государства, может быть точно выражено вопросом: «Как же должны существовать государство и церковь: совокупно или раздельно; и кто кому в какой мере должен быть подчинен»?

Если принять за отправную точку цепочки умозаключений мнение, что для государства практическое значение имеет не непосредственно религия, а порождаемый ею нравственный элемент общества, то можно сказать, что потребность государства в этике приводит его к необходимости уважать религию.

Для того чтобы нравственное начало могло оказывать свое позитивное влияние на политические отношения, необходимо, чтобы религия была независима от государства, ибо религия может существовать только самостоятельно, так как без этого она перестает быть самой собой и перестает рождать ту высокую этику, из-за которой она и дорога государству.

Отсюда логически напрашивается вывод об отделении церкви от государства, но отделении не абсолютном, а о таком способе взаимоотношений церкви и государства, когда государство не берет на себя излишней и непосильной обузы руководить религиозными отношениями и снимает с себя ответственность за действия церкви. В свою очередь церковь тоже не вмешивается в государственную политику, занимаясь только выполнением своих специфических функций.

Такое отделение подразумевает демократический союз церкви и государства, поскольку при этом церковь не исчезает, а продолжает действовать на общественное сознание, не вмешиваясь в систему управления государством.

2.2 Современные проблемы взаимодействия религии и политики: Ближний Восток

«Правительства всех государств должны иметь в виду, что нанести поражение исламу невозможно. Триумф ислама во всех странах мира неизбежен, учение Корана восторжествует по всему земному шару». Подобного рода заявления отнюдь не облегчают жизнь мусульманам, проживающим на «территории, охваченной войной», иными словами, во «вражеских странах», находящихся под управлением немусульман. Ведь в этих государствах перед правоверными стоит задача представить свою религию в благоприятном свете, как преисполненную терпимости и добросердечия, несущую всем людям мир и свет, веру и милосердие, равенство и братство. «Страдающие от недопонимания» мусульмане пытаются сами себя убедить в том, что джихад подразумевает ни что иное, как распространение учения Аллаха, обращение заблуждающихся в свою веру, воспитание сыновей (чтобы они потом сражались за Аллаха), передача «заката» — денежных пожертвований (которые идут на покупку оружия). Их проповедники любят цитировать наименее воинственные суры Корана: «Препирайся с ними (иудеями) по-доброму!» или «Нет принуждения в религии», предпочитая, однако, умалчивать об изобилующих в Коране изречениях другого рода: «Сражайтесь с теми, кто не верует в Аллаха (...) и не подчиняется религии истины», «Сражайтесь с ними (иудеями и христианами), — накажет их Аллах вашими руками».

А вот и последствия таких изречений: четверо подсудимых были признаны виновными в организации взрыва 26-го февраля 1993 г. в нью-йоркском Всемирном торговом центре, в знак протеста против предоставления американской помощи Израилю. В результате взрыва погибли шесть человек (не считая нерожденного ребенка) и несколько тысяч получили увечья. Число жертв могло составить десятки или даже сотни тысяч, если бы цианид натрия, которым была начинена бомба, проник в систему кондиционирования воздуха.

 Сладкоречивые мусульманские проповедники пытаются отрицать, что ислам насаждался «огнем и мечом». Общеизвестно, что вооруженная сила широко применялась по всему Ближнему Востоку и на Индостане, однако следует признать, что из этого правила есть одно исключение. Речь идет о побережье Юго-Восточной Азии (территория современной Индонезии, юг Таиланда, южная часть Филиппин), где исламизация действительно прошла мирным путем. Впрочем, объясняется это лишь удаленностью указанного региона и трудностями переброски войск на столь большие расстояния. Поэтому был избран иной способ: купцы-мусульмане и миссионеры-суфисты сначала обратили в новую веру местных владык, а уже те впоследствии распространяли ислам среди своих подданных.

Ислам ни у кого не вызывал бы возражений, довольствуйся он своими пятью основными постулатами: калима-и-шахада — вера в единого Бога и в то, что Мохаммед — пророк Его; салат — пятикратная ежедневная молитва; закат — пожертвование части достояния в пользу бедных мусульман; рамадан — месячный пост от рассвета до захода солнца; хадж — паломничество в Мекку, по крайней мере, раз в жизни. Но, вторая сторона ислама — это жажда власти: «Религия и политика в исламе суть две стороны одной медали». Как отмечает Сиддики, «ранние христиане и не помышляли о создании собственного государства, тогда как ислам принял форму политико-религиозного объединения с момента своего зарождения». Объявляя человеческую жизнь священной, ислам считает казнь в мирное время или убийство на войне необходимостью во имя защиты интересов Аллаха, ибо сказано в Коране: «Ведь соблазн — хуже, чем убиение!»

