Валерий Брюсов, роман 'Огненный ангел'
Пространство в
романе В. Брюсова
«Огненный
ангел».
«Художественный мир – это система универсальных духовных отношений,
заключённых в тексте, имеющем эстетическое задание, та «внутренняя форма»,
которая построена «внешней формой» – речевой системой, если речь идёт о
литературе». «Художественный мир произведения отражает не объективный мир в
целом, а лишь его локальную, «избранную» часть, это – «сокращённый» мир; но
будучи «сокращённым», художественный мир представляет собой модель мира в
целом».[1]
По словам Ф. П. Фёдорова - художественный мир, как мир объективный, не
существует вне пространства и времени; пространство и время есть формы их
существования, их непременные атрибуты: «бытие вне времени, - писал Ф. Энгельс,
- есть такая же величайшая бессмыслица, как бытие вне пространства».[2]
С точки зрения, восходящей к Демокриту и Платону и сконцентрированное
выражение получившей у Ньютона, пространство есть пустота, вмещающая материю, а
время есть нечто, что «протекает равномерно», «без всякого отношения к чему –
либо внешнему». Другая концепция, восходящая к Аристотелю и получившая
всестороннее обоснование благодаря теории относительности Эйнштейна, утверждала
«зависимость существования и свойств пространства и времени от существования и
свойств движущейся материи». Традиция ньютоновской концепции в науке о
литературе, частности в историко – литературных анализах, бытует и поныне. [3]
Пространство в романе «Огненный ангел» – это прежде всего пространство
двоемирия; двоемирием характеризуется не только земной мир, но и мир небесный,
высший, сверхреальный. Реальный и сверхреальный миры перестают быть антитезами,
утрачивают статус оппозиции конечное – бесконечное, антинорма – норма.
Сверхреальный мир становится миром Бога и сатаны; Бог – это персонификация бесконечного,
сатана – персонификация конечного. Высший мир перестаёт мыслится как особая,
вне земного мира находящаяся реальность, и доля мистификации реальности
постепенно сокращается. Высший мир опрокидывается в реальность. Эти миры
настолько переплетены друг с другом, что часто герои романа принимают
сверхреальный мир за реальный.
Представителем сверхреального высшего мира в романе является граф
Генрих, олицетворение «света», «огненного ангела»: «Приблизительно через два
месяца после этого видения узнала Рената приехавшего в их местность молодого
графа из Австрии. Одевался он в белые одежды; глаза у него были голубые, а
волосы словно из тонких золотых ниток, так что Рената тотчас признала, что это
– Мадиэль. Но приехавший не хотел показать, что они знают друг друга, и называл
себя графом Генрихом фон Оттергейм».[4]
Граф Генрих ставится на одну ступень с ангелом - Мадиэлем, явилявшемся
Ренате неоднократно. Тождественно описание графа и ангела: «...явился ей в
комнате, в солнечном луче, ангел, весь как бы огненный, в белоснежной одежде.
Лицо его блистало, глаза были голубые, как небо, а волосы из тонких золотых
ниток. Ангел называл себя Мадиэль».[5]
и:
«Генриху на вид было не более двадцати лет, и во всём существе его был
такой избыток свежести и юности, что, казалось их не может сокрушить ничто в
мире <...>. Лицо Генриха, безбородое и полуюношеское,
было не столько красиво, сколько поразительно: голубые глаза его, сидевшие
глубоко под несколько редкими ресницами, казались осколками лазурного неба,
губы, может быть, слишком полные, складывались невольно в улыбку, такую же как
у ангелов на иконах, а волосы, действительно похожие на золотые нити, так как
были они тонки, остры и сухи и до странности лежали каждый отдельно,
возносились над его челом, словно нимб святых. Во всех движениях Генриха была
стремительность не бега, но полёта, и если бы продолжали настаивать, что он –
житель неба, увидел за его детскими плечами два белых лебединых крыла». [6]
Из этих цитат следует, что описание графа Генриха и огненного ангела
Мадиэля практически соврадают. В описании графа и ангела присутствует лексика,
которая указывает на то, что Генрих и ангел являются одним и тем же лицом, и
что они являются представителями высшего мира: «ангел», «белые одежды»,
«белоснежные одежды», «голубые глаза – небо», «золотые волосы», «золотые нити»,
«нимб святых», «житель неба», «два белых лебединых крыла».
Также важно пространство дома, в которой находится граф Генрих.
