Тайнозрительство преподобного Серафима Саровского и христианская визионерская традиция
Тайнозрительство преподобного Серафима Саровского и
христианская визионерская традиция
Кириллин В. М.
Как
известно, земной путь преподобного Серафима Саровского был озарен светом
богоизбранности. Это проявилось в различных чудесах, сопровождавших его
подвижничество: он обладал властью над бесами, он был способен проникать в
тайны природы, он был наделен целительной силой, ему был присущ дар
прозорливости, предвидения и пророчества. Но вместе с тем этот великий
подвижник, по исключительной полноте веры и духовного совершенства, в деяниях
своих сподобился Божественного соучастия. На исходе своих лет Саровский святой
чудотворец сам утверждал, что ему в течение его жизни было двенадцать явлений
"от Бога" [1]. О некоторых из этих явлений мы знаем в деталях
благодаря рассказам близких к подвижнику лиц: например, таких, как дивеевская
монахиня Капитолина, саровский гостинник Гурий Иванов, известный затем как
игумен Николо-Борковской пустыни Георгий, "служка" и собеседник
святого праведника Николай Александрович Мотовилов, протоиерей Василий
Садовский, старица Евдокия Ефремовна (впоследствии мать Евпраксия). Все они передавали
собственные свидетельства подвижника. За исключением одного случая, преподобный
Серафим лично рассказывал о чудесных явлениях ему, обычно спустя длительное
время после них. Таким образом, он и сам удостоен был дара духовного зрения или
видения как избранник Божий, и Господь со своими ангелами и святыми угодниками
не оставлял его без своего попечения.
Надо
сказать, тайнозрительство праведного старца как религиозный феномен вполне
обычно в контексте истории христианской святости. Предание Церкви хранит
бесчисленное множество рассказов о чудесах видений и явлений, или, по сути, о
промыслительном и благодатном вмешательстве Божием в жизнь людей. Естественно,
чаще всего подобные факты были сопряжены с подвижничеством людей, проникшихся
особенно глубокой верой и твердым стремлением подражать Христу. Содержание
повествований о визионерских чудесах могло быть самым разнообразным, а в общем
в них с определенной детальностью описывалась реальность сокровенного,
духовного бытия и неразрывная связь последнего с материальным миром, излагалось
обетование свыше о предстоящей каре или вознаграждении, извещалась высшая воля
относительно каких-то конкретных жизненных ситуаций (например, о созыве народа
для общей молитвы, об основании церкви, монастыря и т. д.), утверждались факты
божественного покровительства и помощи миру. Предметно-тематически и сюжетно
среди повествований подобного рода различались, по крайней мере, два вида. Это:
сказания о чудесном выходе какого-либо христианина в мир иной и о мистическом
прозрении им посмертного бытия человечества в будущем веке и сказания о
мистической встрече опять-таки какого-либо христианина с духовной сущностью —
самим Спасителем, его Пречистой Матерью, Приснодевой Марией, или святым
угодником Божиим. Сказания первого типа в большей степени отражают
западно-христианский, католический духовный опыт. Для христианского же Востока,
для православной духовной традиции более характерны сказания второго типа.
Хотя, конечно же, такое разделение весьма условно.
Второму
роду сказаний и соответствуют свидетельства о видениях преподобного Серафима
Саровского. Дважды (в 1783 и в 1804 гг.) пресвятая Богородица являлась ему для
его исцеления от тяжелого недуга [2]. Дважды Она являлась ему с попечительскими
целями: 25 ноября 1825 г. — для наставления относительно устройства
Рождественской Мельничной женской общины и обетования о будущем Троицком
Серафимо-Дивеевском монастыре [3] и 25-го марта 1831 года — вновь для обещания
ему неусыпно заботиться об основанной им обители [4]. Наконец, и сам Спаситель
Иисус Христос, таинственно явившись молодому иеродиакону Серафиму во время
богослужения, указал тем самым на свое сопредстояние ему перед алтарем (1786
г.) [5]. В сущности, все сопровождавшие жизнь святого праведника чудеса
видений, свидетельствуя о его реальном и непосредственном общении с Богом,
имеют литургический характер, поскольку так или иначе были обусловлены глубокой
духовной сосредоточенностью, всецелым молитвенным состоянием, неколеблемой
верой и беспорочностью религиозного чувства. Вместе с тем они отмечают полную
благодатность деяний преподобного Серафима и совершенную исключительность его
святости.
В
данном отношении особенно показателен опыт мистической встречи преподобного
Серафима с Господом нашим Иисусом Христом. Вот как об этом, по воспоминанию
игумена Георгия, он сам рассказывал, вероятно, много лет спустя: "Однажды
[6] случилось мне служить с ним (отцом Пахомием) в святый и великий четверток.
Божественная литургия началась в два часа пополудни, и обыкновенно — вечернею.
