Раса и этнос в былинах
Раса и этнос в былинах
Л.Р.Прозоров
В
вопросах этнического самосознания очевидно первостепенную роль играют принципы,
по которым народ определяет "своих" и "чужих". Нельзя не
заметить, что в самосознании современных Русских фактор расы, "крови"
играет ничтожно малую роль. В отличие от немцев, у которых "Blud und
Boden" ("Кровь и Почва") составляли и составляют неразделимое
единство, в Русском общественном сознании последних веков вопрос скорее
ставился "В1ud oder Boden", с явным предпочтением второго. Это
характерно как для массового сознания, так и для т.н. "национально
мыслящей интеллигенции" (А. Г. Кузьмин, В. В. Кожинов) и даже для
некоторых идеологов праворадикальных организаций (А. П. Баркашов, РНЕ; Э. В.
Лимонов, НБП).
Отношение
всех вышеперечисленных к теме этноса и расы можно вкратце сформулировать так:
"русская идея НИКОГДА не основывалась на крови; русский - это тот, кто
любит Россию, воспринял русскую культуру. Православие и пр., раса и происхождение
роли не играют; русские - изначально смешанный народ; белый Запад - однозначно
ВРАГ, урало-алтайские "коренные народы России" чаемые союзники,
"братья". Симптоматично, что синонимом слова "националист"
в России является "почвенник", а не "расист". Наоборот,
"расизм" для большинства русских - часть образа врага, причём
наиболее отвратительная. Расизм прибалтов, кавказцев и т.д. возмущает
сегодняшнего Русского не столько антирусской направленностью, сколько сам по
себе, как нечто по определению "плохое". В современных антисемитских
изданиях евреям инкриминируют именно расизм, едва ли не в первую очередь.
Такой
подход далеко не нов. Ещё в XIX веке его выразителями стали первые
представители национального начала в русской общественной мысли - славянофилы
(А.С.Хомяков "Семирамида"). Их сочинения, при явной антигерманской
направленности, воспевали способность России уживаться и родниться с народами
тайги, степи, тундры, жителями Кавказа.
Так
же, как и современные представители "национально мыслящей" интеллигенции,
славянофилы рассматривали полное отсутствие расового самосознания (т.е.
неспособность рассматривать расово близкие народы как "свои", а
расово чуждые, как "чужаков"), как некую извечную, изначальную черту
русского и, шире, славянского характера.
Насколько
верным является это утверждение?
Для
разрешения этого вопроса плодотворным представляется обращение к русскому эпосу
- былинам и балладам. Сам факт сохранения их в устной передаче с, как минимум,
домонгольского периода, доказывает их авторитетность в качестве выразителей
русского самосознания. Не будем задерживаться на вопросе возникновения былин,
их исторического или мифологического происхождения - это для нас
принципиального значения не имеет. Нам важно отражение в былинах
этническо-расового вопроса.
Определим,
условно, три группы описанных в эпосе иноземцев. Это белая индоевропейская
Европа (земля Ляховецкая, земля Поморянская, Леденец-город за морем Вирянским
[Варяжским], земля Тальянская и т.д.), степной Восток (Золотая Орда,
Турец-земля, царство Задонское, царство Татарское и т.д.) и, наконец, лесные
угрофинские племена (ливики, карелы, чудь).
Очевидно,
что максимальная степень межэтнической вражды, её наиболее яркое проявление -
война. Напротив, наиболее яркое проявление взаимной симпатии между этносами -
браки и вообще интимные контакты их представителей. Рассмотрим последовательно
отношение русского эпоса к представителям Востока, финноугорских племён и
Запада - сквозь призму войны и любви.
Война
с Востоком - основное содержание былинного эпоса, бессмысленно даже перечислять
посвящённые ей сюжеты. Можно только отметить - это бескомпромиссная война, где
никакой мир с врагом не возможен, наилучший исход: "не оставил татар
(условный этнический термин, обозначающий степняка вообще) и на семена". Близко
к этому отношение к византийцам ("Глеб Володьевич и Маринка
Кайдаловна") и хазарским иудеям, воплощённым в образах богатыря Жидовина и
царища Кощерища.
Эпос,
как ни странно, помнит и войны с финноуграми, хотя их историческая роль в
сравнении с противостоянием Степи кажется исчезающе малой. Это войны с
карелами-ливиками ("Князь Роман и братья-ливики") и "чудью
белоглазой" ("Добрыня чудь покорил", баллада "На литовском
рубеже"). Обращает на себя внимание крайняя бескомпромиссность и
жестокость описанных в былинах и балладах конфликтов. Вражеская сторона описана
едва ли не более неприязненно, чем в былинах, посвящённым войнам со степью.
Постоянные эпитеты Корелы в Русском эпосе "Корела проклятая, корела
неверная" так же указывают на сильную степень отчуждения. Отчуждение и
враждебность доходят до того, что с "Корелой" отождествляются
"татары" царя Калина, самого страшного из врагов былинного Киева.
