Предпринимательская культура в период феодальной раздробленности и монголо- татарского ига
ФЕДЕРАЛЬНОЕ АГЕНТСТВО ПО ОБРАЗОВАНИЮ
УФИМСКАЯ ГОСУДАРСТВЕННАЯ АКАДЕМИЯ ЭКОНОМИКИ И СЕРВИСА
Кафедра туризма и гостеприимства
Контрольная работа
по
дисциплине: «История предпринимательства»
на
тему: «Предпринимательская
культура в период феодальной раздробленности и монголо-татарского ига»
Выполнил: студент
ЭЗК-12 ШИФР 06.01.444
Филиппов А.В.
Проверил: доцент кафедры ТиГ
канд. ист. наук
Матвеева Л.Д.
Уфа-2006
Содержание:
Стр.
Введение………………………………………………………………………………..3
1. Торговля
и промышленность Северо-Западной Руси………………………………..4
2. Внешняя и внутренняя торговля в
Верхнем Поволжье. Начало экономического возвышения Москвы………………………………………………………………..9
3. Превращение земледелия в ведущую
отрасль русской экономики……………...11
4. Денежное обращение и фискальные платежи в условиях феодальной
раздробленности…..………………………………………………………………..13
Заключение…………………………………………………………………………15
Список литературы………………………………………………………………...16
Введение
Предпринимательство
(бизнес) определяется как экономически свободная инновационная деятельность,
связанная с риском, ответственностью, имеющая целью достижение новых
результатов. Главная цель предпринимательской деятельности – извлечение
прибыли. Уже такая формулировка дает
основание поставить вопрос о
необходимости изучения истории предпринимательства. Поскольку этот вид
деятельности относился к разряду несовместимых с авторитарной системой
советской экономики, история предпринимательства
долгое время не изучалась, что привело к неоправданному забвению судеб крупнейших его представителей. В настоящее время делаются удачные попытки восполнить
образовавшийся пробел, все чаще
появляются интересные научные и популярные книги и статьи, содержащие богатый
материал по истории
предпринимательских династий, развитию предпринимательства в отдельных регионах и т.п.
На
результатах их деятельности сказывались финансовая, денежная и
протекционистская политика государства, изменения в торговом и банковском
законодательстве, наконец, законодательное оформление предпринимательства как сословия и многое
другое.
Если
в период Киевской Руси основу хозяйственного развития составляли внешняя торговля и
эксплуатация природных ресурсов,
то к концу XII-XIII вв. экономика переориентировалась на сельскохозяйственное производство в рамках
феодальной вотчины. Это отрицательно
сказалось на уровне предпринимательской активности. Еще больший ущерб нанесло татаро-монгольское иго, которое продолжалось почти два с половиной
столетия.
Были
разрушены села и города, в том числе ряд крупных экономических центров: Владимир,
Рязань, Тверь, Суздаль, Киев. Была уничтожена значительная часть трудоспособного населения, средств производства.
Уплата дани означала регулярное изъятие значительной части валового продукта. Центр
экономической жизни
переместился на северо-восток, что существенно изменило хозяйство и быт. Резко
сократились традиционные внешнеэкономические связи. Были подорваны важнейшие стимулы
экономической
деятельности: процветание могло только увеличить дань Золотой Орде. Разрушение
(в первый период монголо-татарского нашествия) большинства крупных торговых городов,
периодические уводы
в Орду искусных ремесленников привели в упадок русские ремесла, и часть производств уже
не возродилась (филигрань, резьба по камню и др.). Значительно меньше торговли и
ремесел пострадало земледелие. Его экстенсивное развитие продолжалось, и в результате оно
постепенно превратилось в ведущую отрасль экономики. Именно в монгольский
период Россия стала преимущественно аграрной.
1 Торговля и промышленность Северо-Западной Руси
Очаг
торгового предпринимательства сохранился на северо-западе, где уцелел от
татаро-монгольского нашествия Великий Новгород. С одной стороны, определенную роль сыграли
те сложные природные
условия, которые мешали развитию сельского хозяйства в этих краях. Лесная, болотистая местность, в
которой в те времена редко встречались луга
и лиственные породы деревьев, была
абсолютно непроходима для конных татарских полчищ, не находивших в достаточном количестве корма для
своих коней. Дважды пытались татары
покорить новгородские земли, и оба раза
безуспешно. С другой стороны, новгородцы, имевшие значительный опыт в общении
с восточными кочевниками, выработанный в ходе поволжской торговли, смогли
дипломатично наладить отношения с Золотой Ордой. Подарки ханам и их
приближенным позволили Новгороду
избавиться от притеснений и даже сохранить
прежнюю свободу торговли на Волге. Практически ничего не потеряв, в период монголо-татарского ига Новгород
сумел добиться наивысшего
процветания, оставшись фактически единственным крупным посредником между Западной и Северо-Восточной Европой, а частично и Азией.
