Психофизиология социальной адаптации

Психофизиология социальной адаптации

Содержание

Введение……………………………………………………………………………....2

Социальная психофизиология……………………………………………………….2

Вторая сигнальная система…………………………………………………………..4

Влияние социальной изоляции на развитие психических функций ребенка………..7   

Психическое состояние человека в условиях географической изоляции…….11

Заключение………………………………………………………………………..13

Список используемой литературы………………………………………………14

Введение

Социальную адаптацию следует рассматривать в контексте такого понятия, как социализация – процесс усвоения и воспроизводства социально-культурных норм, правил и образцов поведения, а также самоизменение, саморазвитие личности в том обществе, в котором человек живёт.

Сущность социализации состоит в сочетании приспособления и обособления человека в условиях конкретного общества.

Приспособление (соц. адаптация) – процесс и результат встречной активности субъекта и социальной среды. Адаптация предполагает согласование требований и ожиданий социальной среды по отношению к человеку с его установками и социальным поведением; согласование самооценок и притязаний человека с его возможностями и с реалиями социальной среды. Таким образом, адаптация – это процесс и результат становления индивида социальным существом.

На стадии адаптации, которая обычно совпадает с периодом детства, человек выступает как объект общественных отношений, на которого направлено громадное количество усилий родителей, воспитателей, учителей и других людей, окружающих ребёнка. На этой стадии происходит вхождение в мир людей: овладение некоторыми знаковыми системами, элементарными нормами и правилами поведения, социальными ролями человека, собственно, обучается быть личностью.

Социальная психофизиология.

Социальная психофизиология изучает поведение как результат взаимодействия биологических и социальных факторов. Поведение человека формируется в течение жизни на основе обучения и при­обретения определенных навыков под влиянием социальной среды, культуры и традиций общества, к которому принадлежит субъект. Вместе с тем оно имеет и свои биологические корни, психофизи­ологические механизмы, которые являются промежуточной пере­менной между воздействием социума и поведением человека.

Биологические факторы, влияющие на социальное поведение человека, выявляются уже при изучении зоосоциального поведения животных. Существует группа зоосоциальных рефлексов, которые могут быть реализованы только через взаимодействие с другими особями своего вида.

Одной из важных биологических потребностей, определяющих зоосоциальные отношения животных, является потребность в при­вязанности, в социальном контакте, в общении. Наиболее фундаментальная социальная связь — это отношения матери и ребенка.

Многие авторы полагают, что в онтогенезе человека огромное значение при принадлежит явлениям, сходным с феноменами импринтинга у животных. Эти   критические   периоды   играют   чрезвычайно важную роль в процессе овладения языком. Новейшие исследования человекообразных обезьян в полевых условиях, равно как и наблюдения за детьми, показали, что навыки агрессивного поведения приобретаются в раннем возрасте путем подражания действиям взрослых.

Среди факторов, особенно неблагоприятных для формирования личности, одно из первых мест занимает раннее отделение от матери, и в известной мере от сверстников. Даже у животных наблюдается отклонение от должного поведения в результате изоляции в раннем возрасте. У   обезьян,   лишенных   общения в период от третьего до шестого месяцев после рождения, возникают отклонения, необратимые  до конца  жизни, отсутствовала взаимная чистка шерсти, хотя они продолжали чистить собственный шерстяной покров. Эти факты показывают, что изоляция сказывается не на моторике, а на организации общения между особями.

Характер контактов, общение в раннем детстве существенно влияют на их социализацию в зрелом возрасте. При воздействии отрицательных эмоциональных факторов(голод, страх, боль) усиливается потребность в социальном контакте. На этом фоне ускоряются процесс социализации и формирование привязанности.

Вторая сигнальная система.

Поведение животных и человека настолько сильно отличается, что у человека, по-видимому, должны существовать дополнитель­ные нейрофизиологические механизмы, которые и определяют особенности его поведения.

Для различения высшей нервной деятельности животных и человека И.П. Павлов ввел понятия первой и второй сигнальных систем, выражающих различные способы психического отраже­ния действительности.

