Суицидальное поведение молодежи: масштабы, основные формы и факторы
Суицидальное поведение молодежи: масштабы, основные
формы и факторы
А.Ю. Мягков, И.В. Журавлева, С.Л. Журавлева,сотрудники
кафедры социологии Ивановского государственного энергетического университета
Молодежь — наиболее уязвимая в суицидогенном отношении
группа. На возраст от 18 до 29 лет сегодня приходится первый из двух самых
высоких пиков суицидальной активности в России ("пик молодости");
второй — "пик инволюции" — охватывает когорты старше 45 лет [1, с. 22;
2, с. 22].
Рост молодежных суицидов наблюдается во многих
развитых странах. По данным Д. Фримана, самоубийства являются третьей по
частоте причиной смерти (после несчастных случаев и убийств) среди американских
подростков и юношей в возрасте от 15 до 19 лет. За последние десятилетия в США
уровень самоубийств в возрастных группах 10–14 лет и 15–19 лет увеличился на
240% и 59% соответственно [3, р. 183]. При этом число молодежных суицидов росло
значительно быстрее, чем в других возрастных когортах [4, р. 58-59]. Та же
тенденция наблюдается в Польше, а также в ряде других стран [5, р. 434].
Драматический рост самоубийств среди молодежи в последние годы дал основание
многим современным авторам говорить о "реювенации" структуры суицида
[5, р. 443] и очередном надвигающемся буме молодежных самоубийств, вполне
сопоставимом по своим масштабам и последствиям с тем, что потряс мир на рубеже
XIX–XX столетий [3, р. 196].
Э. Дюркгейм — первый социолог, обосновавший необходимость
социетального объяснения самоубийства [6]. И хотя считается, что роль
социальных факторов в детерминации суицидального поведения впервые была
отмечена еще в трудах Т. Масарика (1881 г.) и Х. Морселли [7, р. 109; 8, р. 500],
аналитическая стройность и теоретическая обоснованность дюркгеймовской работы
сделали ее самым влиятельным исследованием по данной проблематике за последнее
столетие. В современной западной социологии существуют разные подходы к
объяснению молодежных самоубийств, продолжающие традицию Э. Дюркгейма.
"Когортная теория" Истерлина-Холинджера [9; 10] связывает бурный рост
суицидов в подростковом и юношеском возрасте с относительной численностью
соответствующих когорт рождения. Чем выше доля когорты в общей структуре
населения страны, считают авторы, тем большие трудности приходится испытывать
ее представителям в конкурентной борьбе за доступ к дефицитным социальным
ресурсам в сфере занятости, образования, здравоохранения и т. д. Невозможность
удовлетворения насущных потребностей приводит молодых людей к депривации и
самодеструктивным действиям [3, р. 195; 4, р. 62, 75].
В социопсихологической теории К. Жирара самоубийства
объясняются в терминах "социальной идентичности". Когда значимые для
индивида элементы "Я–концепции" подвергаются угрозе, самоубийство
становится, с одной стороны, единственным выходом из сложившейся жизненной
ситуации, а с другой — символическим знаком того, что "Я–концепция"
разрушается. Повышенный риск самоубийств среди молодежи связан, по мнению
автора, с резкой актуализацией в этом возрасте потребности в достижениях,
культивируемой развитым обществом [11, р. 556].
Несмотря на значительное количество отечественных
работ, посвященных проблеме молодежных самоубийств, региональных исследований
на эту тему в нашей стране немного. Мы до сих пор не знаем истинных масштабов
суицидального поведения российской молодежи, конкретных форм преломления общих
его закономерностей в отдельных регионах России. Нет пока ясных представлений о
ситуативной специфике условий и факторов, вызывающих самоубийства. Гендерные и
возрастные проекции суицидальности также нуждаются в анализе и объяснении с
учетом регионального контекста.