Таким
образом, центр русского предпринимательства в период монголо-татарского
завоевания сохранился в Великом Новгороде. Новгородская торговля основывалась
на следующих началах: эксплуатация богатейших лесных промыслов Северной Руси;
скупка сырья
по всей Руси для вывоза в ганзейские города; тесные связи с Ганзой; торговля с
Поволжьем.
Лесные промыслы несколько оскудели по сравнению с ранним периодом, хотя меха
по-прежнему оставались главным русским товаром и часто заменяли собой деньги: мехами
брали штрафы, платили
за проезд и торговые пошлины, даже делали пожертвования на монастыри и церкви. В XIII-XIV вв. были случаи, когда мехами исчислялись капиталы (как
в Бразилии и Аргентине до сих пор — количеством голов скота), выдавались ссуды,
определялись различные
повинности. Меха использовались не только во внешней торговле, но и на внутренних рынках. Меховая
одежда не только защищала от холода, но и
была знаком социального статуса.
Так, низшие сословия носили только козьи или овчинные меха, высшие же
слои одевались в шубы беличьи, лисьи, бобровые, куньи, собольи. Причем собольи шубы обычно не покупали, а получали в качестве дара от князей или духовенства
за особые заслуги. Некоторые меха,
например горностай, шли на украшение женской одежды. Медвежьи и волчьи шубы
ценились ниже, их носило в основном духовенство и купечество. Таким образом, у
каждого вида мехов был свой сегмент рынка, и на каждый вид на внутреннем рынке существовал устойчивый спрос.
Конечно, таки-
ми товарами торговали не только новгородцы, однако меха концентрировались преимущественно в их руках
через разветвленную сеть торговых агентов и
связанных с ними промысловиков. Массовый спрос на пушнину на внутреннем
и внешнем рынках приводил к оскудению
ресурсов в новгородских землях и порождал потребность колонизации севера европейской части России. В результате новгородцы пришли на берега Северной
Двины, в Вятский и Печорский края, на
Урал и даже в Сибирь. При этом новгородцы
редко занимались непосредственно промыслом вне новгородских земель, ограничиваясь скупкой, т.е. посредническими операциями, которые были сопряжены с немалыми
опасностями. Ведение торговли требовало значительных навыков в ратном деле, и в XIV-XV
вв. возникла прослойка купцов-ратников, именовавшихся ушкуйниками, которые на речных
весельных судах совершали походы как в
северные территории, так и на Волгу. Эти вооруженные отряды формировались
новгородским боярством, а их участники были полукупцами, полупиратами. Такая
деятельность не являлась чем-то
исключительным и была широко распространена и в немецкой Ганзе, и в
голландской Вест-Индской компании, и
в других торговых обществах периода позднего Средневековья, когда коммерческая
активность прочно соединялась с колониальной
экспансией.
Рыбные
промыслы имели для новгородцев большое значение, поскольку соленая и сушеная рыба
являлась удобным пищевым продуктом
во время дальних торговых поездок. В других местностях шире употреблялось мясо. Потребность в новгородцев в соли для переработки рыбы рано привела к возникновению
солеварения. Соляные промыслы были не менее важны, чем пушные. Древнейшие соляные варницы новгородской земли были в
районе Торжка и в Старой Руссе.
Позднее соль варили в бассейне Северной
Двины. В Псковской земле солеварни имелись в Сольце, но они были значительно меньше.
Соль
получали следующим образом: в богатых солью местах рыли колодцы, в них скапливался
соляной раствор, который затем варили в салгах, т.е. на больших железных
сковородах или просто в котлах. Выпаривание шло довольно быстро благодаря
неограниченному количеству дров.
В
результате завоевания германскими рыцарями в XIII в. прибалтийских территорий, принадлежавших ранее
поморским и по-лабским славянам, были прерваны давние торговые связи северных русских городов.
Однако освободившуюся нишу вскоре заполнил торгово-политический союз северо-германских
городов —
Великая
немецкая Ганза, формировавшаяся в XIII в. первоначально вокруг Кельна, а затем вокруг Любека.
Ганза активно покупала не только
меха, но и хлеб, лен, пеньку, мед, воск,
кожи, шерсть, овчины и другое сырье. Производство этих товаров в новгородских землях было
недостаточным даже для собственного потребления, н поэтому местные купцы
активно скупали их в других местностях.
Поскольку основу экономического процветания Великого Новгорода
составляла посредническая торговля, то
большое значение имело сохранение и развитие торговых связей с русскими
княжествами. Зерно, воск, пенька и мед скупались в основном в Приднепровье,
лен — в верховьях Волги, а также в
Смоленской н Псковской землях, кожи, шерсть, овчины — частично на Днепре, но
главным образом у татар и прочих кочевников. Торговля оставалась преимущественно меновой. Новгородские
купцы везли на внутренние рынки меха, соль и предметы ганзейской торговли, в основном металлические изделия н ткани, вина. При этом привозные товары ценились весьма
дорого. Так, соль во
Владимиро-Суздальских землях продавалась по крайней мере в 5 раз дороже,
чем в Новгороде и Пскове, пушнина — втрое дороже. Еще дороже продавались
ганзейские товары. Являясь монополистами,
новгородские купцы произвольно устанавливали цены. Целые возы пеньки,
льна выменивались на несколько аршин цветного сукна, ларец с металлическим
замком или металлические украшения для сбруи
н чепраков. Особенно ценились бисер для украшения кокошников и шуб, оружие, украшения из "рыбьего зуба" (моржовой кости), поставлявшиеся в
Новгород готами.