Единственная сигнальная система у животных и первая у чело­века обеспечивают отражение действительности в виде непосред­ственных чувственных образов. Это «то, что мы имеем в себе как впечатление, ощущение и представление от окружающей внеш­ней среды, как общеприродной, так и нашей социальной, исклю­чая слово, слышимое и видимое»

Специфические особенности высшей нервной деятельности человека представлены второй сигнальной системой, которая возникла в результате развития речи как средства общения между людьми в процессе труда. «Слово сделало нас людьми», — писал П. Павлов. Развитие речи привело к появлению языка как новой системы отображения мира. Вторая сигнальная система представ­ит новый принцип сигнализации. Она сделала возможным отвлечение и обобщение огромного количества сигналов первой сигнальной системы. Вторая сигнальная система оперирует знаковыми образованиями («сигналами сигналов») и отражает действительность в обобщенном и символьном виде. Центральное место во второй сигнальной системе занимает речевая деятельность, или речемыслительные процессы.

Слово, обозначающее предмет, не является результатом простой ассоциации по типу «слово — предмет». Связи слова с предметом качественно отличаются от первосигнальных связей. Слово, хотя и является реальным физическим раздражителем (слуховым, тельным, кинестетическим), принципиально отличается от них тем, что в нем отражаются не конкретные, а наиболее существенные свойства предметов и явлений. Поэтому оно и обеспечивает возможность обобщенного и отвлеченного отражения действительности.

Вторая сигнальная система охватывает все виды символизации. Она использует не только речевые знаки, но и самые различные средства, включая музыкальные звуки, рисунки, математические символы, художественные образы, а также производные от речи и тесно с ней связанные реакции человека, например мимико-жестикуляционные и эмоциональные голосовые реакции, обобщенные образы, возникающие на основе абстрактных понятий, и т.п.

В основе про­цесса мышления лежит сложная аналитико-синтетическая деятельность коры больших полушарий головного мозга в целом, но не каких-то отдельных ее участков. В основе мышления лежит образование второсигнальных временных нервных связей, опи­рающихся на первосигнальные связи. Второсигнальные нервные связи, образующиеся в коре головного мозга с помощью слов, отражают существенные отношения между предметами. Отраже­ние связей и отношений между предметами становится возмож­ным потому, что слова, как указывал И. П. Павлов, представля­ют собой отвлечение от действительности и допускают обобщение, что, по мнению ученого, и составляет сущность человеческого мышления. Другими словами, вторая сигнальная система и от­крывает возможность обобщенного отражения   окружающего мира.

Мышление взрослого, нормального человека неразрывно связано с речью. Мысль не может ни воз­никнуть, ни протекать, ни существовать вне языка, вне речи. Мы мыслим словами, которые произносим вслух или проговари­ваем про себя, т. е. мышление происходит в речевой форме. Люди, одинаково хорошо владеющие несколькими языками, со­вершенно четко осознают, на каком языке они мыслят в каждый данный момент. В речи мысль не только формулируется, но и формируется, развивается.

Специальными приборами можно зарегистрировать скрытые речевые (артикуляционные) микродвижения губ, языка, гортани, всегда сопровождающие мыслительную деятельность человека, например, при решении различного рода задач. Только глухонемые от рождения люди, не владеющие даже кинетической («руч­ной») речью, мыслят на основе образов.

Иногда может показаться, что мысль существует вне сло­весной оболочки, что иную мысль трудно выразить словами. Но это означает, что мысль еще неясна себе самому, что это скорее не мысль, а смутное общее представление. Ясная мысль всегда связана с четкой словесной формулировкой.

Неправильно и противоположное мнение о том, что мысль и речь по существу одно и то же, что мышление — это речь, лишенная звучания «речь минус звук», а речь—«озвученное мышление». Это мне­ние ошибочно хотя бы потому, что одну и ту же мысль можно выразить на разных языках сотнями разных звукосочетаний. Известно также, что существуют слова-омонимы (слова с одина­ковым звучанием, но разным смыслом: «корень», «коса», «ключ», «реакция» и т. д.), т. е. одно и то же слово может выражать раз­ные мысли, разные понятия.