Хасан аль-Банна, основатель движения «Братья-мусульмане», назвал джихад шестым основным постулатом ислама, содержащим призыв к «социальной революции, цель которой — претворение в жизнь собственной программы реформ, максимально отвечающей интересам всего человечества». Вполне естественно, что это движение, названное в Коране «Хезболла» — партия Аллаха, по своему определению не может не ставить перед собой задачу насильственного захвата государственной власти. Следовательно, джихад неизбежно предусматривает китал — вооруженную борьбу. Однако «ислам рассматривает войну отнюдь не как непреднамеренное, вынужденное проявление насилия, а как один их этапов борьбы (джихада) против всего того, что есть зло... Занесенный меч — лишь одна из сторон всеобъемлющей борьбы за торжество ислама во всем мире». «Ведите войну ради Аллаха, убивайте всех, кто против Него», — так говорил Мохаммед. «Аллах провозгласил джихад обязанностью каждого мусульманина, и тот, кто избегает участия в джихаде, совершает в Его глазах тягчайший из грехов».

Свыше ста раненных студентов-тиморцев были увезены из госпиталя индонезийскими солдатами примерно в 3 часа утра 13-го ноября 1991 г. Больше их никто не видел. Полагают, что все они убиты.

В сентябре 1994 г. австралийское отделение организации «Международная амнистия», проинформировало об аналогичном случае, произошедшем в Западном Тиморе: 20-го апреля десять индонезийских полицейских похитили 21-летнего Джери Манафа (Jery Manafe) прямо из реанимационной палаты гор. Купанг. Его труп был обнаружен в жутком состоянии: изо рта и носа шла кровавая пена; побои, послужившие причиной смерти юноши, наносились с таким остервенением, что внутренности жертвы вышли наружу из заднего прохода.

«Помимо сказанного выше, джихад предусматривает также (...) экономию денежных средств, (...) необходимых для обеспечения сражающихся мусульман оружием, боеприпасами, снаряжением, продуктами питания, медикаментами»[3]. «Мусульманский мир построит собственные военные заводы, чтобы избавить правоверных от необходимости импортировать оружие из вражеских стран...» «Джихад был объявлен с целью отражения агрессии и устранения препятствий к распространению ислама в немусульманских государствах»[4]. Как указывает подполковник М. Куреши в своей книге «Вехи джихада», «джихадом можно назвать лишь ту войну, которая ведется исключительно в религиозных целях». Из этого определения следует, что неоднократные нападения Пакистана на Индию осуществлялись в рамках джихада, тогда как вторжение Саддама Хуссейна в Кувейт джихадом назвать нельзя. «Священная война (джихад) подразумевает завоевание немусульманских территорий. Таким образом, добровольное участие в такой завоевательной войне, конечной целью которой является установление господства Закона Корана во всем мире, становится обязанностью всякого взрослого мужчины, годного к воинской службе»[5].

Известный мусульманский автор Мавдуди с гордостью провозглашает, что ислам ставит перед собой задачу смести с лица земли все государства и правительства, которые противостоят исламской идеологии и ее программным целям. Исламу необходим весь земной шар, планета целиком, а отнюдь не какая-то её часть. Закон Божий (шариат) должен быть установлен во всем мире «силой оружия». Истина не знает ни географических, ни государственных границ. «Преданность мусульманина не зависит ни от места его жительства, ни от страны, в которой он родился, но покоится исключительно на вере, к которой он принадлежит, (...) а его родиной становится любая страна, где господствует ислам»[6].

В соответствии с идеологией ислама, всё человечество делится как бы на две партии — «Хезболла» (партия Аллаха, т.е. мусульманский мир) и «Хезбол-Сатан» (партия сатаны, немусульманский мир). Ко всему неисламскому мусульмане должны испытывать чувство ненависти, отвращения, враждебности. Уместно еще раз процитировать аятоллу Хомейни: «Одиннадцать вещей следует считать нечистыми: мочу, кал, сперму, кровь, собаку, свинью, кости, мужчину или женщину, которые не принадлежат к мусульманской вере, вино, пиво, а также пот питающегося отбросами верблюда».