Эмпирическая база и методы исследования
С целью изучения этих вопросов в сентябре–октябре 2002
г. нами было предпринято специальное социологическое исследование среди
молодежи Ивановской области. Оно проводилось в рамках международного
научно-исследовательского проекта "Будущее молодежи России" (раздел
"Социальные девиации в молодежной среде"), осуществляемого Швейцарской
Академией развития (SAD) и Институтом социологии РАН. Наряду с суицидальным
поведением молодежи изучались также проблемы молодежной преступности,
наркомании и сексуальных девиаций1. Всего посредством формализованных интервью
было опрошено 500 чел., репрезентирующих основные социально-демографические и
территориально–поселенческие группы молодежи в возрасте от 14 до 29 лет
включительно. Опросы проходили в 16-ти населенных пунктах Ивановской области
(9-ти городах, включая областной центр, 3-х поселках городского типа, 4-х
деревнях и селах). Для репрезентации социальной структуры молодежи
использовалась трехступенчатая комбинированная (квотно-случайная) выборка с
естественной стратификацией в рамках области в целом, маршрутной рандомизацией
на уровне отдельных населенных пунктов и домовладений (домов, квартир, семей) и
применением процедур квотирования при отборе конкретных участников будущего
опроса. Основными квотируемыми признаками выступали пол и возраст респондентов.
Сбор эмпирических данных осуществлялся с
использованием особой организационно-методической формы персонального интервью,
получившей в литературе название "метода запечатанного буклета".
Данный метод разработан в конце 1980-х — начале 90-х годов австралийскими
социологами Т. Маккэй и Я. Макаллистером и предназначен для использования в тех
случаях, когда у исследователя нет уверенности в получении от респондентов
искренних ответов в связи с крайней деликатностью обсуждаемых вопросов и тем
[12]. Основные организационно-методические принципы такого опроса подробно
описаны в специальной литературе [13, с. 112–113]. На российском материале
метод "запечатанного буклета" был апробирован в серии валидационных
экспериментов, поставленных одним из авторов этой статьи в 2000–2002 гг.
Результаты, полученные в экспериментальных пробах, продемонстрировали более
высокую эффективность данной методики по сравнению с "прямыми"
интервью для целого ряда тем, касающихся деликатной и "устрашающей"
проблематики [14; 15, с. 212–231]. Больший эффект "запечатанного буклета"
достигается за счет повышения субъективной анонимности респондентов,
стимулируемой посредством минимизации вербального компонента их общения с
интервьюером и применения других организационно-технических инноваций.
Исследование, посвященное социальным девиациям
молодежи, проводилось на основе усовершенствованного варианта техники
"запечатанного буклета", выработанного в ходе предварительных
экспериментов. Однако валидационные тесты показали, что новый метод лишь
снижает уровень диссимуляции в ответах опрашиваемых, но не устраняет полностью
всех умышленных "недособщений". Для повышения достоверности сведений
о масштабах девиантного (в том числе и суицидального) поведения молодежи мы
использовали дополнительно еще одну "нереактивную" методику,
предложенную и валидизированную в свое время американским социологом М. Сиркеном
(см.: [16, р. 147–151; 15, с. 159]). Она предполагает постановку вопроса
"о трех близких друзьях респондентов" и последующие вычисления
оценочной роли девиантов с учетом утроенного объема выборки. Применительно к
обсуждаемой ныне проблеме анкетный вопрос формулировался следующим образом:
"Представьте себе на минуту лица трех своих самых близких друзей. О
скольких из них Вам доподлинно известно, что они когда-либо совершали попытку
самоубийства?" (варианты ответов: "ни одного", "один",
"двое", "трое"). Оценочная доля лиц с суицидальным опытом
среди молодежи области рассчитывалась по формуле:
где xi — значения измеряемого признака (от 0 до 3);
ni — соответствующие частоты.
В качестве эмпирической базы исследования мы
использовали также данные Ивановской городской станции "Скорой
помощи", представляющие собой статистику экстренных вызовов в связи с
попытками самоубийств, совершенных в областном центре за последние три года2.
