Социальные сети как структуры рациональной множественности

Социальные сети как структуры рациональной множественности

I. ТЕОРИЯ, МЕТОДОЛОГИЯ И ИСТОРИЯ СОЦИАЛЬНОЙ РАБОТЫ

СОЦИАЛЬНЫЕ СЕТИ КАК СТРУКТУРЫ РАЦИОНАЛЬНОЙ МНОЖЕСТВЕННОСТИ

Т.К. Касумов

Это прекрасно —

подле других поддерживать себя.

Потому что никто не несет

бремя жизни в одиночку.

Фридрих Гельдерлин (1770—1843), немецкий поэт-романтик

Сеть — это метафора, которая в социальном плане может означать множество точек соприкосновений (типов рациональных взаимодействий), имеющих устойчивый и продуктивный характер. Будучи особым, личностно ориентированным типом социальной связанности, сеть представляет собой ячеистую структуру, которая охватывает заинтересованных и готовых оказывать друг другу содействие индивидов Как правило, действия и взаимодействия индивидов, обладающих определенными потенциалами, бывают нацелены на максимизацию полезностей и рациональное использование общего потенциала, что делает для них сеть дополнительным, а то и важным ресурсом. Эти и другие явления сетевой жизни вызывают особый интерес к изучению сети со стороны социальных наук.

В социологии сеть рассматривается как исследовательское понятие, описывающее структуры социальных отношений и, прежде всего, отношений обмена и перераспределения, власти и зависимости, партнерства и поддержки. Используя данное понятие как аналитический инструмент (метод), социологи пытаются раскрыть механизм образования и воспроизводства социальных связей в различных средах (производственных, этнических, научных и др.) в зависимости от профессиональных, демографических и биографических особенностей личности. Существуют разные социологические теории, объясняющие феномен социальных сетей. Выдвинутые в них положения зачастую иллюстрируются картинками, полученными с помощью трудоемких приемов семиотики (исследование знаков), теории графов и других инструментов смежных дисциплин. Однако выводы не всегда в должной мере оправдывают усилия, связанные с применением сложных методик. Правда, можно согласиться с тем, что такого рода исследования все же укрепляют нас в здравых суждениях, придают им научную обоснованность и выверенность аргументов. Так, в теории «сеть деятелей» (авторы Б. Латур и Дж. Ло) развивается положение о том, что свойства объектов (люди, предметы) есть не что иное, как следствие их отношений к другим объектам. Сеть здесь рассматривается как топологическая система, позиции в которой создаются или удерживаются с помощью совокупности связей и отношений. К выводу можно отнести то, что у объектов (людей) нет свойств, которые не были бы продуктом сетей (отношений). Согласно данной теории люди обретают свою суть лишь в соединениях, образующих сети, а до этого они представляют неопределенности и о них нельзя делать предсказания.

Действительно, сегодня человек без связей (вне сети) — никто, и его социальная судьба более чем неопределенна. Если приверженцы данной теории имеют в виду такую прозу жизни, то тут им сложно что-либо возразить.

На принципиально новую высоту проблематика сетей поднята экономсоциолога-ми. Марк Грановетский, один из лидеров данной дисциплины, считает, что экономическая социология должна опираться на три социологических направления, и сетевая теория — одна из них. Экономсоциологи активно используют сетевой подход при характеристике действий хозяйствующих акторов как децентрализованных агентов. Наряду с этим социальные сети изучаются как структурные элементы рынка труда, связанные с наймами и поисками работы. Исследования экономсоциологов показывают, что сети способны как облегчать, так и ограничивать доступ к ресурсам. Они могут ускорять распространение новых идей, технологических инноваций, а также приемлемых стандартов. Для жизнеспособности сетей, предполагают экономсоциологи, крайне важным представляется разнообразие связей, а также наличие слабых (отдаленных) связей. В развитии данного положения представляется обоснованным анализ сетей в контексте проблематики множественных индивидов, ибо множественность в поведении является той предпосылкой, с которой начинают развиваться связи, а в последующем — и сети. В этой связи социальные сети можно рассматривать как структуры рациональной множественности индивидов. Под данным понятием имеется в виду не только индивидуальный выбор, но и социальное предопределение, когда внешние, «актуализированные», силы подталкивают (мотивируют) индивида к определенным (необходимым) типам связей и сетей.