18.07.94 организация «Ансарулла» взяла на себя ответственность за взрыв бомбы в штаб-квартире Общества аргентино-израильской дружбы. В результате взрыва из-под обломков здания были извлечены тела девяносто шести человек, еще десять считаются пропавшими без вести. Как полагают, причиной взрыва стала начиненная взрывчаткой машина, аналогичная той, которая 17 марта 1992 г. уничтожила здание израильского посольства в Буэнос-Айресе, унеся с собой жизни 28 человек. Целью исламских террористов является срыв мирных переговоров по Палестине.

Захват исламскими фундаменталистами власти в той или иной стране означает немедленное распространение законов шариата на все сферы жизни общества, включая экономику и финансы, запрет спиртного и азартных игр, воспрещение женщинам-немусульманкам выставлять свою красоту напоказ, как в дни джахилии («невежества»), введение цензуры в кино, на телевидении, в печати, запрет на владение оружием для немусульман, объявление определенных организаций вне закона «ради общественного блага и спокойствия», по мере возможности — чистка государственных и иных учреждений с устранением немусульман со всех сколько-нибудь значимых должностей.

«Подлые, невежественные дхимми (немусульмане, живущие в исламской стране) заслуживают всяческого унижения, бесчестия, презрения, поэтому необходимо сделать так, чтобы их было легко отличить уже по внешнему виду»[7]. Например, заставить их носить «разноцветную обувь: один ботинок — белый, другой — черный», ввести для мужчин специальные значки, изображающие, к примеру, «обезьяну для евреев и свинью для христиан», а для женщин — «чадру желтого цвета». По отличиям в одежде мусульманин сможет легко определить, что перед ним — «низшее существо», дхимми, которому он не должен уступать место, если это женщина, или пожимать руку, если это мужчина. Одновременно дхимми обязаны вести себя крайне почтительно в отношении мусульман, ни в коем случае не присоединяться к группе правоверных, ведущих между собой беседу, не повышать в их присутствии голоса, уступать им дорогу. Немусульманину запрещено забивать скот, его работа — уборка туалетов и канализационных труб, мусора и прочих отходов. Его жилище, обязательно выкрашенное в мрачный цвет, не должно превосходить размерами дом соседа-мусульманина.

Чуждая религиозной ограниченности организация «Международная амнистия» в своих выступлениях не указывает, какая религия является господствующей в странах-нарушителях. Однако статистика публикаций свидетельствует о том, что случаи нарушения прав человека в мусульманских странах, где проживает лишь 22% населения земного шара, занимают гораздо более высокое процентное соотношение. Подверждением служит приведенная ниже подборка, охватывающая всего два месяца: август и сентябрь 1994 г.

Убийства лидеров христианской общины в Иране. Преподобный Мехди Дибадж, перешедший из ислама в христианство 45 лет тому назад, а 21 декабря 1993 г. приговоренный к смертной казни по обвинению в вероотступничестве, подал апелляцию и был оправдан. Его нашли мертвым 5-го июля 1994 г. Чуть раньше, 20 января 1994 г., было обнаружено тело преподобного Хаика Мехра, руководителя Объединенной Церкви Господа Нашего, возглавлявшего кампанию против смертного приговора, вынесенного Дибаджу. 2-го июля 1994 г. было найдено тело преподобного Татавоса Микаэляна, председателя Иранского совета священнослужителей протестанских церквей, убитого несколькими выстрелами в голову.

Турция: Аресты за публикацию книг и статей, за устные выступления, происходят практически каждую неделю. «Эскадроны смерти» убивают людей чуть ли не ежедневно.

Сирия: узник совести Салах Джадид скончался, проведя почти 23 года в заключении без суда и следствия. Одиннадцать человек, присутствовавшие на его похоронах, были арестованы.

Египет: 26 апреля 1994 г. скончался от пыток египетский адвокат Абд аль-Харит Мохаммед Мадани, неоднократно выступавший в качестве защитника исламских политзаключенных. Последовавшая за его смертью мирная демонстрация протеста в Каире была разогнана с применением слезоточивого газа, резиновых пуль и массовых арестов.

Бангладеш: Вся власть на местах — в руках фундаменталистов. Без всякой законодательной базы повсеместно применяются такие варварские меры наказания, как порка, сожжение, побиение камнями. Приговоры, не фигурирующие ни в одном кодексе Бангладеш, выносятся на основании исламских законов и приводятся в исполнение деревенскими советами и старостами-салишами.

