немцев" в довольно большой мере мешала партизанским бригадам, отрядом и подпольщикам Советского Союза, также нельзя забывать, что параллельно отряды коллаборационистов вели борьбу с польскими партизанами и были в составе регулярных войск СС и карательных отрядов СД. В современных государственных исторических изданиях Беларуси и России абсолютно все коллаборационисты действовавшие на территории БССР были признаны бандитами и предателями, но по моему мнению многие жители тогдашней Беларуси не считали СССР своей Родиной, а скорей всего оккупантами и поработителями и критика в сторону тех людей которые перешли на сторону немцев не имеет под собой не каких оснований, они воевали и сражались не за Гитлера, а за независимость своей страны, земли, Родины да как угодно это можно назвать, но еще раз повторюсь, по моему мнению их нельзя считать предателями.
Объективными причинами развития коллаборационизма в Западной Беларуси можно считать ее оккупацией СССР, жесткой политикой по отношению к населению, навязывания языка и коммунистической идеологии.
Целью моей курсовой работы является изучение проблемы белорусских коллаборационистских формирований и в связи с этим осмысление их роли в Беларуси, не только с военной, но и с политической точки зрения.
Поэтому в курсовой работе поставлены следующие задачи:
проанализировать особенности военного коллаборационизма белорусов в годы Второй мировой войны и выделить его характерные черты;
определить военно-политические причины и условия, которые способствовали созданию белорусских частей и соединений в системе коллаборационистских формирований;
выяснить роль белорусского национального движения в процессе создания и использования белорусских коллаборационистских формирований;
выявить особенности системы организации белорусских коллаборационистских формирований;
проанализировать и сравнить особенности боевой и политической подготовки белорусских коллаборационистских формирований;
проанализировать и сравнить особенности системы боевого применения белорусских коллаборационистских формирований и те принципы, которые были положены в основу этой системы.
Раздел 1. Историографические проблемы, связанные с коллаборационизмом
Проблема сотрудничества советских граждан с немецкими военно-политическими органами принадлежит к наиболее сложным в истории Второй мировой войны. Многочисленные дискуссии вызывает все: от самого феномена коллаборационизма, до терминологии, которой пользуются исследователи. Не является исключением и белорусские коллаборационистские формирования, литература о которых предлагает четыре основных взгляда:
. Советский
. Постсоветский
. Восточноевропейский
. Западный
Советская историография была наиболее зависимой от идеологических факторов, поскольку уже само упоминание проблемы коллаборационизма ставило под сомнение постулат о морально-политическом единстве советского народа в годы войны. В белорусской ситуации отход от этого постулата мог привести к ошибке утверждения о том, что "БССР - партизанская республика". Поэтому в работах советских историков, посвященных Второй мировой войне, не находилось места для таких явлений, как коллаборационизм или националистическое партизанское движение.
Но и не говорить об этих явлениях вообще также было не возможно. В результате подход к проблеме военного коллаборационизма осуществлялся согласно марксистской теории о классовой борьбе. Масштабы этого явления скрывались, а его социальная база сводилась к классово враждебным элементам - эмигрантам, бывшим белогвардейцам, кулакам и криминальным преступникам. Был ограничен и сюжетный ряд, в пределах которого советские историки касались указанной проблемы. Она, обычно, возникала в связи с немецкой оккупационной политикой, партизанской борьбой в тылу врага и деятельностью советских органов госбезопасности. Точка зрения советской историографии не менялась на протяжении всех послевоенных лет. Однако нельзя сказать, что изменений не было вообще. Изменялись подходы к проблеме и ее место в событиях войны. В связи с этим, можно выделить три основных периода, в ходе которых происходили такие изменения.
Работы первого периода - с 1945 по 1956 г. - носят в целом историко-публицистический характер. Их центральная тема - разоблачение немецко-фашистских захватчиков и их подсобщиков из числа представителей местного населения. Методологические принципы, выработанные авторами этих публикаций, легли в основу всех дальнейших советских исследований по данной проблематике. Во-первых, это подход к коллаборационизму, как к проблеме криминальной, а не общественной. Во-вторых, умышленное объединение деятельности собственно коллаборационистских частей и формирований, созданных сторонниками некоммунистического движения Сопротивления. Именно так написана двухтомная работа наркома внутренних дел БССР Л. Цанавы, посвященная партизанской войне на территории Беларуси. Во втором томе этой работы описываются условия, в которых действовали советские партизаны и подпольщики. В частности, здесь идет речь и о тех, против кого они действовали: немцы, польская Армия Краевая (АК) и белорусские коллаборационисты.
Последним посвящен отдельный раздел - "Белорусские буржуазные националисты - злые враги белорусского народа".
Период с 1956 по 1985 г. связан с углублением изучения истории Второй мировой войны. Появляется значительное количество работ, посвященных немецкому оккупационному режиму на советской территории и партизанскому движению. Большинство из этих работ были основаны на документальных источниках, которые в ограниченном количестве начинают вводиться в научное обращение. Советская историография продолжает пользоваться старой методологией. Информация относительно коллаборационистских формирований является фрагментарной и бессистемной.
Наиболее популярный сюжет - разложение и вывод на советскую сторону частей из восточных добровольцев. Однако данные об их организации и подготовке отсутствуют полностью, нет анализа боевого приложения. Слишком редко указывается численность этих формирований.
Основной особенностью этого периода является появление работ по проблеме белорусского коллаборационизма, которые уже можно назвать специальными исследованиями.
Здесь впервые указана связь коллаборационистских формирований с коллаборационистскими организациями - Белорусской народной самопомощью (БНС), Белорусской радой доверия (БРД) и Белорусской центральной радой (БЦР).
Ревизионистское направление является отражением предыдущей точки зрения. Отправным пунктом в исследованиях его представителей и их главной методологической ссылкой является факт, что коллаборационисты - это герои и борцы за свободу Беларуси. Это направление белорусской исторической школы находится под сильным влиянием западной историографии, особенно работ, которые вышли со среды белорусской диаспоры. Именно оттуда ими взяты практически все формулировки и подходы к изучению проблемы.
А многочисленные архивные документы призваны лишь подтвердить загодя известные выводы. Однако тематика исследуемых ими сюжетов намного шире, чем у исследователей просоветской ориентации.
Среди представителей этого направления следует назвать, прежде всего, С. Йорша, которому принадлежат многочисленные публикации разного уровня научной ценности. Центральной темой его исследований является история белорусского националистического движения Сопротивления. Однако в силу того, что он был теснейшим образом связан с пронемецкими организациями, автор не мог не коснуться проблемы коллаборационизма. В его работах очень трудно понять, где заканчивается коллаборационизм, а начинается Сопротивление.
Именно так подготовлено большинство его публикаций, в которых идет речь о судьбах белорусских националистов, которые одновременно с подпольной борьбой, заняли те или иные должности в коллаборационистских формированиях. В частности, в полиции, самообороне, БКА, батальоне "Дальвиц" и 30-й гренадерской дивизии войск СС.