Настоящая статья представляет собой попытку совмещения двух проблематик в одном тексте с целью конструирования общего предмета изучения сети как рациональной множественности. Такой подход расширит проблематику сетей в границах социальной жизни и выявит новые аспекты в характеристике свойств сетей.

Прежде всего мы исходим из того, что сетевые отношения во многом являются «рукотворными» заменителями (артефактами) классовых отношений, когда индивиды как целостности перестают принадлежать классу. В современных обществах постмодерна, в условиях, когда основным мерилом жизни человека являются изменения, а принципом существования — вариабельность (стремление соответствовать множеству критериев), индивид может быть как множество людей. Теперь он в большей мере принадлежит сети и в этом качестве получает возможность удовлетворять свои потребности и успешно развиваться. Потому как отдельный человек не самодостаточен, он продолжает нуждаться в других людях, как в физическом плане — поддержание жизни, так и в социальном — достижение жизненных целей. Множественный индивид стремится избирательно входить в различные сети и укреплять в них свои позиции, помятуя о том, что в каждом множестве есть свой смысл. Преследуя утилитаристские цели, индивид бывает вынужден играть по правилам обмена, обеспечивая тем самым сохранность связей и укрепление устойчивости сети. Здесь главное — уметь общаться по формуле «Ты должен и Я должен», применительно к соответствующим объектам. Однако сетевой обмен как социальное отношение на уровне индивидов чаще всего предполагает установку на то, чтобы меньше отдавать, а больше брать, что может вести к распаду сети.

Началом, смыслом и условием существования сети является общение. Еще Аристотель заметил, что всякое общение организуется ради какого-либо блага. Таким благом ныне являются связи, открывающие доступ к ресурсам. Связь — это дочь общения, притом, что отцом является интерес. Отношение связи к благу носит более цельный и устойчивый характер. Именно благо связи как образующая и неотъемлемая часть сети дает возможность получать ресурсы — поддержку других в различных делах и начинаниях. В этой функциональной заданности состоит смысл и значение сетей социальной жизни — отношения зависимости и соподчинения.

В развитии обозначенных положений нас будут интересовать два концепта¹: «сеть»

¹ По мнению Жиля Делеза и Феликса Гваттари, концепт— это неразделимость конечного числа разнородных составляющих, пробегаемых некоторой точкой в состоянии абсолютного парения с бесконечной скоростью.

и «множественный индивид». Их органическое совмещение (консистенция) позволит получить аналитическую картинку о типичных сетях социальной жизни, а главное — выявить их инструментальную роль как фактора целедостижений и доступа к ресурсам.

Концепт «сеть»

Нынешний дискурс в отношении сетей имеет тот действенный смысл, что дает возможность полнее анализировать специфические «человеческие узелки» — паутинки единичных множественных образований, выступающих в представлениях людей силой (средством), разрешающей многие жизненные проблемы и неурядицы. В этом мире значений и осмысленности одни авторы особо выделяют чувство доверия как релевантное условие расширения границ возможного и упрочения сетевых связей. Обладание такой сетью приравнивается к социальному капиталу. Другие полагают, что сети, скорее всего, являются когнитивной формой, в которую вписываются отношения между людьми. Третьи под сетью понимают специфический способ управления отношениями. Сети рассматриваются так же, как источники смыслов, историй, объединенных для выстраивания идентичностей.

Определить предназначение сетей — это значит сказать определенно по сути поставленной проблемы. В данном случае определенность можно выразить утверждением: все сети так или иначе ведут к формированию действенных аспектов социальной жизни. Они задают организующее начало действиям и предоставляют реальные возможности для их осуществлений. Сети как моральные «сцепления потенциалов» создают систему релевантности для получения благ, будь то

нужная информация, престижная работа, а то и просто житейская услуга и даже надежное прикрытие. В этом и состоит основное предназначение сетей, иначе не было бы и нужды входить в сетевые отношения как различного рода зависимости. Ведь по сути «идеология» сетей есть не что иное, как возвращение древнего способа выживания доисторических людей, которые в случае опасности выстраивали (становились) круг с тем, чтобы совместно противостоять внешней силе. Как отмечает Тейяр де Шарден, «первый человек является и может быть только как множество людей». Спустя века множественность «первого человека» обернулась множественностью современного индивида, который вполне радикально и осознанно строит сети для различного рода целедости-жений. Здесь интерес к другому по «паутине» подогревается пониманием «нужности» (нужный человек) и имеет вполне внятную практическую артикуляцию. Заинтересованность в конкретном потенциале следует рассматривать как базовый элемент сетевых отношений, а множественность — как адаптирующий механизм, который позволяет индивиду сохраниться и приспособиться к внешним воздействиям.

