Христианская жизнь
Христианская жизнь.
Знаменский П.В.
Влияние христианства на перемену
нравственно-религиозной жизни русского народа.
Понятно,
что обрядовое благочестие не могло сдержать особенно сильных проявлению грубых
страстей удельного времени. Это было тяжелое время усобиц; опустошительные
войны шли из года в год то там, то здесь. Князь, строивший в своем городе
церкви и монастыри, подававший милостыню, прославляемый летописцем, как князь
благочестивый, грабил и жег церкви и монастыри в чужом уделе, истреблял чужих
смердов и их животы, и потом на счет чужого добра и чужих, православных же,
святынь украшал свои святыни. То же самое делали жители одного края с жителями
другого. Видим множество жестокостей, в роде ослепления Василька, братоубийства
между князьями рязанскими, убиения князя Игоря киевлянами, Андрея Боголюбского
его дружинниками, ослепления Ростиславичей владимирцами. В религии, в крестном
целовании было единственное ручательство мира и безопасности, но под влиянием
страстей и это ручательство оказалось не крепким; встречаем примеры грубого
презрения к клятве. Нарушив клятву, данную великому князю Изяславу II,
Владимирко Галицкий с насмешкой сказал его послам, указывая на крест, который
целовал: "Что мне сделает этот маленький крестик?" и после этого
отправился к вечерне. Видим имел большее уважение к духовенству, но и это
уважение было тоже не прочно. Ростислав, брат Мономаха, убил святого инока
Григория за обличение. Великий князь Святополк тоже за обличение мучил печерского
игумена Иоанна, а между тем этот князь славился своим уважением к Печерскому
монастырю. Сын его Мстислав замучил иноков того же монастыря Феодора и Василия,
услыхав, будто они нашли клад и не хотят отдать ему своей находки.
При
всем том в жизни общества нельзя не замечать и христианского влияния. И древние
летописи, и проповедь духовенства, и речи князей - все говорят о мире, о
соединении, осуждают современную рознь и безурядицу во имя высших, нравственных
начал. Речи эти не всегда переходили в дело, но важно и то, что они
существовали; видно, что общество было все-таки христианское. Пастырям церкви
нередко и на самом деле удавалось останавливать кровопролитие. Под влиянием
церкви является между князьями нечто похожее на мир Божий, который видим в это
же время среди усобиц западного феодализма: по воскресеньям не делали приступов
к городам; Мономах прекращал войну перед великим постом. Вместо древнего долга
мстить за свою обиду и богатырского стремления везде честь свою взять,
некоторые князья усваивают себе другие, высшие правила - прощать обиды,
смиряться перед соперником, чтобы не проливать крови христианской. Мономах
уступает великокняжеский престол другому, чтобы избежать кровопролития, всю
жизнь свою разбирает ссоры князей и мирит их. Сын его Мстислав не хочет воевать
с Олегом Рязанским, даже ходатайствует за него перед своим отцом, а этот Олег
убил его брата, хотел отнять удел у него самого. По этому случаю Мономах
написал замечательное по своему теплому христианскому чувству послание к Олегу,
вызывая его на мир и прощая ему все.
В
семейной жизни церковь старалась прежде всего проводить правильные понятия о
браке. Из правила митрополита Иоанна узнаем, что в простом народе думали, будто
брачный обряд существует только у князей и бояр. Устав Ярослава назначил пеню с
двоеженца. Из вопросов Кирика видим, что языческая невоздержанность и
сожительство с женами без благословения церковного не исчезли еще и в высших
классах. Церковь старалась ограничить свободу разводов по смыслу канонических
постановлений, допуская послабление только в том случае, когда муж оставлял
жену или жена мужа для пострижения в монашество; остающейся в миру половине
дозволялось вступать в новый брак. В отношениях полов господствовала
чувственная грубость, что унижало даже самый брак и вызывало противоположную
крайность - развитие крайне аскетических воззрений на брак и на женщину. Второй
брак допускался только из снисхождения к немощам природы, а третий считался уже
блудом; священнику, благословившему такой брак, правило митрополита Иоанна назначило
извержение из сана. Женщина трактовалась, как причина соблазнов и существо
нечистое. Кирик сомневался, можно ли служить в ризах, в которые вшита заплата
от женской одежды. В грамотном обществе ходили разные бранчивые заметки о
женской злобе, которые потом разрослись в огромные статьи.