Внутренняя
торговля оставалась, как и прежде, под покровительством церкви, которая
продолжала поддерживать порядок в торговле, умеренность процентов по кредиту. Новгородские купцы, как и московские,
смоленские и прочие, отличались большим благочестием. Было принято участвовать
в строительстве храмов не только на родине, но и в местах, где купец вел активную торговлю. Духовенство
покровительствовало купцам: свидетельствовало их договора, часто само
участвовало в торговле. Каждая купеческая артель строила свою церковь или по крайней мере
придел и носила имя святого, которому посвящалась церковь.
Торговые люди пo-прежнему
не были выделены в особое сословие. Торговлей занимались не только профессионалы, но и
князья, духовенство, даже
крестьяне. Более того, занятие торговлей существенно
повышало социальный статус: за обиду, нанесенную торгующему лицу, штраф
удваивался. Купцы имели опыт общения с иноземцами
и потому часто участвовали в посольствах. Как правило, они имели опыт и в военном деле (ратных навыков
требовала транспортировка товара).
Во внутренней
торговле новгородцы были вынуждены широко использовать
кредит. Мелкие купцы из русских княжеств использовались новгородскими оптовиками в качестве торговых агентов по
скупке сырья. В случае нехватки собственного капитала у агентов требовался кредит. Ссуда выдавалась иногда
натурой, что называлось "давать
товар в поклажу", иногда деньгами (это называлось "давать
деньги в куплю или в гостьбу"). При этом проценты не взимались, т.е. по сути заключалась комиссионная сделка. Во всех других случаях проценты были весьма высоки,
часто даже выше, чем в период Киевской Руси. Кредитные сделки удостоверялись
послухами (свидетелями) и духовенством. Нарушение обязательств считалось грехом, поэтому невозврата кредитов во внутренней торговле практически не наблюдалось.
Обязательства перед иноверцами
выполнялись менее строго, поэтому и отношения с ними складывались более
настороженные. Будучи очень заинтересованными
в скупке сырья, ганзейцы были вынуждены ее кредитовать, но, учитывая опасность
невозврата кредита, они повышали цену
товаров и использовали другие, косвенные средства снижения риска. Видимо,
вследствие частых невозвратов в скре (уставе немецкого двора) XIII в. содержится запрет как
предоставлять ссуды, так и самим брать в долг у русских. Последнее требование объясняется, скорее
всего, опасением попасть в кабалу к новгородцам. Большим уважением среди
иностранцев пользовались псковские купцы, которые торговали честно, немногословно, были связаны круговой
порукой.
Новгородцы, в свою
очередь, тоже не всегда бывали удовлетворены качеством ганзейских товаров:
вин, пива, варенья, даже соли. Однако
большая выгода от посреднической торговли делала отношения с Ганзой привлекательными для новгородцев.
Наиболее тесные связи установились с
ганзейским городом Любеком, поскольку Волин в XII в.
прекратил свое существование и поморская торговля
стала угасать. Любекцы основали в Новгороде большой торговый двор,
именовавшийся Петерсгофом. Здесь находился выборный
представитель — ольдерман подворья, являвшийся по сути дела консулом, а также ольдерман Св. Петра (по
названию немецкой церкви на подворье), ведавший хозяйственной частью, средоточием которой была церковь Св. Петра. В
специальной конторе имелись
переводчики. Для обучения языку представители Ганзы отдавали в обучение русским купцам детей, но
только до 20-летнего возраста,
опасаясь установления самостоятельных связей новгородцев с Западом. По той же причине запрещалось обучать русских немецкому языку и давать какие бы то ни
было сведения о зарубежных странах и городах. Таким образом Ганза,
охраняя свою монополию, стремилась
предотвратить сношения северных русских
территорий с иностранными купцами. Порядок взаимодействия ганзейских и новгородских купцов строго
регламентировался договорами, посредником при этом была главная ганзейская
контора в Новгороде. Ганзейские гости подразделялись на летних, приезжавших морем, и зимних, приезжавших
сухопутным путем. В 1344 г.,
опасаясь укрепления связей Новгорода с немецкими городами и возможной конкуренции, любекский сенат
принял решение прекратить сухопутную
торговлю. Зимних гостей в Новгороде не стало.
Устав
ганзейского торгового двора, регулировавший взаимоотношения Ганзы с
Новгородом, представлял собой свод актов, называемых скра. В первый
раз скра была составлена в начале в.; во второй раз — в конце XIII в.; в третий — в середине
XIII в. Кроме того, ганзейцы
руководствовались грамотой на латинском языке (так называемой латинской грамотой),
которая являлась
своего рода эталоном любекского права, на основании которого представители
Ганзы составляли договора с тем или иным
государством.
