История фондового рынка в России

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ РЕСПУБЛИКИ БЕЛАРУСЬ

БЕЛОРУССКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ

ЭКОНОМИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ

Кафедра финансов

РЕФЕРАТ

на тему: "История фондового рынка

в России".

Студент ФЭФ, 4 курс, ФФ - 4

Д. В. Славников

Руководитель

А. В. Сидорова

МИНСК 2000

Первые российские фондовые биржи появились в 1990 г.— Мос­ковская центральная фондовая бир­жа и Московская международная фондовая биржа. Первый же фондо­вый отдел возник еще в 1900 г. в составе столичной Санкт-Петербург­ской биржи. В дореволюционный период это был единственный в России фондовый отдел, хотя торг­овля ценными бумагами велась на биржах Москвы, Одессы, Варшавы, Киева, Риги и Харькова.

Одна из причин отсутствия в России настоящих полноценных фондовых бирж заключалась в том, что наиболее крупные госу­дарственные займы царской Рос­сии распространялись лишь на биржах иностранных государств. Так, например, облигации россий­ских государственных займов, вы­пущенных в Голландии в период с 1769 по 1793 г. на общую сумму в 92,9 млн. голландских гульденов, совсем не были в биржевом оборо­те внутри России. Акции россий­ских компаний некоторое время также распространялись только на биржах Запада.

Что касается внутренних госу­дарственных займов, то первый из них был выпущен в 1809 г. на сумму 3 млн. руб. ассигнациями. За последующие девять лет было выпущено еще шесть займов для размещения внутри России на об­щую сумму в 351 млн. руб. Ус­пешное распространение займов положило начало регулярному ис­пользованию этого источника для финансирования государственной казны.

Таким образом, в начале XIX столетия на российских биржах появляются облигации государст­венных внутренних займов. До этого наша биржа была товарной, правда, следует отметить, что “в связи с товарными операциями совершались сделки по покупке-про­даже иностранных векселей и де­нег”. Если первый внутренний заем был выпущен из расчета 7% годовых, то последующие шесть — в связи с успехом первого — были уже 6-процентными. Позднее на российскую биржу стала попадать часть облигаций выпушенных Рос­сией займов в зарубежных стра­нах. Впервые это произошло с займами периода 1820—1822 гг. “С 1827 г. в России начинается развитие акционерного дела; ак­ции постепенно поступают на бир­жу и делаются объектом биржевой торговли”. В 1836 г. были запре­щены как на бирже, так и вне ее покупка и продажа акций не за наличные деньги, а с поставкой к известному сроку по определенной цене: “условия о покупке и прода­же акций или предварительных расписок не за наличные деньги, а с поставкою к известному сроку решительно запрещаются”.

Однако операции со сделками на срок не были прекращены, но велись нелегально — либо вне официальной биржи, либо на ней, но в замаскированном виде. “И в том, и в другом случае сделки на • срок,— отмечает петербургский ученый Л. Е. Шепелев,— не охраня­лись законом, что делало их рис­кованными. Биржа же лишалась одной из важнейших операций, в результате чего, в частности, стра­дала котировка частных бумаг”. И без этого на российском фондо­вом рынке котировка ценных бу­маг была не на высоте. А ведь фиксируемый в  котировочных бюллетенях биржевой курс ценных бумаг уже в то время имел боль­шое значение. Именно он обычно принимался за основу при расче­тах по покупке и продаже этих бумаг; с его помощью определяли цену акций, паев и облигаций при разного рода тяжбах, а также при их залоге. Как правило, некотиру­ющиеся бумаги не принимались в залог для получения ссуд в бан­ках. Ввиду удобств, которые сооб­щало ценным бумагам их включе­ние в биржевой бюллетень, коти­рующиеся бумаги при прочих рав­ных условиях имели больший спрос и стоили дороже. И, нако­нец, по биржевой цене бумаги значились в балансах и отчетах предприятий; с ее учетом устанав­ливались цены дополнительных выпусков акций и паев; по ней су­дили о кредитоспособности фир­мы.

