Положение женщины Запада в цивилизационном процессе XIX века

Положение женщины Запада в цивилизационном процессе XIX века

Введение

Враждебность утопической мысли к женщине и женственности сочеталась с резкими нападками философов на женское освободительное движение, которое к концу XIX века с уверенностью заявило о своем существовании. Федоров назвал это движение "анормальным и тератологическим явлением", в основе которого "лежит глубокое презрение к женщине" [15,413]. По мнению философа, стремление жен­щины к эмансипации связано с искусственностью городской жизни, в которой жен­щина ищет равноправия в юридическо-экономических сферах. Однако приобретение подобных прав, согласно Федорову, не составляет идеала даже для мужчин, а в случае с женщинами оно просто опасно. "Если бы и женщина сделалась участницею жизни юридико-экономической. - писал философ. - тогда можно было бы сказать, что конец близок" [15.413]. Непонятно, предрекал ли здесь Федоров конец лишь своего проекта или всего мироздания. Скорее всего, он имел в виду и то и другое.

Согласно Федорову, женщины имеют слишком много власти и без эмансипации. Они подчинили себе современную западную цивилизацию, легкая промышленность которой работает на них. создавая дорогие одежду, косметику и украшения. А западная культура развлекает и ублажает их. Об этом философ писал в статье о Всемирной выставке в Париже в 1889 году. Федоров предложил сделать символом этой выставки женщину, заметив, что нечто подобное уже было осуществлено раньше на менее крупной выставке в России, когда у входа в выставочный зал была воздвигнута фигура женщины с зеркальцем в руках. Философ обвинил женщину не только в эксплуатации достижений цивилизации для своих эгоистических целей, но также и в том, что она "заставила" и мужчину быть ей подобным. Он писал: "Жен­щина, пользуясь всеми произведениями фабрик и заводов для соблазна мужчин, за­ставляет и сих последних пользоваться произведениями тех же фабрик и заводов, чтобы в свою очередь путем соперничества друг с другом действовать на нее..»[15, 411]

     Женщина, на наш взгляд, может стать символом всего XIX – XXвв., так как  этот  период  характеризуется новой фазой  гендерных исследований. В этом и заключается актуальность нашего исследования. Ведь в  методологии исторической науки не так часто появляются совершенно новые категории, заставляющие по-иному оценивать уже известные явления и процессы. Одним из таких новшеств в западной исторической, социологической, философской и культурологической литературе за последние два десятилетия стали гендерные исследования. Однако эта задача еще далека от разрешения, а сам термин применяется к любым исследованиям, посвященным женщи­нам, что представляется совершенно неверным.

«Гендер» -  в английском языке в своем первоначальном значении является грамматической категорией рода, имеющей сугубо при­кладное применение. Учитывая отсутствие в этом языке категории рода для неодушевленных предметов, его относят к одушевленным существам в случае необходимости уточнения пола. Отсюда легко можно вывести использование термина в качестве замены приземленно-медицинского слова «Sех»: последнее обозначает чисто физио­логические отличия между полами, а «гендер» (так в русском и немецком произношении) — социальные и иные, из них вытекаю­щие.

Термин «гендер» впервые появился в американской историогра­фии, когда в 1986 г. Дж.В. Скотт выпустила статью «Гендер: значимая категория исторического анализа»[12,58]. Термин не был безусловно признан всеми исследователями.. В настоящее время, когда феминизм перестает быть массовым и популярным явлением даже в Северной Америке, лишенное нега­тивного оттенка понятие «гендер» удачно заменяет его в историко-философской и культурологической литературе.

Изначальная нечеткость термина привела к неясности понятия, им обозначаемого. Дж.В. Скотт определяет данную категорию как составной элемент социальных отношений, основанный на осознан­ных различиях между полами. При этом автор подчеркивает, что, хотя осознание половых различий и связанных с ними областей социальной сферы характерно для всех веков существования челове­чества, проблемы гендерного порядка недопустимо некритически переносить на отдаленные исторические эпохи. В сущности, недолгое развитие гендерных исследований привело к общепризнанному вы­воду, что применение термина следует ограничивать XIX—XX сто­летиями и, конечно, будущим периодом истории. А в этом случае приведенное определение нуждается в уточнении.

В современной гендерной литературе оно не разработано, хотя сам термин сделался расхожим понятием. Что можно сказать о такой попытке его осмысления: «гендер» включает в себя представления о женщинах, женщинах и мужчинах и их взаимоотношениях?[6,127] Такое «определение», мягко говоря, расплывчато.

Вообще изучение социально-культурных различий, прямо выте­кающих из полового диморфизма, — интересная и недостаточно исследованная область исторического знания. Конечно, имеется мно­жество работ, специально выделяющих роль женщин в отдельных эпизодах истории или их постоянное место в социальной жизни традиционных обществ. Вспоминая серьезные научные труды и бо­лее легкую литературу, мы можем назвать работы, посвященные роли женщин-хранительниц национальных традиций в европеизиро­ванном дворянском обществе XIX—XX веков. Немало книг посвяще­но женщинам-революционеркам разных стран и столетий. Женщины-правительницы, женщины-фаворитки, влияющие на политику, женщины-ученые — все они издавна дают благодатный материал для историков и популяризаторов науки.

Объектом нашего исследования является неординарные женщины,  повлиявшие хоть сколько – нибудь на людей своим талантом, умом, красотой, смелостью, отвагой.

Цель нашего исследования –  рассмотреть положение женщины Запада, в цивилизационном  процессе. XIXв.

Для того, чтобы достичь поставленную цель, необходимо решить следующие задачи:

 - изучить историческую  литературу по данному вопросу;

-  охарактеризовать термин «гендер» как категорию  научного анализа;

-  показать женские образы в культурно – цивилизационном процессе.

О феминистском движении рассказывается в сборнике «Феминизм: Восток, Запад, Россия». В книге впервые в отечественной литературе сделана попытка теоретического осмысления феминизма. Особенность сборника - культурологический подход, позволяющий представить своеобразие постановки феминистской проблематики в контексте различных культур и социальных систем.

Две других книги, на которые опирается работа - переводы. Одна из них – перевод с французского книги Симоны де Бовуар «Второй пол». Два ее тома до сих пор считаются самым полным историко-философским исследованием всего комплекса проблем, связанных с женщиной. Что такое «женский удел», что стоит за понятием «природное назначение пола», чем и почему положение женщин в этом мире отличается о положения мужчины, способна ли в принципе женщина состояться как полноценная личность, и если да, то в каких условиях, какие обстоятельства ограничивают свободу женщины и как их преодолеть.

Симона де Бовуар обращается в своем повествовании к мифам и легендам о «тайне пола», о «загадке женской души», созданным, по ее словам, мужчинами. Опираясь на высочайшие образцы мировой литературы, она снова и снова говорит о чудовищной несправедливости обычной женской судьбы, о традиционном небрежении к слабому полу и связанной с этим унизительной повседневной дискриминации.

Основным источником в работе явился перевод с английского, книга «Феминизм: проза, мемуары, письма, эссе». В антологию включены произведения разных жанров – эссе, мемуары, письма и отрывки из художественных произведений известных общественных деятелей и литераторов – Ж.Санд, А. Адамс, Г. Ибсена, С.Энтони и др. Включенные в сборник произведения отражают историю 150-летней борьбы женщин за свои права – со времен Американской революции по сороковые годы XX в. Среди проблем, о которых идет речь в сборнике – брак как инструмент подавления и эксплуатации, желание женщины самой распоряжаться своей свободой, экономическая зависимость женщины.

Также использовались периодические издания:: журналы «Вопросы истории», «Новая и Новейшая история», где также раскрывались образы женщин через призму культурно – цивилизационного процесса. В частности использовались статьи из рубрики «Лики женщины» в журнале «Наука и религия»,  посвященные неординарным женщинам;.  о гендерных исследованиях идет речь в журнале «Вестник МГУ . История..» .

Работа состоит из введения,  двух глав, заключения, литературы.

Глава 1 Теоретические основы гендерологии

1.1. Понятие о гендерологии и феминологии

Прежде всего, возникает вопрос о соотношении объектов исследования таких научных направлений, как “феминология” и “гендерология”.

Феминология – наука о положении и социальных ролях женщины. Она рассматривает совокупность социально-экономических, политических, правовых, социокультурных условий, сложившихся в обществе для реализации общих с мужчинами и специфических интересов женщин, обеспечения их жизнедеятельности во всех сферах общественной жизни. Отсюда следует. что главным объектом феминологии являются женщины.[15,30] Но этот объект понимается по-разному различными исследователями. Известный социолог Г.Г.Силласте подчеркивает, что феминология не может ограничиться рассмотрением женщин как социально-демографической группы. При таком подходе на первый план выступают проблемы соотношения полов в определенных поколениях, динамика рождаемости и смертности, продолжительности жизни в зависимости от пола. В лучшем случае сюда присоединяется характеристика женщины как рабочей силы, участницы общественного производства.[15,32]

Силласте придерживается другого подхода. Она определяет женщин как “реально существующую и эмпирически фиксируемую, относительно целостную и устойчивую социальную общность. Конечно, эта общность вплетена в стратификационную сеть общественных отношений, других социальных групп и общностей и их взаимоотношений. Но Силласте считает, что женщин можно определить как относительно автономное социальное образование – социум.[15,56]

При таком подходе, как считают исследователи,  большое значение приобретает анализ социо-психологических и социо-культурных факторов личностного становления женщины, более глубокое исследование женской психологии и женского общественного сознания в их динамике. Конечно, при этом экономические и политические аспекты положения женщины в обществе и ее роли в семье не должны игнорироваться.

Целью гендерологии, как и феминологии, является не замена патриархатного общества матриархатным, а ликвидация антагонизма полов и обеспечение звучания обеих струн – мужской и женской – в гармонии социального развития.

Для достижения этой цели необходимо более глубокое понимание не только женщины. Лариса Васильева обвинила в своей работе “Заговорившая с миром” женщин-писательниц и поэтесс в том, что, получив трибуну, они стали самовыражаться, раскрывая особенности женской психологии, но не пытаясь понять мужчину. К сожалению, этот недостаток присущ рождающейся еще только на белый свет гендерологии. Поэтому в дальнейшем, говоря о гендерологии и гендерных исследованиях вынуждены раскрывать в основном их женский аспект.

О.А.Воронина считает новой фазой в развитии женских исследований 80х годов ХХ века переход от анализа патриархата и специфического женского опыта к анализу гендерной системы. Она пишет: “Наблюдается постепенное смещение акцентов: от анализа женского фактора и констатации мужского доминирования к анализу того, как гендер присутствует, конструируется и воспроизводится во всех социальных процессах и как это влияет на женщин и мужчин”.[2,42]

««Женские исследования” как вызов традиционной науке возникли, когда стало очевидным, что, в сущности, социальные и гуманитарные науки под видом изучения человека вообще, т.е. homo sapiens, изучают исключительно мужчин. Женские исследования как раз и были ориентированы на изучение женского культурного зазеркалья, причем здесь использовались самые разные методы: исповедь, групповые дискуссии, глубинные интервью, вторичный анализ материалов этнографических исследований.»[11,76].

Глава 2. Женщина и ее роль в истории

2.1.Женщина - воин

История войн с пристальным внимание изучается отечественными и зарубежными историками: объектом их изучения становятся детали сражений, обмундирование, маневры войск в той или иной кампании, вооружение и т. п. Однако по неизвестной причине вне  поля зрения исследователей остаются женщины. Хотя всем известно, что война всегда была так или иначе связана с женщинами, оставаясь, разумеется, «любимым мужским занятием».

Так, историк Кнышев В. И. пишет, что во французской армии, как в любой другой, женщины составляли ее неотъемлемую часть. Их можно довольно легко классифицировать на четыре устойчивые группы: проститутки, маркитантки, женщины-солдаты и любов­ницы, последовавшие за своими возлюбленными на войну. Самой многочис­ленной, разумеется, являлась первая[6,62]. Ниже речь пойдет о второй и третьей категориях.

В истории Франции имеется довольно много примеров, когда женщина оказывалась в боевых порядках армии не только как проститутка либо лю­бовница, но и как солдат, т. е. с оружием в руках. Достаточно вспомнить Жанну д'Арк — один из самых ярких примеров в истории Франции

Женщины брались за оружие и вставали в ряды «защитников сво­боды». Не случайно на одной гравюре периода революционных войн, где    изображена  женщина с пикой, стоят следующие слова: «Мы также научимся сражаться и умирать, как и мужчины, и докажем, что умеем обращаться не только с веретеном и иголкой. О Беллона! Спутница Марса (Беллона, богиня войны — сестра или кормилица бога войны Марса.) Неужели твой пример не вдохновит женщин, чтобы идти в бой вместе с мужчинами? Боги­ня силы и храбрости! Ты не будешь краснеть за француженок»[6,74].

Вербуясь в рекруты, они забывали о своей принадлежности к слабому полу, с удовольствием «превращаясь» в мужчин. Солдатский мундир не был простой игрой в переодевание: француженки-солдаты верили, что только в нем они смогут стать мужчинами. И старались от них не отставать, забывая истинно женские пристрастия и особый склад, заложенный в них природой. Они до такой степени сливались с мужчинами-солдатами, что в общей сол­датской массе их было трудно отличить.

Одной из самых известных женщин-солдат наполеоновской эпохи во Франции, достойных сравнения с Надеждой Дуровой по известности в на­шей стране, бесспорно, является Мария-Тереза Фигёр по прозвищу «мадам Сан-Жен» (мадам Бесцеремонность). В 1893г. французский драматург Э. Моро написал пьесу под названием «Мадам Сан-Жен»[6,70], где в качестве главного героя фигурировала Фигёр. Поскольку тогда еще Марию-Терезу знали немногие, другой драматург, В. Сарду, предложил Моро заменить его героиню маршальшей Лефевр, мадам Данцигской, супругой одного из изве­стных маршалов Наполеона.