Естественно, составленные на основе латинской
грамоты договора решали все
вопросы в пользу ганзейцев, с чем
Новгород не мог согласиться. Например, в
других странах представители Ганзы отстаивали право покидать фактории
только по
собственному желанию и сохранять свои
привилегии даже в случае
начала военных действий между данной
страной и ганзейскими
городами, торговать беспрепятственно
оптом и в розницу, закупая
сырье у местных сельских жителей, и
т.п. Привилегий Ганзы в
Новгороде было меньше, чем в Швеции,
Дании или Англии (1). Это
объяснялось тем, что правительство Новгорода не имело кредитных обязательств перед Ганзой, как короли Англии и
Норвегии, с ,
одной стороны; с другой — выгода
новгородской торговли для
Ганзы состояла именно в
посредничестве с Востоком, чего не обеспечивали другие страны.
В
то же время отношения с Ганзой были юридически оформлены в соответствии с
актами скры и многочисленными договорами, утверждаемыми новгородским
правительством. При этом ганзейцы обладали значительными привилегиями: они имели право
не впускать
русских на свой двор, кредиты выдавались только с согласия главной ганзейской конторы
и новгородских властей. Руководство Ганзы в значительной мере регламентировало и деятель-
ность
своих купцов. Чтобы удерживать высокие цены, ограничивались объемы ввоза
товаров и денег. Так, денег ганзейцам разрешалось ввозить в сумме не более
1 тыс. марок, чтобы не было соблазна завысить цены при покупке новгородских товаров,
даже если это казалось выгодным (2). В свою очередь, Новгород разрешал германским купцам
только оптовую торговлю, и лишь в качестве исключения в небольших размерах для
подростков допускалась торговля розничная (в целях обучения).
Летних
гостей новгородцы должны были встречать на острове Котлин у устья Невы. Туда
направлялся особый пристав с лоцманами, они и вели ганзейские суда вверх по Неве и
Ладожскому озеру.
У города Ладоги товары перегружали в плоскодонные новгородские ладьи для перевозки по
Волхову. В 34 верстах от Ладожского озера, на Волхове, находилось Гостинополье, своего
рода таможня.
Там гости предъявляли свой товар и вносили пошлину (мыто) либо давали обязательство
уплатить ее по прибытии в Новгород. Ввозная пошлина составляла по гривне с ладьи на
дорогие товары: сукна, полотна, вино, пиво, металлические изделия и прочее; по 0,5 гривны —
на муку, пшеницу и льняное семя, если на судах были и другие товары; беспошлинно
ввозилась соль и другое продовольствие (3).
В договоре
1195 г. ганзейских городов с Новгородом и Псковом признаются равные права на
свободное посещение русскими готского берега и немецких земель, но право торговли
новгородцев сразу
отходит на второй план. Немцам было разрешено торговать не только в Новгороде и Пскове, но и в других пунктах.
Так, договор 1260 г. упоминает о поездках
на остров Котлин и в Карелу. Причем
новгородцы должны были с конвоем сопровождать ганзейских гостей, естественно, за определенную
плату, обеспечивая конвоем
безопасность пути. В случае грабежа Новгород обязан был возместить потери. О поездках в немецкие
города русских не упоминается ни
разу, а поездки на Готланд были разрешены только на ганзейских судах. Поездки
новгородцев в Висбю на Готланд и в Волин, которые были довольно часты в
предыдущий период, Ганза стремилась
ограничить. Способы были избраны весьма простые: товар у новгородцев покупали на месте по более высоким ценам, нежели за морем, т.е. использовали вполне
современный метод ценовой конкуренции. Тем самым достигались две цели: первая -- разорить готскую и поморскую торговлю,
другая — отучить новгородцев от
навигации, строительства судов, самостоятельного плавания в зарубежные города. Постепенно эти цели были
достигнуты. Если английским, норвежским, фламандским
купцам ганзейцы просто запретили торговать друг с другом без своего
посредничества, то новгородцам они не могли навязать таких условий. Победа Александра
Невского в Ледовом побоище, политическая самостоятельность Новгорода, а также
чрезвычайная
выгодность русской торговли не позволяли сделать это. Имеются упоминания о нападениях на
русских купцов на Неве и у Стокгольма, в Нарве, в Висмаре. В качестве ответных мер
были произведены
аресты ганзейцев и их имущества в Новгороде. Ганза, в которой не действовала
круговая порука, так широко распространенная среди русских купцов, требовала для своих
представителей иммунитета, индивидуальной ответственности и индивидуального наказания в
Германии, что соответствовало любекскому праву. На этой почве возникали
конфликты, так как русские не могли быть уверены в наказании и тем более возмещении
материальных потерь преступниками, укрывшимися в недоступных ганзейских городах.