Закон 1836 г., запрещавший сделки на срок, не устрашал спе­кулянтов. Показательным приме­ром является существование в 1869 г. в Демутовском отеле в Санкт-Петербурге негласной (нео­фициальной) биржи. Там в утрен­ние часы совершались сделки на срок с акциями Рыбинской желез­ной дороги, выигрышными билета­ми и другими ценными бумага­ми. В воспоминаниях современ­ников утверждалось, что “1869 год С.-Петербург, по всей справед­ливости, может назвать годом спе­кулятивным... Тот, кто вчера ездил на извозчичьих дрожках, обитая в скромной меблированной комнатке, отправлялся на другой день в соб­ственной коляске нанимать на ле­то комфортабельную дачу”. Ажиотажная горячка, естественно, закончилась резким падением искусственно вздутых цен и первым в России биржевым кризисом. Небе­зынтересно, что биржевой ажио­таж и последовавший за ним кри­зис известный российский специа­лист по фондовым операциям И.И.Левин назвал “своего рода признаком совершеннолетия”. Правда, этот кризис можно было бы определить и как “внебирже­вой”, поскольку его причиной яви­лись операции по взвинчиванию цен на акции и другие бумаги не­скольких молодых людей, обосно­вавшихся и заключавших сделки в отеле Демута российской столицы.

Собрание биржевых деятелей, производивших торговлю процент­ными бумагами и акциями, со­званное в 1869 г. по указанию ми­нистерства финансов, единогласно высказалось в поддержку легализа­ции срочных сделок. Выступавшие подчеркивали, что действовавшее в то время ограничение на проведе­ние срочных сделок не достигает поставленной цели, так как его легко обходят или просто наруша­ют, а между тем оно серьезно стесняет торговлю. В принятом до­кументе по рассматриваемой про­блеме подчеркивалось: “.Если вооб­ще торговля наличными акциями полезна для развития промышлен­ности, то не может быть сомнения в том, что торговля акциями на срок как усовершенствованное ви­доизменение первой должна иметь то же самое свойство”.

Как ни парадоксально, но бир­жевой комитет Санкт-Петербург­ской биржи полагал разрешение срочных сделок нежелательным. Он выступил за “охранение обще­го благосостояния и солидности биржи от тех крайне вредных и совершенно   антиэкономичсских увлечений биржевой игрой, кото­рые являются неминуемым послед­ствием недостаточного ограниче­ния срочных сделок по акциям”.

Хотя в июле 1893 г. вышеупо­мянутое ограничительное правило было отменено и был издан закон, запрещавший заключение сделки на срок только в отношении золо­той валюты, на практике закон был понят как запрещение назван­ных сделок со всякими ценностя­ми. Несмотря на то, что сделки эти и совершались в действительности их всячески скрывали. По­добную ситуацию не следует ис­толковывать как присущую России самобытность. Русская биржевая техника в своем развитии шла теми же путями, что и западноевропейская.

В XIX в.— начале XX в. акции и облигации частных обществ не стали играть такой же большой роли в фондовом обороте России, как на биржах стран Запада. Именно поэтому многие исследова­тели окрестили российскую биржу “рынком государственного креди­та”. Так, на облигации государст­венных займов вместе с акциями железных дорог России (формаль­но независимые железнодорожные компании контролировались пра­вительством, которое гарантирова­ло минимальный дивиденд по их акциям) в 1900 г. приходилось 3/4 оборота фондового отдела Санкт-Петербургской биржи, а к 1913 г.— уже 4/5. Интересные данные приводятся в “Банковой энциклопедии” о количестве госу­дарственных ценных бумаг, нахо­дящихся а обращении на 1 января 1862 г. и I января 1900 г. Соот­ветственно их сумма составляла 1,362 млн. руб. и 6,233 млн. руб.

Начавшийся в 60-е годы XIX в. период бурного развития промыш­ленной и торговой деятельности привел к возрастанию роли и зна­чения бирж, увеличивался и рас­ширялся оборот биржевых сделок.

Стал вопрос о необходимости пересмотра биржевого законода­тельства, принятого в основном в период, когда обороты с акциями и облигациями составляли лишь незначительный процент биржевых сделок. И, как отмечали состави­тели уже цитируемой выше “Бан­ковой энциклопедии”, в 1900 г. была проведена биржевая рефор­ма, которая имела большое значе­ние для государства как владельца железных дорог и эмитента госу­дарственных займов и облигаций государственных земельных бан­ков. Какова же суть этой рефор­мы? За несколько лет до биржевой реформы 1900 г. началась подго­товительная работа, которая была нацелена на общее преобразование всех бирж в России. Первоначаль­но была поставлена задача выра­ботать идеальный биржевой устав, содержащий правила, годные для бирж различных местностей и оп­ределяющие в целом порядок бир­жевой торговли как товарной, так и фондовой. Однако различный характер фондовой и товарной торговли, а также неодинаковые условия биржевой торговли на российских биржах, расположен­ных в центре и далекой провин­ции, вынудили комиссию по подготовке биржевого закона отказаться от коренного пересмотра бир­жевого законодательства и ограни­читься подготовкой “Положения об образовании на Санкт-Петербург­ской бирже фондового отдела”. На основании этого нормативного акта и была проведена реформа 1900 г., которая свелась к образованию первого в России фондового отдела при столичной бирже.