Другая известная во Франции женщина-солдат, о которой упоминает Кнышев В, — бельгийка из Гента Мария-Жанна Шеллинк — сделала настоящую военную карьеру. Она с дет­ства познала нужду и нищету. Отец у Марии-Жанны умер рано, мать практи­чески не заботилась о дочери, а дядя, который обращался с ней как с родной дочерью и работал трактирщиком, лишился работы. В итоге мать отправила дочь в проститутки; вскоре Марию-Жанну арестовали и посадили в тюрьму. После того, как ее выпустили на свободу, она вышла замуж. Когда республи­ке потребовались защитники, супруг Марии-Жанны ушел в армию. Как и другие женщины-солдаты, она выдала себя за мужчину и пошла вслед за мужем в армию. В апреле 1802 г. она поступила на службу во 2-й бельгийс­кий батальон волонтеров и уволилась из армии в июне 1808 г. в звании млад­шего лейтенанта, с крестом шевалье ордена Почетного легиона и хорошей пенсией. Крест вручал ей лично император, не преминув отметить заслуги Марии-Жанны, обратившись к своим офицерам: «Господа! Склоните головы перед этой храброй женщиной!» Всего Мария-Жанна Шеллинк прослужила почти 30 лет, из которых приняла участие в 12 кампаниях. О ее храбрости говорилось в приказе по армии после боя при Арколе. В битве при Жемаппе она получила шесть сабельных ударов, при Аустерлице — огне­стрельное ранение в левое бедро и последнее ранение — при Йене. За не­сколько дней до празднования своей 83-й годовщины, в сентябре 1840 г., смелая женщина скончалась.

Виржиния Гескьер, как и другие женщины-солдаты, записалась в ар­мию как мужчина, скрыв свою принадлежность к слабому полу. Благодаря системе конскрипции, при которой был развит институт замещающих (т. е. когда за собственный счет вместо себя можно было отправить в армию посто­роннего человека), в 1806 г. Гескьер одела синий солдатский мундир 27-го линейного полка вместо родного брата, который по состоянию здоровья не мог перенести трудности и тяготы армейской службы. (Больше Виржиния никогда не увидит брата — он скончался до ее возвращения домой). Вместе со своим полком 2 мая 1808 г., около Лиссабона, Виржиния приняла участие в одной стычке, где доказала свою храбрость: спасла жизнь своему полков­нику и захватила в плен двух английских офицеров, ранив одного из них штыком в плечо (она доставила пленников в лагерь, привязав их к хвосту своей лошади). После столь самоотверженного поступка Гескьер получила сержантские нашивки и обладая приятной внешностью получила прозвище «Милый сержант». На этом ее подвиги не закончились: Виржиния участво­вала в Австрийской кампании 1809 г. и в знаменитом сражении при Ваграме (5—6 июля). И ни один человек не распознал в ней женщину, хотя в 1808 г. она лечилась в госпитале от штыкового ранения в левый бок. Тайна Гескьер оказалась раскрытой только в начале 1812г., когда она снова попала в госпи­таль. После того, как Виржинию «признали женщиной», ее военная карьера закончилась: в том же году ее наградили орденом Почетного легиона и уволили со службы. Во Франции она приобрела большую популярность. В ее честь даже сочинили песенку из 13 куплетов. Гескьер прожила долгую жизнь: она увидела падение Первой империи, Сто дней, две Реставрации, две революции (1830 и 1848 гг.) и скончалась в 1855 г., когда Францией правил Наполеон III.

В наполеоновской армии служили и другие женщины, получившие по тем или иным причинам меньшую известность. Среди них можно назвать Дюку-Лаборд. Она служила в 6-м гусарском полку, отличилась при Прёйсиш-Эйлау, получила ранение при Фридланде, потом крест ордена Почетного ле­гиона. В отличие от Терезы Фигёр, она сражалась за Францию в «битве битв» наполеоновской эпопеи — Ватерлоо (18 июня 1815 г.), где потеряла ногу, попа­ла в плен и вернулась во Францию только после Июльской революции 1830 г., т.е. после падения последнего представителя Бурбонов в лице Карла X.

В конце 1813 г., в Испании, в рядах французской армии воевала еще одна женщина-солдат, по прозвищу Ла Коллежьяна (Юная). Она была... ис­панкой из старинного дворянского рода Старой Кастилии. Испанка оказа­лась столь рьяной сторонницей Франции и нового короля Жозефа Бонапар­та, что добровольно согласилась сражаться против соотечественников. Она вообразила себя второй Жанной д'Арк и собрала небольшой отряд из мест­ных крестьян, вооружив и экипировав их за свой счет. Однако Ла Коллежьяне не повезло — в это время дела французов на полуострове складывались неважно, и вскоре они были вынуждены уйти обратно во Францию. С ними ушла и испанка. Зимой 1813—1814 гг. ее видели в форме гусара в Байоне, где, по отзывам очевидцев, она неплохо выглядела и была полна отваги. Впослед­ствии ей доверили командование ротой французского гусарского полка; со­служивцы отзывались о ней положительно. После отречения Наполеона Ла Коллежьяне отказали в пребывании на территории Франции и прислали «на вспомоществование» 500 франков, что оскорбило испанку больше, чем сам отказ «прописать» ее во Франции. Больше о судьбе отважной испанки ниче­го не известно.

В декабре 1812 г. — начале января 1813 г., когда дела Франции и импе­ратора находились не в лучшем состоянии, в Бордо произошел забавный казус[9,73]. В городе получило распространение некое воззвание, составленное якобы от местной администрации о призыве на службу в добровольном поряд­ке, ввиду тяжелого положения на фронте, 200 тыс. незамужних женщин в возрасте от 18 до 30 лет под названием армии Беллоны. В «документе» объяс­нялись причины призыва на военную службу женщин, устанавливались «нор­мы» призыва (каждому департаменту надлежало сформировать 1 «полк» пехо­ты и 1 «полк» кавалерии) и приводилось описание военной формы, которую надлежало носить женщинам-добровольцам: «Пехотинцы будут одеты в ко­роткие юбки с кирасой, в шляпу-амазонку (т.е. шляпу от амазонки — женс­кого платья для верховой езды.) с плюмажем и вооружены пиками; на ногах будут носить обычные ботинки. Для кавалерии униформа будет той же, только кавалеристы будут носить каску античного образца и обуты в сол­датские ботинки; пики кавалеристов будут длиннее, чем в пехоте». «Пехотин­цам» предполагалось выдать знамя — полотнище с изображением Венеры в «ее туалете», попирающей пылающие сердца; «кавалеристам» — «штандарты» с изображением Психеи на кровати из роз. Для питания «войск» предназнача­лось создать магазины (склады) с «...апельсинами и лимонами, кондитерски­ми изделиями, в т.ч. пирожками, пышками, печеньем и макаронами...»

Для успокоения общественного мнения, поскольку данное объявление дискредитировало власть, 21 января 1813 г. министр полиции написал гене­ральному комиссару Бордо, чтобы тот арестовал авторов оного документа и принял все необходимые в подобных случаях меры. Любопытно, что в Бордо нашлись легковерные женщины, которые поверили в подобный абсурд. Мо­жет быть, данный документ свидетельствовал о том, что идея борьбы за ро­дину изжила себя, превратившись в некий фарс?

Как говорилось выше, одной из самых многочисленных групп женщин в армии являлись маркитантки, поскольку во французских войсках (в отли­чие от других европейских армий) функции маркитантов разрешалось ис­полнять женщинам. В отличие от солдат, они не получали никакого жалова­нья и не являлись военнослужащими.

Во французском языке маркитантки (маркитанты) обозначаются двумя терминами. Под пер­выми подразумеваются маркитантки, т.е. мелкие торговки, которые за «ра­зумную цену» снабжали солдат предметами быта и пр. (почтовой бумагой, пуговицами, а также водкой и вином). В их распоряжении находилась повоз­ка с тремя-четырьмя лошадьми. Под вторым термином подразумевалась суп­руга маркитанта — торговца  продовольственными товарами, следовавшего за армией. Как правило, маркитант — за отдельную плату — решал продовольственные проблемы унтер-офицеров. В наполеоновской армии существовали еще и прачки, стиравшие для солдат рубахи, гетры, платки и др.

Маркитантки приняли активное участие во время кампаний и сраже­ний. Во французских армиях вообще, а в конце XVIII — начале XIX вв. особенно, они были больше, чем маркитантками. Они являлись и являются неотъемлемой частью военной истории Франции. Их отвага и смелость были общеизвестными. Не случайно знаменитый французский художник (бри­гадный генерал и адъютант маршала Л.-А. Бертье) Л.-Ф. Лежен на своей картине «Битва при Чиклана-Баросса» увековечил подвиг маркитантки Кат­рин Баллан из 95-го линейного полка 5 мая 1811 г., поместив ее на пере­дний план. В день сражения Баллан находилась в первых линиях своего полка и, невзирая на опасность, раздавала солдатам порции водки, выпол­няя свой долг (как правило, во время боя маркитантки не брали денег за водку и вино).

Аналогичный подвиг совершила маркитантка 57-го линейного полка Казажюс во время Польской кампании. 5 июня 1807 г., невзирая на град пуль с обеих сторон, Казажюс два раза спускалась в овраг к солдатам и два раза доставляла им бочонки с водкой, подкрепляя силы военнослужащих. Как позднее сообщалось в рапорте маршалу Ж. де Дье Сульту, «...когда какой-то солдат предложил пойти вместо нее, она твердо отказала, заявив ему, что присутствие женщины в бою принесет больше пользы родине, чем слава отдельного солдата»[4,92]. Другая маркитантка, отважная Тереза Журдан по про­звищу «Старейшина», приняла активное участие в войнах на двух континен­тах — в Италии, Египте, России, Алжире (между 1830 и 1834 гг.); участвовала в сражении при Ватерлоо и умерла в 1862 г. в возрасте 90 лет. Эльзасска Катрин Ромер служила во время Испанской, Русской, Французской кампа­ний. Катрин последовала за ссыльным императором на остров Эльба, верну­лась вместе с ним во Францию и участвовала в битве при Ватерлоо, как и Тереза Журдан. Можно назвать также Марию Пьерет из 48-го линейного полка, «мамашу Евгению» из 10-го драгунского полка, «тетку Дюбуа», мар­китантку Императорской гвардии, супругу ротного цирюльника, а также двух безвестных маркитанток 25-го линейного полка, спрятавших под своими юбками во время капитуляции Дрездена в ноябре 1813г. на вершине орла (зна­мени) и спасших его от противника.

Настоящим символом маркитантки эпохи республиканских и наполео­новских войн можно смело назвать маркитантку 1-го полка пеших гренаде­ров Консульское (затем и Императорской) гвардии Марию Деревянная-Голова. Сей эксцентричный персонаж, несомненно, заслуживает отдельного упоминания. Известный французский поэт П.-Ж. Беранже, автор стихотво­рения «Маркитантка», несомненно, имел в виду именно Марию:

«Я маркитантка полковая;

Я продаю, даю и пью

Вино и водку, утешая

Солдатскую семью.

Меня герои наши знали:

Ах. скольких гроб так рано взял!

Меня Любовью осыпали

Солдат и генерал....

От самых Альп я вам [солдатам] служила.

Мне шел пятнадцатый лишь год,

Как я вам водку подносила

В египетский поход.

Потом и в Вене я гостила...

Я больше пользы оказала,

Чем пэр любой родной земле,

Хоть дорогонько продавала

В Мадриде и в Кремле;

Но дома даром я давала.

Звени ты, чарочка моя!» [17, 81].

Мария представляла собой персонаж грубый и неотесанный — впрочем, как и ее товарки, в отличие от того образца, который представляют нам на театральных подмостках. Она родилась в 1763 г., в Доме инвалидов, выросла в сугубо мужской компании и сызмальства овладела мужскими привычками. Мария курила трубку, носила гетры (т.е. мужскую одежду), от нее частенько попахивало табаком, чесноком, водкой и прочими «ароматами». Вместе с тем Мария обладала железной волей, неженской физической силой и запросто могла поколотить несговорчивых маркитанток, поэтому они называли ее не иначе как «господин Мария».

Мария и барабанщик женились в Вероне, во время Итальянского похо­да 1796—1797 гг. генерала Бонапарта. Во время следующей Итальянской кам­пании, 1800 г., неподалеку от Маренго, у них родился мальчик, ставший во времена Первой империи барабанщиком в полку воспитанников Импера­торской гвардии. Мария, известная всем гвардейцам за вольность речей, не­красивую внешность, смелость, мужеподобную фигуру, нежно любила сы­нишку. Наполеон лично пообещал маркитантке, что произведет ее сына в сержанты, если только... мальчишку не убьют. К сожалению, вся семья по­гибнет в последующих войнах: барабанщика разорвет пополам ядром при Монмирале (11 февраля 1814 г.), 14-летнего мальчика сразит пуля при обо­роне Парижа (30 марта 1814 г.), и саму маркитантку убьет осколок ядра при Ватерлоо на глазах нового мужа, гренадера-гвардейца Шакта.

Гренадеры гвардии наспех вырыли могилу на месте гибели маркитантки и поставили импровизированный крест из двух сучьев, а один капрал набросал эпитафию: «Здесь покоится Мария, маркитантка 1-го полка пеших гренадер Старой гвардии, убитая на поле брани 18 июня 1815 г., в два часа пополудни. Прохожий, кто бы ты ни был, поклонись Марии». Но никто не поклонится несчастной маркитантке: через несколько часов ее могила была разворочена многочисленными разрывами артиллерийских снарядов, а сам Шакта пал сра­женный прусской картечью в нескольких метрах от места гибели Марии.

Впрочем, в маркитантки шли не только женщины низших социальных слоев. На некоторое время (иногда на несколько лет) маркитантками стано­вились и супруги военнослужащих. Например, жена одного лейтенанта из 24-го драгунского полка, мадам Дюбуа, которая готовила еду не только для мужа, но и всем офицерам полка. Или супруга музыканта штаба 9-го гусарс­кого полка Ф.-Р. Жиро во время кампании 1807 года.

Во время кампаний маркитантки, как говорилось выше на примере с Марией Деревянная-Голова, очень часто становились любовницами солдат или их женами. При Старом режиме перед свадьбой солдаты должны были испрашивать разрешение вышестоящего начальства. Революция 1789 г. уп­ростила существовавшие нормы: по декрету от 8 марта 1793 г. военнослужа­щие могли жениться без разрешения. Однако 16 июня 1808 г. император вернулся к прежнему разрешительному порядку королевской армии (с неко­торыми изменениями).