Монополия Ганзы и ограничение самостоятельной торговли на Западе побудили
новгородцев сосредоточить усилия на Востоке. Как уже отмечалось, в предыдущий
период торговля в Итили и Булгарии была налажена хорошо. Несмотря на
татаро-монгольское нашествие, уже в 1265 г. новгородские купцы широко торговали на Волге и даже
имели постоянных приказчиков и постоянные лавки в столице Золотой Орды —
Сарае. О многочисленности русского
населения в Сарае свидетельствует основание в том же 1265 г. Сарайской епархии. Этому способствовала веротерпимость татар. В Орду по-прежнему ввозились пушнина,
пользовавшаяся там большим спросом,
а также европейские товары: свинец, олово, полотна, сукна, слесарные изделия, моржовая кость. Из Орды привозили хлеб, степные и азиатские товары: пряности,
сушеные фрукты, цветы, лекарственные
травы (алоэ, камфора), шелковые и атласные
ткани, самоцветы, ювелирные украшения, жемчуг, бисер. Восточный бисер, особенно зеленый, ценился в
русских землях выше европейского и продавался поштучно. Большое значение имела торговля конями, особенно хороших скаковых
пород, однако удержать ее новгородцам мешала невысокая опытность в коневодстве
(в дальнейшем торговля лошадьми сосредоточилась в руках ногайцев). Следует отметить, что татары активно поощряли торговлю с Новгородом; они сами поставляли на
внутренние русские рынки
астраханскую соль, вели дела в Москве, Нижнем Новгороде, в Суздале, иногда в
самом Новгороде. При этом новгородцы не притесняли конкурентов, довольствуясь
посреднической ролью в торговле
между Востоком и Ганзой. Татарских купцов в
Другие западные русские земли в период феодальной раздробленности вели
внешнюю торговлю менее активно. Смоленская, Витебская и Полоцкая земли
торговали преимущественно по Западной Двине. В середине XII в. случайно попавшие в устье Двины бременские суда убедились,
что там можно вести прибыльную торговлю, и основали фактории Укскул и Дален.
Через эти фактории и двинская торговля попала в руки ганзейцев. Хотя после основания
Риги (1210г.) договоры о двинской торговле заключались с ней, фактически условия
диктовала Ганза. Здесь действовал другой ганзейский город — Бремен. Что касается предметов
торговли, то различия были почти незаметны. Из русских земель вывозились
меха, овчины, скот, мед, воск, хмель, сало, кожи, лен, пенька, пакля, в небольших
количествах зерновой хлеб. Из Риги в русские земли шли соль, солод, сельдь, вино, пиво,
шелк, полотно и
пр. К XV в. к этой торговле
подключилась даже Москва, используя в основном два пути продвижения товаров: первый путь:
Москва —
Смоленск — Гродно — Аугустово — Лик — Вильдмин-нен - - Кенигсберг; второй путь:
Москва - - Псков - - Рига -Куршский залив — Мемель (имеется в виду река Неман) —
Шаакен — Кенигсберг (4).
2 Внешняя и внутренняя торговля в Верхнем Поволжье
Значительную
роль в экономическом развитии Руси сыграло перенесение центра экономической и
политической жизни из южных районов на северо-восток — в междуречье Оки и Волги (земли вятичей). Здесь
еще с IX-X вв. существовали торгово-ремесленные поселения: Ростов,
Владимир, Муром, Суздаль. Новые торговые центры (Москва, Кострома, Рязань, Тверь) возникали и
интенсивно
росли в XI-ХП вв. Они были
расположены на выгодных торговых путях, относительно меньше подверглись разорению. В результате упадка и разграбления южных
земель именно на северо-восток потоком хлынули беженцы, нашедшие там обжитую землю. Местные князья проявили заинтересованность в
приеме и расселении мигрантов. Это
благоприятствовало дальнейшей колонизации северо-востока, а затем севера,
возросла численность населения,
расширилась запашка, развивались ремесла. В дальнейшем именно эти земли
стали оплотом нового русского государства и
центром борьбы с Золотой Ордой.
Верхневолжская Русь была беднее Киевской Руси. Натуральное хозяйство
позволяло обеспечивать жизненно важные потребности, но грабежи, возросшие фискальные
платежи, упадок торговли и ремесел вызывали сокращение хозяйственного оборота.
Это проявлялось
даже в удешевлении кредита: в отличие от разрешенных в Киевской Руси 40% теперь
церковь позволяла взимать в качестве платы за долгосрочный кредит лишь 12-14% (5).
Экономические и социальные потрясения XIII в. надолго привели в упадок торговлю и ремесла, но
постепенно жизнь налаживалась, чему в значительной степени способствовали
сохранившиеся
торговые связи с северными русскими землями. В русском Поволжье к XIV в. важным торговым центром стал
Нижний Новгород,
где активно торговали татары. К ним присоединились с азиатскими товарами армяне,
новгородцы и купцы из других русских
городов перекупали здесь товары для торговли с Ганзой. Сами нижегородцы торговали в основном зерном. В хлебной торговле также преуспели Кострома, Тверь, Ярославль.