Жертвами, по большей части, становятся женщины. Так, 14-летняя Шефали забеременела после того, как была, по её словам, изнасилована помещиком. Поскольку девушка не смогла представить четверых свидетелей мужского пола, салиш приговорил её к сотне ударов палками по обвинению в прелюбодеянии. Мать Шефали, обвинившая помещика в изнасиловании дочери, также получила 100 ударов палками.

21-летней Нурджахан Бегум деревенские священники дали разрешение на повторный брак, т.к. первый муж её бросил. В январе 1993 года салиш признал второй брак незаконным. Нурджахан закопали по грудь в землю и публично побили до смерти камнями. После того, как этот и ряд других подобных случаев были доведены «Международной амнистией» до сведения правительства Бангладеш, местный суд провел разбирательство и в феврале 1994 года приговорил девятерых мужчин, виновных в побиении камнями Нурджахан и её второго мужа, к семи годам тюремного заключения.

Египет: ливийский правозащитник Мансур Кихия «исчез» 10 декабря 1993 года.

Судан: Газета, критиковавшая исламское правительство страны, была закрыта, а несколько журналистов подверглись аресту.

Ирак: Несколько членов запрещенной Иракской коммунистической партии приговорены по политическим мотивам к смертной казни. С 1993 года в Ираке зарегистрировано свыше 200 «исчезновений» людей.

Индонезия: В мае 1994 г. Нуку Сулейман был приговорен к пяти годам тюрьмы за разоблачения нарушений прав человека режимом президента Сухарто. Аналогичные обвинения предъявлены двадцати одному молодому индонезийцу. В индонезийских тюрьмах содержатся сотни политзаключенных, которые подвергаются пыткам и жестокому обращению.

Саудовская Аравия: В конце апреля 1994 г. арестовано несколько сторонников Комитета в защиту законных прав (КЗЗП) — запрещенной правозащитной организации. Все они находятся в одиночном заключении.

Мы готовы допустить, что ни один мулла или аятолла не несет прямой ответственности за большинство из вышеперечисленных преступлений, однако тот факт, что все без исключения виновные являются мусульманами, заставляет усомниться в том, что права человека — одна из непреложных ценностей ислама.

Как иудеи, так и христиане зовутся в Коране Аль-эль-Китаб («людьми писания»), и мусульмане любят ссылаться на общую монотеистическую сущность трех религий, призывая к их мирному, дружественному сосуществованию. Эти призывы разделяют и многие христиане. Однако в декабре 1993 г. ислам развернул очередное генеральное наступление на христианский мир. Террористической организацией «Хамас» была предпринята попытка уничтожить взрывом бомбы Храм Рождества Христова в Вифлееме. Рождественские праздники были в том году омрачены целой серией явно скоординированных нападений на христианские церкви в ряде стран мира, в частности, в Иордании, Египте, Алжире и Пакистане. Обвинения в миссионерской деятельности, выдвинутые в Сомали против христианских благотворительных организаций, вылились в попытку уничтожить взрывом гранаты приют для бездомных, созданный ими в гор. Байдоа. Исламская террористическая группировка Абу Сайяфа забросала гранатами Собор Св. Петра на о-ве Минданао (юг Филиппин) во время рождественской мессы. Семеро собравшихся на молитву были убиты, еще 130 человек получили ранения.

В книге «Ислам против Аль-эль-Китаб» её автор, американка Марьям Джамила, принявшая ислам и поселившаяся в Пакистане, пишет о якобы непримиримых противоречиях, разделяющих мусульманский и остальной мир. Каждую из мусульманских стран с растущей силой захлестывают потоки самой отвратительной грязи из Европы и Америки. Иудеи и христиане объединили свои усилия в попытке уничтожить как нас самих, так и все то, что нам дорого. Единственным путем, ведущим к выживанию, становится решительная мобилизация всех сил ислама против его врагов. Пером и мечом мы должны сорвать всемирный заговор сионистов, масонов, иностранных миссионеров. Мы не можем позволить себе заключить мир с Аль-эль-Китаб до нашей полной и окончательной победы в этой священной войне.

Остается только повторить еще раз, что ислам используется для прикрытия политическими движениями, и идеологическое поле Корана (также, как и Библии) позволяет найти множество высказываний, преисполненных враждебности к представителям других религий. По одному из посчетов, в Коране содержится 29 призывов к насилию в отношении неверных, 15 проповедей вражды, 26 оскорблений других религий.