История создания и деятельности СБМ содержится в работах Т. Кликовской, К. Романовича и О. Чигрина. Авторы, рядом с общественно-политической характеристикой этой организации, раскрывают роль ее членов в военных планах и практической деятельности белорусских коллаборационистов. Одновременно в их исследованиях дан очень подробный анализ степени участия рядовых членов СБМ в вооруженных силах нацистской Германии: ПВО, разных вспомогательных формированиях и войсках СС.
Важным взносом в разработку проблемы является публикация историка Ю. Грибовского, посвященная истории такого малоизвестного белорусского формирования, как 1-й штурмовой взвод, созданный под эгидой Абвера. Ему же принадлежит статья, которая рассказывает о белорусско-польском конфликте на территории генерального округа "Беларусь". Кроме анализа национальных отношений на этой территории, в работе показано отношение польского населения к белорусским коллаборационистам.
Приведенный интересен фактический материал об их деятельности, направленной на белорусификацию административного аппарата и полиции.
О политической активности белорусских коллаборационистов, направленной, в частности, на создание собственных вооруженных сил, идет речь в публикациях историка О. Гордиенко.
Одному из авторов этого направления - О. Гелогаеву - принадлежит попытка сделать обобщающую работу по истории белорусского военного коллаборационизма. В 2002 г. он опубликовал небольшую брошюру под названием "Белорусские национальные военные формирования в период Второй мировой войны".
Следует отметить, что представители первых двух направлений белорусской историографии находятся под сильным влиянием идеологических стереотипов. Историки третьего, нейтрального, напрямую стремились подходить к проблеме с чисто научных позиций, избегая любых идеологических оценок.
Главным образом, это направление связано с именем историка О. Литвина. В своих публикациях он одним из первых среди белорусских исследователей проанализировал целый ряд формирований - полицию, самооборону, БКА, показав их связь с политической деятельностью белорусских националистов. Невзирая на то, что он делал это на основе белорусских архивов и публикаций эмигрировавших авторов, фактический материал и выводы не устарели и к нынешнему времени. Позитивным моментом работ этого историка является то, что он рассматривает белорусские формирования не отдельно, а в сравнении с другими коллаборационистскими частями, которые действовали на территории БССР (например, украинскими и казачьим подразделениями). Все указанные методологические подходы автора нашли свое отражение в монографии "Оккупация Беларуси (1941-1944). Вопрос Сопротивления и коллаборационизма", опубликованной в 2000 г.
Другому автору этого направления - О. Ковалене - принадлежит неидеологический взгляд на историю СБМ. Бесспорной ценностью его работ является то, что этот исследователь анализирует создание и деятельность этой организации через призму немецкой молодежной политики вообще и на территории оккупированной Беларуси в частности.
Сначала все направления белорусской историографии развивались равномерно, однако, после прихода к власти А. Лукашенко, явное преимущество начало отдаваться историкам, которые рассматривают проблему коллаборационизма с советских позиций. Теперь их точка зрения является официальной. Нейтральная позиция выплывает лишь тогда, когда ее авторы выступают с критикой этого явления. Ее представители фактически слились с первым направлением.
Проблема белорусского военного коллаборационизма не является приоритетной для русских исследователей. Как правило, она рассматривается в работах общего характера, посвященных восточным формированиям.
История создания и деятельности белорусских коллаборационистских формирований представляет определенный интерес и для украинских историков, если есть точки столкновения с украинскими подразделениями немецких вооруженных сил. Например, таким общим местом является история 30-й гренадерской дивизии войск СС, личный состав которой состоял из белорусов, украинцев, россиян и поляков. Этой дивизии посвященные работы И. Дерейко, А. Дуды, В. Старика и О. Русака.
Невзирая на то, что главное внимание в этих публикациях посвящено, все-таки, украинским проблемам, ряд приведенных авторами фактов позволяет уточнить и некоторые моменты истории белорусских подразделений дивизии.
Историография стран бывшего социалистического лагеря, в целом, повторяет путь советской, а потом и постсоветской исторических школ. Однако в работах ее представителей есть ряд особенностей, без которых изучение проблемы коллаборационизма было бы неполным [14, с.120 - 121]. Во-первых, историки из Восточной Европы, пользовались сравнительно большой свободой в отборе фактического материала. Во-вторых, объем информации, которая приводится ими, был на степень выше, чем у советских коллег. Тем не менее, до конца 1980-х гг. их исследования были, скорее, адаптацией западных источников для отечественного читателя. Таким подходом к проблеме белорусского коллаборационизма отличаются обзорные работы Н. Мюллера (ГДР.) и Ч. Мадайчика (Польша).
Да, в исследованиях, посвященных деятельности АК в этих регионах, они освещают разные вопросы: взаимоотношения польского и белорусского населения, отношения польских партизан к белорусским коллаборационистам, участие поляков в структурах немецкого оккупационного режима. Невзирая на явную антикоммунистическую направленность этих публикаций, подавляющее большинство польских историков негативно относятся к самому факту белорусского коллаборационизма. Примером такой точки зрения могут служить работы З. Бородина, Т. Гаштольда, К. Краевского, а также коллективный труд польских и немецких историков под названием "Польская Армия Краевая. История и мифы", опубликованная в 2003 г. Все предыдущие польские исследователи рассматривают проблему белорусского коллаборационизма в контексте истории своего движения Сопротивления. Польский историк белорусского происхождения Ю. Туронак, напротив, анализирует, прежде всего, политический коллаборационизм, как центральную проблему периода оккупации Беларуси. Причинам возникновения последнего, взаимоотношениям его представителей с немцами, между собой, другими коллаборационистскими организациями и польским Сопротивлением посвящено большинство работ этого автора.
Туронак практически не рассматривает военный коллаборационизм. Однако ряд его публикаций и монографий является важным шагом для понимания политических причин и условий создания и деятельности белорусских формирований. Например, таких, как БКА, СБМ и вспомогательные формирования Вермахта и войск СС.
Наконец, этапным событием для понимания процессов, которые происходили на территории Беларуси в период войны, следует признать монографию Ю. Туронка "Беларусь под немецкой оккупацией". В ней автор обобщил все свои предыдущие выводы и методологические подходы. Центральной мыслью этой книги является утверждение, что с 1941 по 1944 г. главным врагом советского движения Сопротивления были не немецкие оккупанты, а белорусские националисты. Они соревновались в острой идеологической и вооруженной борьбе, тем же поляризуя белорусское общество.
Однако, и автор постоянно делает на этом акцент, белорусское национальное движение находилось под полным контролем немцев.
Начиная с конца 1940-х гг., когда советская власть еще стремились скрыть наличие огромного количества "восточных" добровольцев, западноевропейские и американские исследователи уже активно работали над этой темой. В отличие от своих советских коллег, западные историки имели возможность свободно пользоваться архивными источниками, воспоминаниями коллаборационистов, разговаривать как с рядовыми участниками восточных частей, так и лидерами национальных движений, которые по завершении войны оказались в Западной Европе и Америке.
Однако, невзирая на такие благоприятные условия, и у западных историков были свои трудности, связанные, например, с подбором неопубликованных источников. По понятным причинам для них был закрыт доступ в советские архивы. Еще одним препятствием для объективного изучения темы была политическая закрытость многих авторов, привлеченных в идеологическое противостояние "холодной войны".
В западной историографии одним из первых эту тему поднял американский историк О. Даллин. В своей фундаментальной монографии "Немецкая власть в России 1941 - 1945" он самым подробным образом рассмотрел и проанализировал практически все аспекты нацистской восточной политики. Проблеме коллаборационизма советских граждан в книге Даллина посвящен специальный раздел - "Политическая война", - в котором он рассматривает попытки некоторых немецких органов власти использовать в своих целях антисоветские настроения на оккупированных территориях.
Следует отметить, что Даллин, анализируя феномен сотрудничества советских граждан с немецким руководством, уделяет внимание только наиболее значимым его проявлениям. Это, по его мнению, Власовские движения и национально-освободительные движения украинцев, казаков и кавказских народов. Белорусскому коллаборационизму он уделяет гораздо меньшее внимание.
Даллин является родоначальником целого напрямую в западной историографии проблемы коллаборационизма. Касаясь в той или иной степени этой проблемы, его представители ввели в научное обращение целый ряд тезисов. Например, наиболее популярными среди них являются утверждения об освободительном движении народов России и наличии среди коллаборационистов так называемой третьей силы, которая выступала как против коммунистов, так и против нацистов. В 1950 - 1990-ые гг. эти тезисы получили свое развитие в работах таких американских и западноевропейских авторов, как О. Бройтигам, М. Буддрус, А. Буллок, М. Геллер, О. Некрич, Д. Литтлджон, Т. Мюллиген, Х.В. Нойлен, Д. Риди, Д. Рейтлинджер, Ю. Торвальд и Р. Херцог. Анализируя различные проблемы коллаборационизма, они пришли к выводу о значительном военно-политическом потенциале этого явления. И только безрассудная политика Гитлера и пресловутая борьба полномочий между структурами Третьего рейха не позволили его использовать. К такому выводу приходят большинство из этих авторов, когда рассматривают позицию оккупантов относительно белорусского коллаборационизма.
Это, а также слабость и разъединенность белорусского национального движения, привели, на их взгляд, к тому, что при хороших стартовых возможностях он был фактически исключен из борьбы за симпатии местного населения, оставив его польским националистам и коммунистам. Своеобразным итогом такого подхода к проблеме можно назвать коллективную монографию европейских и американских авторов "Оккупация и коллаборационизм (1938-1944)", опубликованную в Берлине в 1994 г.
Монографии Даллина и его последователей не были специальными исследованиями белорусского коллаборационизма как такового. Однако их методология наложила значительный отпечаток на все дальнейшие работы по этой проблеме, которые начали появляться из 1990-х гг., и определила основные их направления. Обычно, сотрудничество белорусского населения с немецким руководством изучается в пределах следующих тем: немецкий оккупационный режим, уничтожение мирного населения, антипартизанская война и межнациональные отношения.
Авторы, которые работают над проблемой немецкого оккупационного режима, обращают прежде всего внимание на его силовые структуры и их функции. Да, общим вопросом деятельности белорусской полиции, системе ее организации, численности личного состава посвященные публикации американских историков Р. Брейтмана, Ф. Мак Лина и А. Муньоса, английских Р. Ламсдена, Д. Стейнберга и Н. Томаса, немецких Р. Михаэлиса и Х. Русса.
Из функций немецких силовых структур наибольший интерес вызывает проблема Холокоста и вообще уничтожения мирного населения. Роль белорусских формирований, которые участвовали в этих событиях, рассмотрена в исследованиях В. Курилли, Х. Краусника, Х. Вильхельма (все из Германии), Л. Рейна (Израиль), Е. Хаберера (Канада) и Ш. Чолавского (Нидерланды).
коллаборационизм беларусь немецкий военный
Среди публикаций, посвященных проблеме коллаборационизма в ее связи с Голокостом, необходимо отметить монографию американского историка М. Дина "Коллаборационизм и Холокост. Преступления местной полиции в Беларуси и на Украине, 1941 - 1944". Написана на значительном фактическом материале, эта книга является единственной в западной историографии работой, в которой дан сравнительный анализ процесса организации и деятельности украинской и белорусской полиции.
Вопрос немецких усилий, направленных на подавление партизанского движения в оккупированной Беларуси, рассмотрено в исследованиях таких американских и западноевропейских историков, как Д. Армстронг, Л. Гренкевич, Ч. Диксон, О. Гейлбрунн, Д. Каров, М. Купер, В. Ределис, Е. Хессе, С. Хитон и Е. Хоувелл. Анализируя теорию и практику антипартизанских операций, эти авторы обязательно указывают на роль и значение формирований, созданных из представителей местного населения.
Наконец, проблемы исследования тем или иным образом касаются авторы, которые изучают межнациональные отношения на территории оккупированной Беларуси. Примером могут быть публикации немецких историков Г. Симона и Л. Хармута, американцев Р. Лукаса, Т. Пиотровского, Р. Эпштейн и израильтянина Л. Смиловицкого. Рассмотренные ими вопросы позволяют дать оценку роли национального фактора в процессе создания и использования коллаборационистских формирований.
Следует отметить, что все вышеупомянутые аспекты тесно переплетаются между собой. Этот факт обусловил появление обобщающих работ, авторы которых постарались дать полную картину немецкой оккупации на территории республики. В данном случае к таким фундаментальным исследованиям следует отнести монографии и статьи немецких историков Б. Кьяри и К. Герлаха и книгу американского историка А. Муньоса (подготовлена в соавторстве с диссертантом).
Невзирая на указанный общий замысел, работы этих авторов отличаются методологическим подходом к проблеме военного коллаборационизма. Внимание Кьяри и Герлаха сосредоточено на тех белорусских и других коллаборационистских формированиях, которые участвовали в уничтожении мирного населения. Что же касается Муньоса, то главным предметом его исследования являются антипартизанские части и подразделения, и их операции против советских партизан.
Западная историография имеет специальное направление, авторы которого занимаются историей войск СС. В данном случае особенный интерес вызывают так называемые иностранные соединения этих войск, среди которых была 30-я гренадерская дивизия, укомплектованная в основном белорусами. Как правило, история создания и использования этого формирования рассматривается в контексте общей истории войск СС, реже - среди их восточных частей. Еще меньше работ, посвященных только этой дивизии. В целом, это исследование англичан Г. Уильямсона и М. Виндроу, американцев Р. Дитера, В. Одегарда, Р. Ландвера, Д. Литтлджона и А. Муньоса, немцев Р. Михаэлиса.
Много информации об отдельных белорусских коллаборационистах, их деятельности во время оккупации республики и обстоятельства послевоенной судьбы содержится в книге американского юриста Д. Лофтуса "Белорусский секрет", которая была опубликована в Нью-Йорке в 1982 г.
Наконец, проблема коллаборационизма нашла свое отражение в общих работах по истории Беларуси, подготовленных эмигрантскими историками. Как пример таких работ можно выделить монографии И. Любачка, Я. Найдюка, И. Косяка и Н. Вакара. Эти авторы рассматривают белорусский коллаборационизм времен войны, как продолжение национально-освободительного движения еще досоветского периода. В идейном плане их работы являются продолжением взглядов послевоенной белорусской эмиграции, которая отстаивала тезис, что в период с 1941 по 1944 г. на территории Беларуси началось создание национального государства и ее вооруженных сил. Летом в 1944 г. этот, "в целом удачный", процесс был прерван новой советской оккупацией.
Таким образом, анализ отечественной и зарубежной литературы позволяет сделать вывод, что проблема белорусского военного коллаборационизма уже неоднократно была предметом исторических исследований. Тем не менее, она нуждается в дальнейшем изучении и требует ответа на ряд вопросов, которые в комплексе или частично еще не поднимались ни одним из направлений историографии.
А именно: сравнительный анализ процесса организации, подготовки и боевого применения белорусских формирований; роль политического коллаборационизма в этом процессе; значение фактора национальных отношений и тому подобное. Кроме того, существенного уточнения требуют количественные и качественные показатели белорусских частей и подразделений в составе силовых структур Германии.
Определенный интерес для изучения белорусского коллаборационизма представляют воспоминания и дневники государственных, политических и военных деятелей. Это (а) деятели белорусского национального движения, (б) руководители и рядовые участники советского партизанского движения, (в) представители военно-политических кругов нацистской Германии, (г) коллаборационисты из числа других народов СССР и (д) участники польского движения Сопротивления.
Полнее всего представлена первая группа воспоминаний. Чрезвычайный интерес вызывают те из них, авторы которых имели непосредственное отношение к организации, подготовке или боевому применению белорусских коллаборационистских частей. Прежде всего это автобиографичная повесть курсанта Минской офицерской школы БКА, а потом - офицера 30-й гренадерской дивизии войск СС К. Акулы, воспоминания организатора белорусской полиции и, одновременно, одного из лидеров националистического партизанского движения Д. Космовича, командующего БКА Ф. Кушеля и офицера белорусской самообороны П. Пархути. К такому типу источников также относится сборник воспоминаний, подготовленный к печати Л. Юревичем.
Значительный комплекс воспоминаний и дневников оставили после себя руководители и рядовые члены СБМ. Да, среди них следует назвать воспоминания О. Голубицкого, М. Ганька, Я. Жамойтина, А. Каткович, В. Каткович-Клентак, К. Романовича и В. Сенкевича. Кроме того, уже упоминавшийся Л. Юревич, подготовил еще один сборник, куда вошли воспоминания и интервью членов СБМ, собранные этим автором в эмиграции.
Наконец, ценная информация по данной теме есть в воспоминаниях и дневниках деятелей белорусского национального движения и членов коллаборационистских организаций: Л. Голяка, Л. Гениуш, А. Колубовича, Ю. Кипеля, Й. Малецкого и С. Тучи.
Мемуарная литература, которая вышла со среды советских партизан, по количеству не уступает предыдущей группе. Как правило, она представлена воспоминаниями и дневниками руководителей партизанского движения на территории Беларуси, командования партизанских отрядов и подпольных групп и рядовых участников движения Сопротивления. Да, в первом случае значительный интерес представляют воспоминания начальника Белорусского штаба партизанского движения П. Калинина.
Фактический материал, который содержится в этих изданиях, может быть полезным при освещении таких вопросов, как немецкая оккупационная политика и положение местного населения, взаимоотношения последнего с партизанами и подпольщиками.
Да, в данном случае наибольший интерес представляет официальная позиция советской власти относительно участников коллаборационистских формирований, а также робота партизан и подпольщиков по их разложению.
При всей важности ее позиции, немецкая сторона в этой категории источников представлена значительно слабее. Ни один из главных руководителей немецкого оккупационного режима на территории Беларуси не оставил воспоминаний. Поэтому белорусская тема вообще и проблема коллаборационизма в частности представлены в воспоминаниях и дневниках немецких военно-политических деятелей только побочно. Например, с этой точки зрения наиболее информативными следует признать воспоминания руководителей и сотрудников "восточного министерства" А. Розенберга, О. Бройтигама, П. Кляйста. В них содержится общая информация относительно деятельности этого министерства в Берлине и в генеральном округе "Беларусь".
Отдельные аспекты немецкой восточной политики, ее формирования отображают воспоминания и дневники нацистского политика И. Геббельса [31, с.132]. Проблема межнациональных отношений детально рассмотрена в книге одного из руководителей польской подпольной организации АК Й. Правдича-Шляского. Интересная информация о белорусско-польских отношениях в Новогрудской округе есть также в сборниках воспоминаний рядовых участников АК.
Таким образом, анализ и сравнение всех категорий источников дает возможность объективно и всесторонне осветить разные стороны процесса создания и использования белорусских коллаборационистских формирований в годы Второй мировой войны.
Раздел 2. Причины белорусского коллаборационизма
В этом разделе я рассмотрю проблему военного коллаборационизма советских граждан в годы Второй мировой войны, уточню причины и условия, которые привели к появлению белорусского коллаборационизма.
К понятию "коллаборационизм" подходит следующее определение: это добровольное сотрудничество с нацистским военно-политическим руководством на территории Германии или оккупированных ею стран, с целью установления или укрепления нового административно-политического режима. Таким образом, "военный коллаборационизм" - это участие в военных усилиях нацистской Германии, в рядах ее армии или других силовых структур.
Советский коллаборационизм, как и белорусский, был, по существу, продолжением событий гражданской войны 1918 - 1920 гг., а его предпосылками послужили особенности общественно-политического развития предвоенного СССР. Среди них следует отметить репрессии, коллективизацию, фактическую нерешенность национального вопроса, религиозные притеснения и тому подобное. На начало 1940-х гг. эти предпосылки привели к тому, что в определенной части советского общества оформились стойкие протестные настроения, которые вылились в ряде случаев в повстанческое движение.
Все перечисленное можно назвать внутренними факторами. К внешним факторам следует отнести немецкие геополитические планы относительно Советского Союза, деятельность антисоветской эмиграции и ее место в этих планах. После начала Великой Отечественной войны к ним добавились еще два существенных фактора: особенности немецкого оккупационного режима на той или другой территории СССР и положение на фронтах.
Причины, которые привели к созданию коллаборационистских формирований, были двух типов:
.Немецкие
2.Причины представителей белорусского населения.
Привлекая добровольцев из числа населения оккупированных территорий, немецкое руководство, во-первых, рассчитывало пополнить человеческие ресурсы, в использовании которых до зимы в 1941 г. наметился кризис. Во-вторых, оно планировало создать эффективные силы для борьбы с партизанским движением.
Причем следует отметить, что, вместе с чисто военным вопросом, здесь был и определен пропагандистский эффект - заставить партизан биться с их соотечественниками. В-третьих, с декабря в 1942 г. привлечение добровольцев начало символизировать начало "новой" немецкой политики. Наконец, в-четвертых, создание коллаборационистских формирований по национальному признаку было существенным фактором национальной политики нацистов.
Немецкая сторона была явным инициатором этого процесса. Однако представителям национальных движений принадлежала не менее активная роль. Здесь решающими были следующие мотивы: коллаборационистские формирования, как инструмент давления на немцев, как средство борьбы против своих идеологических противников, и, на завершающем этапе войны, как предмет торга с западными союзниками [10, с.174].
В нормативных документах немецкого военного командования и полицейского руководства все контингенты добровольцев из числа советских граждан строго различались. В целом выделялись следующие категории: формирования разведывательно-диверсионного назначения, созданные немецкими спецслужбами; вспомогательные и специальные формирования; формирование полицейского характера; линейные (фронту) формирования.
На протяжении всей своей истории коллаборационистские формирования действовали в определенной среде и в определенных условиях, подвергаясь влиянию ряда факторов.
В данном случае наиболее значительным следует признать влияние: немецких военно-политических органов разного уровня; коллаборационистских организаций той же национальной группы, представителями которой был укомплектован личный состав формирования; коллаборационистских организаций и добровольческих формирований представителей других национальных движений; партизанского и подпольного движения, которое действовало на данной территории; местного населения, которое проживало на данной территории. Все эти факторы можно условно назвать внутренними.
К внешним факторам следует отнести военную обстановку на том или другом участке фронта или на этом фронте в целом.
В течение Второй мировой войны в силовых структурах Германии прошло службу от 1,3 до 1,5 млн советских граждан - большинство добровольно, остальные - в результате разной степени призывных компаний. Такое количество, несомненно, следует признать заметным взносом коллаборационистов из числа народов СССР в военные усилия нацистской Германии.
Зная планы нацистского военно-политического руководства относительно будущей политической организации восточных территорий вообще и Беларуси, в частности, нельзя не отметить, что модель такой организации была. И, как оказывается из источников, основными ее носителями были главный нацистский теоретик А. Розенберг и некоторые круги военного командования. Последние почти сразу же были устранены от анализа этой проблемы Гитлером, который считал лучшим работать с Розенбергом. Но и его точка зрения не оказалась окончательной. Начиная с середины 1930-х гг. Розенберг был вынужден согласовывать ее с взглядами Гитлера, достаточно хаотическими и неустойчивыми. В дальнейшем эти моменты отразились на немецкой оккупационной политике самым значительным образом, сыграв очень неоднозначную роль в деле привлечения местного населения к военному коллаборационизму. А указанные причины и факторы привели к тому, что процесс создания белорусских коллаборационистских формирований осуществлялся по двум направлениям и в два этапа. Как правило, они создавались или в системе сил по охране правопорядка (осень 1941 - лето 1944), или в структурах Вермахта и СС (лето 1944 - весна 1945).
Раздел 3. Белорусские коллаборационистские политические и военные структуры
В историографии Второй мировой войны сложился очень упрощенный взгляд на историю белорусского национального движения в годы оккупации. Как правило, в нем видят обычный коллаборационизм без какой-либо политической почвы. Однако его политическая активность не является такой однозначной. Необходимо отметить, что эту активность следует рассматривать прежде всего в контексте целого ряда факторов, которые имели на нее определенное влияние.
Это эволюция белорусской политики Германии, так называемая борьба полномочий среди группировок немецкого военно-политического руководства, и сам уровень активности белорусского национального движения. Причем последней невозможно рассматривать, не учитывая борьбу между разными течениями белорусского национального движения и его отношения с коллаборационистскими организациями других народов.
сентября в 1941 г. на большей части Беларуси была отменена военная оккупационная администрация, и В. Кубе официально заступил на должность генерального комиссара. За те неполные два года, в течение которых он занимал этот пост, Кубе пытался завоевать симпатий местного населения путем определенных уступок в сфере политики, культуры и экономики. Следует подчеркнуть, что этот курс на понимание с общественностью был результатом его личных убеждений, а не инструкцией "восточного министерства" [27, с.150 - 157].
Не появился этот курс и в результате деятельности советского движения Сопротивления - осенью 1941 г. он не был еще таким значительным. Таким образом, Кубе полностью сознательно сделал ставку на использование в системе управления деятелей белорусского национализма. За период с сентября 1941 по июнь в 1943 г. он санкционировал создание целого ряда коллаборационистских организаций, которые, развиваясь, полностью могли стать правительством будущей "независимой" Беларуси. Пойти дальше Кубе помешали противоречия с СС и смерть.21 декабря в 1943 г. его преемник К. фон Готтберг, подписал указ о создании БЦР. Однако, это было только воплощением в жизнь замыслов Кубе. Исходя из этого следует показать основные политические коллаборационистские организации:
.Белорусская центральная рада (БЦР). Президент Радослав Островский.
Белору́сская центра́льная ра́да-коллаборационистская администрация, существовавшая в1943-1944 под немецкой оккупацией на территории генерального округа Белоруссии (РейхскомиссариатОстланд).
Главой БЦР был Р. Островский, 1-мзаместителем - Н. Шкелёнок, заместителем и главой полиции (Белорусская народная самопомощь) - Ю. Соболевский, военные формирования (Белорусская краевая оборона) возглавлял Ф. Кушель. Полномочия БЦР были сильно ограничены; в основном на этот орган были возложены полицейские и пропагандистские функции. БЦР также предпринимала усилия по смягчению немецкой оккупационной политики и защите населения от немецких репрессий. Ряд активистов БЦР были уничтожены партизанами. При образовании КОНР в 1945 г. БЦР не была включена в его состав, однако ввиду непрекращающихся интриг Р. Островского ему удалось парализовать деятельность конкурирующих белорусских националистов во главе с Н. Будзиловичем.
После войны БЦР вошла в состав Антибольшевистского блока народов. Орган позиционировался как "законное правительство Белоруссии в изгнании" и противопоставлялся "правительству БНР в изгнании". Деятельность БЦР прекратилась в начале1990-х годов в связи со смертью последних её членов.
.Союз белорусской молодёжи (СБМ). Руководители - Надежда Абрамова
(1942-1943), Михаил Ганько (с 1943). Сою́з белору́сской молодёжи - белорусская коллаборационистская националистическая организация, которую в 1942 году создала Надежда Абрамова. Поскольку белорусские националисты поддерживали тесные контакты с немецкими оккупационными властями, в 1943 г. СБМ был легализован, а его руководителем назначили М. Ганько. Члены СБМ принимали участие в военных действиях на стороне немецких войск (в частности, некоторые из них вошли в Белорусский десантный батальон "Дальвитц", некоторые бежали в Германию).
. Белорусская рада доверия или Белорусское доверенное бюро - совещательный орган из представителей белорусской общественности, созданный 27 июня 1943 года в Минске по инициативе генерального комиссара Белоруссии Вильгельма Кубе. Предшественница Белорусской центральной рады. Первым председателем рады доверия был Вацлав Ивановский, его заместителем - Юрий Соболевский. Отдел культуры при раде возглавлял Евгений Калубович. В состав рады входило по одному представителю от округов, назначавшихся окружными комиссарами, а также шесть человек от центра. На протяжении 1943 года рада доверия собиралась дважды - 23 и 28 августа. Главным вопросом, обсуждавшимся в ходе её заседаний, был вопрос о формах и методах борьбы с партизанами. Члены рады предлагали оккупационным властям усилить агентурную разведку внутри партизанский формирований, создавать лжепартизанские отряды.7 декабря 1943 года Вацлав Ивановский был убит агентом НКВД, и на непродолжительное время его сменил Радослав Островский. Тогда же, в декабре, Белорусская рада доверия была реорганизована в Белорусскую центральную раду (БЦР).
Тем не менее следует признать, что вся история взаимоотношений нацистского военно-политического руководства с белорусским национальным движением в годы Второй мировой войны свидетельствует о том, что оно не рассматривало его как равноправного союзника.
И коллаборационистские организации на территории Беларуси, и деятельность БЦР на территории Германии были нужны немцам прежде всего как инструмент оккупации, национальной политики или пропаганды, с помощью которого они собирались влиять на основную массу белорусского населения (и небелорусского тоже) в тех или других целях. Еще одной стороной существования белорусского национального движения было его незавидное положение "разменной монеты" в борьбе полномочий между разными властными структурами Третьего рейха.
Наконец, важная роль этих организаций, как политического противовеса так называемому Русскому освободительному движению генерала Власова, которое с ноября в 1944 г. претендовало на лидерство во всем антисталинском протесте. Известно, что не без поддержки А. Розенберга, президент БЦР Р. Островский отказался войти в Комитет освобождения народов России (КОНР), созданного этим бывшим советским генералом.
В исторической и мемуарной литературе до сих пор идут споры о том, как к коллаборационистским организациям относились рядовые белорусы - те, ради блага которых, как каждый раз декларировалось, они создавались. Советские историки отвечали на него традиционно однозначно: народ ко всем выходкам националистов относился негативно. Белорусские националисты утверждали, что народ ненавидел немцев, но хорошо относился к активистам из белорусских организаций.
Но, за редчайшим исключением, простые белорусы считали всех, кто сотрудничал с немцами, такими же врагами, и советская пропаганда во многом этому способствовала. И даже такое уникальное мероприятие, как 2-й Всебелорусский конгресс (27 июня 1944), не сильно повлияло на настроения населения. На нем было заявлено, что он представляет все слои белорусского народа, и будет продолжать политику "белорусской национальной революции 1917 г". Но, невзирая на это, все знали, что это есть еще одна немецкая выходка.
Еще менее удачной оказалась деятельность антинацистского крыла белорусского национального движения (Белорусская независимая партия (БНП), Партия белорусских националистов, "Общество"). Претензии его лидеров на роль третьей силы между нацизмом и коммунизмом оказались полностью несостоятельными. Могучего и разветвленного подполья им создать не удалось. Потерпели неудачу и планы националистов относительно создания многочисленных и мобильных партизанских отрядов. Членам "Общества" удалось собрать 3000 человек, которых летом в 1942 г. они организовали в "Белорусское народное партизанское движение". В военном плане это движение было на порядок слабее, например, польской партизанской организации АК, а советское партизанское движение имело над ним полное преимущество. Вызывает обоснованное сомнение и идеологическая принадлежность этих партизан. В результате, так и не вступив в активную борьбу с нацистами, они были уничтожены коммунистами в мае в 1943 г.
Среди главных причин поражения антинацистов следует отметить, как общую слабость белорусского национального движения, так и неумение объединиться в единый фронт борьбы. Борьба, которую белорусские националисты вели в эмиграции, на родине только заострилась. Кроме того, нельзя не учитывать непопулярность лозунгов белорусского национализма среди основной массы населения республики.
Находясь в эмиграции на территории Германии, большинство из них примкнуло к БЦР (например, организация "Двупогоня"). А меньшинство, которое осталось верная своим идеалам, уже не играло никакой значительной роли.
Понятно, что в такой ситуации все надежды белорусских националистов на создание независимого государства и его атрибутов (парламент, правительство, армия и тому подобное) были весьма призрачными и неосуществимыми.
Также в Беларуси формировались батальоны "Вспомогательной полиции порядка", которые предусматривалось использовать в антипартизанских операциях. Формирование белорусских батальонов проходило в три этапа:
. июнь-август 1942 г.,
. сентябрь-октябрь 1943 г.
. февраль-март 1944 г.
В результате до апреля в 1944 г. было организовано 13 частей этого типа.
Самооборона на территории генерального округа была представлена частями КБС (июль 1942 - апрель 1943), персоналом так называемых "охранных сел" (осень 1943 - весна 1944) и Новогрудским кавалерийским эскадроном (ноябрь 1943 - май 1944).
Организация полиции и самообороны шла двумя параллельными процессами, которые к началу в 1944 г. пересекались крайне редко. Главной причиной этого было то, что создание этих формирований осуществлялось под эгидой разных веток немецкой оккупационной администрации. Подразделения полиции организовывались по инициативе СС, самооборона - по инициативе генерального комиссара Кубе. Зимней весной в 1944 г. новый генеральный комиссар фон Готтберг попробовал объединить эти процессы, дав разрешение на организацию БКА. Но вместе с этой организацией существовали и другие военные коллаборационистские структуры:
.1-й Белорусский штурмовой взвод.,
. Белорусский батальон железнодорожной охраны.,
.13-й Белорусский полицейский батальон СД.,
. Новогрудский эскадрон.,
.1-й Кадровый батальон Белорусской Краевой Обороны.,
. Бригада вспомогательной полиции порядка "Зиглинг".,
.30-я гренадерская дивизия СС (1-я белорусская).,
. Гренадерская бригада войск СС (1-я белорусская).,
. Корпус Белорусский Самообороны (БСА). Руководитель Иван Ермаченко., военизированные формирования белорусских коллаборационистов. Создан в июне 1942 г. Белорусской народной самопомощью. Основная задача - помощь немецкой и местной полиции в борьбе с партизанами. Предполагалось создать 3 дивизии, но реально было создано 20 батальонов, которые немцы так и не решились вооружить. Весной 1943 г. БКС был распущен.
. Белорусская краевая оборона (БКА). Командир Франц Кушель., военизированные формирования коллаборационистов. Создана в начале марта 1944 г. Главная задача - борьба против партизан, Красной Армии и польской Армии Крайовой. Основу БКО составляло принудительно мобилизованное мужское население 1908-1924 годов рождения. Было мобилизовано около 25 тысяч человек, из которых к середине апреля 1944 г. создано 36 пехотных и 6 саперных батальонов. В активных боевых действиях БКО не участвовала, лишь в нескольких местах созданные вооруженные отряды принимали участие в борьбе против партизан. В основном, формирования БКО использовались для сельскохозяйственных работ, охраны различных зданий и складов. Массовый характер имело дезертирство и переход на сторону партизан. После освобождения территории Беларуси часть формирований БКО оказалась в Германии, где на их основе была создана 1-я гренадерская бригада "Беларусь", а также пополнен состав 30-й гренадерской дивизии СС "Беларусь № 1".
Батальон "Дальвитц".,38-я гренадерская дивизия СС "Нибелунген" и др.
Эти формирования создавались по принципам самообороны и путем ограниченной мобилизации и с включением в его состав частей и подразделений полиции.
Создавая части полиции и самообороны, нацисты преследовали, главным образом, следующую цель: сковать и уничтожить силы партизан руками местного населения. И только во вторую очередь имели место определены политические и пропагандистские мотивы. Для белорусских националистов выдающимся был как раз политический момент. Прежде всего они преследовали цель создать с помощью немцев боеспособные белорусские национальные формирования, как ядро будущей армии независимой Беларуси.
Причем такие цели преследовали оба течения белорусского национального движения: и коллаборационистское, и антинацистское. Для каждого типа охранных частей у них были свои методы. Во-первых, используя благосклонность генерального комиссара Кубе, они пытались создать сразу белорусские формирования, например КБС. Во-вторых, пытались белорусифицировать уже существующие полицейские подразделения, например батальон железнодорожной охраны или батальоны "Вспомогательной полиции порядка".
Эти попытки продолжались с переменным успехом до конца 1943 г. В целом, через целый ряд причин националисты испытали поражение. К их достижениям можно отнести только создание специальной должности Главного опекуна полиции. Формально этот чиновник должен был быть ее начальником, однако фактически он был только главным пропагандистом. В августе в 1943 г. на эту должность был назначен руководитель минских полицейских курсов капитан Ф. Кушель.
В его обязанности входила пропаганда среди личного состава полицейских частей, которая должна была вестись в пронемецком и белорусском национальном духе, и беспокойство об их материальном положении. В результате активной деятельности, до весны в 1944 г. Кушелю удалось создать сеть опекунов полиции на местах, а весь ее руководящий состав был переподготовленный с учетом взглядов "белорусской идеологии".
Наконец, за весь период оккупации было создано только одно действительно белорусское подразделение в идеологическом смысле этого слова - Новогрудский кавалерийский эскадрон под командованием капитана Б. Рогули. Одной из причин этого было то, что приказ о его создании отдал лично генеральный комиссар К. фон Готтберг [16, с.17]
Зимой в 1944 г. военно-политическая конъюнктура на территории Беларуси изменилась коренным образом. Выше уже шла речь, что это было связано с созданием БКА. В данном случае интересы оккупантов и националистов почти совпали, и последние получили шанс создать белорусские национальные силы. Однако времени на это уже явно не хватало и это формирование погибло в ходе летнего наступления Красной армии.
Что касается общей боеспособности охранных частей, то ее можно оценить, как не очень высокую. Под воздействием целого ряда факторов (колебание линии немецкой оккупационной политики, деятельность советских и польских партизан, отношение местного населения и тому подобное) эти части только в очень немногих случаях могли противостоять организованному и подготовленному противнику. Оккупанты крайне редко использовали их самостоятельно.
В лучшем случае, белорусская полиция и самооборона воевали совместно с немецкими или другими коллаборационистскими формированиями. В худшем - они просто несли охрану каких-либо объектов или поддерживали порядок в населенных пунктах. Дисциплина в частях полиции и самообороны была обычно ниже среднего, а дезертирство и переход к врагу - очень частыми. Тому, многие из этих частей были расформированы немцами еще до конца оккупации, или, после чистки личного состава, влитые в другие, более крупные формирования.
Раздел 4. Функции белорусских коллаборационистских формирований в составе немецких военных вооружений
Создание белорусских добровольческих формирований в составе немецких вооруженных сил можно условно назвать вторым этапом белорусского военного коллаборационизма. Его основными отличиями от первого этапа - создания белорусских сил по охране правопорядка - были следующие моменты. Во-первых, организация этих частей только за редким исключением проходила на территории Беларуси. Главным образом, они создавались за ее пределами: в Германии, Польше, Франции.
Во-вторых, в качестве инициатора создания этих формирований выступали разные инстанции, а именно: Абвер, Верховное командование Вермахта и Главное управление войск СС. И, наконец, в-третьих, хронологически их создание относится к периоду после июля в 1944 г., то есть после окончания оккупации Беларуси.
Все эти отличия можно объяснить тем, что к указанной дате монополия на создание коллаборационистских формирований находилась в руках полицейских инстанций. Они, в свою очередь, организовывали только такие части, которые были необходимы для несения охранной службы вдалеке от фронта. Единственным исключением из этого правила является 1-й штурмовой взвод и 13-й батальон при СД, однако эти части специального назначения создавались в особенных условиях.
Участие в процессе организации белорусских коллаборационистских формирований такого количества немецких инстанций, обусловило то, что и создавались они для разных целей, а именно: как специальные части, вспомогательные подразделения и фронтовые соединения [32, с.143]. То есть формирование для выполнения чисто военных функций без политико-пропагандистской нагрузки. Однако, и это следует отметить, белорусские националисты, которые оказались в эмиграции, продолжили и здесь попытки создать белорусские национальные части или белорусифицировать те, что уже есть.
Коллаборационисты не оставляли надежду создать ядро национальной армии, что в условиях неминуемого поражения Германии было явной утопией. Именно на таких принципах в сентябре в 1944 г. руководством БЦР был создан 1-й Учебный батальон БКА, а весной в 1945 г. была сделанная попытка реорганизации 30-й гренадерской дивизии войск СС в чисто белорусское соединение. Эти попытки закончились полной неудачей, поскольку в создании этих частей и соединений не был заинтересован главный союзник белорусских коллаборационистов - немецкое была достаточно высокой у специальных частей, средней - во вспомогательных и крайне низкой - у белорусских добровольцев в войсках СС. Здесь же следует подчеркнуть следующее. Части, в основу комплектования которых был положен не просто принцип добровольности, а добровольности, основанной на идейности, имели высший боевой дух и дисциплину, чем набраны принудительно или созданы путем механического объединения разных подразделений.
В результате даже вспомогательные части Люфтваффе, организованные из подростков, воевали намного лучше, чем боевые подразделения 30-й дивизии войск СС, которые состояли из опытного персонала. И здесь не было ничего удивительного. Многие "помощники Люфтваффе" были членами СБМ - одной из самых влиятельных, в идейном плане, белорусских коллаборационистских организаций.
Однако в 30-й дивизии пропаганда каких-либо национальных идей была вообще запрещена, и в результате это соединение, которое складывалось на 2/3 из белорусов, было абсолютно чужим идеям белорусского национализма. Во многом, это появилось причиной массового дезертирства среди личного состава этой дивизии.
Раздел 5. Трагедия в Дражно 14 апреля 1943 г.: правда и вымысел
Прошло уже 60 лет с тех пор, как закончилась Вторая мировая война - самая кровопролитная война в истории человечества. Но боль от утрат еще долго будет тревожить нашу память. Свидетельством тому - непрекращающийся выпуск книг, описывающих то один, то другой эпизод этой страшной мясорубки. Одна из них - небольшая брошюра В. Хурсика "Кровь и пепел Дражно", совсем недавно продававшаяся в Книжной лавке писателей и разосланная автором во все библиотеки. Книга издана на белорусском языке. Тираж ее небольшой - всего 150 экземпляров. Издание осуществлено за счет автора. Как он сам отмечает в подзаголовке к названию, книга посвящена "истории партизанского преступления".
Во время войны, пишет В. Хурсик, на оккупированной территории население было разделено на "два враждебных стана: партизан и полицаев, что действовали в союзе с немцами. В результате жестокой, беспощадной вооруженной борьбы этих станов временами гибло и мирное население. Мы почти ничего не знаем о том, как убивали мирных граждан партизаны. Таких случаев, разумеется, было не очень много, но они были". Автор пытается расследовать один из таких случаев.
Речь идет об уничтожении 14 апреля 1943 года крупного полицейского гарнизона в деревне Дражно Стародорожского района силами нескольких партизанских отрядов, входивших во 2-ю Минскую бригаду. В тот день погибло 234 пособника оккупантов.