Остатки язычества.
Вооружаясь
против нравственных настроений общества, церковь должна была в то же время с
особенной настойчивостью бороться против даже прямых остатков язычества. Это
было время еще самого грубого двоеверия в народе. Многие по старой памяти
ходили молиться под овины, к священным деревам, озерам и кладезям, сходились на
языческие игрища и проч. Не забыты еще были и древние мифы; в "Слове о
полку Игореве" говорится и о ветрах - Стрибожьих внуках, и о Дажьбоге, и о
Хорее, которому прерыскивал путь волкодлак (оборотень) Всеслав полоцкий, и о
Бояне - внуке Волоса, и о мифической силе стихий, к которым плачущая Ярославна
(супруга Игоря) обращается, как к божествам, с воззванием: "почто
господине?" Мы видели, как сильны еще были волхвы. Сам летописец разделяет
народную веру в их силу, только, сообразно с новыми понятиями, приписывает эту
силу дьяволу. О Всеславе полоцком он рассказывает, что мать "родила его от
волхвования с язвой на голове, и волхвы сказали: навяжи на эту язву на уз,
который пусть носит до смерти; Всеслав точно носит его до сих пор, от того он
так и кровожаден." В другом месте летописец уверяет, что волхвования
особенно бывают от женщин, повторяя языческие понятия о ведьмах. Церковь
преследовала полуязыческие народные игрища и волхвов, но ее меры не могли
проникнуть в недоступные недра семьи, где главным образом и хранилась языческая
старина. Тут по-старому краяли (резали) хлеб, сыр и мед Роду и Рожаницам,
молились домашнему очагу, употребляли разные заговоры и чародейные средства;
приметы, обряды и поверья окружали всю домашнюю жизнь, так что проповедники
прямо обличали народ в язычестве.
Примеры благочестия в жизни русских князей и пастырей
церкви.
При
слабом усвоении христианства в народной массе не удивительно, что примеры
истинно христианской жизни за описываемое время известны нам преимущественно
между высшими классами и духовенством. Восходящее солнце озарило еще только
вершины - низменности лежали в прежнем мраке. Первый пример нравственного возрождения
под влиянием христианской веры представляет нам сам Владимир. Из удалого вождя
дружины, чуждого земле, какими были и он, и все прежние князья, он стал первым
земским князем нарядником*, который думал с дружиной, епископами и старцами
"о строи земляном," который и воевал уже не из одной беззаветной
богатырской удали, а для защиты своей страны, стал "красным
солнышком" народа. Его широкая натура, которая вела его прежде к
излишествам языческого разгула, теперь проявлялась в необыкновенном благодушии
и ласковости, о которых говорят и летопись, и старые былины. Это был ласковый
князь, у которого весьма был радушный прием и привет, добрый кормилец нищих,
покровитель слабых. Бедняк смело шел на его княжеский двор и брал кушанье,
питье и деньги. Этого мало: "дряхлые и больные, сказал князь, не могут
доходить до моего двора," и велел всякие припасы развозить для них по
городу. В праздники он ставил трапезы себе с дружиной, духовенству и нищим. В
своем церковном уставе, как мы видели, он тоже позаботился о богадельнях и
больницах. 15 июля 1015 года умер добрый князь и плакали по нему все, знатные и
убогие. Мощи его положены были в Десятинной церкви. По следам Владимира пошли
дети его, - второе христианское поколение русских князей, - мученики Борис и
Глеб, Мстислав, Ярослав с супругой Ириной, в иночестве Анной, первой инокиней
из русских княгинь. Следующие поколения русских князей выставили из своей среды
несколько святых, прославленных церковью, каковы были: сын Ярослава Владимир
Новгородский - строитель новгородской Софии, просветитель Мурома Константин с
чадами, сын благочестивого Мономаха Мстислав, сын Мстислава Всеволод Псковский,
черниговские Игорь Ольгович и Святослав Давидович - в иночестве Николай
Святоша, Ростислав Смоленский, Андрей Боголюбский, Петр и Феврония Муромские и
другие. Между княгинями, кроме св. Ольги, Февронии и Ирины, прославились
святостью Анна, сестра Мономаха, подвизавшаяся в киевском Андреевском
монастыре, и Евфросиния, дочь Святослава Полоцкого, основавшая монастырь в
Полоцке, под старость путешествовавшая в Иерусалим и там скончавшаяся (1173).
Из
русских митрополитов причислены к лику святых Михаил, Илларион, Иоанн II, Ефрем
и Константин; из епископов: ростовские - Феодор, Леонтий, Исаия, владимирский
Симон, туровский Кирилл. Особенно много видим в лике святых новогородских
владык, таковы: епископы Иоаким, Лука Жидята, Никита чудотворец, известные
Нифонт и Аркадий, Иоанн, участвовавший в чуде Знамения Богородицы; слава о его
святости и чудесах над бесами послужила поводом к составлению сказания о
поездке его в Иерусалим на бесе.
Монашество.
Но
главным средоточием святой жизни были монастыри. За стенами монастыря грубым
страстям давался полный простор; в монастыре был совершенно другой мир, где дух
господствовал над плотью, мир дивных сказаний об иноческих подвигах, видениях,
чудесах, сверхъестественной помощи в борьбе с бесовской силой. Подвиги монахов
- богатырей духа - были поразительнее всех прежних подвигов богатырей
физической силы, сияли, как выражался святитель Кирилл туровский, выше мирской
власти. Этим объясняется стремление в монастырь всех лучших людей времени,
стремление по крайней мере хоть перед смертью облечься в иноческий образ,
которое церковь должна была даже сдерживать. Игумен Поликарп с трудом уговорил
отказаться от пострижения великого князя Ростислава, представляя ему, что
князьям Бог повелел жить в миру, творить суд и правду и соблюдать данную
присягу. Умирая без пострижения, Ростислав горько жаловался на то, что его
удержали от монашества. Некоторые поучения старались внушать, что не спасут
человека один пост и черные ризы, когда он имеет злобу и неправду делает.
Монастыри стали появляться у нас с самого начала христианства в Киеве и
Новгороде. "Много монастырей, - говорит летописец, - поставлено от князей
и бояр, но не таковы они, как те, которые поставлены слезами, постом и
бдением." Таким монастырем, какой был нужен для юного христианского
общества, со времен Ярослава и Изяслава явился монастырь Киево-Печерский,
основанный Антонием и Феодосием.
Преподобные Антоний и Феодосий.
Преподобный
Антоний был родом из Любеча. Пострижение свое он получил на Афоне, куда
отправился для удовлетворения своего стремления к иноческому совершенству.
Игумен монастыря, в котором он подвизался, понял, какую пользу его подвиги
могут принести в России, и сказал ему: "Иди опять на Русь, и да будет на
тебе благословение Святой Горы, ибо от тебя имеют произойти многие
черноризцы." Антоний пришел в Киев, обошел все монастыри, но ни в одном не
нашел такой строгой жизни, к какой привык на Афоне, и в 1051 году поселился в
пещере недалеко от города. Скоро узнали о подвижнике люди, стали приходить за
благословением, а некоторые просились к нему на сожительство. Первый поселился
в его пещере пресвитер Никон, постригавший потом всех, кого принимал Антоний.
За ним пришел Феодосий.
Преподобный
Феодосий был родом из Василева, но всю молодость провел в Курске, куда
переселился с родителями. Еще 14 лет он лишился отца и попал в руки матери,
одной из тех матерей, которые любят деспотически. Мальчик рано выучился
грамоте, стал читать книги, увлекся мыслями в иной мир и предался аскетическим
подвигам. Домашняя жизнь не представляла удобств для этих подвигов, против
которых сильно протестовала любовь матери, и Феодосий бежал из дома с прохожими
паломниками, увлеченный их рассказами о святых местах. Мать воротила его с
дороги и день после этого держала в оковах. Через несколько времени Феодосий
снова бежал от нее в соседний город, где приютился у священника и пек просфоры
для церкви; но мать нашла его и здесь и опять воротила домой. Она бранила его
за то, что он отдавал свое платье нищим и хотел ходить в рубище; однажды
увидала на нем вериги, которые резали его тело до крови, с сердцем сорвала их и
больно его побила. Препятствия только усиливали аскетическую настроенность
юноши; у него не выходили из ума слова Спасителя: "иже любит отца или
матеро паче Мене, несть Мене достоин." Он в третий раз бежал из дома и
явился в Киев, чтобы поступить в один из монастырей. Нигде не приняли нищего
скитальца, который не мог дать за себя вклада. Наконец он нашел себе убежище по
сердцу, пещеру Антония. Антоний (в 1052 г.) его принял и велел Никону постричь
его. Через 4 года мать и здесь нашла Феодосия, но не могла уже воротить его
домой. Желая умереть вблизи сына, она сама постриглась в женской обители
святого Николая на Аскольдовой могиле. Братья Антониевой пещеры подвизались в
строгом посте и трудах. Феодосиий трудился не только за себя, но и за других,
делая часть их работы; в знойные ночи он выходил обнаженный на болото; комары
мириадами впивались в его тело, а он спокойно прял волну и целую ночь пел
Псалтирь.
Одним
из самых ранних пришельцев в пещеру Антония был Моисей Угрин, слуга святого
князя Бориса, уцелевший после резни на реке Альте. Во время нашествия Болеслава
на Русь он попался в плен к полякам и достался одной панне, которая 6 лет
мучила его, склоняя на любовь. Он тайно от нее успел постричься от одного
странствующего инока. Измученный истязаниями и оскопленный злой госпожой, по
освобождении от нее он провел остаток жизни в пещере Антония. При великом князе
Изяславе явились к Антонию один знатный дружинник князя скопец Ефрем и сын
другого дружинника, Варлаам. Скоро в пещерной общине произошли важные перемены.
Никон удалился в Тмуторокань, где основал новую обитель. Ефрем уехал в
Царьград, где стал заниматься списыванием книг для России. Потом и сам Антоний
удалился в затвор на соседнюю гору, поставив игуменом Варлаама. Он жил в
затворе до самой кончины (в 1073 году), только изредка принимая участие в делах
обители. В игуменство Варлаама братья выпросили у князя Изяслава всю гору над
пещерой, построили на ней, вместо прежней пещерной церкви, новую деревянную
церковь во имя Успения Божией Матери, поставили келии, оградили все тыном и
таким образом с 1062 года открыли Печерский монастырь, пошедший, по замечанию
летописца, от благословения святой горы. После Варлаама игуменом (в том же
году) сделался преподобный Феодосий.
Устройство Киево-Печерского монастыря.
С
самого же начала своего игуменства преподобный Феодосии принялся за устроение
монастыря. Число братии возросло до 100, и он позаботился введением между ними
общежития. По его просьбе, Ефрем прислал из Царьграда устав Студийского
монастыря, который и был положен в основание жизни в Печерском монастыре.
Святой игумен принимал живейшее участие в спасении каждого брата, давал каждому
спасительные советы, поучал братию в церкви; свои поучения говорил он тихо, с
мольбой; во время обличительной речи из глаз его текли слезы. Он часто обходил
келии, чтобы узнать, нет ли у кого, сверх общих, своих вещей, пищи или одежды,
и все подобное предавал огню.
Даже
ночью неусыпный игумен, ходя по монастырю, слушал у дверей келий, что делает
каждый брат, и если слышал праздную беседу сошедшихся монахов, то ударял в
дверь жезлом, а наутро обличал виновных. В положенное время ворота обители
запирали и никого не пускали ни в монастырь, ни из монастыря. Вратарь однажды
не пустил в монастырь самого великого князя. Первыми добродетелями иноческой
дисциплины были послушание и смирение. Вся жизнь иноков проходила в долгих
церковных службах и тяжких трудах. Пища была скудная и малопитательная, да и ее
многие вкушали в самом малом количестве и через день. О материальном
обеспечении монастыря не заботились ни игумен, ни братия, твердо веруя, что
Питающий птиц небесных пропитает и Своих рабов; случалось, что с вечера не
знали, чем будут питаться завтра; при всем том монастырь на последние средства
помогал нищим. Когда обитель несколько обогатилась, Феодосий отчислил на бедных
десятую часть ее доходов и устроил особый двор, где жили нищие, калеки и
больные; кроме того, каждую субботу из монастыря отсылался воз хлебов по
тюрьмам.
Феодосий
был во всем примером для братии. Никогда не видали его праздным; он носил воду,
рубил дрова, работал в пекарне; ел один сухой хлеб и щи без масла; лежа не
спал, а только дремал немного сидя и, очнувшись, спешил продолжать свою
непрестанную молитву; тела никогда не мыл, кроме лица и рук; одежду носил в
заплатах, так что в это нищем старце нельзя было и узнать знаменитого игумена,
которого уважал сам великий князь. Раз он возвращался ночью от Изяслава.
Возница не знал его и сказал грубо: "Ты, монах, всегда празден, а я
постоянно в трудах; ступай на лошадь, а меня пусти в колесницу." Феодосии
смиренно послушался и повез слугу. Последний со страхом узнал свою ошибку,
когда увидел, как Феодосию кланялись, слезая с коней, встречные бояре, но
Феодосий успокоил его и накормил в монастыре. Он часто ходил с наставлениями в
дома мирян, своих духовных чад; по ночам иногда ходил в жидовскую часть Киева
спорить с евреями, желая или обратить их ко Христу, или потерпеть от них
мучение. Бедные, угнетенные в судах, находили в нем заступника, и судьи
перерешали дела по просьбе уважаемого игумена. Феодосий имел большой вес у
князя Изяслава. Когда Святослав отнял престол у Изяслава, один Печерский
монастырь оставался верен изгнанному великому князю. Святослав, однако,
терпеливо выслушивал обличения в неправде от преподобного Феодосия и не смел
гневаться на него. Однажды Феодосий, придя к князю, застал у него музыку, песни
и пляски скоморохов. Святой сел поодаль и со слезами заметил Святославу:
"Будет ли так на том свете?" Великий князь велел прекратить игры, и с
тех пор они всегда умолкали, когда докладывали о приходе Феодосия. Святослав
так уважал святого мужа, что говаривал ему: "Если бы отец мой встал из
мертвых, я так не обрадовался бы ему, как твоему приходу." Так же
относились к Феодосию многие бояре. Между ними замечателен варяг Шимон,
обращенный Феодосием из латинства, известный по своему участию в строении
печерской церкви. В 1074 году мая 3-го преставился великий игумен, обещав перед
кончиной молиться за монастырь и быть непрестанно духом с братией. Печерское
предание приписывает ему и другое обетование: что всякий, положенный в стенах
обители, будет помилован от Бога; предание это в старину было предметом общего
народного верования.
При
игуменах Стефане, Никоне и Иоанне в течение 15 лет производилось строение
великой церкви во имя Успения Богоматери, начатое еще при Антоние и Феодосие в
1073 г. и оконченное освящением храма в 1089. Необычайные знамения окружали и
строение, и освящение этой главной святыни Киева. Варяг Шимон два раза видел в
видении изображение будущей церкви и, явившись к Феодосию, дал ему откровенную
свыше меру ее и богатый вклад на построение. Сама Богоматерь послала мастеров
из Царьграда и, заплатив им за труды вперед, дала им для храма Свою икону и
мощи семи мучеников. Небесная роса указала место для храма, а небесный огонь
очистил это место от зарослей. Сами пришли иконописцы из Царьграда, нанятые там
преподобными Антонием и Феодосием, спустя уже 10 лет после кончины этих святых.
В 1091 г. в великую церковь перенесены из пещеры мощи преподобного Феодосия.
Прославлялась
обитель и святыми иконами. Таковы были из сподвижников преподобного Феодосия:
святой Исаия Ростовский, святой Стефан - преемник его по игуменству, потом
епископ Волынский, провидец Иеремия, помнивший еще крещение Русской земли,
нестяжательный Григорий, утопленный князем Ростиславом за обличения, безмездный
врач Агапит и другие. Особенным уважением пользовался подвиг затворничества.
Кроме преподобного Антония и Моисея Угрина, этим подвигом прославился
преподобный Исаакий. Семь лет провел он в пещере в подвигах и в борьбе с бесами
и однажды подвергся такому сильному бесовскому искушению, что дошел до потери
сознания и телесных сил; нужны были многие годы, чтобы святой подвижник
оправился от болезни, но, выздоровевши, он опять ушел в затвор, где и
подвизался до смерти. Из иноков, подвизавшихся после Феодосия, замечательны:
известные нам Евстратий, Пимен Сухой, Кукша, иконописец Алипий, игумены Стефан,
Никон и Поликарп. Из затворников известны особенно: Феофил, 12 лет не видавший
солнца в пещере, плакавший день и ночь; он скопил целый сосуд своих слез, а
ангел пред его кончиной показал ему еще другой сосуд слез, которые он ронял на
пол и которые превратились в благовонное миро; Никита, бывший после епископом в
Новгороде; через год своего затвора он подвергнулся искушению человеческой
славы - по внушению беса, явившегося ему в виде ангела, перестал молиться, стал
читать книги и сделался изумительным учителем, но опытные иноки, заметив, что
он знал наизусть весь Ветхий Завет, а Нового не читал, поняли его состояние и
молитвою отогнали от него беса; после этого его нужно было снова учить грамоте,
потому что он все забыл, что знал. Третий затворник Иоанн (Многострадальный)
замечателен своею борьбою против плотской страсти; 3 года он не вкушал пищи по
3 - 7 дней и носил вериги, потом 30 лет провел в пещере, наконец закопал себя в
землю по грудь и пробыл так весь великий пост, претерпевая величайшие мучения
от жара и судорог во всем теле; огненный змей палил его пламенем и грозил
пожрать; в самый день Пасхи молния ударила в змия, он исчез, и страсть навсегда
потухла в подвижнике. От тяжелого затворнического подвижничества неопытных
иноков в монастыре старались отговаривать и требовали от них общего жития в
послушании игумену. Подвигом послушания и смирения особенно прославился князь
Николай Святоша, проведший 6 лет искуса в унизительной для князя службе на
поварне и привратником, несмотря на то, что против этого сильно восставали его
братья, князья черниговские. Достопамятны многие другие иноки: знаменитый отец
русской истории летописец Нестор, Прохор лободник, чудесно производивший во
время голода хлеб из лободы и соль из золы, подвергшийся за это корыстолюбивой
зависти великого князя Святополка; Феодор и Василий, убитые сыном Святополка
Мстиславом. Бес в образе Василия сказал князю, что Феодор нашел клад в своей
пещере; князь потребовал этого клада себе, но Феодор после долгой борьбы с
корыстолюбием дошел до того, что забыл самое место клада; гнев князя поразил
обоих подвижников.
Значение Киевской обители.
Печерский
монастырь мало-помалу сделался образцом для всех других монастырей и получил
огромное влияние на религиозность русского народа вообще. Из него аскетическая
настроенность распространялась и в обществе; благочестие понималось в тех
именно формах, в каких проявлялось оно здесь. По своей славе он считался
старейшим между всеми монастырями; в ХII веке игумен его Поликарп получил сан
архимандрита. Из Печерской обители брали игуменов в другие монастыри и иерархов
для епархий; более 50 человек из ее иноков занимали епископские кафедры;
выходцы из нее всюду разносили ее дух, устав, и творения ее подвижников Иакова,
Нестора, Симона, Поликарпа. Каждый ее постриженник, где бы ни довелось ему
жить, хранил к ней трогательную любовь и старался по крайней мере под старость,
перед смертью воротиться в ее стены. Симон Владимирский называет блаженными
тех, которые погребаются в священной печерской земле. В письме к иноку
печерскому Поликарпу он писал: "Кто не знает красоты церкви владимирской и
другой суздальской, которую я выстроил? Сколько городов и сел принадлежат им!