Описание дома, свидетельствует о том, что такое пространство гармонично сливается
с образом графа, вызывает добрые чувства и эмоции: «Слуга провёл меня через
переднюю, уставленную высокими, но изящными шкафами, потом по широкой лестнице
с красивыми перилами, далее ещё через входную комнату, где висели картины,
изображавшие разных животных, и наконец, постучавшись, отворил мне маленькую
дверь. Я увидел перед собой узкую комнату с деревянным, разукрашенным потолком,
с резными фризами по стенам, всю заставленную деревянными для книг
аналоями...».[7] Надо отметить,
что огненный ангел впервые явился Ренате в комнате, которая также была
просторна и светла: «...впервые явился ей ангел в комнате, в солнечном
луче...». [8]
Пространство, окружающее графа Генриха, является разомкнутым,
просторным и величественным: передняя, широкая лестница, входная комната, дверь
в комнату, а также атрибуты дома: высокие изящные шкафы, красивые перила,
картины, разукрашенный потолок, резные фризы на стенах, деревянные аналои для
книг – всё это только подтверждает то, что это «обиталище» человека доброго, благородного,
подобного ангелу. Связь с сокральным миром подтверждает движение по дому: по
широкой лестнице - наверх. Появляется как горизонтальное пространство –
фактическое пространство дома, так и вертикальное пространство – движение по
дому вверх по лестнице в комнату к графу.
В первой главе романа говорится о том, что граф Генрих, будучи
околдован Ренатой, «занимался алхимией, магией и другими чёрными делами»; и что
он вместе с Ренатой «каждую ночь перекидывались, - он в волка, а она в волчиху,
- и бегали по окрестностям; сколько за это время загрызли детей, жеребят и
овец, - сказать трудно!»[9] - из
этого следует, что изначально граф был представителем пространства не высшего,
божественного, а пространства дьявольского, грешного и вовсе не был похож на ангела
с неба.
«Только вдруг графу в видении явилась Кресценция Дидрихская и
обличила всё его грешное поведение. Тогда граф принял на себя крест и ущёл
босым ко гробу Господню...»[10] -
после этого граф как бы вырывается из оков дьявольского пространства и начинает
путь, который в реальном пространстве приведёт его ко гробу Господню, а во
внутреннем пространстве – к искуплению, прощению грехов, освобождению и
спасению души, что и сделает его подобным ангелу.
Граф Генрих отдаёт свою жизнь для служения высшим истинам, Богу –
воплощению добра и света, это и является точным доказательством того, что
пространство, окружающее графа есть пространство сверхреальное, божественное,
заключающее в себе добро, пространство разомкнутое и необъятное.
Пространству божественному противопоставлено в романе пространство
дьявольское. И одним из ярких представителей этого пространства является
Рупрехт. Он, будучи христианином, также оказавшись околдован Ренатой, променял
«спасение своей души» на плотское желание, любовь к Ренате и предался «чёрным
делам», имел связь с дьяволом: «И когда, немного спустя, я (Рупрехт) спросил
Ренату, каким путём должен я искать содействия Князя Тьмы...». [11] О том, что Рупрехт является
представителем низшего мира говорит его содействие с сатаной, «полёт на шабаш»
и то, что он смог променять спасение своей души на возможность контакта с
дьяволом: «ответив наконец Ренате, что отказывать её просьбам нет у меня
(Рупрехта) сил и что её счастию готов я пожертвовать своей жизнью, этой и
вечной».[12]
Комнаты, в которых проживали Рупрехт и Рената и в которых они
производили акты соединения с миром «князя тьмы», представляют собой замкнутое
пространство, ограниченное, тёмное и мрачное: «По шаткой лестнице, в темноте,
меня проводили в маленькую каморку второго этажа, узкую и неравномерную в
ширину, как футляр для виолы» [13]
- такой была первая комната, в которой проживал Рупрехт. Комната называется
«маленькой каморкой», «узкая, неравномерная в ширину», не имеющая точных и
ровных границ, похожа на футляр для виолы и лестница, ведущая к ней, «шаткая».
Пространство этой комнаты тёмное, не несущее тепла и доверия, настораживает и
вызывает тревогу и страх.
Такая же комната и у Ренаты. Впервые, когда Рупрехт увидел Ренату, о её
комнате он говорит: «В такой же неприветливой комнате, как моя...».[14] Комнаты, которые снимали они во время
своего пути в Кёльн, тоже являлись такими же невзрачными, маленькими и пустыми.
В Кёльне же Рупрехт разыскал хорошую гостиницу, с удобствами и роскошными
комнатами: «...я разыскал хорошую гостиницу и за щедрую плату получил две самых
лучших в доме комнаты, так как хотел, чтобы Рената имела и подходящую ей
роскошь обстановки, и все мыслимые в путешествии удобства. Но Рената, казалось
мне, не замечала моих стараний, и можно было подумать, что среди полированной
мебели, среди изразцовых каминов и зеркал – она чувствует себя не иначе, чем на
скудных, нетёсанных скамьях деревенской гостиницы».[15] Пространство, которое Рупрехт пытался создать вокруг себя и Ренаты не
было подходящим для них, оно было не настоящим для них, реальное пространство
заменялось пространством внутреннего мира - дьявольским, тёмным и
несоответствующим реальному пространству комнаты - тёплому, светлому и
удобному.