Главная ярмарка Поволжья была в Холопьем городке, она специализировалась на торговле хлебом и степным товаром.
Макарьевская ярмарка, возникшая
позднее, первоначально специализировалась на торговле азиатскими
товарами.
До
падения Великого Новгорода Москва не могла стать центром внешней торговли Руси, но
уже с XIV в. она была значительным
центром внутренней торговли. По свидетельствам иностранцев, москвичи имели необычайную
склонность к мелкой торговле, почти каждый житель Москвы чем-нибудь торговал.
Рынки Москвы были чрезвычайно многолюдны и оживленны. Связи с Востоком породили некоторую
склонность к восточной роскоши, Москва стала крупным потребителем азиатских товаров.
Торговые
правила москвичей во многом были сходны с порядком торговли новгородцев, но
считалось, что московские купцы были добросовестнее, менее корыстны. Единственной
задачей новгородцев,
действовавших по примеру ганзейцев, было увеличение оборотов торговли, исключительно
посреднической. Москвичи проявляли интерес к промыслово-ремесленной деятельности,
стремясь
использовать иноземный опыт, в особенности азиатский. В этом был залог будущего
коммерческого процветания Москвы, делавшей ставку не только на торговую, но и на
производственную деятельность. В то же время ремесленные производства развивали культуру труда, а
соответственно и общую культуру.
После установления на юге мирных взаимоотношений с татарами большое значение
приобрел Донской путь. Так Московская
Русь установила торговые связи с итальянцами, торговавшими на Танинском пути. Товары
направлялись в город Данков на Дону и далее Доном до Азова, часть попадала даже
в Кафу (Феодосию). По этому пути
шли и товары с Волги, суда перемещались волоком. Донской путь играл важную роль
в торговле Москвы с крымскими татарами.
Южно-татарская торговля сосредоточилась в городе Суроже и имела серьезное значение для Москвы. Гости из Сурожа пользовались в Москве значительными привилегиями.
Русские купцы, торговавшие в XIV-XVI вв. через Сурож с итальянскими, турецкими городами, именовались гости-суромсане. Расцвет
Донской торговли пришелся на XV в., но просуществовала она недолго. Падение, видимо, было
связано, во-первых, с участившимися разбойными нападениями на Дону рязанских и азовских
казаков; во-вторых, с переносом центров итальянской торговли с Азией в связи с открытием
европейцами новых торговых путей. Донским путем продолжали пользоваться
ногайцы, доставлявшие в Москву главным образом лошадей. Ногайская торговля имела значение
для Москвы,
связывая Русь с народами Кавказа и даже с Персией. Торговля по Северной Двине и на северо-востоке еще не
получила значительного развития и в рассматриваемый период носила чисто местный характер.
Основными
путями сообщения по-прежнему оставались реки. Нехватка камня была причиной отсутствия мощеных дорог,
таких, как в Западной Европе. Сухопутная
грузовая перевозка была возможна
только зимой по замерзшим рекам и в степях. При этом дополнительные затруднения возникали из-за
недостатка лошадей. При
транспортировке по рекам, конечно, применялись волоки, на которых приходилось
использовать в основном людей. Затрудняло
торговлю и то, что, преодолевая пустынные территории, купцы всякий раз могли подвергнуться нападению
разбойничьих ватаг или кочевников. Не
стоит забывать, что рассматриваемый период
— это время смут и междоусобиц. Все эти факторы существенно затрудняли
развитие торговых связей и снижали предпринимательскую
активность.
3 Превращение земледелия в ведущую отрасль русской экономики
За исключением
новгородских и северных земель, во всех русских
землях главным источником благосостояния являлось земледелие. Переселение в
Верхнее Поволжье из более плодородного и теплого Приднепровья потребовало новых подходов к организации хозяйства и быта, наложило отпечаток на
характер труда и торговли. Сельские населенные пункты стали мельче, чем
в Киевской Руси, где села были, как
правило, крупными. Приходилось отвоевывать у природы островки для
земледельческой обработки. Поскольку на севере леса были более дремучими,
пришлось вернуться к подсечно-переложной системе земледелия в более
сложной, чем прежде, форме. Обилие болот
еще более затрудняло поиск удобных
участков. Суглинистая почва требовала удобрений, и крестьянин вынужден был
выжигать лес, чтобы на относительно короткий срок повысить плодородие почвы, а
затем отправлялся на поиск нового места. Это приводило к постепенному
перемещению на северо-восток, подальше от
набегов кочевников и поборов Золотой
Орды.
Отметим, что колонизация шла преимущественно мирно: в порядке не
завоевания, а заселения свободных территорий, на которых лишь редко встречались
островки обитания чуди — народа угро-финской группы. При этом, по-видимому, происходила
частичная ассимиляция с туземным
населением, что и привело в дальнейшем к
выделению в славянстве ветви великороссов (в отличие от западных ветвей — белороссов и малороссов).
Часть потомков угро-финнов полностью
сохранила этническую самостоятельность,
проживая в соседстве с русскими: это мордва, мари (черемисы), карелы, вепсы (веси).