Возникновение речи и связанного с ней человеческого сознания принципиально изменяют возможности человека. Кодирование мира внутренних переживаний абстрактными символами делает доступным этот мир с его мыслями чувствами для других людей, создавая единое духовное пространство, открытое для общения и накопления знаний. Сознание, как опыт научного познания показывает, что сложное, как правило, не возникает из ничего, а происходит в результате эволюции от своего более простого предшественника. Можно поэтому предполагать, что сознание человека имеет своих предшественников в виде более простых психических проявлений, таких, например, как ощущение и эмоции, свойственные и животным. В этом раскрывается связь первой и второй сигнальных систем.

С мышлением и речью тесно связано сознание. По определению П.В.Симонова, сознание представляет собой знание, которое в абстрактной форме может быть и передано другим людям. Оно возникло в процессе эволюции на базе потребности к общению, передачи знаний и объединения усилий высокоорганизованных членов сообщества, какими являлись наши предки.

Непосредственная связь сознания с речью показана в исследованиях на людях, выходящих из состояния комы. В этом случае речевой контакт с больным, что, как известно клиницистам, является важным признаком возвращения сознания, совпадает с образованием когерентных связей между электрической активностью гностических(теменно-височных) и моторно-речевых(нижнелобных) отделов левого полушария. Передача сигналов на моторные речевые центры считается решающим условием для перехода от бессознательных к осознаваемым формам восприятия внешних сигналов.

Развитие детской речи до трех лет традиционно делится на три основных этапа:

1. доречевой этап(первый год жизни), разделяемый в свою очередь на период гуления и период лепета.

2. этап первичного освоения языка(дограмматический, второй год жизни)

3. этап освоения грамматики(третий год жизни)

Влияние социальной изоляции на развитие психических функций ребенка.        Образ человека, вскормленного зверем, но в то же время не потерявшего качества психики, присущие человеку, мы находим в легенде об основателях Рима. Согласно преданию, Ромул и Рем были вскормлены волчицей. В основу легенды, по-видимому, были положены достоверные факты, которые были известны в Др.Риме о вскармливании детей животными.

Пытливые умы человечества издавна задавали себе вопрос: разовьются ли у человека речь и умственные способности, если он со дня рождения будет расти в полной изоляции от других людей?

На поставленный вопрос ответила сама жизнь. Так, французский философ Этьен Кондильяк в 1754 году описал литовского мальчика, который жил среди медведей. Когда мальчика нашли люди, он не проявлял никаких признаков разума, не умел говорить и ходил на четвереньках.

Прошло немало времени, пока мальчик научился понимать человеческую речь и разговаривать, но тогда оказалось, что он ничего не может вспомнить о своей прежней жизни среди животных.

Случаи, когда детей вскармливали животные, были известны не только в Литве, но и в Швеции, Бельгии, Германии, Голландии, Ирландии и Франции. Все дети, жившие среди зверей, издавали нечленораздельные зву­ки, не умели ходить на ногах, обладали большой мы­шечной силой и ловкостью, быстро бегали. Зрение, слух и обоняние у них были хорошо развиты.

В XVIII веке великий естествоиспытатель Карл Лин­ней, впервые отважившийся включить вид «разумного человека» в систему животных, выделил в качестве ва­риации этого вида «человека одичавшего». В эту вариа­цию он включил все известные к тому времени случаи, когда дети человека были вскормлены вне человеческой среды дикими животными. Хотя Линней и не помышлял о сущности скачка, который отделяет человека от жи­вотных, но, обобщив известные ему случаи, пришел к выводу, что у одичавшего человека не развита не толь­ко речь, но и отсутствует человеческое сознание.

Случаи воспитания детей животными в настоящее время описаны достаточно широко (А. Тамбиен, 1968; Б. Ф. Поршнев, 1955; Л. Малахова, 1955 и др.). Для ил­люстрации приведем несколько случаев, наблюдавшихся в XX веке.