После малого выхода и паремий возгласил я, убогий, в царских вратах:
"Господи, спаси благочестивыя и услыши ны" и, вошедши в царские
врата, навел на предстоящих орарем и возгласил: "и во веки веков".
Вдруг озарил меня луч как бы солнечного света. Взглянув на сияние, я увидел
Господа Бога нашего Иисуса Христа во образе Сына человеческого в славе,
сияющего неизреченным светом и окруженного, как бы роем пчельным, небесными
силами: ангелами, архангелами, херувимами и серафимами. От западных церковных
врат Он шел по воздуху, остановился против амвона и воздвигши Свои руки,
благословил служащих и молящихся. Затем Он, вступив в местный образ Свой, что
близ царских врат, преобразился, окружаемый ангельскими ликами, сиявшими
неизреченным светом во всю церковь. Я же, земля и пепел, сретая тогда Господа
Иисуса Христа на воздухе, удостоился особенного от Него благословения. Сердце
мое возрадовалось тогда чисто, просвещенно, в сладости любви ко Господу".
Согласно утверждению игумена Георгия, после этого преподобный Серафим довольно
долгое время, будто бы охваченный столбняком, простоял в алтаре, не в силах ни
говорить, ни двигаться и меняясь в лице. И лишь придя в себя, он поведал своим
духовным наставникам, саровским старцам Пахомию и Иосифу о том, что с ним
случилось.
Означенное
свидетельство содержится во многих жизнеописаниях Саровского чудотворца.
Если
бы речь в данном случае шла не о великом подвижнике Церкви, не о святом и
духоносном праведнике, не о старце несомнительно чтимом во всем православном
народе, а о ком-то из нас, обыденных и грешных, то легко можно было бы прийти к
обличительному подозрению, что происшедшее порождено гордостью и
самообольщением немощного духа, если не психическим расстройством, что в нем
сокрыт искусительный соблазн. Ведь наш "здравый" смысл трудно мирится
с фактами чудесного. Любопытно, что в таком примерно плане о видениях вообще
размышлял знаменитый русский поэт и философ Владимир Соловьев.
"…Способность иметь видения, — писал он, — всегда связана с какими-нибудь
особенностями в организации нервной системы или в ее отправлениях. Тем не
менее, необходимо различать галлюцинации помешанных от видений в собственном
смысле, т. е. от таких, где вся аномалия субъекта исчерпывается его
визионерством, не сопровождаясь никакими другими патологическими явлениями.
Многие знаменитые визионеры были в других отношениях совершенно здоровыми
людьми" [7].
Если
б воспроизведенный мемуаристом рассказ преподобного Серафима был рассмотрен, по
выражению другого русского философа В. Н. Ильина, в духе "немоты и
глухоты" [8], только лишь с позиций рациональной критики и в контексте
известных визионерских повествований с их устойчивой сюжетно-стилистической
типологией, то весьма просто можно было бы заключить, что этот рассказ есть
плод экзальтированного воображения и литературного вымысла в духе
благочестивого предания. Ведь при этом достаточно констатировать, что схожих
сюжетов в христианской житийной литературе несть числа. И действительно,
умонастроения подобного плана возникали у современников святого старца,
например, у митрополита Санкт-Петербургского Серафима (Глаголевского), который,
как известно, противился выходу в свет его первого жизнеописания именно из-за
наличия в нем рассказов о мистических видениях [9]. Недоверие терзало даже
чудесно исцеленного Саровским подвижником Н. А. Мотовилова. Об этом он сам
невольно свидетельствовал в своих "Записках". Так, в одной из бесед
со святым старцем он спрашивал: "Батюшка [10], вот вы все изволите
говорить о стяжании благодати Духа Святого как о цели христианской жизни, но
как же и где я могу ее видеть? Добрые дела видны, а разве Дух Святой может быть
виден? Как же я буду знать, со мной Он или нет?".
Однако
сколь замечательны по своей силе и убедительности разъяснения, посредством
которых преподобный Серафим устраняет сомнения своего собеседника! "Мы в
настоящее время [11] , — так отвечал старец, — по нашей почти всеобщей
холодности к святой вере в Господа нашего Иисуса Христа и по невнимательности
нашей к действию Его Божественного о нас Промысла и общению человека с Богом,
до того дошли, что можно сказать, почти вовсе удалились от истинной
христианской жизни. Нам теперь кажутся странными слова Священного Писания,
когда Дух Божий устами Моисея говорил: "И виде Адам Господа, ходящего в
раи", или же когда читаем у апостола Павла: "Идохом в Антиохию, и Дух
Божий не иде с нами, обратихомся в Македонию, и Дух Божий иде с нами".