Для понимания существа вопроса крайне важно проводить четкое различие между межрелигиозным конфликтом вследствие случайности или недопонимания [т.е. по причине временной, преходящей] и межрелигиозным конфликтом, прямо вытекающим из фанатичных убеждений, свойственных той или иной религии. В первым случае даже сами акты фанатизма могут находиться в противоречии с религиозными установками, во втором же они обусловлены идеологически, а следовательно, неизбежны. Так, например, копты в Египте, бахаиты в Иране или индуисты в Восточном Пакистане (ныне Бангладеш) подвергались и подвергаются преследованиям по чисто религиозным мотивам, под воздействием призывов, которые содержатся в Коране.

Геноцид армянского народа, вторжение на Кипр, оккупация Восточного Тимора, возможно, все равно имели бы место, даже если б виновные этих преступлений и не являлись мусульманами, но все-таки мне кажется, что идеология ислама, в основе которой лежит неуважение к такой ценности, как человеческая жизнь, сыграла здесь решающую роль. Ведь даже во времена японской оккупации в период Второй мировой войны число жертв на Восточном Тиморе далеко не достигло нынешних двухсот тысяч. Как же после всего этого можно говорить о «цивилизаторской миссии»» ислама? «Никакие проявления доброй воли [с нашей стороны] не в состоянии изменить идеологию ислама, заставить его отказаться от внутренне присущего ему стремления к мировому господству».

Проявления исламского фундаментализма не прекратились и в настоящее время, хотя сами мусульмане говорят о снижении таких тенденций, о том что религия является ведущей политической силой только в тех странах, в которых не устоялось государственное устройство.

Вот одна из распространенных точек зрения.

Религии на Востоке – основа не только духовно-нравственных ценностей, но и образа жизни традиционных слоев, т. е. подавляющего большинства населения. При этом ни одна из религий Востока (индуизм, буддизм, ислам) не подверглась буржуазной реформации – вот почему новые буржуазные отношения и попытки модернизации наталкиваются на старое традиционное сознание. Традиционалистская реакция населения на модернизацию, особенно форсированную, совпадает с борьбой духовенства за сохранение собственных позиций в обновляющемся обществе. Стихийное недовольство масс направляется духовенством в организованное русло под привлекательными лозунгами защиты национально-культурной самобытности и старых добрых устоев традиционного общества. Особенно заметны указанные процессы в странах ислама – наиболее консервативной и жесткой религиозной системы (вопреки утверждениям Гегеля, что «ислам давно уже сошел с всемирно-исторической арены и вновь вернулся к восточному покою и неподвижности»).

Указанные процессы в каждой мусульманской стране проявляются в разной степени и формах, могут быть самодовлеющими и второстепенными, производными от других причин. Наиболее типичным является целенаправленное использование ислама светскими силами как правого, так и левого толка, т. е. превращение ислама в орудие достижения чьих-то политических целей. Необходимость апелляции к религии и церкви возникает обычно в патовой политической ситуации для привлечения голосов избирателей (пример Турции). Неграмотные крестьянские массы легче воспринимают пропаганду в религиозной форме, к тому же форма повышает престиж пропаганды, доверие к ней. Деревенские миграции в города усилили и там влияние традиционных исламских ценностей (именно в арабских странах процесс урбанизации принял особо широкий характер - в некоторых из них доля городского населения уже превысила 60%). Таким образом, тактически использование религии светскими силами в политической борьбе (политизация ислама) выгодно, но с точки зрения стратегической подобная политика близорука – выпущенного на политическую арену исламского джина трудно вернуть обратно в мечеть.

Мелкобуржуазные лидеры, в силу своего промежуточного положения в обществе, не могут занять четкой позиции в условиях его классовой дифференциации, и пытаются использовать ислам как последнее средство общенационального сплочения, общепримиряющее.