По всей земле той собирают десятину, и всем этим владеет наша худость. Но пред
Богом скажу тебе, всю эту славу и власть вменил бы я в прах, лишь бы Бог привел
мне хоть хворостиною торчать за вратами или сором валяться в монастыре
Печерском и быть попираемому людьми." По мере распространения славы своей
обитель обогащалась пожертвованиями князей и других благочестивых людей и стала
богатейшим монастырем в России. Князь Ярополк Изяславич дал ей три волости,
дочь его - 5 сел, Ефрем епископ суздальский - двор в Суздале с церковью и
селами. Монастырь получил возможность возводить богатые постройки и совершать
дела благотворительности в самых обширных размерах.
Другие замечательные монастыри.
Вслед
за Киево-Печерским монастырем возникали новые обители во всех русских городах,
преимущественно с половины ХII века. В одном Киеве их было до 17; в Переяславле
и Чернигове было по 4 монастыря, в Галицком княжестве 3, в Полоцке, по житию
святой Ефросинии, значится тоже 3, кроме ее Спасского монастыря, а в Смоленске,
по житию святого Авраамия смоленского и по летописи - 5 монастырей. Преподобный
Авраамий подвизался к концу ХII и в начале ХIII в. Раздав свое богатство нищим,
он несколько времени юродствовал по улицам, потом поступил в монастырь. Здесь,
постоянно занимаясь книгами, он дошел до такой мудрости, что сделался любимым
учителем и священником всего города. Из зависти к его славе, против него
восстало городское духовенство и обвинило его перед епископом в ереси, но он
скоро был оправдан своим благочестием и чудесами, и был поставлен игуменом
Ризположенского монастыря, который своим мудрым управлением успел довести до
высокого духовного совершенства. В юго-западной Руси возникновение обителей
стеснялось набегами половцев и усобицами князей. Благочестивые иноки любили
уходить для основания монастырей особенно на север, где было более покоя, и
где, кроме того, сама природа с своими лесами представляла прекрасные места для
монашеских подвигов.
В
одном Новгороде было до 20 монастырей, а по всему пространству новгородских
владений более 30. Первое место между новгородскими монастырями занимал
основанный Ярославом Юрьев монастырь, настоятель которого носил титул
архимандрита. За ним более других пользовались уважением Антониев и Хутынский.
Первый основан в начале ХI века преподобным Антонием Римлянином, который,
удалившись от гонения, воздвигнутого в Риме на православных, приплыл на камне в
Новгород и спасался здесь в своем монастыре 40 лет; второй основан в конце ХII
века преподобным Варлаамом на пустынном месте в 10 верстах от Новгорода. В Ростовской
земле также было довольно монастырей - в Ростове было их 2, в Суздале 4, во
Владимире 5, Переяславле, Костроме, Нижнем, Ярославле по одному. Первым
монастырем с настоятельством архимандрита был здесь Рождественский
владимирский, основанный Всеволодом III в 1192 г. Богатством своим славился
монастырь Боголюбов, основанный в 1158 году Андреем Боголюбским. В начале ХIII
века супруга Всеволода III Мария создала владимирский Успенский монастырь, в
котором и почила вскоре после своего пострижения. В Ризположенском суздальском
монастыре (с 1227 г.) спасалась другая княгиня Евфросиния, дочь Михаила
Черниговского, прибывшая в Суздаль невестою суздальского князя, но не заставшая
его в живых (+ 1250 г.).
Многие
из упомянутых монастырей, как и Киево-Печерская лавра, владели недвижимой
собственностью и рабами. Так, до нас дошли: грамота великого князя Мстислава
Юрьеву монастырю (1128 г). на село с данью, вирами и продажами; грамота
Варлаама Хутынскому монастырю на земли, разные угодья, челядь и село; купчая и
духовная Антония Римлянина его монастырю тоже на земли и рабов и другие.
Имущества Монастырей, кроме содержания обителей, везде назначались еще на дела
благотворительности, которые давали монастырям высокое общественное значение.
Список литературы
Для
подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.portal-slovo.ru/