В 1920 г. в Индии доктор Синг обнаружил в волчьем логове вместе с выводком волчат двух девочек. Одной из них на вид было лет 7—8, другой — года 2. Девочек отправили в воспитатель­ный дом. Сначала они ходили и бегали только на четвереньках, причем только в ночное время, а в течение дня спали, забившись в угол и прижавшись друг к другу, как щенята. Младшая девочка вскоре умерла, а старшая, ее назвали Камалой, прожила около 10 лет. Все эти годы Синг вел подробный дневник наблюдений за Камалой. Она длительное время ходила на четвереньках, опираясь на руки и колени, а бегала, опираясь на руки и ступни. Пила она лакая, а мясо ела только с пола, из рук не брала. Когда к ней подходили во время еды, она пo-волчьи скалила зубы и рычала. Камала хорошо видела в темноте и боялась сильного света и огня. Днём она спала, сидя на корточках в углу, лицом к стене. Одежду с себя срывала и даже в холодное время сбрасывала одеяло.

Через 2 года Камала научилась, и то плохо, стоять. Через 6 лет она начала ходить, но бегала по-прежнему на четвереньках. В течение 4 лет она выучила только 6 слов, а через 7 лет — 45 слов. В дальнейшем лексикой Камалы расширился до 100 слов. К этому времени она полюбила общество людей, стала бояться темноты и научилась есть руками и пить из стакана. Достигнув примерно 17-летнего возраста, Камала но уровню умственного раз­вития напоминала 4-летнего ребенка.

В горах Качар в Индии жители деревушки убили в берлоге двух детенышей леопарда, а через 2 дня самка леопарда похитила близ деревушки 2-летнего мальчика. Через 3 года, в 1923 г., охотники убили самку леопарда и в ее берлоге с двумя ее малень­кими детенышами обнаружили 5-летнего мальчика. Передвигался он только на четвереньках, по очень быстро. Мальчик свободно ориентировался в джунглях. На ладонях и коленях у него образо­вались мозолистые затвердения, а пальцы его ног были согнуты почти под прямым углом по отношению к подошвам. Мальчик был покрыт рубцами и царапинами. Бросался на кур, которых рвал на части и пожирал с необычайной быстротой. Через 3 года мальчик научился стоять вертикально, однако по-прежнему передвигался на четвереньках.  Какая-то болезнь глаз, перешедшая в слепоту, затруднила его «очеловечивание». Вскоре мальчик умер.

В 1956г., опять-таки в джунглях Индии, был найден мальчик, проживший предположительно б или 7 лет в волчьей стае. Ему было лет 9, но по уровню умственного развития он походил на 9-месячного ребенка. Мальчик, получивший ими Лакнау Раму, только после 4-летнего пребывания в госпитале под постоянным наблюдением врачей стал время от времени передвигаться в вер­тикальном положении и избавился от закрепившейся неподвиж­ности в луче-запястных и голено-стонных суставах. Очень медлен­но он привыкал к обычной человеческой пиши, отвыкая от сырого мяса.

Случаи с детьми, воспитанными животными и со­держащимися в изоляции, убедительно свидетельствуют о том, что физическое и психическое развитие человека протекает неодинаково. Эти редкие факты дают исход­ную позицию для понимания скачка от животного, даже самого высшего, к человеку. Хотя мозг человека анато­мически несравненно выше развит и сложнее функцио­нирует, чем мозг любого из животных, но в нем толь­ко таится возможность человеческого мышления и сознания.

Процесс социализации — вхождения в социальную среду, приспособление к ней, освоение определенных со­циальных ролей и функций — вслед за своими предшест­венниками повторяет каждый отдельный индивид на про­тяжении всей истории своего формирования и развития. У ребенка, изолиро­ванного от общества людей, не развивается абстрактное мышление, сознание и самосознание. В условиях изоля­ции у него нет возможности интериоризировать общест­венные отношения и превратить их в высшие психиче­ские функции.

Из приведенных фактов видно и то, что все дикие дети, вернувшись в общество людей, благодаря воспи­танию достигли того, что недостижимо для их приемных родителей. Но в то же время ни один из таких детей не достиг в своем психическом развитии того, что дости­жимо для каждого человека при обычном воспитании. Так, Камале понадобилось несколько лет, чтобы запом­нить несколько десятков слов и научиться ходить. Маль­чик, воспитанный в волчьей стае, в зоопарке направлял­ся прямо к волкам, рвался к ним в клетку и никак не хотел уходить от них. Никто из «диких» детей так и не стал по-настоящему человеком. Их удалось довести в процессе воспитания лишь до уровня слабоумных представителей рода человеческого.