На основе сказанного можно вывести простейшую формулу образования и «работы» сети:

С_б = (Я_я +Д_п)хЗ + (Я_п +Д_й) х 3...N,

где С — это сеть как структура, обеспечивающая обмен благами; б — благо (ресурсы); Я — множественный индивид, обладающий потенциалом; п — потенциал как реальная сила, это мера того, что переходят от одного участника сети к другому в ходе обмена, но это и способность к связям; Д_п — другой множественный индивид, обладающий потенциалом; 3 — заинтересованность членов сети друг в друге; N — количество связующих звеньев в сети.

Как видно, сеть представляет собой целостность — цепочки взаимозависимостей между индивидами, основанные на их интересе друг к другу. Например, Я нуждаюсь в какой-то услуге (информации), которую могу получить при содействии Другого. Этот Другой может активизироваться благодаря

моему Я-потенциалу, т.к. рассчитывает получить за оказанную услугу нечто, опять же услугу (какой-то ресурс), но уже представляющую интерес для него. Так, устанавливается единичная связь, благодаря которой становятся возможными регулярные (устойчивые) контакты, представляющие интерес для сторон. Когда же единичные связи умножаются за счет привлечения других индивидов с их потенциалами, то образуется сеть. Единицей, узлами сети, могут быть индивиды, группы и организационные образования.

Таким образом, концепт «сеть» может состоять из трех неразделимых составляющих: «возможного блага»; «существующего для меня Другого потенциала» и «Я-потен-циала». Точкой сгущения здесь является «возможное благо», которое проходит через Я-по-тенциал (хочу получить благо) и «существующего для меня Другого потенциала». Он также заинтересован в благе для себя, которое надеется получить в обмен за оказанную услугу. Так, возможное благо (например, престижная работа) становится реальностью благодаря «существующему для меня Другому потенциалу», который, замолвив «словечко», помогает получить престижную работу. Конечно, на предложенный нами сугубо утилитаристский вариант развития сетевых отношений могут оказывать возмущающие воздействия различного рода чувства (неприязнь, озлобленность, агрессивность и проч.). Но они в большей мере свидетельствуют об изъянах в человеческих отношениях, чем о закономерностях в развитии социальных сетей. Следует помнить, что ресурсный дефицит, порождающий основные сетевые зависимости, чаще всего усмиряет строптивость и делает множественных индивидов лояльными друг к другу по стратегическим интересам. Однако бесспорным будет то, что чувство доверия неизменно должно присутствовать в сети, без него сеть просто распадется. Речь идет прежде всего о сетях, где личностный момент является определяющим. Поясним сказанное. Понятие «сеть» можно употребить по отношению к безличностной совокупности однородных элементов: скажем, железнодорожная сеть или сеть супермаркетов. В этих образованиях мы имеем дело с одинаковостью свойств

(характеристик), присущих группе элементов, и не более того. Здесь бюрократические (обезличенные) правила будут определяющими, хотя и тут не обойтись без доверия. Когда же мы говорим о сетях социальной жизни, сотканных самими индивидами, исходя из многих побуждений, то тут доверие, безусловно, является определяющим. Данные сети характеризуются одинаковостью неформальной базовой установки — «подле других поддерживать себя» — и подчиняются правилам межличностной институциона-лизации. В этом качестве сети рассматриваются как особый тип солидарности, имеющий экзистенциальный смысл и значение. Такие сети отличаются многообразием элементов, связей и превалированием личностных интересов. Их поле деятельности — все то, что охватывается понятием «образ жизни». По отношению к последнему сеть может выступать как фактор, способный улучшить или хотя бы поддержать уровень жизни. Но сеть может стать и самостоятельной «ячейкой» (делом) образа жизни, если установление и поддержание различного рода связей играет важную роль в жизни индивида. Такой индивид, как связывающий игрок, есть множество, которое способствует укреплению связей между различными звеньями сети. В этом случае смысловая структура сети будет во многом задействована на нем — «держателе» связи, который сможет обеспечивать доступ к ресурсам не только в конкретной среде, например, профессиональной, но и за ее пределами. На основе взаимодействия «держателей» связи во многом и складываются структуры различных сетей, вбирающие в себя слабые и отдаленные связи.