  Участие женщин на войне — тема малоизвестная. Отечественные и зару­бежные историки изучению данной проблемы уделяли и уделяют мало вни­мания. Тем более интересными представляются страницы истории, где рас­сказывается об активном участии женщин в военных действиях наравне с мужчинами. Например во Франции конца XVIII — начала XIX веков — возможно, во время самого бурного периода ее существования, — французские  женщины сыграли заметную роль не только в деле тылового обеспечения 1 войск, но и на поле боя.

1.2. Женщина - писательница

Значение слово "эмансипация" наиболее употребительно в литературе. Само понятие "эмансипация" приходит в обиход в начале XIX века из французской.литературы  Связано это прежде всего с двумя женскими именами: Ж.. де Сталь и Жорж Санд - ярких представительниц французского романтизма.

Властительница дум читающей молодежи конца XVIII - начала XIX века после­довательница идей эпохи Просвещения, г-жа де Сталь в своих романах, пользовавшихся не меньшей популярность, чем "Новая Элоиза" Руссо, а позднее романы Жорж Санд, утверждала идею свободы человеческого чувства, независимости его от нравственных предрассудков и светских ограничений. В центре ее произведений были образы женщин ("Дельфина". 1802: "Коринна". 1807). В романе в письмах "Дельфина" автор утверждает, что женщина должна и может быть свободна в выборе своего жизненного пути, отстаивает ее право на любовь. Ту же идею развивает писательница и в романе "Коринна", героиня которого является фигурой во многом автобиогра­фической, хотя в значительной степени идеализированной. Коринна так же обра­зованна и одарена талантами, как г-жа де Сталь, так же страстно желает обрести счастье, не зарыть в землю свои исключительные дарования, так же отважно пре­небрегает мнением света. Героиня не только по-человечески похожа на свою созда­тельницу. Она воплощает в себе некоторые заветные эстетические и общественные идеи г-жи де Сталь. Основная проблема произведения - положение женщины в обществе, ее раскрепощение, эмансипация. Коринну ценят за ее собственные талан­ты, тонкость чувств. Она, девушка из аристократической семьи, оставляет родину и в одиночестве отправляется за границу, что жестоко оскорбляет общественные при­личия. Для родственников она умерла, ей пришлось даже изменить имя, и не случайно она назвалась Коринной, по имени древнегреческой поэтессы VI вв. до Р.Х.

Однако история, рассказанная знаменитой писательницей, не была типичной. Героиня романа - одинокая бунтарка, она родилась слишком рано: люди, покоренные талантами Коринны, осуждают ее как женщину. Возлюбленный расстается с ней: искренне увлеченный ее артистическим обаянием, он тем не менее убежден в том, что женщина должна держаться в тени и заниматься лишь домашними делами.

Влияние романов г-жи де Сталь на общество было огромным. Может быть, впервые о женщине стали говорить как о личности, о ее духовных воз­можностях, о потребности раскрепощения.

Итак, идеалом раскрепощенной женщины во Франции были вымышленные героини г-жи де Сталь,

После де Сталь, оказавшей столь сильное, но еще явно недостаточное влияние на состояние умов общества и впервые поставившей вопрос о раскрепощении женщины, на устах читающей публики появляется новое имя, начинается новое брожение общественных умов, вопрос о женской эмансипации приобретает иную окраску. Это связано с личностью и творчеством другой французской писательницы Авроры Дюпен, избравшей себе псевдонимом мужское имя - Жорж Санд. И она сумела доказать, что женщина может быть независимой и играть значительную роль в общественной, культурной и политической жизни. Так называемый "женский вопрос", затронутый во многих произведениях писательницы ("Индиана", 1832; "Валентина", 1832; "Лелия", 1833 и др.). перерастал в проблему свободы личности. внутренней свободы человека вообще. Сам пример жизни Жорж Санд говорит о том, как выросли нравственные запросы, интеллектуальные потребности женщины XIX века. как расширился ее умственный кругозор и какие возможности таит в себе женская душа, долгие столетия находившаяся в клетке предрассудков. Недаром В. Белинский в 1842 году назвал французскую романистку "гениальной женщиной", "первой поэтической славой современного мира". "Каковы бы ни были ее начала, -восторженно писал критик, - с ними можно не соглашаться, их можно не разделять. их можно находить ложными; но ее самой нельзя не уважать, как человека, для которого убеждение есть верование души и сердца. Оттого многие из ее произведений глубоко западают в душу и никогда не изглаживаются из ума и памяти" [17,108].Влияние творчества Жорж Санд на европейскую литературу было огромно. Романы писательницы быстро нашли горячий отклик не только во Франции, но и за ее пределами. Особенно живо и горячо откликнулась на них передовая русская общественность, русская интеллигентская мысль. Произведениями Жорж Санд и г – жи де Сталь зачитывались представители наиболее прогрессивных кругов  мирового общества.

2.3.Женщина - правитель

Королева Виктория

Важное место в обсуждении проблемы "гендер и власть" занимает анализ поли­тического аспекта гендерной дифференциации, который чрезвычайно рельефно выявляется именно в переломные эпохи. Историческая ситуация и события XVI века, в том числе появление в результате династических инцидентов во многих странах Европы государей женского пола и регентствующих матерей при несо­вершеннолетних монархах (Изабелла в Кастилии, Мария-и Елизавета Тюдор - в Англии, Мария Стюарт - в Шотландии, Екатерина Медичи и Анна Австрийская - во Франции и др.), оставили яркий след в политической мысли этого времени. Так, характерной приметой многих произведений ее выдающихся представителей и дебатов между ними стало пристальное внимание к неожиданно выдвинувшейся на первый план проблеме, напрямую связанной с тем, что сегодня понимают под тер­мином "социальное конструирование гендера": может ли женщина, рожденная в королевской семье и обученная "монаршему делу", преодолеть ограничения своего пола? Или иными словами: что было (или что следует считать) главной детерминантой в определении социальной роли индивида - гендер или ранг?

Самыми резкими оппонентами женского правления были английские пуритане и шотландские кальвинисты, которые эмигрировали на континент из-за репрессий "Кровавой Мэри" и Марии де Гиз. В своих сочинениях, опубликованных в изгнании, К. Гудман, Д. Нокс и другие сравнивали Марию Тюдор с Изабелью и доказывали, что правление женщин противоречит природе, закону и Святому Писанию. Разящие инвективы своего трактата "Первый трубный глас против правления женщин", издан­ного в Женеве в 1558 году, Нокс направлял в адрес и Марии Тюдор, и Марии Стюарт. Позиция решительно и ясно сформулирована уже в его первой фразе: "Допустить женщину к управлению или к власти над каким-либо королевством, народом или городом противно природе, оскорбительно для Бога, это деяние, наибо­лее противоречащее его воле и установленному им порядку..." [9,57]).Жизнь Королевы Виктории полностью опровергает такую позицию.

Виктория появилась на свет в Кенсингтонском дворце 24 мая 1819 года. Ее родители проделали долгое и трудное путешествие из Баварии специально для того, чтобы ребенок родился именно в Лондоне.

Этот ребенок стал поистине королевским подарком стране и к тому же своеобразным искуплением прежних прегрешений Ганноверской династии. Правда, детство Виктории нельзя было назвать ни легкомысленным, ни безоблачным. Когда ей было всего 8 месяцев, отец, славившийся отменным здоровьем, скоропостижно умер от воспаления легких. А незадолго до смерти гадалка предсказала Эдуарду скорую кончину двух членов королевской фамилии, на что он, ни на секунду не задумавшись о том, что в числе «приговоренных» может быть и он сам, поспешил во всеуслышание объявить о том, что королевский титул наследует он и его потомки. И вдруг, простудившись на охоте, он серьезно заболевает и очень быстро отходит в мир иной, оставив жене и детям одни только долги.

А потому семье приходилось экономить буквально на всем. Ребенком Виктория, которую все домашние, кроме матери, звали Дрина, носила одно и то же платье до тех пор, пока не вырастала из него, и твердо уверилась в том, что дамы, без конца меняющие наряды и драгоценности, не просто мотовки, а особы в высшей степени безнравственные. Впоследствии, уже будучи облеченной властью, она никогда не увлекалась туалетами, а знаменитые украшения Британской короны были скорее данью престижу.

Девочкой Виктория всегда спала в материнской спальне, поскольку герцогиня Кентская жила под постоянным страхом, что на дочь могут совершить покушение. Первое время ее воспитание мало отличалось от воспитания любой высокородной леди. Домашнее образование, полученное ею, можно было назвать классическим — языки, арифметика, география, музыка, конная выездка, рисование. Кстати сказать, Виктория всю свою жизнь писала прекрасные акварели.

Когда ей исполнилось 12 лет, она впервые узнала о той блестящей перспективе, которая ее ожидает. И с этого момента методы ее воспитания претерпели весьма существенные изменения. Устрашающе длинный список запретов, составлявший основу так называемой «Кенсингтонской системы», предусматривал: недопустимость бесед с незнакомыми людьми, выражение собственных чувств при свидетелях, отступление от раз и навсегда заведенного режима, чтение любой литературы по своему усмотрению, употребление лишней сладости и прочее, прочее, прочее. Немка-гувернантка, которую девочка, кстати, очень любила и которой доверяла, — Луиза Ленхзен, прилежно заносила все ее поступки в специальные «Книги поведения». Так, например, запись, датированная 1 ноября 1831 года, характеризует поведение будущей королевы как «непослушное и пошлое».

20 июня 1837 года скончался король Вильям IV и на престол взошла его племянница Виктория, которой суждено было стать одновременно и последней представительницей несчастливой Ганноверской династии, и родоначальницей правящего в Британии и поныне Дома Виндзоров. На английском троне больше ста лет не было женщины.

Летним днем 1837-го года 18-летняя Виктория, восседая в «золотой карете», отправилась в Вестминстерское аббатство на коронацию, церемония которой оказалась не отрепетированной.

Смущенная Виктория шепотом обращалась к придворным: «Умоляю, скажите мне, что я должна делать?». Даже кольцо, которое ей должны были одеть, оказалось мало, и архиепископ едва не вывихнул королеве палец. Более того, в тот же день в небе над Лондоном был замечен черный лебедь, и это обстоятельство дало повод говорить, что Виктория долго на престоле не просидит...

Прошло совсем немного времени, и молодая королева дала понять, что вопрос «Умоляю, скажите мне, что я должна делать?» остался в прошлом. Во время разразившегося после смены монарха правительственного кризиса премьер-министр лорд Мельбурн, поставивший перед Викторией вопрос о смещении двух придворных дам, мужья которых принадлежали к прежнему правительству, получил такой ответ:

— Я не откажусь ни от одной из моих леди и оставлю их всех. Меня не интересуют их политические взгляды. Я не беседую с ними о политике.

Конституционные доктрины преподавались Виктории еще в юности. Она прекрасно знала свои обязанности, а потому никогда не пыталась вносить в них коррективы или игнорировать те государственные решения, которые были приняты всем кабинетом министров. Но это отнюдь не отменяло полной и повсеместной подотчетности Ее Величеству «в каждом данном случае, дабы она знала, чему она дает свою королевскую санкцию». Не раз в своих посланиях правительству она в угрожающем тоне напоминала, что в случае нарушения ее права быть посвященной во все дела, по которым принимаются решения, министры рискуют оказаться «удаленными от должности».

В 1839 году на торжества по случаю 20-летия королевы в Лондон прибыл цесаревич Александр, будущий император Александр II. Высокому голубоглазому красавцу был 21 год. Безупречные манеры, любезность, наконец, исключительной красоты мундир, как влитой сидевший на русском принце, вызвали среди дам настоящий ажиотаж. Оказалось также, что и сердце королевы — не каменное. На балу и первый, и последний танец именинница отдала ему. Было ли это только жестом вежливости по отношению к влиятельнейшей державе? Во всяком случае, взволнованная королева призналась жене премьер-министра, что цесаревич ей «чрезвычайно понравился», что «они стали друзьями» и что «дела идут хорошо».

Но как бы хорошо они ни шли, на этом все и закончилось. Не исключено, что повышенное внимание молодой королевы к наследнику российского престола вызвало тревогу в британских правительственных кругах. Несмотря на старания русской дипломатии сблизиться с Англией — приезд цесаревича был тому лишним свидетельством, премьер-министр Мельбурн советовал Виктории держаться подальше от России. Именно он начал сеять первые семена недоверия и опаски, которые с успехом продолжили будущие советники Виктории, утверждавшие: «Россия непрерывно усиливается. Катится как снежная лавина к границам Афганистана и Индии и представляет собой величайшую опасность, какая только может существовать для Британской империи».

В результате уже в январе 1840 года королева выступила в парламенте с речью, произнося которую страшно волновалась. Она объявила о своем предстоящем замужестве. Ее избранником был принц Альберт Саксен-Кобургский. Он приходился Виктории кузеном по материнской линии, их при рождении даже принимала одна и та же акушерка, но вот увидеться впервые молодым людям довелось, лишь когда Виктории исполнилось 16 лет. Тогда между ними сразу сложились теплые отношения. А по прошествии еще 3 лет, когда Виктория уже стала королевой, она уже и не скрывала того, что страстно влюблена.

Медовый месяц молодые проводили в Виндзорском замке. Эти упоительные дни королева считала лучшими в своей долгой жизни, хотя этот месяц ею же самой был сокращен до двух недель. «Для меня абсолютно невозможно не быть в Лондоне. Два или три дня — это уже долгое отсутствие. Ты забыл, моя любовь, что я монарх». А вскоре после свадьбы в рабочем кабинете королевы был поставлен письменный стол и для принца.

Молодая королева не обладала красотой в ее расхожем понимании. Но лицо ее было умно, большие светлые, чуть навыкате глаза смотрели сосредоточенно и пытливо. Всю жизнь она всячески, впрочем, практически безуспешно, боролась с полнотой, хотя в молодости обладала довольно изящной фигурой. Судя по фотографиям, она вполне овладела искусством выглядеть представительно, хотя и не без юмора писала про себя: «Мы, однако, довольно невысоки для королевы».

Ее супруг Альберт, напротив, был очень привлекателен, строен и элегантен. Да к тому же слыл «ходячей энциклопедией». Он имел самые разносторонние интересы: особенно увлекался техникой, любил живопись, архитектуру, был отличным фехтовальщиком. Если музыкальные вкусы Виктории были непритязательны и она всему предпочитала оперетту, то Альберт хорошо знал классику.

Однако разница во вкусах никоим образом не помешала отношениям супругов стать эталоном едва ли не образцовой семьи. Ни измен, ни скандалов, ни даже малейших порочащих супружескую добродетель слухов. Принимая во внимание далеко не идеальную семейную жизнь их родителей, от них такого не ожидали. Да это и неудивительно. Отец и мать Виктории были несчастливы в браке. Мать Альберта в результате громкого судебного разбирательства развели за супружескую измену, а его отец получил однажды удар молотком по голове от одного разгневанного кузнеца, чью жену он пытался соблазнить.

Говорили, правда, что чувства Альберта к жене были не столь пылкими, как у нее. Но это не повлияло на крепость их союза. Они являли собой пример идеального супружества. Всем оставалось только следовать им — не только же дурные примеры заразительны!

А пока, как примерная супруга, королева, нимало не мешкая, в конце того же «свадебного» 1840 года одарила мужа первенцем — девочкой, которая уже по традиции была названа в честь матери Викторией Аделаидой.

— Доволен ли ты мною? — спросила она Альберта, едва придя в себя.

— Да, дорогая, — ответил он, — но не будет ли разочарована Англия, узнав, что родилась девочка, а не мальчик?

— Обещаю тебе, что в следующий раз будет сын.

Королевское слово оказалось твердым. Через год у супругов появился сын, которому предстояло стать королем Эдуардом VII и основателем Саксен-Кобургской династии, которая во время Первой мировой войны, дабы не раздражать соотечественников немецким звучанием, была переименована в династию Виндзоров.

В 1856 году королева обратилась к премьер-министру с посланием, целью которого было конституционно признать и закрепить права принца Альберта. Не без проволочек, только год спустя, решением парламента принц Альберт получил специальный «королевский патент», именовавший его отныне принцем-консортом, то есть принцем-супругом.

В своем стремлении повысить и статус, и авторитет Альберта королева выступала не только как преданная и любящая женщина. Если поначалу она, со свойственной ей ироничностью, писала: «Я читаю и подписываю бумаги, а Альберт их промокает», то с течением времени его влияние на Викторию, а следовательно, на государственные дела, неуклонно возрастало, сделавшись неоспоримым. Именно Альберту с его склонностью к технике удалось победить предубеждение королевы к разного рода новинкам. Виктория, например, боялась пользоваться железной дорогой, построенной на севере страны, но убежденная мужем в безусловной перспективности и необходимости железнодорожного передвижения, вполне осознанно выступила ярым приверженцем перехода страны на индустриальные рельсы, дав толчок ее бурному промышленному развитию. В 1851 году, опять же по инициативе Альберта, в Лондоне состоялась Первая Всемирная выставка, к открытию которой был построен знаменитый Хрустальный Дворец.

Хотя при дворе было немало людей, недолюбливавших принца-консорта и считавших его и занудой, и скрягой, и мелочным педантом, и вообще человеком с тяжелым характером, никто и никогда не ставил под сомнение почти невероятную безупречность королевского супружеского союза. А потому нетрудно себе представить, какой трагедией обернулась для Виктории смерть Альберта в возрасте 42 лет. Потеряв его, она потеряла разом все: как женщина — любовь и редчайшего супруга, как королева — друга, советчика и помощника. Изучавшим многотомную переписку и дневники королевы не удалось найти ни одного расхождения в их взглядах.

Горе королевы было безутешно. Она заперлась в четырех стенах, и все, что происходило за ними, перестало ее интересовать. «Мир померк для меня», — писала она своему родственнику. И это не были просто слова, которые обычно говорят люди, потеряв близкого человека, — от этого удара королева не смогла оправиться никогда. Черное платье стало на последующие 40 отпущенных ей на этом свете лет главным одеянием Виктории. Прибавить к этому замкнутое, мрачное лицо и постоянное, порой похожее на манию, желание так или иначе увековечить память любимого мужа.

Виктория написала о нем и об их жизни несколько книг воспоминаний. По ее инициативе были построены грандиозный культурный центр, набережная, мост, дорогостоящий монумент — все в его память. Королева говорила, что всю свою жизнь она теперь рассматривает как время для осуществления планов мужа: «Его взгляды на все в этом мире будут теперь моим законом».

Очень исподволь и трудно, вызывая этим раздражение своего окружения, Виктория возвращалась к своим непосредственным обязанностям. Видимо, поэтому многие сочли, что теперь она будет на троне чисто декоративной фигурой.

И ошиблись. Виктория сумела построить свою жизнь таким образом, что скорбящая вдова в ней ни в коей мере не мешала женщине-политику, причем самого высокого ранга. Благодаря ей Бисмарк во время Франко-прусской войны отказался от мысли бомбить Париж. И она же твердо стояла за политику кулака по отношению к Ирландии, где в конце 60-х годов прокатилась волна терактов в знак протеста против английского владычества.

Но и среди верноподданных англичан находились критики, убежденные, что страна сделала из королевы «фетиш или идола», что в Англии предается анафеме всякое инакомыслие, а мнение о монархии, как о далеко не единственно возможной в Англии форме, называется не иначе, как предательством интересов нации. Да, слово «социализм», пожалуй, было самым ненавистным для королевы, но точно так же начинала думать и вся страна.

Судьба оказалась благосклонной к королеве, приведя в 70-х годах на пост премьер-министра Бенджамина Дизраэли. С этим умным, расчетливым политиком у королевы могло быть сколько угодно расхождений, кроме одного — они оба были истыми апологетами имперской политики. Королева Виктория выступала сторонницей самых активных шагов к расширению территорий, подвластных Англии. Для решения этой грандиозной задачи все средства были хороши — именно этому учил когда-то жену принц Альберт — хитрость, подкуп, силовой нажим, быстрота и натиск. Когда же она и премьер-министр действовали слаженно и сообща, результаты были налицо.

В 1875 году невероятно ловкая интрига приносит Британии основной пакет акций Суэцкого канала. Тогда как Франции, имевшей на канал те же виды, приходится ретироваться. «Дело сделано. Он Ваш, мадам, — канал», — читает королева победное донесение премьер-министра и на лице ее появляется улыбка. В следующем году среди заморских владений Англии появляется Индия — главная жемчужина в имперской короне.

Великобританию сбивают с триумфального шага успехи России в войне с Турцией 1877—1878 годов. Русским тогда было рукой подать до Стамбула. Сан-Стефанский договор, по которому часть Балканского полуострова отходит славянским народам, воспринимается Викторией как трагедия. Она не побоялась пойти на конфликт с Россией, и вот уже английские суда направляются к Дарданеллам. Дизраэли в свою очередь добивается созыва Берлинского конгресса, где, поддавшись массированному нажиму, Россия вынуждена была отступить. Королева, которой к тому времени было 60 лет, выглядела триумфатором.

В эти годы она, не любившая модных мероприятий, чаще обычного показывается народу в окружении большой семьи. Ни одной даме, когда-либо восседавшей на троне, не удалось с такой высокой отдачей поставить себе на службу и естественное течение жизни, и самые обыкновенные женские радости. И англичане едва ли не с радостью видели в этой седой, расплывшейся женщине с одутловатым лицом мать всей нации.

Не поддавшихся почти материнскому влиянию королевы, которое испытывало подавляющее число англичан, было немного. Королева не любила Ирландию, Ирландия платила ей тем же. На Викторию было совершено 6 покушений — все ирландского происхождения и все неудачные. Не добравшись до Ее Величества, экстремисты попытались взорвать статую принца Альберта. Королеву это покушение взволновало так, как будто покушались на живого человека.

Не снимавшая сорок лет черного, вдова решила отправиться на встречу с мужем именно в белом. Королеве очень хотелось умереть не в Виндзорском замке, а там, где витали тени прошлого. Впрочем, так она и сделала. Ее сердце остановилось 22 января 1901 года. Ей шел тогда 82-й год.

Англичане восприняли ее смерть как конец света. Невозможно было поверить в то, что их королева может умереть, как всякий обычный человек. Похоже, ее подданные успели привыкнуть к мысли, что она вечна. Даже самые ядовитые критики не смели отрицать того, что бесконечные десятилетия ее правления сплотили нацию, превратили страну в империю и двинули ее вперед. Англичанам королева «оставляла добротное наследство, и это было лучшей агитацией за монархию». Она нравилась Англии. И это было главным.

Время правления Королевы Виктории  впоследствии названа викторианской эпохой(1837- 1901-), эпохой формирования британской демократии, гражданского общества. Виктория оставила преемникам устойчивый трон, а викторианская эпоха стала синонимом расцвета конституционной монархии.

                         2.4.Женщина – ученый

Ни одна женщина – ученый не пользовалась такой популярностью, как Мария Кюри. Ей было присуждено десять  премий и шестнадцать медалей. М.Кюри была избрана почетным членом ста шести научных учреждений , академий и научных обществ.

Мария Кюри — знаменитый физик и химик — вместе со своим мужем Пьером Кюри положила начало но­вой эре в истории человечества — эре изу­чения и использования атомной энергии.

Мария Кюри — первая женщина дваж­ды лауреат Нобелевской премии — высшей международной почести, которой отмечает­ся труд ученых. Таких наград не удостаи­вался до нее ни один ученый в мире. Мария Кюри была избрана почетным чле­ном ста шести различных научных учреж­дений, академий и научных обществ.

В конце XIX века большой популярностью пользовалась  книга французского историка науки Г. Тиссандье «Мученики науки», русский перевод 1880 года. С полным правом к современным мученикам науки можно отнести и Мари Кюри.

4 июля 1934 - скончалась Мария Склодовская-Кюри, единственная женщина-физик - дважды лауреат Нобелевской премии, человек-легенда, остающийся и по сей день уникальным примером в истории мировой науки.Мария Склодовская родилась 7 ноября 1867 года в Варшаве, в семье преподавателей. Юная Мария блестяще училась в школе и уже тогда стала проявлять большой интерес к научным исследованиям. Сам Дмитрий Иванович Менделеев (который был знаком с отцом Марии) однажды увидев девочку за работой в в химической лаборатории ее двоюродного брата, предсказал ей великое будущее в том случае, если она продолжит заниматься химией.Но на пути к осуществлению своей мечты Мария встретила сразу два препятствия - не только бедность ее семьи, но и запрет женщинам быть студентками Варшавского университета. Но это не смогло остановить целеустремленную девушку. Был разработан и выполнен следующий план - Мария в течение пяти лет работала гувернанткой на родине, в Польше, чтобы дать возможность своей сестре окончить медицинский институт, после чего та, в свою очередь, взяла на себя расходы на высшее образование Марии.Став врачом, сестра Марии пригласила ее к себе в Париж и в 1891 г. Мария поступила на факультет естественных наук Парижского университета (Сорбонны). В 1893 г., закончив курс первой, Мари (как она стала себя называть) получила степень лиценциата по физике, а через год стала еще и лиценциатом по математике.В 1894 г. Мари встретила Пьера Кюри, который был тогда руководителем лаборатории при Муниципальной школе промышленной физики и химии. Общие научные интересы, послужившие первой ступенькой для сближения, недолго оставались единственной точкой соприкосновения - очень скоро молодые люди полюбили друг друга, и через год Мари и Пьер вступили в брак. Их дочь Ирен (Ирен Жолио-Кюри) родилась в сентябре 1897 г.В 1896 г. Анри Беккерель обнаружил, что урановые соединения испускают глубоко проникающее излучение. Заинтересовавшись этим явлением (которое она впоследствии назвала радиоактивностью) Мари Кюри решила заняться его изучением и, прежде всего, попыталась установить, существуют ли другие вещества, кроме соединений урана, которые испускают открытые Беккерелем лучи. В процессе работы Мари пришла к выводу о том, что из известных элементов радиоактивны только уран, торий и их соединения. Однако вскоре Мари Кюри поняла, что урановая руда, известная как урановой смоляной обманки, испускает более сильное излучение Беккереля, чем соединения урана и тория, и, по крайней мере, в четыре раза более сильное, чем чистый уран. Это дало основание сделать предположение, что в урановой смоляной обманке содержится еще не открытый и сильно радиоактивный элемент. Весной 1898 г. она сообщила о своей гипотезе и о результатах экспериментов Французской академии наук, а затем супруги Кюри попытались выделить новый элемент.В июле и декабре 1898 г. Мари и Пьер Кюри объявили об открытии двух новых радиоактивных элементов, которые они назвали полонием (в честь Польши - родины Мари) и радием.Но так как Кюри не выделили ни один из этих элементов, они не могли представить химикам решающего доказательства их существования. И супруги Кюри приступили к весьма нелегкой задаче экстрагированию двух новых элементов из урановой смоляной обманки, для чего им необходимо было переработать огромные количества руды, что они и делали в течение последующих четырех лет в не слишком подходящих для этой задачи и весьма вредных для здоровья условиях.В сентябре 1902 г. супруги Кюри объявили, что им удалось выделить одну десятую грамма хлорида радия из нескольких тонн урановой смоляной обманки (полоний выделить не удалось, поскольку он оказался продуктом распада радия). Было установлено, что атомная масса радия равна 225. Признание и награды не заставили себя долго ждать - в июне 1903 года Мари представила в Сорбоне свою докторскую диссертацию, которая называлась "Исследования радиоактивных веществ" ("Researcher on Radiactive Substances"), а в декабре этого же года Шведская королевская академия наук присудила Нобелевскую премию по физике Беккерелю и супругам Кюри. Мари Кюри стала первой женщиной, удостоенной Нобелевской премии.Не только супруги Кюри занимались изучением радиоактивности. В 1903 г. Эрнест Резерфорд и Фредерик Содди выдвинули теорию возникновения радиоактивного излучения при распаде атомных ядер. Они предположили, что при распаде радиоактивные ядра претерпевают трансмутацию превращение в ядра других элементов. В 1906 г. Мари Кюри согласилась принять теорию Резерфорда-Содди как наиболее правдоподобное объяснение радиоактивности, хотя сделала это не без колебаний : поскольку распад урана, тория и радия происходит настолько медленно, что в своих экспериментах ей не приходилось его наблюдать. Именно Мари Кюри ввела термины радиоактивный распад и трансмутация.И супруги Кюри, и Анри Беккерель отметили действие радия на человеческий организм (они получили ожоги, прежде чем поняли опасность обращения с радиоактивными веществами) и высказали предположение, что радий может быть использован для лечения опухолей. Терапевтическое значение радия было признано почти сразу, и цены на радиевые источники резко поднялись. Однако Кюри отказались патентовать экстракционный процесс и использовать результаты своих исследований в любых коммерческих целях. По их мнению, извлечение коммерческих выгод не соответствовало духу науки, идее свободного доступа к знанию. В октябре 1904 г. Пьер был назначен профессором физики в Сорбонне, а месяц спустя Мари стала официально именоваться заведующей его лабораторией. В декабре у них родилась вторая дочь, Ева, которая впоследствии стала концертирующей пианисткой и биографом своей матери. Но относительное лблагополучие длилось недолго - в апреле 1906 г. Пьер Кюри погиб в уличной катастрофе. Остается лишь удивляться, как смогла Мари найти в себе силы  продолжать их общее дело. В мае 1906 г. факультетский совет Сорбонны назначил ее на кафедру физики, которую прежде возглавлял ее муж. Мари стала первой женщиной преподавателем Сорбонны.

Что касается научных исследований, то Мари Кюри сосредоточила свои усилия на выделении чистого металлического. В 1910 г. ей наконец удалось (в сотрудничестве с Андре Дебирном) получить это вещество и тем самым завершить цикл исследований, начатый 12 лет назад и раз и навсегда доказать, что радий является химическим элементом.

Мировая научная общественность высоко оценила заслуги Мари. Помимо двух Нобелевских премий, она была удостоена медали Вертело Французской академии наук (1902), медали Дэви Лондонского королевского общества (1903) и медали Эллиота Крессона Франклиновского института (1909). Она была членом 85 научных обществ всего мира, в том числе Французской медицинской академии, получила 20 почетных степеней. С 1911 г. и до смерти Кюри принимала участие в Сольвеевских конгрессах по физике, в течение 12 лет была сотрудником Международной комиссии по интеллектуальному сотрудничеству Лиги Наций. Но вследствие многолетней работы с радием ее здоровье стало заметно ухудшаться. Мари Кюри скончалась от лейкемии в небольшой больнице местечка Санселлемоз во французских Альпах.

Мари Кюри - талантливейший, гениальный ученый, самоотверженный, мужественный исследователь, и одновременно с этим - нежная и любящая женщина, которая всегда оставалась открытой радости и красоте. Поэтому закончить этот короткий рассказ об одном из самых удивительных ученых-физиков двадцатого века хочется словами самой Мари из ее дневника, который она стала вести после смерти Пьера, словами, обращенными к нему, приоткрывающими, на мой взгляд, еще одну грань души этой необыкновенной женщины:"Я хотела тебе сказать, что альпийский ракитник в цвету, и глицинии, и боярышник, и ирисы тоже начинают цвести... Тебе бы все это очень понравилось..."

Хотелось бы отметить следующее. Мария Кюри пере­жила своего мужа на двадцать восемь лет, и за это время в значительной степени ее трудами учение о радиоактивно­сти выросло в новую отрасль физики и химии. Благодаря ее организаторской деятельности радиоактивность нашла широкое применение в медицине, в первую очередь в лече­нии рака. Чрезвычайный интерес и уважение к двум поколениям Кюри-ученых объясняется еще и их высокими моральными качествами. Пьер и Мария могут считаться примером того бескорыстного служения науке, той беззаветной преданно­сти своему призванию, о котором писал наш великий фи­зиолог академик И. П. Павлов в своем письме к советской молодежи. Эта преданность науке привела к тому, что жизнь обоих поколений Кюри была в прямом смысле при­несена ей в жертву. Мария Кюри, ее дочь Ирен и зять Фредерик Жолио-Кюри умерли от лучевой болезни, воз­никшей в результате многолетней работы с радиоактив­ными веществами.

                                             2.5.Женщина - актриса

В октябре 1844 года у красавицы еврейки голландского происхождения Юдифи Харт родилась девочка, нареченная Генриеттой Розин. А так как молодая мать пользовалась репутацией содержанки, то никого не удивило, что появившийся на свет ребенок был незаконнорожденным. Спустя несколько месяцев крошка выпала из высокого детского стульчика, угодив при этом прямо на угли горящего камина. Несчастную тут же запихнули в большое ведро с только что надоенным молоком, а потом долго оборачивали масляными компрессами. Впоследствии актриса рассказывала об этом жутком происшествии с ледяным спокойствием сверхъестественного существа, застрахованного от всех напастей «Ничего, никаких следов, если не считать чересчур розовой кожи». По всей вероятности, она уже родилась с умением держать удар, чтобы ни было.

Ее отдали в пансион мадам Фрассар, а потом перевели в другой при монастыре Гран Шан в Версале. Одной из причин этого решения был и дерзкий нрав девочки, а потому родные решили, что монахиням будет гораздо легче справиться с ее непростым характером. Но и здесь все попытки привить девочке хорошие манеры и интерес к учению были тщетными.

Но однажды это Божье наказание — худшая из всех в прилежании и поведении, бросилась спасать тонувшую в пруду подругу.

Надо сказать, что ничто так не грело Генриетту, как мысль о ее избранности, да еще подтвержденная другими! И она решила остаться в монастыре. Навсегда. Но вот у матери относительно ее будущего были совсем другие планы. На пожизненную ренту жить было не слишком весело, а потому она решила, что девочке нужна профессия и желательно хлебная. На семейный совет был призван очень-очень близкий друг Юдифи Карл Огюст де Морни, сводный брат Наполеона III, бывший тогда весьма влиятельным лицом в государстве и большим ценителем женской красоты. В угловатой и нескладной девочке-подростке он явственно увидел будущую обладательницу совершенно особого типа красоты. Мужчины будут добиваться ее с риском для жизни. А значит, пусть идет на сцену, например в Консерваторию.

На экзамене 16-летняя претендентка читала басню «Два голубя». И вскоре ей было объявлено, что она принята — видимо, желания такого покровителя, как де Морни, исполнялись там свято. А спустя два года птица счастья, вероятно, подосланная тем же доброжелателем, принесла ей плотный конверт с фирменным клеймом «Комеди Франсез». Она даже ущипнула себя, чтобы убедиться в том, что это не сон. Ее приглашают в самый знаменитый и старейший мольеровский театр! Назавтра она уже подписывала трясущейся от волнения рукой контракт. В августе 1862 года новенькая отправилась на первую в жизни репетицию. Ей дали роль в «Ифигении в Авлиде» Расина. 1 сентября того же года протеже герцога де Морни стояла у здания «Комеди Франсез», где висела большая афиша «Дебют мадемуазель Сары Бернар». И с тех пор это сценическое имя вошло в историю.

...Она ждала своего выхода и тряслась так, что стучали зубы. Было ясно, что от страха голос станет глуше — напасть, с которой было столько борьбы, и если ей не удастся взять себя в руки, провал будет неминуем.

Наутро газета писала «Мадемуазель Бернар, дебютировавшая вчера в «Ифигении», — высокая, стройная девушка приятной наружности, особенно красива у нее верхняя часть лица. Держится она хорошо и обладает безупречной дикцией. Это все, что можно сказать о ней в настоящий момент»[9,71]. И все же Сара продолжала играть, но ровно до тех пор, пока не грянул скандал. Восемнадцатилетняя начинающая актриса в ответ на обиду, насененную ее младшей сестре Рашели, дала звонкую пощечину именитой театральной приме. Старание директора уладить конфликт и заставить новенькую признать себя виновной успехов не принесло. Ее упорство закончилось тем, что после года работы контракт был разорван и ей пришлось уйти из театра.

Родственники пришли в шок, но Сара и не думала унывать, пойдя дорогой проб, ошибок, а в общем — перемен. Играла в театре «Жимназ», где провалилась в роли русской принцессы и даже подумывала покончить жизнь самоубийством. Но у таких жизнелюбивых натур после минут презренной слабости обычно наступает прилив энергии. И Сара поспешила взять реванш, удрав от неприятностей в Испанию, где ей довелось встретиться с бельгийским принцем Анри де Линем, который настолько влюбился, что был готов жениться, но при условии ее отказа от сцены. Однако родня принца пришла в ужас от перспективы породниться с неудавшейся актрисой да к тому же еврейкой. В результате ей пришлось отказаться от возлюбленного. А 22 декабря 1864 года у Сары родился сын, позволивший ей найти утешение в материнстве.

Сын Морис всегда был ее самой большой любовью. И, к счастью, эта любовь была взаимной.

Неутолимая жажда играть уже не вызывала сомнений в правильности выбранного пути. В «Одеоне» Бернар играла с 1867 по 1872 год. Роль королевы в «Рюи Блазе» Виктора Гюго открыла еще одну сторону ее дарования. Она играла женщину, не ведавшую любви, — меланхоличную, мрачную и несчастную. Но стоило искренней страсти лишь коснуться ее замороженного сердца, как произошло чудесное превращение. За шумихой, поднятой по поводу внезапного возвращения Бернар после «испанских гастролей», мало кто успел заметить ее артистическое и женское совершенство. Драматический роман с принцем, материнство, неутолимое желание во что бы то ни стало утвердиться на сцене — все это позволяло Бернар внести в свою игру новые краски и нюансы. Она придумывала десятки уловок, заставлявших зрителей заворожено следить за каждым ее шагом. Роза, приколотая к корсажу в первом действии, к четвертому облетала. Этот маленький трюк был изящен и крайне красноречив для тонких душ. В Консерватории Сару ругали за то, что она поворачивается к зрителю спиной, и она «научила» свою спину быть выразительнее иных монологов.

Настоящим даром небес был для Бернар ее голос, голос сирены, полный томления и нежности. Говорили, что в ее горле спрятана арфа. К.С. Станиславский, например, считал искусство Бернар ярким примером сценического совершенства от отточенности дикции до выверенности каждого жеста.

Ни сцена, ни годы, ни болезни не утоляли потребности ее сердца. Хотя она, не стесняясь, признавалась, что никогда не отдавала всю себя без остатка, и рассудок неизменно играл первую роль в любом ее увлечении. Верила ли она в любовь до гробовой доски Едва ли. Дом ее матери, всегда полный мужчин, стал для нее слишком хорошей и суровой школой чувств. «Чем больше я их видела, тем меньше они мне нравились», — признавалась актриса. Незадолго до своего 70-летия, во время американского турне, она всерьез увлеклась Луи Теллигеном, который вдвое был ее моложе. Их отношения длились четыре года и остались в памяти возлюбленного «божественной Сары» как «самые лучшие» в его жизни.

Магическое воздействие на мужчин, бесспорно, немало послужило для ее славы, но всегда существовавшие моралисты строго осуждали подобные нравы, присущие «вавилонской блуднице».

И вот новая сенсация актрису, имеющую такую репутацию, приглашают в «Комеди Франсез». Через десять лет после своего бесславного ухода из дома Мольера она вошла в него на правах триумфаторши. Правда, за разрыв контракта с «Одеоном» ей пришлось заплатить громадную неустойку. А большинство актеров «Комеди Франсез» едва сдерживали зубовный скрежет — ее возвращение оскорбило множество самолюбий, оттеснив в сторону тех, кто мечтал о выигрышных ролях. Но стихия борьбы, стихия сопротивления отнюдь не были чужды Саре Бернар. А потому она шла напролом, порой не успевая уклоняться от ударов, а порой и сама нанося их.

Репетиционный процесс был длительным и невообразимо трудным. Даже недруги справедливо изумлялись ее энергии, мужеству и терпению временами ей приходилось прерывать репетицию, потому что у нее начинала идти горлом кровь. Она сумела взять эту трагическую высоту. Ее Федра в стенах мольеровского театра, с давних пор столь к ней недружелюбных, была не просто успехом, она принесла ей настоящую славу. Кто-то из великих сказал, что человека постоянно преследуют две напасти первая — это стремление к желанной цели, вторая — ее достижение. Столь вожделенный когда-то для Бернар «Комеди Франсез» стал все меньше и меньше удовлетворять ее, хотя в скором времени к Федре прибавились и Дездемона, и Андромаха, и много других классических ролей.

Русский театральный критик Лугель, увидев ее игру, был безмерно изумлен тем, что она вообще делала на этой незыблемо академической сцене. По его мнению, эта Бернар просто рождена была быть сокрушительницей всех традиций. Ведь даже невооруженным взглядом было видно, что она актриса нового времени, времени модерна. Ее сценическая природа требовала и иного стиля, и иной техники исполнения, и иных пьес. Бернар лучше, чем кто-либо, явственно осознавала свою «неакадемичность». Недаром же в сердцах она частенько называла дом Мольера «склепом мертвецов».

Хотя тут же спохватилась, вспомнив о том, что подошло время ехать в театр. Но тот, казалось бы, пустячный разговор не прошел бесследно. Мысль заняться лепкой крепко засела в ее голове «Комеди Франсез» перестал быть для нее источником творческого азарта, а без этого она жить не могла. А потому Сара с присущим ей рвением взялась за изучение анатомии, постоянно разглядывала на собственном теле все мышцы, а затем упросила Менье давать ей уроки. Какими бы утомительными ни были занятия скульптурой, как бы ни ломило ее пальцы, разминавшие глину до необходимого состояния, она упорно продолжала начатое. В 1873 году в парижском Салоне был выставлен мраморный бюст ее работы. Трижды пыталась она сделать свой портрет, но всякий раз неудачно. С досады она просто разбивала их об пол.

Двадцать лет подряд Сара Бернар выставляла свои скульптурные работы на ежегодных парижских выставках. Хотя Роден, например, относился к ее дарованию весьма скептически, утверждая, что публика приходит поглазеть на ее работы только из-за того, что сделаны они Сарой Бернар. И тем не менее в 1876 году за созданную ею скульптурную группу Бернар удостоилась премии, ставшей предметом особой ее гордости.

Писала она и маслом. У ее знакомых хранились пейзажи, сделанные ею во время поездки в Бретань. А порой Бернар бралась даже за сюжетные работы. Те, кто видел, утверждали, что «ее большая картина «Медея, убивающая своих детей» открыла в ней крупный художественный талант». В Салоне 1880-го появилась еще одна ее работа — «Девушка и смерть», по заявлениям репортеров, «обратившая на себя всеобщее внимание».

Увлечение скульптурой и живописью, которым Сара предавалась в специально устроенной для этого мастерской, отодвигали за задний план еще одну грань ее многочисленных дарований — литературную. Она обладала легким, изящным и очень образным слогом. Чтобы убедиться в этом, достаточно прочесть книгу ее воспоминаний. «Меня упрекают, — писала однажды Бернар сотруднику газеты «Фигаро» Альберту Милло, — в том, что я желаю делать все и играть, и рисовать, и заниматься скульптурой. Но я ведь зарабатываю этим деньги...» И это было правдой — она была той женщиной, которая привыкла к самостоятельности, понимая, что помощи ждать неоткуда, а значит, полагаться было нужно прежде всего на здравый смысл, оставляя в стороне сантименты.

Она творила свой неповторимый облик не только с помощью уникальных туалетов, но и применяя самые изощренные тонкости макияжа. Ее грим был абсолютно уникальным. Именно от Бернар пошла манера делать сильный цветовой акцент на ушах, перенятая позже другими поколениями французских актрис. Этот прием позволял особенно оттенить благородную бледность лица. Сара вообще гримировала многое из того, что гримировать было не принято. Она, например, частенько подкрашивала кончики пальцев рук — тогда их игра приобретала особую выразительность.

Супружество не принесло Бернар ни счастья, ни покоя, став для нее серьезным испытанием. Дамала с удовольствием волочился за молоденькими дамами, много пил и в результате с дипломатической службой было покончено очень быстро. Обнаружив в супруге некоторые актерские способности, Бернар пыталась пристроить его в театр, но этого ей сделать не удалось. И вскоре они разошлись. Немного позже, узнав, что бывший супруг неизлечимо болен, Сара с поразительной самоотверженностью пыталась хоть как-то скрасить его конец. Дамала умер в неполных 35 лет, сгубив свою жизнь наркотиками.

1915 год стал тяжелейшей вехой ее жизни. Ей шел уже восьмой десяток, она погрузнела, обычно дерзкое выражение ее глаз смягчилось, и ей начинало казаться, что наступает старость, хотя сердце ее было по-прежнему молодо. И вдруг — болезнь, сопровождаемая убийственным вердиктом врачей чтобы спасти жизнь, она должна была решиться на ампутацию ноги.

Чувствуя, что ее жизнь неуклонно катится к закату, Бернар как-то шутливо поинтересовалась, не износился ли ее знаменитый красный гроб, и тут же сама «назначила» молодых актеров, которые понесут ее на кладбище.

...26 марта 1923 года Сара Бернар покинула этот мир. Мир же в свою очередь лишился одной из величайших в его истории актрис и удивительной женщины. Выбранный ею еще в детстве девиз «Во чтобы то ни стало...» был не только путеводной звездой, но и принципом всей ее жизни.

Cара Бернар завоевала широчайшее признание и всемирную славу как великая театральная актриса. Ее игра на сцене была гениальна, зрители ее обожествляли, критики писали о ней восторженные рецензии, а поэты посвящали ей стихи.

Глава 3. Семейная и бытовая жизнь женщины XIXв.

XIXв – век индустриализации общества повлиял на бытовую жизнь Европы, произошли изменения в укладе семейной жизни.  Так как Европа была обществом с доминировавшим крестьянским образом жизни, поэтому вначале  выясним  роль женщины  в крестьянской семье.

Супружеская крестьянская пара, как правило, возглавляла до­мовое сообщество. Это объясняется не в последнюю очередь повсю­ду чётко выраженным половым разделением труда в животноводче­ских и земледельческих хозяйствах. Крестьянин был высшей ин­станцией для всех подчинявшихся ему работающих мужчин (сыно­вей, батраков, , подёнщиков), все работницы подчиня­лись крестьянке. Внутри "мужской" и "женской" сфер, однако, спе­циализация труда была незначительной. По сути дела все, кто счи­тался "взрослыми", должны были владеть работами, соответст­вующими их полу. Исключение составляли крупные, прежде всего животноводческие хозяйства, в которых установилась функциональ­ная иерархия работников.

Если говорить о разделении труда между мужчиной и женщиной в общем, то мужчинам предназначались те виды деятельности, ко­торые требовали пребывания вдали от дома, более высокого риска и большей физической силы. Сильно упрощая, можно сказать, что первейшей сферой внимания и работ крестьянина были пашня, луг, лес и упряжные животные. На крестьянку, напротив, в первую оче­редь ложились заботы о коровах, молодняке, свиньях, молочном хозяйстве, домашней птице, огороде, а также о выращивании кор­неплодов (картофеля), мака и льна. К ним добавлялись приготовле­ние пищи, выпечка хлеба, переработка молока в масло и сыр, кон­сервирование мяса, плодов и капусты. Ежедневные варка обеда и        стирка белья (основная работа в домашнем хозяйстве, не отягощён­ном производительным трудом) составляли в ХУШ-Х1Х вв. лишь небольшую часть домашних забот крестьянки. Только в XX в. в Центральной Европе значительно возросла доля времени, которое она проводила на кухне[5,117].

Разделение труда между крестьянином и крестьянкой, работни­ками и работницами, подёнщиками и подёнщицами в Западной и Центральной Европе в Х1Х вв. определялось прежде всего степенью связи крестьянского хозяйства с рынком и уровнем его технического развития. В тех регионах, где близость к крупным го­родским рынкам или важным путям сообщения способствовала ранней товаризации сельского хозяйства, важнейшие производ­ственные процессы всё явственнее становились мужскими. Таковы­ми стали, например, процессы доения в районах товарного молоч­ного хозяйства Швейцарии, Форарльберга, Зальцбургского Пинцгау или косьбы хлебов в остэльбских помещичьих имениях и круп­ных землевладельческих комплексах северо-запада Германии. Здесь близость к большим портовым городам и развитие ганзейского со­общения стали причинами более раннего, чем в других областях, развития крупного сельскохозяйственного производства, ориенти­рованного на межрегиональный сбыт и широкий рынок. Напротив, в семейных хозяйствах Южной Германии и Австрии, основанных на соответствовавшем традиции самообеспечении и связанных лишь с местными рынками, дойка и жатва остались женскими заня­тиями. Повсюду в Европе, где на уборке зерновых пользовались серпами, среди жнецов преобладали женщины или они работали наравне с мужчинами. С переходом на косы косьба хлебов, требо­вавшая больших затрат сил, перешла к мужчинам. Это произошло прежде всего в северогерманских областях, где развитие поме­щичьих имений и крупных хозяйств сопровождалось рационализа­цией земледелия. В районах, где женщины вплоть до 30-х годов XX в. убирали зерновые серпами, находились исключительно семейные крестьянские хозяйства, малотоварные, ориентированные на само­обеспечение или в лучшем случае на местные рынки (в альпийских деревнях Австрии, Тюрингском лесу, Шварцвальде, Зигерланде).

Гюнтер Вигельманн обобщил "принципы" полового разделения труда в крестьянских хозяйствах в виде следующих пяти тенденций.

Во-первых. Чем ближе вид деятельности стоит к центру эконо­мических интересов, чем больше он рассматривается как профессия и чем больше он связан с региональной торговлей, тем выше уча­стие мужчин в основных работах. Чем теснее деятельность связана с работой по дому, тем более вероятно, что её будут выполнять жен­щины.

Во-вторых. Чем сложнее используемые для работы орудия и машины, тем значительнее участие мужчин.

В-третьих. Чем большей затраты сил требует работа, тем веро­ятнее она будет выполняться мужчинами.

В-четвёртых. Чем тоньше работа, чем больше ловкости она тре­бует и чем монотоннее, тем вероятнее, что её будут делать женщины.

В-пятых. Чем больше хозяйство и чем больше рабочей силы в нём занято, тем дифференцированное организация и половое разде­ление труда и вероятнее выполнение главных работ исключительно мужчинами[12,70].

Ни в коем случае нельзя, однако, рассматривать эти тенденции как не имевшие нарушений и исключений. Женщины постоянно участвовали в луговых и полевых работах: они размельчали комки за плугом, пололи сорняки, косили кормовые травы, сгребали сено и помогали его укрывать. Женщины нередко участвовали и в мо­лотьбе — одной из немногих действительно "раздельных" работ в крестьянском хозяйстве. С другой стороны, в считавшейся "жен­ской" обработке льна наиболее тяжёлую операцию по его трёпке часто выполняли мужчины. В целом можно сказать, что скорее женщины осваивали типично мужские работы, чем мужчины ис­полняли типично женские.

Характер полового разделения труда должен объясняться в пер­вую очередь исходя из частых беременностей крестьянок, необхо­димости грудного вскармливания и ухода за младенцами. Тем не менее разделение труда нельзя "механически" выводить из биоло­гических различий между полами и социальной установки на уход за маленькими детьми. Это видно уже из того, что работы, которые в одних регионах считались типично "мужскими", в других обычно выполнялись женщинами. Посев и пахота— мужские для Цент­ральной Европы занятия— в некоторых скандинавских регионах выполнялись женщинами. Это было принято, например, в тех рай­онах Финляндии, где земледелие оставалось экономически мало­значимым и мужчины занимались преобладавшим по значению лесным хозяйством, а также рыбной ловлей и охотой. Посев зерно­вых по его хозяйственной роли был здесь сравним с огородни­чеством в Центральной Европе, которым там также занимались женщины[8,164].

Нельзя, наконец, не видеть, что женщины постоянно выполняли тяжелейшие физические работы, хотя требование большей физи­ческой силы, которой обладали мужчины, вело ко всё более широ­кому отстранению женщин от некоторых занятий, например, от ле­созаготовок (хотя даже здесь встречаются упоминания о подёнщи­цах, работавших на лесоповалах, и женщинах, заменявших одного из мужчин при распилке деревьев двуручной пилой).

Разделение труда между мужчиной и женщиной, очевидно, определялось критериями близости к дому и социально обуслов­ленной ролью, связанной с уходом за маленькими детьми, с одной стороны, хозяйственным значением самой работы — с другой. Не в последнюю очередь оно отражало отношения власти и подчинения между мужем и женой Крестьянка самостоятельно вела часть хозяйства и это могло обеспечивать ей определённое властное влияние в доме. Но в поло­жении женщин имелись значительные региональные особенности. Они вытекали из различий в характере влияния крестьянской эко­номики и рынка, действия норм наследственного и семейного пра­ва, а также из региональной специфики культурных традиций. Мартин Сегален, исследовавшая крестьянские семьи различных ре­гионов Франции XIX в., обнаружила значительные различия в по­ложении женщин центральной и северной (Бретань, Лотарингия) и южной (Прованс, Лангедок) Франции[5,71]. Для средиземноморской культуры юга было характерно, по-видимому, более выраженное доминирование мужчин в крестьянском обществе, чем на севере. Мужское превосходство здесь не в последнюю очередь обеспечи­валось также физическим насилием над женщинами. "Мужествен­ность" была тесно связана с умением взять власть над женщиной. Так, чуть ли не единственная распространённая в Южной Франции пословица гласит: "Недостоин быть мужчиной тот, кто не является господином своей жены"[5, 171]. Другая пословица звучит несколько ме­нее агрессивно, но тем не менее однозначно: ("Шляпа должна командовать чепцом"). Эта идеоло­гия, как считает Сегален, значительно ограничивала прежде всего место крестьянок в обществе. В Бретани, напротив, пословицы и поговорки скорее указывают на необходимость участия девушек в деревенской жизни: "Девушки, покажитесь, кто себя не покажет, ничего не увидит"[5,71]. Это отражает, вновь следуя интерпретации Се­гален, более сильное вовлечение крестьян в рыночные отношения на севере Франции. В Бретани и Лотарингии крестьянки прини­мали участие и в решении вопросов, связанных с управлением де­ревенским обществом, публично улаживали многие проблемы кре­стьянских семей[5,79].

В традиционной крестьянской семье жена распоряжалась на­личным доходом от продажи молочных продуктов, яиц и домашней птицы. Он служил для покупки необходимых предметов потребле­ния (соли, ткани) и для удовлетворения нужд женщин и детей. Продажей этих про­дуктов женщина устанавливала регулярные контакты с рынком. Раз в неделю или в месяц она приходила с яйцами, молочными про­дуктами, птицей на ближайший городской еженедельный или ежемесячный рынок. Выручка от продажи была её единственным регу­лярным денежным доходом. Дорога на рынок выводила крестьянок вновь и вновь за пределы родного местечка. Рынок знакомил жен­щин с городской культурой. Вероятно, именно эти, с рынком свя­занные, контакты с недеревенским миром возвращались уходившим в конце ХIX в. в города крестьянским дочерям доброй долей того необходимого оптимизма, который был им свойственен. Многих подбадривали их матери, знавшие, что в городах есть жизнь, не ху­же их собственной[5,82].

Успех крестьянина на рынке дорогого стоил. В мире, где фи­нансовые операции были редки, где важнейшей из торговых сделок была продажа скота, мужчина должен был решить стоявшую перед ним задачу — добиться в ней успеха. От этого зависел его обще­ственный статус. Им подкреплялись претензии мужчины на господ­ство и особые права. Тот факт, что женщина часто не допускалась как к участию в сделках по продаже скота, так и к общению муж­чин, связанному с торгами, представляется одной из важнейших уз­ловых характеристик экономических и культурных детерминант крестьянской патриархальности. "Кто своего коня пускает пить у каждого брода, а свою жену — на каждый праздник, коня своего превращает в клячу, жену свою — в шлюху", — гласила известная во многих крестьянских районах Франции пословица[5,134]. Здесь прояв­ляется (опустим примечательное уподобление коня и жены) глубоко укоренившееся недоверие крестьянина ко всему чужому, ко всякому скрытому от его знания и контроля влиянию на его жену. Сексуаль­ный подтекст, содержащийся в этом высказывании, в истории встречается всегда, когда мужчины вследствие общественных пере­мен непривычным для себя образом "теряют из виду" жён. Так, многие промышленные рабочие первого поколения называли "шлюхами" работавших в городах на фабриках девушек и женщин. Как и крестьяне, они с подозрением относились к встречам их жён с мужчинами в местах, находившихся вне их контроля. Они стреми­лись как можно скорее вернуть женщин из сферы заводской жизни в легко контролируемую домашнюю среду.

Обобщим характерные черты отношений господства и подчи­нения между мужчинами и женщинами, определяемых особенно­стями разделения труда и форм общественной активности семьи.

Первое. Женщины всегда исполняли не связанную или мало свя­занную с товарным производством работу или участвовали в ней вмес­те с мужчинами в соответствии с критериями близости к дому и фи­зической силы. Если работа, ранее исполнявшаяся исключительно I или в том числе женщинами, принимала товарный характер (и ме­ханизировалась), приносила доход и тем самым повышала обще­ственный статус работающего, она становилась мужской. Женщи­ны были ограничены не связанной с рынком работой в сельском и домашнем хозяйстве. "Профессионализация" сельскохозяйственных работ часто сопровождалась их "маскулинизацией". Тем самым возрастало преобладание мужчин в обществе.

Второе. Росту значения женщин в крестьянском домашнем хо­зяйстве противостоит почти повсеместная их дискриминация в об­щественных местах села (рынок, церковь, собрание общины). Сложившееся разделение труда и поделенная между супругами власть над работниками и работницами вследствие целостности семейной жизни и хозяйства, свойственной "всему дому", показывают, как значительно крестьянки были втянуты в производство и не ограни­чивались только заботами о воспроизводстве семьи. В сельской общественной жизни, однако, крестьянки во всём были позади мужчин. Кажется, что перед обществом, в котором доминировали мужчины, прямо-таки стояла задача символически (например, ма­нерой говорить, распределением мест в процессиях, культурой кре­стьянских кабаков) постоянно утверждать мужское господство , как будто бы вопреки повседневному опыту домашней ответственности и нагрузки, лежавших на женщинах.

Третье. Очевидно, что оценка женщины и её труда зависела не от её объективной роли в обеспечении существования семьи; она определялась прежде всего обладавшей соответствующей властью общественностью и эту общественность крепко держали в руках мужчины. Так было не только в крестьянских регионах Западной и Центральной Европы. По-видимому, это было характерной чертой обществ, которая не зависела от среды, и которая, хотя и в усечён­ной форме, сохранилась и сегодня. Повсеместная патриархальность основывается на полном господстве мужчин в местной и регио­нальной общественной жизни. Общественные функции мужчин имели решающую силу, формировавшую идеологию (церковь, определявшие местную политику сельские чиновники). Корни этого явления многообразны. В целом можно утверждать, что пути ис­тории от политических собраний нового времени вели к средневе­ковым судебным заседаниям и от них к народным собраниям ран­них обществ¹. Связь воинского статуса с правом принятия полити­ческих решений на всех этапах исторического развития европейско­го общества исключала или по меньшей мере оттесняла женщин на задний план в различных формах политической общественной жизни.

Четвёртое. В ещё более общем виде можно говорить о связи между "внешней" и "внутренней" (внутри и около дома) деятель­ностью. Деятельность вне дома почти всегда отводилась мужчинам. Там, где вблизи от дома собирались женщины, занимавшиеся необ­ходимой для семьи и хозяйства работой, как правило, возникали спе­цифические женские формы общественной жизни (например, "поси­делки за прялкой", базары, где продавали яйца и птиц). Отсутствие мужчин в данном случае ни в коей мере не шло на пользу женщи­нам, как это всегда бывало в обратной ситуации (см. пример с ярмар­ками скота). Едва ли при какой-либо другой форме хозяйства, кроме крестьянского женщина была так втянута в производство. Крестьянская семья всё же оставалась глубоко патриархальной, так как труд крестьянки был, собственно говоря, "необщественным". Это объясняется, с одной стороны, недостаточным развитием местной политической общественной жизни в крестьянских обществах Центральной и Западной Европы, а с другой — тем, что крестьянка находилась в жёстко ограниченном пространстве дома, ближайших окрестностей, работ, не связанных с рынком. То же относится и к на­домной промышленности (см. гл. П). Только способ производства, основанный на промышленном наёмном труде, смог допустить, пусть и значительно ограниченное и урезанное, участие рабо­тающих женщин в местной и региональной общественной жизни. Только тогда началась, и не без массового сопротивления мужчин, интеграция женщин в местные и региональные формы обществен­ной политической жизни. Только тогда политические права жен­щин и их эмансипация от мужского господства стали темой пу­бличных устных и письменных дискуссий. Только тогда начался, если будет позволено сказать коротко, долгий исход женщин из старой патриархальной Европы.

В отличие от семей крестьян и ремесленников, в семьях рабочих-надомников не знали строгого разделения труда между мужчиной и женщиной. В крестьянских домах прядение как работа женщин и девушек имело долгую традицию в домашнем хозяйстве; перейдя в надомную промышленность, оно всё равно продолжало выполнять­ся преимущественно женщинами. В прединдустриальных текстиль­ных промыслах мужчины впервые вступили в сферы производства, считавшиеся в крестьянских кругах женскими. Распространение на­домного труда обусловило во многих местностях тенденцию к ис­чезновению различий между рабочими задачами мужа и жены. В некоторых регионах можно встретить женщин ножёвщиц и иголь-щиц- мужчин— изготовителей кружев или ручных прядильщиц-

Современники, наблюдавшие жизнь народа, видели в таких формах разделения труда нарушение "естественных" отношений. В результате, доказывали они, дочери надомников будут недостаточ­но подготовлены к своим будущим обязанностям домохозяйки и матери. Пастор из деревни ткачей в кантоне Цюриха в 1857 г. со­общал: "Эта непрекращающаяся работа за ткацким станком связа­на с другим недостатком, который заметен только когда ткачиха занимается собственным хозяйством: она не умеет ни готовить, ни штопать, не привыкла содержать в чистоте комнату, короче — она не умеет ничего, кроме как зарабатывать за ткацким станком"[5,91].

В семьях ткачей типичное разделение труда выглядело так: муж­чина прял, женщина чистила основу, а дети наматывали нити. О разделении труда в семьях тюрингских игрушечников Сакс сооб­щает: "...Внутри семей образуется детальное разделение труда, и всё так и спорится в руках. Отец, например, лакирует и раскраши­вает голову, мать кроит костюмчик, дочери его сшивают и натяги­вают на торс, мальчик раскрашивает ножки, а самый маленький прибивает чинелли и кукла готова"[5,191]. Когда надомная промышлен­ность ещё была связана с сельским хозяйством, могло быть и так, что женщины сидели за прялкой, мужчины и работоспособные сы­новья работали в поле или готовили пищу. "Нередко можно уви­деть, что бабушка, мать и внучата заняты прядением, а отец и под­росший сын работают на поле или исполняют другую работу по дому, готовят пищу, чистят свеклу или картофель" .

Ослабление традиционных представлений о мужской и женской работе, доходившее до перевёртывания их соотношения, соответ­ствовало необходимости приспособить организацию труда к мате­риальным условиям жизни. Жёсткие условия, в которых надомники должны были жить и работать, требовали высокой степени разви­тия "семейной кооперации"[5,91]. Это вынуждало людей, занятых на­домным трудом, в зависимости от специфических условий отрасли и конъюнктуры отказываться от традиционных форм разделения труда и кардинальным образом перераспределять основные роли мужчины и женщины.

В ремесленном производстве были иные отношения. Здесь  в основном все исходили из экономического расчета. Имело место значительная разница между женихом и невестой. Такое по­ведение было разумным не только для подмастерьев, которые бра­ком с вдовой добивались положения мастера, а браком с дочерью мастера быстрее допускались в цех; оно было разумным и для жен­щин. Пока городское общество не знало других форм социальной поддержки и обеспечения в старости женщин, разница в возрасте имела второстепенное значение. Многие авторы обоснованно пре­достерегали от того, чтобы переносить современные представления о любви на эти браки. С другой стороны, это не означает, как заме­тила Хайди Розенбаум, что симпатия между женихом и невестой не играла никакой роли. В неразделимом комплексе чувств, эротики и расчёта в зависимости от конкретного сочетания могли преобла­дать разные составляющие. Однако нарушить хозяйственную целе­сообразность нельзя было ни при каком условии: этому препят­ствовали социальные нормы цеха. Как и при изучении крестьянско­го мира, следует помнить, что люди врастали в производственные отношения (а брачные и семейные были их частью) и выбор свой они делали в соответствии с духом ремесленной экономики. То, что современники говорили по этому поводу, скорее может объяснить, чем защитить принятые тогда отношения. Большинству людей и без того было очевидно, что "слабая, хилая болезненная женщина не подходит никакому горожанину: она не может работать..."[5,113] Примечательно, что этот— столь часто высказываемый— устана­вливающий норму тезис мужчины о женщине позволяет без труда определить, кто в цехах и в городском обществе имел власть опре­делять, что должно быть.

Элементом ремесленного производства, который решающим образом определял доступ к власти дома и в цехе, было не владение землёй, как у крестьян, а квалификация. Патриархальные настрое­ния городских цехов именно поэтому не допускали обучение ремес­лу девушек и, соответственно, получение звание мастера — женщи­ной. Сегрегация по полу основывалась не на владении средствами производства, а на исключении женщин из процесса обучения ре­меслу. Кажется обоснованным приписывать вытекавшему из этого преимуществу в квалификации мужчин далеко идущее значение для утверждения патриархата в ремесле. Это преимущество в квалифи­кации ни в коей мере не ограничивалось сноровкой и узким специ­альным знанием. Оно включало в себя "знание света", приобретав­шееся в ходе странствий подмастерьев. Девушки и женщины оставались дома, их среда ограничивалась работой по дому и в саду и, возможно, продажей изготовленных изделий. "Делам домашним" девушка училась у матери. Если находился подходящий партнёр для брака, то она покидала родительский дом, чтобы перебраться в аналогично устроенное хозяйство ремесленника. Женщина, став женой мастера, оставалась зависимой с социальной, правовой и по­литической точек зрения. Хотя она обладала в полной мере правом собственности в соответствии с часто применявшейся нормой общ­ности имущества супругов и правом вдовы продолжать ремеслен­ную деятельность с подмастерьем, господству мужчин не угрожало ничего. Опираясь на порядок получения квалификации и сло­жившуюся символику в высшей степени мужского общества город­ских цехов, они распоряжались важнейшими хозяйственными опе­рациями и располагали властью определять и нормировать соци­альные отношения.

В доме ремесленника по сравнению с домом крестьянина, сферы домашнего хозяйства и производства различались несравнимо бо­лее чётко. Участие женщин в цеховом ремесле варьировало в зави­симости от отрасли и этапа исторического развития. Различные за­преты и санкции цехов против занятий ремеслом женщин доказы­вают, что работа в ремесленном производстве и домашнем хо­зяйстве явно различалась.  Подма­стерья, работавшие вместе с женщинами в мастерской, рисковали быть оштрафованными цехом, их даже могли признать "бесчест­ными"[4,121].

Таким образом, городское общество и цехи устанавливали, что жёны ремесленников должны работать в домашнем хозяйстве, в са­ду и на земле и, в случае необходимости, продавать ремесленные изделия. Всё, связанное с планированием, переговорами с клиента­ми, руководством и наблюдением за учениками и подмастерьями в мастерской, было делом мастера. Имеющиеся данные о нарушениях этого правила относятся в большинстве случаев к бедным мастерам, у которых не было подмастерьев и учеников и которые, что сопо­ставимо с рабочими-надомниками, обычно работали вместе с жё­нами. Не случайно, что подобное встречалось в малодоходных ре­мёслах, к примеру, у пекарей чёрного хлеба и мясников низшего разряда в Бремене[5,113].

 Членство женщины в цехе, а также её общественное положе­ние в городе в значительной степени определялось положением её супруга. Какой-либо правовой и политической самостоятельности женщина не имела. Превосходство мужчины в семье поддержи­валось, наконец, и его обязанностями "отца семейства": он отвечал за "нравственный и религиозный климат" в доме, на его ответ­ственности находилось нравственно-религиозное воспитание уче­ников. Вновь обращают на себя внимание внутренне присущие ло­гике системы требования цеха к "почтенности" происхождения и образа жизни мастера.

Подчинённое положение женщины ни в коей мере нельзя "механически" выводить из характера разделения труда в ремесле. Скорее, оно определялось уже в процессе цехового общественного нормирования и регулирования, который монополизировал за мужчинами квалификацию и профессию. Как и крестьяне, ремес­ленники-мужчины обеспечивали себе господствующее положение, овладев нормотворческими институтами местной общественной жизни. Характер ремесленного производства делал более вероят­ным, чем требовавшее тяжёлого физического труда вдали от дома и маленьких детей крестьянское хозяйство, участие женщин в мелком товарном производстве. Именно поэтому всё сильнее защищали мужчины свою монополию на связанную с рынком и оплачиваемую ремесленную работу, приняв особые нормы, исключившие девушек и женщин из процесса обучения профессии. Таким способом узако­ненное разделение труда между полами вело, в свою очередь, к спе­цифицированным по полам типам социализации: девочки "скло­нялись" к домашней и сельскохозяйственной работе в процессе до­машнего производства, мальчики с детства интересовались предме­тами и приёмами работы в мастерской. Тем самым ремесло способ­ствовало, выходя за собственные социальные рамки, формирова­нию кажущихся "естественными" половых ролей.

В буржуазной семье трудно сказать, какое влияние было сильнее: идеи ли буржуазного "очага" на признание за женщиной роли его "хранительницы" или идеи представления об "идеальной жене" на характер дома. В лю­бом случае женщина была заключена в частной сфере дома, о чём уже достаточно говорилось, а мужчине достался внешний мир. Ре­альное разделение общества на частную, домашнюю сферу жизни (причём слово "домашняя" приобрело совсем другое значение), с одной стороны, и на профессиональный мир, с другой — имело да­леко идущие идеологические последствия. Женщине были приписа­ны черты характера, будто бы предопределявшие её для семьи и до­машнего очага. Одновременно был создан тип мужчины, который не боится никаких усилий и риска в работе. Именно тогда появи­лась уверенность в абсолютной точности знаний о том, что считать типично "мужским" и что— типично "женским". В словаре Брок­гауза за 1815 г. по этому поводу говорится:"Мужчина должен добывать, а женщина старается сохранить; мужчина — силой, а женщина — добротой или хитростью. Этот принадлежит шумной общественной жизни, а та — тихому домаш­нему кругу. Мужчина трудится в поте лица своего и, устав, нуж­дается в глубоком покое; женщина вечно в хлопотах, в никогда не затихающих стараниях. Мужчина сопротивляется судьбе и даже бу­дучи повержен, всё равно не сдаётся; покорно склоняет женщина голову и только в слезах находит она помощь и утешение"[5,131].