Таким образом, вместо плани­руемой общей биржевой реформы была проведена частичная рефор­ма лишь одной отрасли биржевой деятельности, а именно — торгов­ли валютой и ценными бумагами. “Ввиду же того, что в этой отрас­ли биржевой деятельности преоб­ладающее положение принадлежит С.-Петербургской бирже,— при­знано было на первое время доста­точным внести соответственное преобразование в устав С.-Петер­бургской биржи с тем, чтобы впоследствии постепенно распро­странить это преобразование и на прочие биржи”.

Практически биржевая реформа 1900 г. свелась к созданию фондо­вого отдела в составе С.-Петербур­гской биржи. В отличие от всех российских бирж (в том числе и С.-Петербургской), которые в по­рядке надзора были подчинены министерству торговли и промыш­ленности по отделу торговли, фон­довый  отдел  С.-Петербургской биржи подчинялся министерству финансов по Особенной канцеля­рии по кредитной части.

“Положение об образовании на Санкт-Петербургской бирже фон­дового отдела от 27 июля 1900 г.” было принято в административ­ном, а не в законодательном по­рядке. Но еще более важно, гово­рится там далее, что “основанием отдела уничтожался строй, сло­жившийся исторически, в угоду стремлениям власти вмешиваться непосредственно в сферу экономи­ческой жизни”. Автономия фондо­вого отдела в результате реформы • 1900 г., отмечает Ю. Филипов, су­жена до пределов возможного: еще один шаг в том же направле­нии —и Особенная канцелярия по кредитной части стала бы полным хозяином на Петербургском фон­довом рынке.

Возложив по “Положению 1900 года” всю работу на совет отдела (общее собрание производит толь­ко выборы в совет отдела, а также рассматривает и утверждает сметы доходов и расходов отдела и отче­ты об их исполнении), министерство финансов оставило за собой право и в будущем изменять, со­став совета по своему усмотрению. Министр финансов утверждал по­становления совета отдела, связан­ные с установлением дней и часов работы отдела, с подготовкой и из­данием правил о порядке заключе­ния биржевых сделок, с составле­нием и публикацией Инструкций для фондовых маклеров по веде­нию книг, с определением таксы вознаграждения фондовых макле­ров и др. Несмотря на то, что в ведении совета находились вопро­сы, связанные с рассмотрением споров, которые возникали при за­ключении и исполнении биржевых сделок, а также вопросы допуска к котировке ценных бумаг, мини­стерство финансов имело возмож­ность энергичного вмешательства в деятельность совета по рассмотре­нию и принятию решений о допу­щении бумаг к котировке. Фор­мально постановления совета фон­дового отдела о допущении ценных бумаг к котировке считались окон­чательными, тем не менее, пред­ставителям министерства было предоставлено право принесения протеста министру финансов на постановления совета. До рассмот­рения протеста исполнение поста­новления Совета приостанавлива­лось.

Положения об административ­ном воздействии на деятельность биржи были заимствованы из при­нятых 22 июля 1896 г. в Германии правил, позволявших властям осу­ществлять постоянный контроль и вмешательство в работу бирж. Российский исследователь В. П. Кардашев в этой связи подчерки­вает, что российское министерство финансов “пошло еще дальше не­мецкого закона 1896 г. в деле осу­ществления   административного воздействия на биржу”.

Биржевая публика фондового отдела состояла из действительных его членов, постоянных посетите­лей и гостей, а также представите­лей министерства финансов, осу­ществлявших правительственный надзор.

Корпоративными правами поль­зовались только действительные члены фондового отдела: они про­водили общие собрания, выбирали совет отдела и котировальную ко­миссию. Из их же среды назнача­лись фондовые маклеры. Только действительные члены имели пра­во действовать на бирже через своего уполномоченного (не более одного) и подручных (не более двух). Только они имели право заключать сделки на бирже, не при­бегая к посредничеству маклеров. Действительными членами могли быть представители частных кре­дитных учреждений, включая бан­ки, и лица, имевшие промысловое свидетельство первого разряда на производство банковских опера­ций.