Качественно иной ступенью является исламизация политики, исламский ренессанс - превращение исламистских движений во главе с фундаменталистским духовенством в самостоятельную политическую силу, добивающуюся создания исламской государственности, Конституцией которой будет Коран, а уголовным и гражданским Кодексом – законы шариата, сложившиеся в другую, средневековую эпоху. В данном случае превалирование ислама в политике объясняется уже не близорукостью гражданских политиков – в основе исламского Ренессанса лежит стихийное отторжение традиционным обществом чуждых для него западнобуржуазных ценностей, культурно-цивилизационная реакция на капиталистическое развитие сверху, разрушающее традиционные устои бытия. Начавшись в ортодоксальной, шиитской части исламского мира (Иран), мусульманский Ренессанс, в соответствии с призывами имама Хомейни «экспортировать исламскую революцию во все точки земного шара», распространяется и на суннитские страны (Афганистан, Алжир). В лучшем случае установление теократических режимов может поменять вектор капиталистического развития, прервав его развитие сверху. Трудно, однако, рассчитывать на быстрое демократическое развития капитализма снизу в опутанном ортодоксией обществе, живущем по законам шариата.

Неверны утверждения, что «ислам - враг цивилизации», необоснованы также опасения насчет распространения исламского Ренессанса на весь мусульманский мир. Указанный феномен является атрибутом только тех мусульманских стран, в которых капитализм еще не утвердился или утвердился в уродливой верхушечной форме.

В мусульманских странах светские идеи общественного прогресса входят в противоречие с исламской догматикой и вынуждают исламских идеологов по новому (и при этом по разному) интерпретировать религиозные каноны - это ведет к столкновению традиционалистов и модернистов не только в богословской, но и в светской среде, к обострению социально-политической борьбы и к хронической для большинства мусульманских стран социально-политической нестабильности.

Существенно по другому идут процессы втягивания буддийской религии и церкви в политику. С включением церкви в антиколониальную борьбу буддизм стал частью идеологии НОД и при этом подвергся определенной трансформации, преимущественно в части его социально-политической роли (вплоть до претензий сангхи на руководящую роль в социально-политической жизни Бирмы 20-50 гг., Камбоджи 50 гг., Шри-Ланки 50-60 гг., что дало основания говорить о «буддийском Ренессансе»).

В целом, однако, в отличие от мусульманских стран, в буддийском мире синтез религии и новаций протекает гораздо более мирно и не ведет к столь яростному размежеванию традиционалистов и модернистов. Буддизм не противодействует новациям общественно-политической и материальной жизни, если они постепенны, не отрицают традиционный образ жизни и не ведут к социальным потрясениям. В отличие от ислама, сущности буддийской религии новации не угрожают – наоборот, они сами дополняются (и тем самым освящаются) морально-этическими установками буддизма.

Сангха в целом, как религиозно-социальный институт, лояльна любой существующей власти, и оппозиционна ей в то же время лишь в части защиты и лоббирования своих корпоративно-кастовых интересов – только отдельные группы (секты) буддийского монашества выступают на чьей-либо стороне в качестве политических организаций.

Особо значительное место религиозный фактор прочно занял в общественно-политической жизни Индии. Специфика индийской цивилизации определяется не только индуизмом, но и другими мировыми и местными религиями (ислам, буддизм, джайнизм, сикхизм...) и секулярными тенденциями общественного развития. Однако ни развитие Индии на стыке и взаимодействии многих религий, ни секулярная тенденция не смогли предотвратить возникновения и роста коммунализма – идеологии и практики религиозного шовинизма и конфессиональной исключительности, использования религии в политической борьбе, который стал едва ли не главным препятствием общественному прогрессу в целом. Причем члены всех конфессий подвержены стереотипному убеждению о неразделенности религии и политики: религия является частью политической культуры, религиозные интересы выступают в качестве политических.
В новейшее время индусская, самая многочисленная и в то же время наиболее развитая, часть индийского общества (из ее среды формировались чиновничество, интеллигенция, крупный торгово-промышленный капитал, они составляли большинство крупных землевладельцев) вступила в антагонистические отношения с британским колониализмом и захватила лидерство в НОД. Поэтому в такой многоконфессиональной стране, как Индия, идеология, пропаганда и агитация НОД базировались на преимущественно индуистской религиозной основе (хотя ИНК изначально функционировал как светская организация). Мусульманские торгово-предпринимательские круги и духовенство видели в указанных процессах «индусскую угрозу» и перспективу дальнейшего ослабления своих позиций во всех сферах жизни индийского общества, а колонизаторы оказывали мусульманской общине Индии демонстративное покровительство с целью сбить волну НОД посредством разжигания индусско-мусульманской вражды. Комплекс указанных причин помешал более активному участию мусульманской общины Индии в НОД, что дало основания индусским экстремистам попытаться заменить индийский национализм с его светским руководством на индусский под своим лидерством, но авторитет и влияние М. К. Ганди помешали коммуналистам повести за собой индусскую общину.

Образование Пакистана как государства мусульман усилило аргументы религиозных экстремистов в пользу создания «государства индусов», а незаинтересованные в этом силы (атеисты, секуляристы, другие конфессии) были объявлены «врагами индусской нации» - к числу врагов был причислен и М. К. Ганди, ставший жертвой индусского шовинизма.

Правительство независимой Индии средством обеспечения национально-государственного единства и стабильности считает секуляризм, определяемый в «Идеологии Конгресса» как «не безбожие и равнодушие к религии, но равное уважение всех религий, не просто терпимость, но позитивное уважение». На практике, однако, усиление социально-классовых противоречий и отторжение массовым сознанием многих элементов западно-буржуазной культуры побуждают официально секулярное государство обращаться к традиционным индуистским ценностям как эффективному средству политической мобилизации масс – это воспринимается другими конфессиями, недовольными индусским экономическим доминированием, как «индусская ориентация» Правительства, и вызывает их ответную реакцию, чем пользуются религиозные экстремисты всех конфессий, особенно индуисской.

Фундаментализм, как «движение за возрождение веры» - не сугубо мусульманское, но интернационально-религиозное явление, форма и степень проявления которого зависят от конкретных условий. В моноконфессиональном обществе конечной целью фундаменталистов является установление теократического режима посредством подавления других интерпретаций исповедуемого данным обществом вероучения. В поликонфессиональном обществе типа индийского, фундаментализм доминирующей религиозной общины проявляет себя также и в подавлении других религиозных конфессий, т. е. в коммунализме: это позволяет религиозным экстремистам других, более слабых и малочисленных конфессий, рядиться в тогу «защитников веры» и добиваться государственно-политического обособления конфессии под своим религиозно-политическим руководством.

Коммунализм малой конфессии, питаемый фундаментализмом и капиталами единоверной местной буржуазии, не уступает в агрессивности индусскому. Он может даже благополучную с точки зрения жизненных стандартов и ее места в обществе общину противопоставить остальным (проблема сикхского сепаратизма).

Есть основания считать, что индийское общество на уровне массового сознания еще не готово к полному восприятию секулярной политики, которая, следовательно, не может пока преодолеть разрыв традиционных масс и современной элиты – и этот разрыв заполняется коммунализмом.
Вторжение религии в политику замедляет социально-культурный прогресс, но не может его остановить. Процессы национальной консолидации идут вопреки фундаменталистам: ни одна нация в Индии пока не сформировалась на религиозной основе (этнолингвистические и экономические факторы оказались сильнее религиозных, во многих районах национальная консолидация происходит на территориях с поликонфессиональным составом населения). Даже в специфическом процессе неуклонного превращения религиозной общности сикхов в этническую сикхский фундаментализм и коммунализм играет всего лишь роль орудия сикхской буржуазии Пенджаба, стремящейся к установлению своего полного контроля над этим самым богатым штатом Индии.

Таким образом, мы видим, что анализируя проблему взаимодействия политики и религии на Ближнем Востоке, восточные аналитики концентрируются не на проблемных странах (Ирак, Пакистан и др.), а на проблемах многонациональной и, соответственно, многорелигиозной Индии. Да, в этой стране проблемы не столь ярко выражены, но это не говорит о том, что и остальные страны исламского мира столь же благополучны. Проблемы исламского фундаментализма еще далеко не решены и во многом они связаны с политикой, с желанием завоевать власть если не во всем мире, то, по крайней мере, в большей его части.

Заключение

Проведение анализа по теме исследования, написание дипломной работы позволило сделать следующие выводы:

1.   Не смотря на кажущуюся несовместимость религии и политики, их разнонаправленность, взаимодействие религии и политики неизбежно, происходит постоянно и значительно влияет на жизнь общества.

2.   Проблемы взаимодействия между этими важнейшими сферами жизни людей возникли не вчера и не сегодня, а уже в глубокой древности. Одними из первых проявлений такого взаимодействия стали Крестовые походы, которые выполняли как религиозные, так и политические задачи.

3.   Наступление ХХ века не убрало проблемы, а просто перевело их на качественно другой уровень. Возник СССР, в котором данные проблемы просто заглушались и игнорировались, начались яркие проявления исламского фундаментализма.