Вместе с тем усилились процессы закрепления земельной собственности за служилыми людьми. Если в Киевской
Руси служба у князя вознаграждалась через систему кормлений, а к XII в.
денежным жалованьем (благодаря тому что
внешняя торговля предоставляла
значительные денежные средства), то в период удельных княжеств эти статьи
дохода стали чрезвычайно ненадежны ввиду оскудения хозяйства как князей, так и
населения. Поиск более стабильных
источников доходов привел к развитию землевладения. По мнению Ключевского, главный экономический интерес приближенных к
князю лиц состоял теперь в стремлении "стать сельскими хозяевами,
приобретать земельную собственность, населять и расчищать пустоши, а для
успеха в этом деле работить и кабалить людей, заводить на своих землях поселки
земледельческих рабов-страдников, выпрашивать земельные льготы и ими
приманивать на землю вольных крестьян"
(6). Появлялись стимулы прекратить
миграцию населения, сделать его более оседлым и закрепить на земле.
Низкое плодородие почвы вынуждало к поиску дополнительных источников
жизнеобеспечения. Лес и реки давали сырье, которое можно было обрабатывать в
долгий осенне-зимний период. Так издавна сложились условия для развития местных
сельских промыслов,
которые впоследствии стали называть кустарными. Хотя упадок и застой в развитии
городских ремесел и торговли постепенно выдвинули продолжавшее развиваться
земледелие в главную отрасль русской экономики, предприимчивое население освоило новые виды
деятельности, такие, как смолокурение, солеварение, железное дело,
лыкодерство и др. При этом не были забыты ставшие уже традиционными звероловство и бортничество.
Постоянное
перемещение, новые условия существования, изменчивость и непредсказуемость
природы породили новые особенности характера труда: это, с одной стороны,
наблюдательность и осторожность, необходимые в незнакомых условиях, а с другой,
поскольку природа всегда могла преподнести неожиданные сюрпризы, — готовность
к риску и игре в удачу, которая обычно именуется "надеждой на русский авось".
Невозможность четко прогнозировать результаты хозяйственной деятельности сформировала склонность скорее к
анализу прошлого, чем к постановке целей и определению способов их достижения. Непостоянство
внешней среды сделало относительным понятие трудовой дисциплины, однако воспитало
трудовую смекалку и выносливость, непритязательность и терпеливость. Эти вновь
приобретенные в XIII-XV вв. качества русского характера в
определенной степени встречаются по сей день в российской хозяйственной культуре.
Значительному
повышению урожайности очень препятствовал недостаток лошадей и скота,
который наблюдался практически повсеместно
в русских землях. Но главное, междоусобицы и необходимость выплаты дани Золотой Орде надолго подорвали естественные
стимулы к совершенствованию форм трудовой деятельности и приращению прибавочного продукта. Лишь после 1380 г., когда давление монголо-татарского ига уменьшилось,
стали оживать ремесла.
Мельницы появились лишь в XIV в., до этого зерно мололи на ручных жерновах. Овощеводство и
садоводство развивались, но имели
чисто потребительское значение. Быстро и повсеместно развивались и рыбные промыслы. Рыболовством крестьяне
занимались преимущественно для
удовлетворения собственных потребностей,
но появляются и рыбные промыслы в коммерческих целях. С конца XIII в.
ватаги рыбаков ходили на Белое море и на Терскую сторону (на Каспийское море). Владение водами и рыбными промыслами
соединялось с правом земельной собственности. Рыбными угодьями были богаты монастыри. Князья имели
свои ловли и своих ловцов, которые
назывались езовниками или осетренникаvи, их посылали ватагами во главе с ватаманом.
4 Денежное
обращение и фискальные платежи в условиях феодальной раздробленности
В древнерусском государстве единая денежная система отсутствовала, хотя чеканных
денег к концу рассматриваемого периода в обращении стало больше, так как с XIV в. чеканка денег возобновилась. В Московском
княжестве великий князь Дмитрий Донской начал перечеканивать татарскую серебряную монету
— денгу, затем в процесс включились и другие княжества. Господствующей денежной
единицей в русских княжествах стал серебряный рубль, полученный из нарубленной
на мелкие кусочки и расплющенной серебряной палочки. Монеты были неправильной формы,
весили в
большинстве случаев около 0,25 фунта серебра, но иногда значительно меньше. Поэтому
при заключении сделок деньги обязательно взвешивались. В рубле содержалось 100 денег,
6 денег равнялись алтыну, в одной деньге было 4 полушки. В обращении
использовались
иностранные .монеты, которые принимались на вес из расчета 0,25 фунта серебра за
рубль, золото оценивалось в 12 раз дороже.
Многочисленность
княжеств порождала множество торговых пошлин. Главным видом пошлин было мыто, т.е.
плата с воза или ладьи за пропуск в определенном месте, своего рода таможенная пошлина. Кроме того, за
торговлю при церквах, а это было обычным делом, взимался сбор за право торговли — десятина
(10% от стоимости
товара). Сборщики мыта назывались мытниками, а десятина собиралась
выборными из среды купцов лицами — десятниками. Мыто собиралось в разных местах
по нескольку раз и было невелико. Право взимания мыта принадлежало князьям, но
они зачастую
передавали или дарили это право церкви и даже частным лицам. Размеры мыта могли сильно
различаться. Взимались также небольшие пошлины на пристанях (побережное мыто),
на перевозах,
на мостах (мостовщика), за проверку товара перед продажей (явочное мыто), за
хранение товара на складах (гостиное). Кроме мыта и десятины во времена
татаро-монголов взимался сбор с капитала — тамга, уплачиваемая с объема продаж,
при этом торговля
изделиями собственного производства не облагалась. Размеры тамги тоже были
неодинаковы, но, как правило, она составляла 7 денег с рубля от объема
реализации. Воск облагался по 4 деньги с пуда. За уклонение от уплаты мыта взыскивалась
пеня, называвшаяся
"промыт", за уклонение*от уплаты тамги — "протаможье".
Ряд пошлин
взимался не в казну, а на благоустройство самой торговли: на создание складов,
весов; на оплату и содержание караула при складах; на услуги по клеймению и пр. Такие
пошлины обычно рассчитывались от
натурального объема товара, но частично и
от стоимости. Когда пошлина взималась с меры, она называлась "померное". Так, для измерения
соли была особая мера —
"плошка" или "противень", соответственно назывался и
померный налог. С веса товаров взыскивалась пошлина "весчее" или "контарное" (контарь — весовая
единица в 3 пуда). Весчее уплачивалось с металлов, воска, меда и др., по
каждому виду товаров размеры весчего
различались. С продаж скота взималось "писчее" за записку от сделки
(такие записки сохранялись даже в XIX в.). С продаж лошадей брали "пятенное", т.е.
за наложение пятна (тавра) на каждую проданную лошадь. Взимались аналогичные
пошлины также от стоимости товара, они назывались "осмничее".
Пошлины
подразделялись на даражские и таможенные. Первые уплачивались на заставах, при этом
тамга не взыскивалась; таможенные — непосредственно в городах вместе с тамгой.
Даражские пошлины
брали с транзитных товаров, таможенные — только при поступлении товара на рынок.
От
уплаты пошлин освобождалось только духовенство, остальные торговцы независимо от
сословия обязаны были платить. Однако в некоторых случаях в виде награды за особые
заслуги отдельные
лица или даже определенная часть населения могли получить привилегии,
освобождающие от уплаты пошлин, что оформлялось соответствующей грамотой.
Система
пошлин была чрезвычайно сложна и обременяла не столько размерами платы, сколько
многообразием видов и размеров. Ее усложняла также произвольность установления
застав (а соответственно
и взимания мыта). Их установление и отмена целиком зависели от воли князя.
Торговцы никогда не могли заранее спланировать размер налогов и потому завышали
цену, чтобы в любом случае остаться с прибылью.
Во внешней торговле дело обстояло проще. Иностранцы русские товары
вообще не облагали пошлиной ввиду их высокой прибыльности, соглашаясь с
уплатой экспортных пошлин на русские товары. Ганза, сама платившая пошлины при ввозе,
пошлины на
русские товары не устанавливала. Пошлины на Двине, на Дону и на Волге не
взимались ни с ввозимых, ни с вывозимых товаров. Татары довольствовались подарками
от русских купцов, никаких пошлин не взимали.
Иностранцы в русских землях уплачивали некоторые особые налоги. Например, при покупке товара они
уплачивали весчее, хотя русские торговцы
платили его только при продаже. Соответственно весчее иноземцам приходилось уплачивать дважды (и при покупке, и
при продаже). При отсутствии особых привилегий приходилось уплачивать и все
остальные пошлины. Однако все пошлины иностранцы платили безропотно ввиду
чрезвычайной доходности русской торговли. Высокие прибыли обеспечивались благодаря
разнице в ценах между Русью и Европой, возникавшей в результате искусственной изоляции Руси, созданной
Ганзой.
Заключение
Таким образом, в период татаро-монгольского ига и феодальной раздробленности предпринимательская
активность не замерла, но продолжала развиваться, приспосабливаясь к новым условиям. Перемещение
хозяйственного центра на северо-запад стимулировало взаимодействие
разрозненных русских земель, а также позволило создать систему взаимоотношений
с азиатскими партнерами. Сохранение центра внешней торговли с Западной Европой в Великом Новгороде и
Пскове также способствовало сохранению и развитию предпринимательского духа, хотя там
торговля ограничивалась в основном посредничеством.
Список литературы:
1.
Никитина
С.К. История российского предпринимательства. М., 2001
2.
Баикина
А., Додонова Л. Очерки истории российского предпринимательства и
благотворительности X – XX вв. Тюмень, 1996
3.
Галаган
А.А. От купца до банкира: История предпринимательства российского. М., 1997
4.
Хорькова
Е.П. История предпринимательства и меценатства в России. М., 1998