Из этих жестоких экспериментов природы и людей отчетливо видно, что развивающийся человек только в определенном периоде способен к воспитанию. «Враста­ние ребенка в цивилизацию,— писал Л. С. Выгодский,— обусловлено созреванием соответствующих функций и аппаратов. На известных стадиях своего биологического развития ребенок овладевает языком, если его мозг и аппарат развиваются нормально. На другой, высшей, ступени развития ребенок овладевает десятичной систе­мой счета и письменной речью, еще позже — основными арифметическими операциями. Эта связь, приуроченность той или иной стадии или формы развития к определенным моментам органиче­ского созревания возникала столетиями и тысячелетия­ми и привела к такому сращиванию одного и другого процессов, что детская психология перестала различать один процесс от другого и утвердилась в той мысли, что овладение культурными формами является столь же ес­тественным симптомом органического созревания, как те или иные телесные признаки»

Таким образом, наследственность и воспитание идут навстречу друг другу и, встречаясь, рождают такие свой­ства человеческой психики, какие ни наследственность без воспитания, ни воспитание без наследственности по­родить не в силах. Результат такой встречи должен со­стояться только в определенное время. В ранние «кри­тические периоды» развертывания анатомо-физиологических возможностей закладывается, очевидно, глубокий фундамент психических возможностей человека, способ­ностей, влечений и отношения к миру.

Наследственные возможности мозга подрастающего человека очень гибки, они допускают как бы выбор из многих вариантов. Научившись рычать по-волчьи, усвоив повадки «приемных родителей», ребенок человека вырабатывает не свойственный людям стереотип. И чем он дольше, тем труднее становится перевоспитание, тем устойчивее стереотип. Затем наступают необратимые из­менения в психике человека.

Рождаясь и попадая в человеческое общество, ребе­нок сразу уходит от звериного прошлого. Это общество в лице родителей, воспитателей, товарищей как бы за руку выводит ребенка в люди. Когда этого не случается, он остается за порогом человечества и уподобляется сво­им животным предкам.

Не менее интересна проблема изменения психических функций у человека, с детства воспитанного в обществе, по на длительное время попадающего в изолированные условия жизни.

Психическое состояние человека в условиях географической изоляции.

Знаменитый роман Даниеля Дефо «Робинзон Крузо», написанный в 1719 г., не выдуман. Прототипом Робин­зона был шотландский моряк Селкирк, который за не­подчинение капитану в 1704 г. был высажен па необи­таемый остров Хуан-Фернандес, находящийся у берегов Чили, и прожил там в одиночестве 4 года 4 месяца.

У Селкирка были одежда, «кровать» (в виде гамака), ружье, порох, пули, табак, кроме того, инструменты — топор, нож, котелок и огниво. Остров изобиловал прес­ной водой, лесами, в водоемах водились раки, омары, рыба. На острове росли без всякого ухода, посеянные когда-то каким-то экипажем сливы, репа, капуста, перец стручковый и черный. В лесу обитали козы, кролики, птицы и другие животные. К счастью, на острове не было ни ядовитых животных, ни москитов, ни хищ­ников. К берегу периодически прибивало бочки с раз­битых кораблей, из обручей этих бочек Селкирк делал иголки, ножи и другие инструменты.

За время, проведенное на острове, Селкирк стал по­хож на первобытного человека. Но все это время он не терял надежды вернуться на родину и ради этого упор­но боролся за жизнь. Случайно проходивший мимо ост­рова корабль подобрал матроса и привез его в Англию.

История, произошедшая на 65 лет раньше с предше­ственником Селкирка Педро Серрано, прожившим в оди­ночестве 7 лет, была более прозаичной. Корабль, на котором служил Серрано, затонул недалеко от берегов Перу. Весь экипаж погиб. Только Серрано на обломке мачты выбросило на голый песчаный остров длиной око­ло 8 км. Матрос оказался в бедственном положении: у него оставались только штаны, рубашка и нож.

На острове не было растительности. Бродя вдоль бе­рега, Серрано нашел только сухие водоросли и обломки деревьев, выброшенные на остров волнами. Хотелось пить. Серрано был близок к отчаянию, но, заметив чере­пах, он перерезал им горло и выпил их кровь. Достав со дна моря несколько камушков, Серрано использовал их как кремень. Сухие водоросли и обломки деревьев послужили ему топливом. Огонь был необходим ему не только для приготовления еды, но главным образом для привлечения внимания проходящих кораблей.

На 4-м году жизни на острове у Серрано появился товарищ по несчастью. Интересно, что, впервые увидев на острове человека, Серрано подумал, что это наваж­дение. Новый обитатель острова при виде Серрано ис­пугался и бросился бежать, приняв Серрано за горил­лу. Серрано в свою очередь начал молиться. Услышав молитву, незнакомец вернулся к Серрано и рассказал, что корабль, на котором он плыл, сел на мель и раз­бился.

Вначале эти два матроса жили дружно, но потом, перестав терпеть друг друга, стали жить в разных кон­цах острова. По-видимому, проявилась групповая несов­местимость. Через 7 лет к острову приблизился корабль, на который и были приняты оба матроса. Спутник Серрано не вынес волнений и умер на борту корабля. Серрано прибыл в Испанию.

Еще одна история. В 1809 г. бриг «Негоциатор» во время бури натолкнулся на айсберг и затонул. В живых остался только один матрос Даниель Фосс, который вы­плыл на остров, напоминающий каменный брусок. У Фосса был нож.

Он нашел весло, выброшенное волнами, и стал им убивать тюленей, мясо которых сушил на солн­це. Матрос построил себе из камней дом. Одежду шил из тюленьих шкур. Свое весло он превратил в своеоб­разный дневник, испещряя его мелкими буквами. Слу­чайно оказавшийся вблизи острова корабль принял по­страдавшего па борт. Даниель Фосс захватил с собой единственное, чем дорожил,— весло, своеобразную лето­пись 6-летнего пребывания на каменном острове.

Педро Серрано, Александр Селкирк и Даниель Фосс не исчерпывают список «робинзонов», проведших долгие годы на суровых островах. Список можно было бы ум­ножить. Необходимо отметить, что из рассказов «одичавших людей» можно было узнать об их жизни не только из далекого прошлого, но и о том, как они жили в одиночестве, какие происшествия привели их на тот или другой остров. Уже это обстоятельство полностью опровергает версию о бессловесности и беспамятстве та­ких людей. Беспамятство по всей вероятности, отмеча­лось в тех случаях, когда у человека, находившегося в тяжелых условиях одиночества, возникало психическое заболевание.

В известных науке случаях крайне длительной геог­рафической изоляции у таких людей через 3—5 лет ис­чезали цивилизованные обычаи, манеры и вкусы, такие люди теряли способность бегло разговаривать. Память у них слабела, уменьшалась их способность к абстракт­ному мышлению. Интересы и перспективы их деятельно­сти сужались. Силы ума в основном были направлены на физическое самосохранение.

В целом, если изменения в психике не носили патологического характера, то люди, пробывшие длительное время в географической изоляции и вновь оказавшиеся в нормальных условиях жизни, довольно быстро возвращаются к своему прежнему психическому состоянию.

Заключение

Из всего выше сказанного следует, что для формирования полноценной, развитой личности необходим на ранних этапах развития(до 3-х лет) постоянный контакт с особями определенного вида. В частности, человеку для нормального формирования речи, которая тесно связана с способностью мышления, для формирования второй сигнальной системы по человеческому типу необходим контакт с людьми. Именно в этот период идет «закладка» будущего социального отношения, в целом определение человека как личности. Процесс социализации, социальной адаптации происходит успешно, если изначально был заложен «фундамент», на котором в дальнейшем будет усложнятся и развиваться личность.

Список использованной литературы:

1. Александрова Ю.И. (Под ред.) Основы психофизиологии. М.,1997

2. Батуев А.С. Высшая нервная деятельность. М.-СПб., 1991

3. Гальперин С.И. Анатомия и физиология человека. М.,1969

4. Данилова Н.Е. Психофизиология. М., 1998

5. Кузнецов О.Н. «Психология и психопатология одиночества» М.1972