Неоднократно и в других местах Священного Писания говорится о явлении Бога
человекам. Вот некоторые и говорят: "Эти места непонятны, неужели люди так
очевидно могли видеть Бога?" А непонятного тут ничего нет. Произошло это
непонимание от того, что мы удалились от простора первоначального христианского
ведения и под предлогом просвещения зашли в такую тьму неведения, что нам уже
кажется неудобопостижимо то, о чем древние до того ясно разумели, что им и в
обыкновенных разговорах понятие о явлении Бога не казалось странным… Бога и
благодать Духа Его Святого люди не во сне видели и не в мечтании, и не в
исступлении воображения расстроенного, а истинно въяве. Очень уж мы стали
невнимательны к делу нашего спасения, отчего и выходит, что мы и многие другие
слова Священного Писания приемлем не в том смысле, как бы следовало. А все
потому, что не ищем благодати Божией, не допускаем ей по гордости ума нашего
вселяться в души наши, и потому не имеем истинного просвещения от Господа,
посылаемого в сердца людей, всем сердцем алчущих и жаждущих правды
Божией…".
Удивительна
мудрость духоносного старца! Его понимание как раз и источает тот свет истины,
в котором именно надлежит рассматривать факт явления ему и видения им Сына
Божия Иисуса Христа, впрочем, как и другие визионерские факты его биографии.
В
этом свете иначе представляется и констатация литературно-типологических
свойств собственно рассказа о явлении Спасителя преподобному Серафиму с якобы
логически вытекающим из таковой выводом о его возможном вымысле. Размышления
над литературно-художественным материалом, особенно над материалом, сопряженным
с опытом трудничества во Христе, закономерно порождают следующий силлогизм.
Литература, конечно же, развивается преемственно и в силу этого в отдельных
своих видах и жанрах, сюжетах и формах их реализации всегда есть новое
повторение старого, только на каком-то ином витке. Но вместе с тем литература,
и в частности литература церковная, всегда отражает жизнь. И подчеркну: в
данном случае речь идет о жизни именно подвижнической, праведной, святой. Ввиду
же того что последняя естественно строится на основании подражания практике
духовного делания прославленных в прошлом угодников Божиих, жизнь новых
подвижни-ков, соответственно, также всегда есть новое повторение старого.
Другими словами, подвизание во имя Христа всегда типологично, а жизнь,
устремленная к Благодати, всегда исполнена типологически сходными явлениями и
ситуациями. Поистине как неизменен Господь, так неизменно и Божественное
Откровение тем, кто чистым сердцем взыскует Духа Святого.
Таким
образом, и типология признаков присутствия Божия в мире, и типология духовного
опыта, поступка, подвига, и типология предания об этом, выраженного
литературой, оказываются слитыми воедино. Соответственно, и сами факты чудесных
видений преподобным Серафимом Саровским Господа Иисуса Христа и пречистой Девы
Марии, и содержательно-стилистическая конгениальность известных нам рассказов
об этом тысячелетней христианской литературной традиции, и дискурсивное
размышление святого старца о реальности присутствия Божия среди людей, и,
наконец, силлогизм относительно типологии Божественного промышления о мире,
жизни в Боге и отражающей это литературы, — все вместе означенные очевидности,
совершенно согласуясь друг с другом в "свете и разуме", который
ниспослан нам Спасителем (1 Ин. 5: 20), лишь укрепляют истину песненного
величания великого подвижника Русской Церковью: "Ублажаем тя, преподобне отче
Серафиме, и чтим святую память твою, наставниче монахов и собеседниче
ангелов!".
Список литературы
1.
Серафим (Чичагов), архим. Летопись Серафимо-Дивеевского монастыря Нижегородской
губ. Ардатовского уезда с жизнеописанием основателей ее: преподобного Серафима
и схимонахини Александры, урожд. А. С. Мельгуновой. СПб., 1903. С. 329.
2.
Серафим (Чичагов), архим. Летопись Серафимо-Дивеевского монастыря. С. 49, 86.
3.
Серафим (Чичагов), архим. Летопись Серафимо-Дивеевского монастыря. С. 181-183.
4.
Серафим (Чичагов), архим. Летопись Серафимо-Дивеевского монастыря. С. 325-329.
5.
Серафим (Чичагов), архим. Летопись Серафимо-Дивеевского монастыря. С. 56-57.
6.
Цит. по книге: Серафим (Чичагов), архим. Летопись Серафимо-Дивеевского
монастыря. С. 56-57.
7.
Соловьев В. Видения // Энциклопедический словарь / Ф.А. Брокгауз, И. А. Эфрон.
Т. 11 (VI): Венцано — Винона. СПб., 1892. С. 250.
8.
Ильин В. Н. Преподобный Серафим Саровский. Трактат. М., 2003. С. 71.
9.
Преподобный Серафим Саровский. Агиография. Почитание. Иконография / Составитель
и отв. Редактор Н. Н. Чугреева. М: "Индрик", 2004. С. 12.
10.
Цит. по книге: Вениамин (Федченков), митр. Всемирный светильник преподобный
Серафим, Саровский чудотворец. М., 2003. С. 114-115.
11.
Вениамин (Федченков), митр. Всемирный светильник преподобный Серафим. С.
115-116.
Для
подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.portal-slovo.ru