Действия, связанные с вступлением Рупрехта в связь с дьяволом,
происходили в плотно закрытой комнате, не имеющей никакой мебели: «... я
затворил и запер на задвижку дверь комнаты и тщательно закрыл полотном все щели
около неё, окно же было раньше завешано наглухо».[16] Пространство комнаты, в которой Рупрехт отправился на шабаш, было
замкнутым, не имеющим никакой связи с реальным миром, разомкнулось после того,
как Рупрехт заснул под воздействием чародейной мази. Посредством сна или
транса, в котором он находился, произошло соединение мира реального и мира
сверхреального (дьявольского): «Ещё сознавал я что лежу на полу нашей комнаты,
но когда пытался подняться, уже не мог и подумал: вот и все россказни о шабаше
оказались вздором и эта чудодейственная мазь есть только усыпительное зелье, -
но в тот же миг всё для меня померкло, и я вдруг увидел себя или вообразил себя
высоко над землёю, в воздухе, сидящем верхом на чёрном мохнатом козле».[17] Пространство шабаша со всеми его атрибутам
и обитателями - чёрный мохнатый козёл, дьявол, «адский конь», «из мрака уединённая
долина», «фигуры различных существ», «кривляющиеся морды», «некто», тьма, мрак,
чернота – является пространством дьявольского мира и Рупрехт, один из
участников шабаша, подобен существам, обитающим в адском пространстве.
Между двух пространств оказывается и главная героиня романа Рената: она
то посвещает себя служению божественному миру, то предаётся самым безобразным и
жестоким пыткам пространства дьявольского. Её слабость проявляется в том, что
она неспособна здраво мыслить и принимать правильные решения. Будучи одержимая
бесами и беспощадно ими мучима, Рената полностью деградирует как личность, она
превращается в тень и вместо того, чтобы жить и наслаждаться, она просто
существует, одержимая безумными идеями. Она мечется то от света к мраку, то
наоборот, от мрака к свету, и не находя ответа на свои вопросы впадает в
глубокие душевные депрессии. Рената неспособна действовать и здраво мыслить,
все её замыслы остаются лишь теорией для неё самой, так как она не принадлежит
сама себе: тело и душа её находится под влиянием великой и страшной силы
дьявольского мира. С самого детства Рената не имела право распоряжаться своей
жизнью, ибо была под воздействием силы небесного ангела Мадиэля, далее, когда
она повзрослела и стала девушкой, нарушив завет с ангелом, она как Ева,
вкусившая запретный плод, была изгнана из «рая». Пространство божественное
тотчас заменилось на дьявольское и вырваться из него девушке не удавалось на
протежении почти всей её жизни. Сверхъреальное пространство дьявольского мира
поглотило её полностью и стало реальным для Ренаты: она видела, слышала,
чувствовала дьявольский мир: «Я спросил, удалился ли призрак. – Да, он
рассеялся...» или «женщина (Рената) то вытягивалась мучительно, то вдруг
сгибалась вперё, что голова и подбородок сближались с пальцами ног...». [21]
После всех неудачных попыток отыскать и вновь увидеть ангела Мадиэля,
Рената принимает единственное правильное решение в своей жизни: она посвящает
оставшуюся жизнь искуплению всех своих грехов перед Богом. В её жизни также
происходит прорыв в пространство божественного мира, она врывается в это
пространство, осознав всю вину своих греховных дел: «Страшно! Страшно! Пойдём,
помолимся, и да оставит нам Бог столько жизни, чтобы загладить все грехи наши»,[22] но божественное пространство не принимает.
«Я верю не в злых духов, но в слово Божие, которое об них свидетельствует» [23] - этой фразой Рената полностью
подтверждает своё отречение от мира зла и готова полностью отдаться служению
Господу.
Финал жизни Ренаты – это полное раскаяние в своих грехах и смирение
перед силой пространства божественного, будучи осуждённой и заключённой в
тюрьму, она не пугается ни заточения, ни смертной казни. Замкнутое пространство
монастыря и тюрьмы не влияет на внутренний мир Ренаты, она будучи заключённой
не считает себя несвободной, а наоборот – она счастлива и отказываясь от свободы
в реальном мире, она приобретает свободу во внутреннем своём мире – и это её
истиное счастие – так считала сама Рената. Итог её жизни – это смерть: «...она
осталась в полной неподвижности, и я, приложив ухо в её груди, не услышал
больше биений сердца и понял, что из этого мира, где могли ожидать её только
преследования и страдания, её душа перешла в мир духов, демонов и гениев, к
которому всегда она порывалась». [24]
Из всего вышесказанного следует, что в романе явно присутствует
пространство как разомкнутое, так и замкнутое, как мир реальный, так и мир
сверхреальный. Все эти миры существуют не отдельно друг от друга, они находятся
в постоянном взаимодействии. Взаимодействие миров и их связь друг с другом
можно подтвердить соотношением: пространство божественное – граф Генрих;
пространство реальное, которое объединяет в себе мир божественный и мир
дьявольский – Рената; мир дьявольский – Рупрехт.
Схематически это можно обозначить так: