Биография Джеральда Даррелла (Доклад)
ДЖЕРАЛЬД ДАРРЕЛЛ - немного об авторе.
По установившимся канонам, предисловие
должно посвящаться анализу литературных и иных достоинств предлагаемой читателю
книги. Однако применительно к книге, которую вы сейчас держите в руках, мне
хотелось бы отступить от этой традиции. В самом деле, книга эта говорит сама за
себя, в ней нет каких-то темных мест, нуждающихся в специальном толковании. Она
открыта каждому, кому посчастливится ее приобрести. Иное дело — личность
автора, внутреннюю сущность которого мы постигаем только через его
произведение. А личность эта — Джеральд Даррелл, незаурядный человек и
писатель-натуралист, известный, без преувеличения, во всем мире.
Так уж случилось, что вот уже более
четверти века я оказался в известной степени связанным с жизнью и работой
Джеральда Даррелла. Знакомство с ним состоялось в одностороннем порядке, без
прямого участия самого Даррелла, но оно оказалось настолько ярким, что я помню
нашу первую «встречу» так, будто это было вчера: кто-то из коллег-аспирантов
помахал передо мной тоненькой скромной книжечкой в бумажной обложке и сказал:
«Взгляни, занятная вещь. Фамилия автора ничего мне не говорит, какой-то Даррелл,
но написано здорово!» Называлась книга «Перегруженный ковчег». В тот же вечер,
проходя мимо киоска около одной из станций метро, я поинтересовался, без
особой надежды и, по правде говоря,— желания, нет ли в киоске этой книги. Она
была, и продавец вытащил ее из большой стопки. Как странно это звучит сегодня —
новая книга Даррелла свободно продается в обычном газетном киоске! Дома я
раскрыл книжку — и пропал! До тех пор, пока не прочел последнюю страницу, не
мог оторваться. Все привлекало в этой книге: и совершенно особый угол зрения,
под которым автор смотрел на мир природы, и необычный, удивительный стиль
письма, и тонкий юмор, и своеобразная, доверительная манера общения с
читателем. Скажу без преувеличения: я был очарован. Шел 1958-й год. Именно
тогда началось триумфальное вступление английского писателя-натуралиста
Джеральда Дар-релла в нашу литературу о природе.
Вскоре была переведена вторая книга
Даррелла, «Земля шорохов», которую я прочел с неменьшим восторгом. Где-то в
подсознании мелькала мысль о том, что неплохо было бы познакомиться с автором
покороче, но путей к этому я не видел.
«Сближение» произошло неожиданно — мне
предложили написать предисловие к новой книге Даррелла «Зоопарк в моем
багаже». Это заставило меня ближе и внимательнее ознакомиться с жизнью автора,
с его деятельностью и литературным творчеством. Передо мной открылся поистине удивительный
человек, щедро и многосторонне одаренный от природы, необыкновенно
притягательный и симпатичный, неординарный во всех отношениях, с собственным,
каким-то особенно теплым мироощущением. Любовь к природе, ко всем ее творениям
неотъемлема от натуры Даррелла, она составляет важнейшую сторону его жизни,
определяющую линию его собственной житейской философии. Надо ли удивляться,
что со времени работы над этим предисловием я безоговорочно подпал под обаяние
Даррелла, стал его верным и постоянным пропагандистом в нашей стране.
Практически все книги Даррелла, переведенные и изданные с тех пор в СССР, выходили
с моими комментариями и предисловиями. А книг вышло много: «Гончие Бафута»,
«Под пологом пьяного леса», «Три билета до Эдвенчер», «Поместье-зверинец»,
«Путь кенгуренка», три автобиографические повести о детстве Даррелла, «Поймайте
мне колобуса» и многие другие. В сущности, неизвестными советскому читателю
остались всего несколько произведений Даррелла, и не потому, что там было
что-то «такое», а по причине их некоторой художественной и информационной
бледности. Не поставим это ему в упрек — ведь даже у самых известных писателей
бывают слабые вещи.
Популярность Даррелла в нашей стране
поистине необыкновенная. Я бы даже сказал, что советские
читатели знают и ценят его гораздо
больше, чем соотечественники. Сегодня купить перевод книги Даррел-ла не только
в газетном киоске, но и в книжных магазинах практически невозможно — и это
несмотря на довольно значительные тиражи и многочисленные переиздания,
несмотря даже на то, что Даррелла начали переводить на языки народов СССР.
Более того, за прошедшие десятилетия «мода» на него не только не потускнела, но
возросла и укрепилась. Из всех натуралистов, пишущих о природе, Даррелл,
несомненно, пользуется у нас самой большой известностью.