Всего выявлено и внесено в созданную нами компьютерную базу 1437 случаев
самоубийств, произошедших в период с марта 2000 г. по октябрь 2002 г. и не
завершившихся летальным исходом3. В том числе мы детально проанализировали 725
случаев суицидальных попыток, совершенных молодежью. Все эти данные, равно как
и результаты опроса в Ивановской области, систематизированы и обработаны в
программно-аналитическом комплексе SPSS.
Масштабы суицидального поведения
По данным опроса, удельный вес молодых людей,
пытавшихся когда-либо покончить с собой, в Ивановской области составляет 6,0%.
Между тем результаты применения методики М. Сиркена свидетельствуют, что
уровень молодежной суицидальности в регионе почти в 2 раза выше — 11,3%. На наш
взгляд, это высокий показатель, особенно если учесть, что устойчивая доля
девиантных социальных меньшинств в современных обществах составляет в среднем
5,6% [17, с. 18, 35].
Следует иметь в виду, что даже уточненные данные
отражают не уровень самоубийств как таковой, а численность людей, имеющих
суицидальный опыт. Они фиксируют не только недавние случаи суицидальных попыток
респондентов, но и те, которые имели место в отдаленном прошлом. Временной лаг
между датой опроса и временем покушения на самоубийство у многих опрошенных
может быть достаточно большим и измеряться годами. С другой стороны, указанный
уровень не включает так называемые рецидивные попытки суицида, коих в общей
численности декларированных покушений насчитывается более трети. В ходе
проведенного опроса 65,6% бывших суицидентов ответили, что в их жизни была
всего одна попытка самоубийства, однако 21,9%, по их собственных словам,
пытались сделать это дважды, а еще 12,5% — три раза и более. Поэтому полученный
в опросном исследовании показатель суицидальности малопригоден для оценки
сегодняшних масштабов и динамики самоубийств, хотя и весьма полезен в
аналитических целях.
Более достоверную картину, характеризующую уровень
самоубийств в регионе, дает медицинская статистика. Анализ регистрационных
записей, занесенных в базу данных городской станции "Скорой помощи",
показывает, что за последние три неполных года (с марта 2000 г. по октябрь 2002
г.) в Иваново произошло в общей сложности 1437 самоубийств, не завершившихся
смертью суицидентов4. Более половины из них — 725 (50,5%) — были совершены
молодыми людьми в возрасте от 14 до 29 лет, 699 (48,6%) — представителями
старших возрастных категорий и 13 (0,9%) — детьми и подростками, не достигшими
14-летнего возраста. Удельный вес молодежи в общей массе населения г. Иваново,
по официальным статистическим данным, составляет 24,0% [18, с. 40], в то время
как в составе суицидентов ее доля на 26,5% больше. Соответствующие расчеты
показывают, что в 2001 г. в областном центре коэффициент суицидальности (по
незавершенным самоубийствам) для возрастной группы от 30 лет и старше был в
среднем равен 96,9 (в расчете на 100 тыс. городского населения), а для молодежи
— 252,0 (то есть в 2,6 раза выше) при среднем показателе по г. Иваново, равном
121,6.
Анализ статистических данных свидетельствует также,
что количество суицидальных попыток в обследованный период имело тенденцию к
росту. Число детских, молодежных и подростковых самоубийств в последние годы
увеличивалось быстрее, чем в старших возрастных когортах. Если по молодежной
группе прирост в 2002 г. по сравнению с 2000 г. составил 15,5%, а по детям и
подросткам — 300%, то темпы роста суицидов среди лиц старших возрастов были
более низкими — 12,6% (табл. 1). Увеличился и индекс незавершенных самоубийств
среди молодежи: со 184,7 в 2000 г. до 256,4 в 2002 г.
Вместе с тем, анализ ситуации был бы неполным без
оценки масштабов так называемых "суицидальных тенденций" как особой,
"внутренней" формы суицидального поведения, проявляющейся в виде
антивитальных мыслей, желаний, настроений, намерений и т. д. [19, с. 62].
Таблица 1
Динамика среднемесячных показателей суицидальности в
различных возрастных группах, 2000–2002 гг., абс. числа5
|
Годы
Похожие работы на - Суицидальное поведение молодежи: масштабы, основные формы и факторы
|