Совершенно
обратная картина с Западом: все многовековые воины с поляками, литвой, Орденом,
варягами, шведами былинный эпос попросту игнорирует. Северорусские сказители
былин, очевидно, рассматривали древние набеги степняков на Киевские рубежи и
укрощение лесных дикарей, как нечто более важное, чем более близкие во времени
и пространстве конфликты с западными соседями. Словно коллективный Русский
Бисмарк, былина провозглашает: "На Западе врага нет!"
В
"брачной" тематике, напротив, Западу уделяется гораздо больше
внимания. Князь Владимир берёт себе жену из земли Ляховицкой или Поморянской. В
Поморянской земле находит себе жену и богатырь Святогор. В Ляховицкой земле -
невеста богатыря Дуная. Из-за Варяжского моря прибывает к княжеской племяннице
Забаве жених - Соловей Будимирович. Илья Муромец живёт с некой вдовой в
"Тальянской земле". К той же Забаве прибывает из Ляховицкой земли
"жених Василий Микулович", оказывающийся Василисой Микуличной,
выручающей заточённого Владимиром мужа. Всё это воспринимается былиной, как
вполне нормальные явления.
Не
то в отношении Востока. Женщина с Востока - коварная ведьма, сватающаяся к
Русскому богатырю с единственной целью погубить его. Богатырь разоблачает и
казнит её ("Михаила Потык", "Глеб Володьевич и Маринка
Кайдаловна"). Жена Владимира, Апраксея, выведенная особой отнюдь не
высоконравственной, решительно отвергает "руку и сердце"
"татарина" Идолища, во власти которого находится. В другой былине тот
же Идолище сватает княжескую племянницу и та, избавляясь от жениха, прибегает к
столь крайней мере, как отравление, а Алёша Попович уничтожает явившихся с
женихом сватов. Всё это былина описывает с полнейшим сочувствием, как и
жестокую расправу Ивана Годиновича над своей спутавшейся со степным
"царищем" невестой. У той поочерёдно отсекают части тела, ласкавшие и
касавшиеся "татарина" - рука, нога, губы, язык и лишь потом голова. Беспрецедентная
по жестокости кара подразумевает беспрецедентность проступка.
К
теме брака примыкает тема полона, т.к. почти всегда упоминаются русские
ПОЛОНЯНКИ, но не ПОЛОНЯНЕ. Трагизм ситуации - своя, русская женщина - в руках
врага и иноплеменника. "Чудесным спасением" называется баллада, в
которой героиня, спасаясь от "крымского царя", разбивается о
"бел-горюч камень". Её тело и одежда превращаются в церковь, леса,
горы и моря.
Особенный
интерес для нашей темы представляет баллада "Гибель полонянки". Убегающая
от татар полонянка просит перевозчика перевезти её через реку "на
Русь". Тот требует в качестве награды выйти за него замуж. Девушка гневно
отказывается: её род слишком высок, в одних вариантах "князья и
боярины", в других вообще "матушка красно солнышко, а батюшка
млад-ясен месяц"
-
Так пойду ли я за тебя, за МОРДОВИЧА?
Появляются
татары, девушка бросается в воду и тонет.
Попутно
заметим, что брак с финно-угром "мордовичем" представляется столь же
неприемлемым, как и брак с "татарином".
Самоубийство,
как желанная альтернатива татарскому плену отразилась и в пропитанной
фольклорными мотивами "Повести о разорении Рязани".
На
этом трагическом фоне выделяется полнейшей невыразительностью единственный
"западный" вариант сюжета о полонянке. Некий "пан" обещает
своей "панье" привезти пленницу с Руси, и привозит. Никакой трагедии,
о войнах с западными соседями не складывается легенд, подобных преданию о
Евпраксии Зарайской. Создаётся впечатление, что ужас татарского полона не в
том, что он - полон, а в том, что ТАТАРСКИЙ.
Итак,
подведём итог. В былинах тюрки и финноугры - враги, брак с ними позорен, и,
дабы избежать его, оправданы любые средства. Связь с их представителем жестоко
карается судьбою или людьми. Европейцы - свои, брак с ними - норма, войн с ними
не существует (точнее, они преданы забвению, как семейная ссора). Налицо явное
расовое противопоставление, якобы чуждое славянам. Русский эпос - это эпос
форпоста Европы, Белого мира против диких орд тайги и степи.
Именно
такое представление следует считать исходным, древнейшим, народным вариантом
Русской идеи, впоследствии искажённым под влиянием привнесённой идеологии -
византийской (Х - XVII вв.), либеральной (XVIII- нач. ХХ вв.) и
коммунистической (1917-1991гг.) (характерно удивительное сходство в оценке
церковной и советской историографией фигур Александра Невского и Дмитрия
Донского).
Последние
исследования в области археологии и генной морфологии полностью подтверждают
правоту народных сказителей: Русские и славяне в культурном и расовом отношении
принадлежат Европе и белому миру. И поэтому всякие попытки формулирования
Русской идеи без учёта этих фактов не могут рассматриваться всерьёз.
Список литературы
Для
подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://rustrana.ru