Таким образом, можно сказать, что все социальные сети образуются и функционируют путем взаимообмена ожидаемого или реального, подчиняясь в конечном счете закону взаимовыгоды. Прагматическое происхождение таких сетей не вызывает сомнений. По большому счету здесь всем правит рациональный расчет. А «всякое рациональное действие, — как справедливо подчеркивал Вебер, — так или иначе вступает в противоречие с этикой братства и несет в себе глубокое напряжение». Это обстоятельство важно учитывать при характеристике свойств социальных сетей как структур рациональной множественности индивидов.

Концепт «множественный индивид»

Индивид (вид, родовое существо) по определению един (автономен), и это фактически так. Он целостен (личностные начала) по своим проявлениям: различиям или инаковости. Единичное и множественное как стороны, или части, феномена «индивид» органически связаны и неотделимы друг от друга. Вместе они составляют единичную множественную сущность бытия индивида по формуле «одно — с другим». Как справедливо заметил Жан Люк Нанси, «единичность каждого неотделима от его бытия со-многи-ми, и потому что, на самом деле, и в целом единичность неотделима от множественности» [1, с. 60]. В то же время «множество, — как пишет об этом известный математик Кантора, — это соединение в единое целое вполне определенных и вполне различных объектов нашей интуиции или нашей мысли».

Единичность изначально заключается во множественности и, наоборот, множественность — в единичности. Если множественное — это всегда растекание с бытием-с-другими (все чаще рациональное), то единичность — завершение представлений в изолированности (оценивание). Притом, что любая форма различия единого в нем самом (индивида) и, надо полагать, для него самого. Потому как множество, на что указывает Корнелиус Касториадис, «есть тождественное себе единство различий».

Различимое существует в границах единого, проявляясь в пространстве и во времени как индивидуальное действие/представление, оно характеризует особенное в поведении. Каждое различимое — это в то же время — отдельное, потому как различать может означать не что иное, как соотношение с чем-то, взятым в другом месте (ситуации). Отсюда проблема: как осмыслить сосуществование множества различий в едином, или сосуществование целого (индивид как целостность и последняя субстанциональность) и частей (элементов множества). Ведь преувеличение единства в поведенческом плане может вести к одномерности,

и, наоборот, множества — к многомерности. Правда, множество само по себе может выступить показателем социальной активности в жизни. И все же правильным было бы сохранить единство в сущностных моментах, а множественность проявлять в различных формах и ситуациях.

Рассмотрим, как данная проблема решается индивидами в психической жизни и вовне (социальные практики). В психической жизни индивид осознает воедино различные свои проявления, сознательно примиряя «инаковости». Тем самым им обеспечивается целостность как необходимое единство («здесь и теперь»). В то же время в социальной жизни целостное представление об индивиде складывается на основе оценки «различий» другими по социально значимым лекалам — логическим и моральным образцам. Следует подчеркнуть, что «различия», какими бы ни были исключения, чаще всего бывают заранее известны, что равносильно чему-то существующему вне индивида, а следовательно, могут быть определены извне и на основании существующих вовне данностей. Эти обстоятельства чаще всего приводят к тому, что индивиды ситуативно заменяют свою психическую единичность на другую, приемлемую извне. Поэтому можно говорить о двух продуктах психической жизни индивида: психической единичности для себя и психической единичности для других. К слову сказать, над «единичностью для других» в особых случаях могут активно потрудиться и имиджмейкеры.

Психическое единичное для себя есть собранное в одно целое представление о себе, взятое с коэффициентом благожелательности. В сетевом поведении индивид исходит из того, что сеть существует для него. Психическое единичное для других есть собранное в одно целое представление о себе, взятое с ситуативным коэффициентом. В этом случае индивид ведет себя так, как будто он принадлежит сети. Наконец, социальное единичное о другом есть собранное в одно целое представление об индивиде, взятое с коэффициентом ожидания/настороженности. Здесь другие по сети пытаются понять, насколько индивид принадлежит сети, чем себе.