Постоянными посетителями мог­ли быть лица, имевшие в Петербур­ге промысловое свидетельство 1 гильдии. Однако к постоянному по­сещению фондового отдела они до­пускались лишь после подачи заяв­ления совету отдела с обязательст­вом подчиняться требованиям и распоряжениям совета. “В отличие от действительных членов отдела постоянные посетители его пользу­ются помимо права присутствия на биржевом собрании только одним правом: заключать сделки, но и это право они могут осуществлять не иначе как через фондовых макле­ров”.

Гости отдела допускались на биржу по рекомендации действи­тельных членов. За каждое посе­щение они платили по рублю. Но им было запрещено заключать биржевые сделки не только непос­редственно, но и через фондовых маклеров.

Заведование делами фондового отдела принадлежало общему со­бранию действительных членов от­дела и совету отдела.

На Московской бирже были за' регистрированы свыше 120 наиме­нований ценных бумаг с постоян­ным доходом (облигации) и около 80 — с дивидендным (акции). Обороты фондовых ценностей на других биржах России были не­значительными.

Уже в начале 1914 г. биржа ре­агировала на приближение войны. Осознанная неизбежность воору­женного конфликта привела 12 июля к форменной панике на рос­сийских биржах: “бумаги летели стремительно вниз,— продавцов было сколько угодно, а покупате­лей никого,— сообщали россий­ские газеты.— Такого смятения не было ни перед последней балкан­ской, ни даже перед русско-япон­ской войной”. Положение не­сколько нормализовалось 15 и 16 июля благодаря мощной интервенции банков и надеждой на воз­можность созыва конференции по­слов в Лондоне, которая могла бы приостановить движение к общеев­ропейской войне. Однако неотвра­тимость нависшей военной катаст­рофы требовала проведения быст­рых и решительных мероприятий в целях охраны национальных рынков капитала.

Между тем фондовый оборот и во время войны не замер. “Акции предприятий, работавших на обо­рону, были высоко дивидендными бумагами и встречали оживленный спрос”. Но так как официальная фондовая торговля была прекраще­на, то в стране возник “вольный рынок”. В Санкт-Петербурге нео­фициальные биржевые собрания имели место в помещениях ком­мерческих банков. В Москве они даже происходили в здании самой биржи (конечно, неофициально). По данным “Отчета русского для внешней торговли банка за 1916 год” фондовый рынок не уступал довоенному официально действо­вавшему биржевому рынку ценных бумаг: “в биржевых оборотах при­нимают участие самые широкие круги населения, и настроение рынка стало напоминать яркие дни подъема биржи в 1911 году”. Официально фондовый отдел С.-Петербургской биржи был вновь открыт в январе 1917 г. Однако на нем были запрещены, как и на большинстве бирж воевавших го­сударств, торговля иностранной валютой и сделки на срок.

В начале 1923 г. правительст­вом был издан декрет о формах производства валютно-фондовых операций. Для облегчения оборо­тов с государственными ценностя­ми (облигациями займов и други­ми бумагами), а также с ино­странной валютой и упорядочения этого рода операций было призна­но необходимым создать при Мос­ковской бирже фондовый отдел. Вскоре подобный отдел возник при Петроградской (Северо-Западная торговая палата) и других круп­ных биржах. Одной из задач фон­довых отделов было уменьшение валютной спекуляции на так назы­ваемых “черных биржах”.

Фондовый отдел Московской биржи, подобно ее товарной части, доминировал в отношении всех ос­тальных фондовых отделов бирж страны. Сумма сделок фондового отдела биржи в Москве в 1924/1925 г. составила около 123 млн. руб.; Петербургской бир­жи — 58 млн. руб.; Харьков­ской — 10 млн. руб. Основными участниками торговых операций фондовых отделов бирж были госу­дарственные и кооперативные кре­дитные организации, государствен­ные учреждения и предприятия, а также смешанные акционерные об­щества (с участием иностранных фирм). Была разрешена биржевая деятельность и частных торговых предприятий. Но поскольку дея­тельность последних, видимо, не поощрялась фондовым отделом биржи в Москве, их доля в оборо­те Петербургской и Харьковской бирж была значительнее, чем Мос­ковской. С другой стороны, в Мос­кве и ряде других городов сущест­вовал вечерний финансовый рынок (“американка”), где преобладали частники и производились опера­ции с ценностями, не допущенны­ми к обращению на фондовых от­делах бирж. Вечерние фондовые биржи были созданы с целью упо­рядочить деятельность неорганизо­ванного денежного рынка, так на­зываемых “черных бирж”, особен­но интенсивно функционировав­ших в период быстрого обесцене­ния совзнаков. В июле 1923 г. бы­ло утверждено Положение о Мос­ковской вечерней валютно-фондовой бирже. Согласно этому поло­жению членами вечерней биржи могли быть как кредитные учреж­дения, так и частные лица и пред­приятия. Госорганы и кооператив­ные организации имели право дей­ствовать на ней лишь с разреше­ния Народного комиссариата фи­нансов.