Хотя эти напряжённые старания описать некую драматургию отношений полов слишком гротескны и неестественны, чтобы при­нять их за реально сложившиеся в то время, при всех их преувели­чениях они показывают тенденции общественного развития: сенти-ментализацию сферы отношений жены и мужа, приписывания им свойств, которые, по выражению Карин Хаузен, выводились не из жизни женщин и мужчин, а из несущих идеологическую нагрузку идеальных представлений о характере полов[8,92]. Эти усилия оказались особо удачны, поскольку такое абстрактное, не учитывающее фак­тов изображение характеров полов сумело, сохранив целостность, пережить все социальные перемены. И в XX в. масса людей верит в действенность и убедительность стереотипных мнений о мужском и женском характерах.

Было бы ошибкой, увлёкшись сентиментальным спектаклем, не заметить жёсткие рациональные расчёты, всё ещё лежащие в основе буржуазных браков. Для горожанок брак и семья остались един­ственным общественным предназначением (если мы отвлечёмся от таких мест призрения, как монастыри). Оставшиеся незамужними женщины были в тягость родной семье.

 Прославление частной жизни находилось в резком контрасте с реальностью развивавше­гося промышленного капитализма. Буржуа должен был найти своё место в обезличенном мире, в котором всё определяли взаимосвязи мирового рынка (сведения о нём он узнавал за завтраком из бирже­вых сообщений в газете) и стремительные технологические измене­ния. Психологические стрессы, которые он при этом переживал, должны были сниматься в лоне семьи. В то время как в хозяйствен­ной и деловой жизни, в науке и политике торжествовал холодный расчёт и целесообразная рациональность (Макс Вебер), требования к эмоциональной жизни в браке и семье повышались. При сохране­нии традиционных сексуальных прав мужчин для женщин это озна­чало сублимацию любви в чрезвычайно высокие требования к себе. Женщина, как и прежде, должна была сохранять девственность до брака, тогда как мужчина хотел приобрести сексуальный опыт. Чтобы реализовать эту модель буржуазной двойной морали женщи­на на рубеже XX в. усилиями буржуазной медицины и психологии была лишена прав на связанные с сексом чувства. Вайнингер, Мё­биус, Краффт-Эбинг и другие светила науки отказали женщине в интеллекте и способности к сексуальным переживаниям. Одновре­менно — и это следующее противоречие буржуазной культуры — возник новый рынок эротической литературы, началась своего ро­да "эротизация культуры". Это была репрессивная, поддерживаю­щая угнетение и ограничение женщин эротизация женского тела. Та­ков мир каким его проникновенно и кри­тически наблюдали Стриндберг и Ведекинд, Фрейд и Шнитцлер, оценивавшие его, во всяком случае, критичнее, чем обращающие сегодня в прошлое исполненный ностальгии взгляд. Но те переме­ны в обществе, в котором семья была местом бегства от мира, не остались без последствий и для неё самой. Заточение в доме всё больше отдаляло женщин от мира мужчин. О соратниках, которые сообща выполняли каждодневный свой труд, больше не было и речи. Половое разделение труда вызывало растущее отчуждение. Буржу­азная семейная модель породила свой антитезис: буржуазно-феми­нистскую критику угнетения женщин и выступления первых борцов за женские права участвовать в общественной и политической жизни.

Падение рождаемости в буржуазных семьях на протяжении XIX в., борьба за идеал женщины и так называемая сексуальная революция позволили современникам к 1900 г. говорить о кризисе буржуазнойсемьи.

Семьи горнорабочих в Англии и Уэльсе. Опросы шахтёров и их жён о жизни в английских и валлийских районах горнодобычи соз­дали впечатляющее представление о том, насколько сильно горняки зависели от выполняемой членами их семей работы, особенно жё­нами и дочерьми. Анжела В. Джон опросила 26 женщин, которые в первой половине XX в. работали на английских и валлийских угольных шахтах. 16 из них трудились в Западном Ланкашире, главным образом вблизи Уигана. Большинство из них начало тру­довую деятельность сразу после окончания школы, чаще всего в 13 лет. Большая часть из тех, кто пошёл работать на шахты, были до­черьми горнорабочих. Они жили вместе с родителями и отдавали свой заработок в семейную кассу. От своих матерей, которые рас­поряжались семейным бюджетом, они получали лишь небольшие карманные деньги.

В Англии с. свыше 200 000 мужчин, женщин и де­тей были заняты в открытых угольных разрезах, что составляло од­ну пятую всех горнорабочих, вовлечённых в добычу угля. Женщи­ны работали главным образом на угольных шахтах Стаффордшира, Шропшира, Камберленда и Южного Уэльса. Но чаще всего их    можно было встретить в Западном Ланкашире. Здесь они разгру­жали вагонетки и сортировали уголь. Выходя замуж, большинство женщин оставляло работу. На некоторых шахтах замужним жен­щинам запрещалось работать. Если замужние женщины в посёлках горнорабочих всё же работали, то лишь тогда, когда у них ещё не было детей или дети не могли работать, а они срочно нуждались в дополнительном доходе. Некоторые женщины, ушедшие с шахты в связи с замужеством, возравщались на неё, если умирал супруг. На угольных шахтах, однако, в основном работали незамужние жен­щины. Многим не было 20 лет. Немногие из них отрабатывали на шахте всю жизнь. Закрытие рудников, механизация транспорти­ровки и сортировки в конце концов вытеснили женщин из угледо­бычи в межвоенный период и после Второй мировой войны. При этом во время обеих мировых войн они ещё в большом числе рабо­тали в угольной промышленности.

Жёны горняков зависели от мужей в материальном и правовом отношении. С другой стороны, они обладали обширными правами в вопросах ведения домашнего хозяйства. Во многих шахтёрских деревнях муж отдавал всю зарплату жене и получал только неболь­шие карманные деньги.. Эта важнейшая в домохо­зяйстве операция передачи денег часто происходила перед дверью до­ма, чтобы соседям было легко проконтролировать "законность" поведения шахтёра. Правда, в других случаях шахтёры, хотя и вру­чали постоянный заработок жёнам, премии и надбавки оставляли себе.

Работавшие дочери также были абсолютно несамостоятельны в экономическом и социальном смысле: они даже не знали, какую часть отданной зарплаты им выдадут на расходы. Дочери не только зарабатывали меньше, чем молодые шахтёры; считалось, что и карманных денег им нужно меньше, чем их братьям. Для последних размер карманных денег был не в последнюю очередь вопросом зрелости и способности принимать участие в мужском общении в посёлках горнорабочих. Слишком маленькая сумма денег у парней наносила ущерб репутации семьи в обществе. От девушек же не только ожидали понимания и готовности отдавать заработанное в семейную кассу, но и того, что большую часть свободного времени они будут помогать в работах по дому.

Специфика экономики горного дела и особенности рабочего графика определяли цикл домашних работ. Дом являлся хозяй­ственной единицей, в которой жена и дочери шахтёра были подчи­нены его рабочему ритму. Этим слиянием работы и семейной жизни объясняется зачастую особенно активная роль шахтёров в рабочем движении. Одна из самых крупных шахтёрских забастовок, которая в 1909-1910 гг. имела место в Южном Уэльсе, разразилась не в по­следнюю очередь из-за жалоб жён горнорабочих. Закон о 8-часовом рабочем дне побудил владельцев шахт ввести несколько смен. С тех пор, как жёнам шахтёров пришлось готовить обед в разное время, так как их мужьям и сыновьям редко удавалось попасть в одну сме­ну, они стали призывать к стачке. Они играли в ней исключительно активную роль, забрасывали полицейских камнями, били окна кон­тор и т.п.[5,149] В Ланкашире дочери бастовавших горнорабочих соби­рали средства для их поддержки[5,149]. В Южном Уэльсе жёны горняков вносили существенный вклад в формирование классового самосо­знания. Традиционные формы общественного осуждения были включены в арсенал борьбы рабочих.

В садиках, расположенных позади многих жилых построек, женщины могли выращивать овощи и фрукты. Жёны и дочери гор­норабочих постоянно прирабатывали, чтобы увеличить доход семьи. Они убирались в конторах управления шахт и в частных квартирах служащих. Они стирали бельё служащих в посёлках или продавали выращенные в садиках овощи и фрукты.

В компаниях горняков женщины участвовали редко. Обще­ственная жизнь горняцких посёлков с характерными для неё выпив­ками, силовыми видами спорта и культурой питейных заведений, была вотчиной мужчин. Женщины свободное время проводили вблизи от дома в общении с соседками. Незамужние дочери шахтё­ров встречались в свободное время прежде всего друг с другом. В английских и валлийских шахтёрских сёлах они, однако, время от времени появлялись в трактирах, хотя это воспринималось мужчи­нами неодобрительно[5,205]. Они различали "достойных уважения" де­вушек и тех, кто позволял себе показываться в пивных.

Современные формы домашней работы, вроде покупок, приго­товления изысканной пищи, уборки в квартире и тому подобное, играли второстепенную роль в связи с бедностью горнорабочих первых десятилетий XX в. На первом месте стояли починка и чист­ка рабочей одежды шахтёров — утомительное субботнее и вос­кресное занятие их жён и дочерей, работа в саду и часто возделыва­ние арендованного участка земли, удовлетворявшая часть потреб­ностей в продуктах питания и уменьшавшая зависимость семьи от рынка. Сад и взятая в аренду земля давали дополнительную воз­можность содержать скот (свиней, коз, кур, кроликов и, редко, ко­рову). Многие жёны горнорабочих одежду шили в основном сами. Несомненно, хозяйство горняков  при­надлежало ещё к типу двойной экономики: работа женщин по са­мообеспечению была так же необходима для выживания, как и за­работок шахтёров.

 Заключение

Итак, цель нашего исследования,  на наш взгляд удалось реализовать, рассмотрев положение женщины в обществе XIX в.с разных сторон. Мы убедились, что женщина – воин ни в чем не уступает по храбрости мужчине; женщина – писатель может поднимать  в своих произведениях проблемы, волнующие всех женщин и писать так, что их произведениями зачитываются вот уже на протяжении века. Женщина – правитель может  руководить страной  не один десяток лет так, что это время потомки назовут в честь ее имени – викторианской. Женщина – актриса может восхищать своим талантом  и красотой, так,   что до сих пор, почти  через сто лет .многие хотят на сцене  походить на нее. Женщина – ученый столь предана своему делу, что на алтарь может положить и здоровье и свою жизнь. Немаловажную роль женщина играет и как хранитель  семейного очага. В связи с тем, XIXв.  ознаменован появлением нового индустриального общества и изменением жизненного уклада,  женская роль не изменилась, только с той  разницей, что помимо семейных забот женщине приходилось и  думать о заработке, так как создавались такие условия, когда мужчина не мог  этого сделать..

  А так же проанализировав историю становления женской концепции, гендер, как категорию новой истории в литературе, значение пола в истории культуры, можно предположить, что произошла революция, в которой большое значение сыграло: разделение полов, появления гендерного класса, репрезентации женщин, произошла смена мужских исследований о женщинах на женские исследования о женщинах.

Отличие мужских исследований от исследования женщин произошли от включения женского опыта в рамках социальной и культурной действительности, как основы научной работы, что не только изменило тип изложения, но также внесло туда иной познавательный интерес. Традиционные исследования о женщинах перестали рассматриваться как научно обоснованные высказывания, способные объяснить неравные общественные позиции женщин и мужчин. «Теории», которые приписывали женщинам особенную иррациональность, кротость и домовитость, стали теперь считаться мужскими стратегиями, имеющими своей целью не столько объяснить, сколько оправдать существующий стереотип. С научной точки зрения это выглядит следующим образом: «как поставленный под сомнения «нейтральный», «бесполый» исследователь – индивидуум, погруженный в теоретическую и критическую работу, который долгое время размышляя над выделением универсальных человеческих ценностей Просвещения, почти совсем упустил из виду властные соотношения внутри культуры, зависящие от пола».

Отделения и разграничения, теории и исследования, что только не пришлось претерпеть женщине в свое время, но женщина нашла в себе силы преодолеть все мужские теории, при этом остаться для них загадкой и внести ясность в свое существование, приспособиться к всевозможным изменениям во всем мире и при этом показать себя значимой фигурой в нашем существовании.

                                           Список литературы

1. Бовуар де Симон  Второй пол – М.: Прогресс, 1997- 832c.

2. Воронина О.А. Гендер / О.А. Воронина // Женщина Плюс… - №2 – 2001 – С.26

3. Грошев И. В. Полоролевые стереотипы в рекламе/ВИ Грошев.// Психологический журнал.-№2-  1998.-С.97

4. Заков В. В. Полоролевые различия и понимания неправды, лжи и обмана./В.В.Заков//Психология личности.- М., 1997.- 265с.

5. Зидер Р. Социальноая история семьи в Западной и Центральной Европе (конец XVIII-XXвв.) / пер. с нем. Л.А. Овчинницевой., под ред. М.Ю. Бранд. – М.: изд. Центр ВЛАДОС 1997г. – 302 с.

6. Краткая энциклопедия для женщин - М.: Мысль , 1992.

7. Кюри Е. Мария Кюри / пер. с франц. Под ред. В.В. Алпатова. – М., Атомиздат., 1973

8. Лабутина Т.Л. Английские просветители о роли и месте женщин в обществе / Т.Л. Лабутина // Вопросы истории  - №6 – 1997 – С.14

9. Осипенко Г. Королева Виктория – мать нации / Г. Осипенко // Наука и религия - №3 – 2002 – с.40

10. Пол Гендер Культура №2./Под редакцией Элизабет Шоре и Каролин Хайдер.- М.,2000.

11. Пушкарева Н.Л. Гендерные исследования: рождение, становление, методы и перспективы / Н.Л. Пушкарева // Вопросы истории - №6 – 1998 – С. 76

12. Советский энциклопедический словарь/Под редакций А.П. Прохорова. – М.: Просвещение, 1985.

13. Социология. Учебное пособие  для студентов вузов./ Сост. А.С Кислицин.- М.,2001.

14. Шведова Н. Гендерный анализ / Н. Шведова // Женщина Плюс… - №1 – 2004 – С. 49

15. Феминология, Е. М. Зуйкова, Р. И. Ерусланова –М.: Изд.центр “Маркетинг”,  2001.

16. Феминология, Семьеведение – М.:МГСУ “Союз”,  1997.

17. Феминизм: проза, мемуары, письма, эссе.- М.: Прогресс, 1992

18. Феминизм: Восток, Запад, Россия.../Сб.ст под ред.. М.Шнеир. –М.: Наука, 1993