4.   Большая часть военных конфликтов ХХ века сопровождается религиозным камуфлированием. Появилось множество религиозно-террористических организаций, целью которых является установление «исламского порядка».

5.   В то же время в «неисламском мире» наблюдается тенденция слияния религии и политики, ведущие политические деятели не скрывают своей набожности, что приводит к «религиезации» населения, доверяющего своему лидеру и идущего за ним.

Хочется отметить, что проблема взаимодействия религии и политики на этом полностью не исследовано, существует еще множество нерешенных вопросов, рассмотреть которые в рамках одной дипломной работы просто нереально. К этим вопросам относятся и особенности взаимодействия религии и политики в посткоммунистическом обществе России, и повышение религиозности в Соединенных Штатах Америки, что пока что не выявило серьезных проблем (хотя возможно, что война в Ираке в некоторой степени обусловлена именно религиозными мотивами), но, в любом случае, дальнейшее развитие данной тенденции несомненно даст новый толчок развитию исследуемого вопроса.

Так что полностью исследовать данную проблему является просто нереальным, а, следовательно, будут продолжаться исследования, рассматриваться новые аспекты, решаться одни проблемы, на место которых постоянно становятся новые. Вообще, решение социо-политических проблем никогда не может быть однозначным, ведь оно связано с представлениями каждого отдельного человека, а угодить всем невозможно.

Все вышеизложенное говорит о том, что взаимодействие религии и политики – «вечная проблема», решение которой будет постоянно приобретать все новые и новые аспекты.

Список использованной литературы

1. Ильин И.А. Собр. Соч. т.1-3. Москва 1993.

2. Козлов Н.И. «Философские сказки для обдумывающих житие или веселая книга о свободе и нравственности». Москва, издательство «АСТ-Пресс», «Новая школа», 1997.

3. Крапивенский С.Э. «Социальная философия». Волгоград, 1996.

4. Победоносцев К.П. «Великая ложь нашего времени». Москва, 1993.

6. Толстой М.В. «История русской церкви». Издание Валаамского монастыря, 1991.

7. Митрополит Иоанн Санкт-Петербургский «Самодержавие духа». СПб, 1994.

8. Под ред. митрополита Филарета Киевского «Катехизис». Киев 1991.

9. Под ред. Фролова И.Т. «Философский словарь». Москва 1987.

10. Под ред. Радугина А.А. «Социология». Москва, издательство «Центр», 1999.

11. Под ред. Радугина А.А. «Политология».Москва, издательство «Центр», 1999.

12. Под ред. Радугина А.А. «Введение в религиовведение». Москва, издательство «Центр», 1999.

13. Алексеев В. «Вечный соблазн сего: Церковь и политика». //Независимая газета 1993, 4 нояб.

14. Антонова О., Петрова А. «Музыка против религии». //Воспитатель атеиста М. 1988.

15. Белов Г.А. «Что такое политика». // Вестник МГУ 1991, N5.

16.  Гараджа В. «Политика и религия». //Наука и религия 1991, N3, N5

17. Запасник С. «Ложь в политике». //Философские науки 1991, N8.

18. Ключников Ю.В. «Мораль, право, политика, как этическая сфера». //Полис 1992, N1, N2.

19. Ковальский Н. «Религия в мировой политике». //Свободная мысль 1992, N9.

20. Мчедлов М. «Религия и политика: традиции и современность». //Наука и религия 1985, N1.

21. Мчедлов М. «Религиозная ситуация в России: реалии, противоречия, прогнозы». //Свободная мысль 1993, N5.

22. Никитина А.Г. «Политизация религии» //Вопросы философии 1994, N3.

23. Попов Л.А. «Религия и мораль: взаимодействие в современных условиях». //Общественные науки и современность 1999, N3.

24. Саква Р. «Христианская демократия в России». //Социс 1993, N4.

25. Шведов В.И. «Религия и политика» //Международная жизнь 1992, N5.

26. Видяпина В.И., «Бакалавр экономики» (Хрестоматия). М. 2002

27. С. Мавдуди «Джихад в исламе», Лахор, 1991.

28. А. Сиддики «Джихад в исламе», стр. 2, Лахор, 1991

29. Иван Филиппов. «Бог, оружие и правительство» // НГ религии №9 2004г.

30. Гаджи Салимханов «Ближний Восток: религия и политика». "ЦМПИ", г. Махачкала, 2003

31. Говоров Ю.Л. История стран Азии и Африки в новейшее время. М., 2003