Общее руководство деятельно­стью вечерних бирж осуществлял Совет фондового отдела. Однако для наблюдения за собраниями ве­черней биржи и для непосредственного заведования  делами ее члены избирали особый Распоря­дительный комитет вечерней бир­жи. Для разрешения возникавших на вечерней бирже споров по по­воду совершавшихся на ней опера­ций учреждалась даже своя арбит­ражная комиссия. Регистрация сделок на вечерней бирже не обя­зательна, но желающие могли заносить свои сделки в особую кни­гу. Запись в книгу служила бесспорным доказательством для ар­битражной комиссии при возник­новении споров по сделкам. К участию на биржевых собраниях “американок” допускались, поми­мо членов вечерней биржи и их представителей, и разовые посети­тели, а также фондовые маклеры, совершавшие на ней сделки по по­ручениям третьих лиц, которые они получили на официальной бирже.

В результате создания вечерней биржи, отмечал один из руководи­телей фондового отдела Москов­ской товарной биржи, “поставлен­ная задача борьбы с улицей ныне может считаться окончательно за­вершенной”. Все, что было более или менее крупное и солидное, сразу ушло на вечернюю биржу. После проведения денежной ре­формы 1924 г. деятельность вечер­них бирж постепенно затухает. “В конечном итоге весь валютно-фондовый рынок страны оказался ор­ганизованным, поэтому доступным влиянию и наблюдению органов государства”.

В начальный период нэпа был выдвинут лозунг: “Все на биржу”. В изданном Бюро съездов предста­вителей биржевой торговли СССР в 1924 г. сборнике “Биржи и рын­ки” отмечалось, что “биржи в со­ветском хозяйстве выполняют не только роль простого посредника, но вместе с тем и роль советника, руководителя хозорганов и даже в известных случаях роль хозяйственного  контролера”.  Но уже в подготовленной в 1926 г. и опуб­ликованной • 1927 г. работе “Ор­ганизация' и практика биржевой торговли в СССР” читаем: “Надле­жит признать, что в истории развития послереволюционной бирже­вой сети имели место элементы стихийности, случайности и даже ложно понятого национального са­молюбия (создание бирж в некото­рых национальных центрах). Все это, вместе взятое, ставит на оче­редь вопрос о пересмотре сущест­вующей сети бирж в смысле ее сокращения,  для  упразднения бирж-пустоцветов”.

После широкой пропагандист­ской кампании в прессе, обвиняв­шей биржу в том, что она стала сборищем спекулянтов и полити­ческой оппозиции, а также (с чем можно согласиться) доказывавшей экономическую нецелесообразность существования свыше 100 бирж в стране, в середине 1926 г. было объявлено о закрытии 18 бирж.

В постановлении ЦИК СССР от 21 января 1927 г. указывалось, что чрезмерное развитие биржевой се­ти в стране делает контроль за ее деятельностью со стороны государ­ственных органов затруднитель­ным. Из этой посылки следовал вполне ясный вывод: биржи долж­ны быть ликвидированы. Уже к марту 1927 г. функционировало только 14 бирж. К октябрю 1929 г. были закрыты все фондовые отделы, за исключением отделов Мос­ковской и Владивостокской бирж. В феврале 1930 г. была полностью завершена ликвидация всех товар­ных бирж и их фондовых отделов. Пришедшая на смену нэпу адми­нистративно-командная система не смогла ужиться с подрывным “ка­питалистическим институтом”— биржей.

Используемая литература.

1. Гапонова С. Кому улыбалась прибыль? Из истории биржевой спекуляции в России. // Риск. 1995, №1.

2. Кардашев В. П. Фондовые биржи в России. // Банковские услуги. 1996, №8.

3. Новиков А. Акционирование и фондовый рынок дореволюционной России. // Рынок ценных бумаг. 1993, №6.

4. Семенков А. В. Биржа в России. // Финансы в СССР. 1991, №2.

5. Шабалин А. О. Выпуск ценных бумаг в России в 1901 – 1917. // Банковские услуги. 1998, №5.

Автор: Славников Дмитрий Васильевич