Итак, концепт «множественный индивид» может состоять из четырех составляющих. Это «действие/представление как функция интереса»; «психическое единичное для себя»; «психическое единичное для других» и «социальное единичное о другом». Точкой сгущения здесь является действие/представление, с которым связаны три другие составляющие. От того, как соотносятся различные представления, основанные на личном интересе, зависит пребывание, положение и продвижение индивида в сети, а следовательно, и крепость сетевых структур и в целом самой сети. Такими видятся общие установки множественного индивида в сетевых ситуациях. Далее рассмотрим их поведение уже применительно к определенным типам социальных сетей. При этом мы будем исходить из того, что индивиды с их желаниями, интересами и возможностями являются тем материалом (рациональной множественностью), из которого формируется тот или иной тип социальной сети.

Сети жизни в современной России

Ныне можно говорить о двух больших классах социальных сетей в России. Это традиционные социальные сети (родственные, этнические, «местечковые») и актуализированные сети (сети выживания, сети обогащения и сети власти). Множественный индивид принадлежит как традиционной сети, так и актуализированной. Значимую для

Традиционные сети являются основой, на которой (или вопреки которой) развиваются новые сети, названные нами актуализированными, в силу их злободневности для России (рис.).

В условиях кардинальных перемен и усложнений жизни актуализированные сети стали крайне востребованы. Индивиды ищут в таких образованиях поддержку и участие в своих делах. И, надо полагать, во многом находят их, обеспечивая себя необходимыми ресурсами по принципу взаимообмена. Правда, одни решают так всего лишь проблемы выживания, а вот другие — проблемы процветания и власти. Охватывая таким образом многие этажи социальной жизни, актуализированные сети отражают специфику отношений различного уровня и характера. Что представляют собой эти сети, каковы их свойства, как действуют в них множественные индивиды? Вот вопросы, на которые следует получить ответы.

Рис.

В первом приближении актуализированные социальные сети можно характеризовать как самодеятельные образования, формы спонтанного порядка, которые создаются индивидами как ответы на вызовы внешней среды. Однако сами сети как целостные образования, скорее, видятся «снаружи». Для индивида существуют лишь связи, особые доверительные отношения с полезными людьми, к которым он может обратиться за содействием. Так, сети выживания — это те необходимые связи («поплавки»), которые помогают индивиду хоть как-то удержаться на плаву. Как «народные структуры» они складываются «по жизни», охватывая в массе своей простых людей. Сегодня «простыми людьми» можно называть тех, кто трудится в бюджетной сфере и получает бюджетную зарплату, не имея доступа к другим материальным источникам. Поэтому в обращении сетей выживания находится в основном социальный капитал, любое неформальное проявление другого, которое имеет продуктивное значение для индивида.

Сети обогащения — это уже качественно иные образования, они работают на приращение капитала «для своих». Эти сети рассчитаны на людей бизнеса и тех чиновников, без которых бизнесмены не могут процветать. Естественно, что здесь в обращении, по существу, находится физический капитал. Наряду с ними существуют политические сети. Их члены, как правило, уже во власти, но продолжают вести свою особую сетевую линию, поддерживая и увеличивая власть «своих». В этом случае можно говорить об обращении в сети политического капитала, связанного с продвижением по вертикали власти. Конвертируемость политического капитала напрямую связывается с высокой должностью и в конечном счете имеет денежное выражение.

Следует отметить, что для сетей обогащения и власти достигаемой целью является «взять», «занять место», «удержать», а еще лучше — «унести подальше». В этих сетях растекание множества с бытием-с-другими обречено ориентироваться на вертикальные связи. В то время как сети выживания преследуют лишь цели посильной поддержки друг друга в повседневной жизни и здесь

«растекание множества» весьма ограничено. Если первые две сети, будучи схожими¹, могут пересекаться между собой и даже переплетаться, превращаясь в сетевых монстров, то сети выживания практически изолированы от них своей бедностью и безвластием. Они не имеют выходов на элитные сети, и радиус их действия весьма ограничен. Однако у всех трех сетей есть общее устремление — «сохранение устойчивости жизни» -связанное с трудностями перехода от социализма обратно к капитализму. Напомним, что актуализированные сети пришли на смену дефицитарным сетям советской эпохи, где главным было что-то «достать». Дефицит вещей при социализме обернулся дефицитом «устойчивости жизни» в условиях капитализации России. Собственно, эти перемены и способствовали актуализации названных нами сетей в масштабе общества. Более того, сегодня они, по существу, заменили большие агрегаты (классовые солидарности), заняв структурообразующее место в жизни индивидов. Ныне «большие солидарности» не привлекают людей, они предпочитают им «малые солидарности», которые им близки, понятны, доступны, а главное — срабатывают действенно по принципу «теперь и сейчас».

В повседневной жизни малые динамичные сети вполне эффективно работают от «энергии» составляющих ее множественных индивидов. В случае надобности они могут подключаться к «высоким» структурам, имея, конечно же, на то выходы (связи), и черпать оттуда ресурсы для «своих». Такая самодостаточность сетей, их гибкость и способность «опутывать» структуры всех уровней и «мастей» делает их свободными от классовых солидарностей. Здесь солидарности индивидов, основанные на личных, «кровных» интересах берут, несомненно, верх над классовой солидарностью, апеллирующей, как правило, к идеям. Последние к тому же частенько меняются, благодаря стараниям различных интерпретаторов. В то время как в случае сетей существует лишь одна доступная всем рациональная идея —

¹ Еще Гуго Гроций писал: «Власть приобретается теми же способами, что и право собственности».

идея извлечения выгоды от обмена потенциалами и вера в могущественную силу связи. Такими видятся ключевые моменты развития сетевых отношений в России.

Описав общие свойства сетей, мы можем перейти к анализу особенностей функционирования актуализированных сетей на основе предложенных нами концептов «сеть» и «множественный индивид». Нас интересует, как сети «работают», а главное — обеспечивают доступ к ресурсам. Под работой сети мы понимаем взаимодействия множественных индивидов как участников сетевых отношений, имеющих устойчивый и продуктивный характер. Взаимодействия в сети ведут к обмену потенциалами как возможностями обеспечивать ресурсы. Расход потенциала (выход энергии) сопровождается превращением ресурса в конкретное благо для индивида. При этом надо различать внутренние и внешние взаимодействия сети. Внутренние взаимодействия сети — это устойчивые обмены потенциалами между основными участками сети. Здесь могут практиковаться множественные связи между двумя индивидами по нескольким видам деятельности, что усиливает плотность сети. Внешние взаимодействия сети — это одномоментные обмены потенциалами с участниками других сетей, которые осуществляются, главным образом, «держателями связей». Выход на отдельные сети и множество слабых звеньев (связей) определяют возможности и в целом потенциал сети, связанные с обеспечением ресурсами своих участников сети. Больше возможностей для эффективного расширения радиуса действия своих сетей за счет привлечения действенных каналов связи, безусловно, имеют сети обогащения и сети власти.

Быть или не быть взаимодействию как устойчивой связи, или сетевому обмену, решают, как правило, множественные индивиды, оценивая друг друга по своему разумению. Как это осуществляется на практике, и какие критерии здесь являются определяющими? Ответ мы можем получить, совместив два концепта «сеть» и «множественный индивид». Концепт «множественный индивид» отражает положение вещей до образования сети. Соответственно, и совмещение происходит в направлении от множественных

Социальные сети пребывают в двух состояниях: потенциальном (состояние покоя) и реальном (состояние действия). Потенциальная сеть — это возможность множественных индивидов, их готовность к взаимодействию, обмену потенциалами. Это, если хотите, ресурсный резервуар, банк социального капитала. Реальная сеть — это момент в развитии сетевых отношений, когда расход потенциала дает желаемое благо. В этой высшей точке развития сетевых взаимодействий множество выступает как единичность, которая выражается тремя составляющими. Это «психическая единичность для себя» (почему я сделал благо другому), «психическая единичность для другого» (я сделал это благо для тебя), «социальная единичность о другом» (почему он сделал это благо).

Поэтапно образование и расширение сети проходит следующим образом: знакомство, связь и собственно сеть (размножение звеньев связи в дальнейшем). На этапе знакомства (разговора) индивиды оценивают друг друга на основе социальных единично-стей (сюда входит вся доступная информация о человеке, его статус и проч.) и действий/представлений (примеры практических действий). Здесь важную роль будет играть потенциал индивида, связанный, прежде всего, с его социальным статусом. «У кого есть должность, — писал Гегель, — тот в глазах людей составляет нечто...»

Следует также сказать о чувствах (первых симпатиях), которые возникают в процессе общения. Но они не поддаются строгой рационализации и, надо полагать, будут не столь значимы для прагматичных индивидов. Положительный исход общения означает начало установления связей и перевод их в практическое русло (обмен потенциалами). Однако на этом оценивание не заканчивается, т.к. позже оценке подвергаются уже сами действия, а также ранее сделанные выводы о социальной единичности индивида. В результате взаимодействия индивидов могут продолжаться и крепнуть или обрываться и даже переходить в конфликт.

Так устанавливаются и развиваются в основном связи между двумя индивидами. Для образования множественных связей и создания сети нужен индивид, в котором «множественность» как качество была бы особенно выражена. Такой человек-«мотор» должен иметь много выходов на «нужных» людей, в том числе и на отдаленные сети (связи). Его «психическая единичность», основанная на высоком потенциале (связях), одинаково привлекательна для других участников сети. Роль такого лица особенно значима для сетей обогащения и в большей мере — сетей власти, т.к. в них сетевые отношения во многом носят зависимый характер. Они соединяют неодинаковые усилия для осуществления неодинаковых целей обогащения и власти. В то же время в сетях выживания роль человека-«мотора» не столь значима. Здесь сетевые зависимости регулируются через обменные процессы без лишней субординации. В этом случае психическая единичность для себя во многом совпадает с психической единичностью для других. Это объясняется тем, что в сетях выживания соединяются чаще всего одинаковые усилия для осуществления одинаковых целей.

Такая структуризация сетей может представлять интерес для понимания экзистенциальной природы связей внутри российского общества. Она основана на актах полагания и истолкования психических единичностей множественными индивидами, пытающимися рационально строить смысловые структуры своего повседневного мира. Сегодня, когда все стремятся к тому, чтобы обеспечивать себе связи и извлекать из этого пользу, а сетевая жизнь практически стала нормой, прочной составляющей общественной ткани, важно научиться понимать личностные мотивы, а значит, и механизмы образования и функционирования социальных сетей как наиболее перспективных и динамичных структур рациональной множественности индивидов. При этом следует подчеркнуть, что сети как социальные формы реализации потребностей, интересов и решений множе-

ственных индивидов все более представляются предвестниками перехода от больших агрегаций к малым. Они выступают своеобразными центрами малых социальных солидарнос-тей, для которых характерен специфический, личностно ориентированный мир взаимодействий. Их интересы, особенно интересы сетей власти, становятся силой, заметно влияющей на процессы социальной жизни. В этом плане социальные сети как матрицы желаний и возможностей множественных индивидов должны стать предметом активного исследования всей социологии, а не только экономической. Речь идет о том, чтобы выйти за рамки сугубо утилитаристских, «калькулируемых», аспектов анализа данного явления, когда сеть рассматривается лишь как благо — то, что могут дать индивиды друг другу в порядке взаимообмена. Практические выводы, сделанные на основе такого подхода, носят все же ограниченный, локальный характер. Ныне важно показать феномен сети в контексте всего общества и выявить здесь новые проблемы изучения. Так, представляя актуализированные сети как фактор фрагментации социальной жизни в России, следует выяснить, имеем ли мы дело с новой сетевой дифференциацией общества или данные процессы протекают строго в границах существующих социальных структур? Противостоят ли новые сети государственным и общественным институтам, компенсируя их неэффективность для индивида, или они имеют самостоятельное значение и самодостаточны как продукты межличностной институционализации. Ответы требуют специальных исследований, которые могут быть успешно осуществлены, в том числе и благодаря активному изучению сетевых отношений как продукта прагматических устремлений индивидов. Попытка описания свойств сетей с позиций множественного индивида и в категориях рациональных действий и была предпринята нами в настоящей статье.

Литература

1.  Нанси Ж.Л. Бытие единичное множественное. - Минск, 2004.

2.   Аберкромби Н., Хилл С, Тернер Б.С. Социологический словарь. — М.: Экономика, 2004.

3.   Западная экономическая социология. - М., 2004.

4.   Делез Ж., Гваттари Ф. Что такое философия? -СПб., 1998.

5.   Касумов Т.К. Социология. Курс лекций. - М., 2004.

6.   Касториадис К. Воображаемое установление общества. — М., 2003.

7.   Пьер Тейяр де Шарден. Феномен человека. — М.: Наука, 1987.

8.   Экономическая социология. Новые подходы к институциональному и сетевому анализу. — М., 2002.

9.   Экономика и социология доверия. - СПб., 2004.

10. Социальные науки в постсоветской России. — М„ 2005.

11. Штомпка П. Социология. — М., 2005.