Истоки такой популярности в его
книгах. Именно они создали, определили, высветили образ их автора в
представлении советских читателей. Самого же Даррелла мы, так сказать, лично
не знали. Поэтому легко понять тот интерес, который возбудила во всех поклонниках
Даррелла весть о его возможном приезде в Советский Союз для участия в съемках
многосерийного телефильма о природе СССР и ее охране. Больше других, пожалуй,
волновался я, ожидая встречи с человеком, ставшим мне дорогим и близким за
многие годы работы над его книгами. Ведь до тех пор мы обменялись лишь
несколькими довольно официальными письмами. Каким-то он окажется на самом деле?
Переговоры о съемках телефильма
затянулись почти на три года, но, к счастью, завершились успешно. Осенью 1984
года Даррелл побывал в Москве, но я был в экспедиции, и мы разминулись. А
весной следующего года я и мои коллеги-зоологи узнали: Даррелл снова в Москве!
На этот раз встреча наша состоялась. Она произошла в холле гостиницы
«Будапешт». Я хорошо представлял себе внешность Даррелла по нескольким
портретам, которые были опубликованы в его книгах (сравнительно молодой
красивый мужчина с темной бородой и грустными глазами), но не учел, что пролетели
годы, и годы непростой жизни, поэтому оказался не совсем готов к встрече. Тем
не менее, когда в дверях холла появился грузный мужчина с загорелым
обветренным лицом, на котором особенно контрастно выделялись совершенно белая
борода и светло-голубые, лучистые глаза, я сразу узнал его. Во всей осанке
вошедшего чувствовалось спокойствие, ощущение собственного достоинства и даже
какая-то властность. Я заметил, как глаза всех, сидящих в холле, устреми-
лись на Даррелла, как люди начали
перешептываться и переглядываться, безошибочно угадывая неординарность
вошедшего человека. (Такое же почтительное любопытство мне пришлось наблюдать в
Кении по отношению к Бернгардту Гржимеку, когда он появлялся в общественных
местах.)
Как ни странно, но Даррелл тоже сразу
«узнал» меня (вероятно, по описанию Джона Хартли — своего неизменного помощника
и героя многих книг, с которыми я познакомился раньше. А может, существуют
какие-то флюиды?) Мы дружески обнялись, и с той минуты между нами возникла
настоящая личная дружба. Вместе мы побывали в Астраханском заповеднике, в
погоне за сайгаками проехали Калмыкию, много гуляли по Москве и говорили,
говорили, говорили... Нам было о чем говорить. И теперь без ложной скромности и
с полной ответственностью я могу утверждать, что знаю Даррелла лучше, чем
кто-либо другой в нашей стране.
Программа пребывания Даррелла и его
жены Ли в Советском Союзе была не только насыщенной, но и утомительной. Помимо
посещения ряда труднодоступных заповедников (Дарвинского, Баргузинского, Таймырского
и многих других), где велись съемки телефильма, помимо осмотра различных
архитектурных и исторических памятников в Москве, Самарканде, Бухаре, Рязани и
других городах, помимо внимательного знакомства с Московским зоопарком и
Птичьим рынком Дарреллу пришлось участвовать в бесчисленных официальных и неофициальных
встречах с советскими читателями — любителями его книг. Для каждого у него
находилось теплое слово, каждому он оставил автограф на книге (иногда
сопровождаемый шутливым рисунком), так что к концу поездки от бесконечных
надписей, по выражению самого Даррелла, правая рука у него стала значительно
сильнее левой. Пожалуй, не будет преувеличением сказать, что он оставил
автографы не менее чем на тысяче книг!
Организация поездки Даррелла по нашей
стране заслуживает всяческих похвал. В каждом из посещаемых им заповедников
его с нетерпением ждали. Самые редкие звери и птицы, самые красивые уголки
природы — все это демонстрировалось сотрудниками заповедников с любовью и
гордостью, с желанием как можно
больше рассказать долгожданному гостю
о природе нашей страны. И Даррелл понял и по достоинству оценил это стремление
— в своей недавно вышедшей, великолепно иллюстрированной книге «Даррелл в России»
он с восторгом отзывается и о самой природе Советского Союза, и о людях,
которые заняты ее изучением и охраной. Да и в других выступлениях в печати и по
радио он неоднократно возвращался к профессиональному и объективному анализу
состояния охраны природы в СССР, особо выделяя в качестве достижений создание
сети питомников по разведению редких и исчезающих видов и, разумеется,
развитую и научно обоснованную систему охраняемых территорий.
Но далось Дарреллу это путешествие
нелегко. Тысячи и тысячи километров в самолете, на автомобиле, вертолете,
катере, моторных лодках, а иногда и верхом, в жару и в холод, часто в
непроглядной пыли степных и пустынных дорог. А Джеральду Дарреллу сейчас за
шестьдесят, и здоровьем особым он отнюдь похвастаться не может — болезнь почек
все настойчивее дает о себе знать. И все же он ни на минуту не терял живого
интереса к окружающему, чувство юмора не покидало его ни при каких ситуациях.
Как-то после мучительного переезда из Астрахани в самую сердцевину степей
Калмыкии, когда на лицах всех участников лежал сантиметровый слой тончайшей
пыли, на вопрос о самочувствии Даррелл слабым голосом ответил: «Жив еще. Пока
жив!». И тут же пришел в восторг от белой парадной юрты, которую поставили для
него среди безлюдной степи.
Я столь подробно останавливаюсь на
совместном путешествии с Дарреллом и вспоминаю дни и часы общения с ним потому,
что это дало мне редкую возможность проверить те представления о нем, которые
сложились у советского читателя (не без моего участия как автора предисловий)
на основании его книг. И надо сказать, оценка наша оказалась в целом
правильной, хотя некоторые акценты, пожалуй, пришлось сместить. Единственное,
что необходимо полностью исключить, это представление о Даррелле как об
ученом-зоологе. Он не зоолог в строгом понимании этого слова и вообще не
ученый, а просто превосходный значок и любитель животных. Ни склонности к
систематическому изучению их, ни соответствующего образования у Даррелла
нет, да, может, это и к лучшему.
Научный профессионализм, как правило, убивает непосредственность восприятия.
А вот то, что он искренне любит животных, любит природу, болеет за ее будущее,—
это оказалось совершенной правдой. В искренности его восторгов при виде стада
овцебыков на Таймыре, колоний бакланов и цапель в дельте Волги, токующего
глухаря в Дарвинском заповеднике или стерхов в Окском питомнике редких журавлей
сомневаться не приходится — они неподдельны. Полное доверие вызывает и его
высокая оценка мер по охране природы в СССР, и это понятно — Дар-реллу показали
самые выигрышные из них, оставив вне поля зрения все конфликтные ситуации. Но
самое главное, что подтвердило недолгое общение с Даррел-лом, это его личные
качества. Он действительно оказался замечательным, поистине незаурядным человеком,
мягким, добрым, доброжелательным и в каком-то смысле восторженным, каким и
рисовался в нашем воображении. Буквально у каждого, кто с ним беседовал или
просто задавал ему вопрос, оставалось чувство соприкосновения с другом,
понимающим самые интимные движения души, чутко отвечающим на них. Это
счастливый и крайне редкий дар.
Джеральд Даррелл многое делает для
пропаганды охраны природы во всем мире. Понимая, что основа охраны животных —
это знание и любовь, порождаемая знанием, Даррелл в соавторстве со своей женой,
Ли Даррелл, выпустил книгу «Натуралист-любитель», своего рода энциклопедию для
начинающего естествоиспытателя, продуманно составленную и превосходно иллюстрированную
(жаль, что у нас нет таких книг!).
Особое внимание Даррелл уделяет
телевидению. На первых порах это были лекции, сопровождавшиеся показом
наиболее интересных животных. Затем последовал полнометражный, но еще в
известной мере любительский телефильм о зоопарке в Джерси, где Даррелл
выступал в роли ведущего. Успешный дебют послужил причиной приглашения Даррелла
участвовать в съемках уже профессионального 13-серийного телефильма о природе
и животных различных уголков нашей планеты. История создания этого телефильма
легла в основу книги «Натуралист на мушке». Таким образом были убиты как бы два
зайца. Съемки фильма всегда сопряжены с весьма обременительными обязанностями,
и Дарреллу вместе с его верной спутницей. Ли, пришлось в короткие сроки
побывать в ряде сильно удаленных друг от друга мест — на севере Европы, на
Шетландских островах, и на юге ее, в Камарге, в Африке и Северной Америке.
Такой разброс «мест действия» не мог не сказаться на целостности восприятия, и
книга «Натуралист на мушке», в отличие от телефильма, получилась, на мой
взгляд, несколько более поверхностная, нежели другие уже известные нам
произведения Дар-релла. Комичностью ситуаций автор нередко пытается
компенсировать глубину и духовность общения с животными, что так характерно
для его более ранних книг. Однако зарисовки природы по-прежнему блещут удивительной
точностью, выразительностью и умением выделить главное. Написанная,
по-видимому, не без коммерческих мотивов, книга тем не менее в художественном
плане не выпадает из общего ряда работ Даррелла и ничем не выдает ни его
возраста, ни известной жизненной усталости, даже при описании свидания с
местами его детства на острове Корфу. А главное — она, как и ранее, славит
красоту и непреходящую ценность природы, зовет людей к ее охране. Читатель
почувствует это сам. Многосерийная телепередача «Даррелл в России», посвященная
природе нашей страны,— тоже прежде всего вклад в общее дело сохранения природы
нашей планеты. Миллионы советских телезрителей могли недавно в этом убедиться.
Но мне видится здесь и нечто большее: работа над этой телепередачей служит
упрочению контакта и взаимопонимания между народами, а в конечном итоге — делу
укрепления мира на Земле. Это в духе Даррелла.
В.
Флинт