Автор книги собрал сведения и о погибших мирных жителях. Их оказалось 25. Кроме того, пожар уничтожил дома 37 жителей деревни. Как это произошло, почему погибли ни в чем не повинные люди, почему сгорели их дома, из книги неясно. Логику подлинного анализа заменяют домыслы автора, в том числе и такие циничные: партизаны убивали мирных граждан "для повышения "коэффициента полезного действия" операции" [33, с.68]. Зато кто именно эти убийства совершал, автору совершенно ясно - евреи: среди штурмовавших Дражно партизан был и "отряд, большинство которого составляли евреи под командованием Израиля Лапидуса". Это они атаковали околицу Дражно под названием Застенок, где и произошла трагедия.
Следует сразу же уточнить утверждение автора насчет "большинства" евреев среди нападавших. В конце книги помещен "Список партизан отряда имени Кутузова (командир отряда Израиль Абрамович Лапидус), которые 14 апреля 1943 года принимали участие в штурме полицейского гарнизона деревни Дражно Стародорожского района" [33, с.73-76]. Среди 109 партизан - только 21 человек, чьи фамилия, имя и отчество могут быть отнесены к еврейским. Какое уж тут "большинство"!
Как же тогда возникла мысль о том, что такая акция, которую можно сравнить разве что с карательной операцией фашистов, совершена руками евреев? Ну, понятно: отрядом командовал еврей. Но одного этого было мало. И тут автор сам себя разоблачает: основывается он, оказывается, не на фактах, не на архивных данных, а на слухах. "Между тем слухи о трагедии в Дражно так или иначе просачивались за пределы многострадальной деревни. Скорее всего способствовали этому полицейские, которые выезжали по делам в Старые Дороги и окрестности". [33, с.61-62]
В обстановке тотального уничтожения еврейского населения на оккупированной территории слухи об "очередных фактах зверств" евреев были элементом этой гражданской войны, ее идеологическим оружием. Распространяли же слухи сами "пострадавшие", то есть, полицейские. Все логично. Тенденциозность же автора очевидна: "Кто виноват? - Евреи виноваты!"
На совести автора и другое: он не уточняет, откуда в деревне Дражно был такой большой полицейский гарнизон, сколько в нем было задействовано местных жителей (были случаи, когда деревни в полном составе стояли на службе оккупантов), чем "отличился" гарнизон в борьбе с партизанами, почему те так стремились его уничтожить, взяв приступом лишь со второй попытки? А ведь была же в зоне действия отряда Кутузова и другая деревня - Поречье, в которой население приютило и фактически спасло жизнь двум десяткам еврейских детей, бежавшим из Минского гетто.
Не поднял автор и другие источники: как известно, предателей после войны ловили, судили и расстреливали - какова же судьба оставшихся в живых полицейских деревни Дражно? И главное: как можно в наше время публиковать книги об эпизоде минувшей войны, если этот эпизод ни разу не упомянут ни в одном архивном документе?
Одновременно с книгой Хурсика вышло в Минске репринтное издание книги "Партизанская дружба", уничтоженной сталинскими цензорами в 1948 году. Есть в ней и очерк об отряде имени Кутузова.21 эшелон пустили под откос партизаны этого отряда, 14 засад на их счету, уничтоженные полицейские гарнизоны в Хотлянах, Дощенках, Омельно. И есть в ней правда о судьбе партизанского командира Израиля Лапидуса, написанная по горячим следам в первые послевоенные годы. И, естественно, нет в ней таких грязных намеков, которые допускает Хурсик, что, якобы, только летом 1943 года, когда "командование отрядом заменили, он начал воевать действительно по-геройски" [33, с.5].
Нет слов, война была жестокой, и есть достаточно материалов, в которых и действия партизан выглядят далеко не привлекательно. Писать об этом необходимо - правда еще никогда не была во вред. Но писать нужно, лишь обладая необходимым набором фактов. А уж делать грязные намеки на национальную принадлежность партизан - и вовсе подло. Под пули шли, не разбирая, кто белорус, а кто еврей.
Из текста книги следует, что вина за происшедшую трагедию лежит на командовании 2-й Минской партизанской бригады и ее партизанских отрядов, рядовых партизанах этой бригады. Без сомнения, гибель мирных жителей - это большая человеческая трагедия, и мы склоняем свои головы и чтим память о погибших.
В разговоре с Хрусиком один из выживших свидетелей сожжения деревни Николай Иванович Петровский говорит:
"Когда в 1941 году пришли фашисты, полицейский гарнизон, на нашу беду, сформировали в Дражно полицаи, а их было 79 человек, обустроились в школе, которую огородили дзотами. Место это было стратегическим, деревня стояла на пересечении дорог, на возвышенности, полицаи могли идеально простреливать местность, да и леса стояли далеко - в трех километрах от Дражно".
Н.И. Петровский ошибается. Полицейских было значительно больше, не говоря уже о том, что подавляющее большинство из них были местными жителями.
Вообще, по Хурсику, автору книжки "Кроў і попел Дражно", и Волошину, полицаи были неплохие люди. Оказывается, нельзя называть их "сволочами", как это делали партизаны и партизанские командиры в своих отчетах.
Уроженец деревни Языль Стародорожского района Константин Ильич Доморад в годы Великой Отечественной войны был заместителем командира Борисовско-Бегомльского партизанского соединения. После войны он стал профессиональным историком, кандидатом исторических наук, автором многих книг о партизанском движении в Минской области. В книге "Памяць, Старадарожскі раен" (1998) опубликована его статья "Фронт в тылу врага". Изучив архивные документы, К.И. Доморад писал:
"На перекрестке гравийных и проселочных дорог около д. Дражно оккупационные власти создали крупный гарнизон для борьбы с партизанами. Он контролировал окрестные деревни, подходы к Старым Дорогам и Варшавскому шоссе. В составе гарнизона были полицейские, солдаты "добровольных" формирований, немецкой жандармерии, охранных и эсэсовских частей. Он насчитывал 365 человек. Имел на вооружении 4 станковых пулемета, винтовки, артиллерию и размещался в 36 дзотах и блиндажах, которые были соединены между собой подземными ходами. Боясь нападения партизан, оккупанты не выходили из своих укрытий ни днем, ни ночью, за исключением участия в карательных операциях в составе других частей…Захватчики создавали полицейские подразделения, в основном, из местного населения…" [21, с.37].
В последнем предложении фрагмента статьи К.И. Доморада кроется тайна, которую пытается скрыть В. Хурсик, а именно, активное участие жителей деревни Дражно в создании и деятельности местного полицейского гарнизона. Ведь главных обвиняемых, главных виновников несчастий местных жителей автор уже определил: это партизаны.
Теперь о бригаде, осуществившей разгром полицейского гарнизона в Дражно. Это2-я Минская партизанская бригада, которая действовала на оккупированной территории Пуховичского, Минского, Стародорожского и Руденского районов. Она была создана в сентябре 1942 г. на базе отдельных отрядов "Сокол" Н. Теренника (позже имени Суворова), имени Чапаева, имени Кутузова. В марте 1943 г. в этой бригаде был сформирован отряд имени Калинина. На боевом счету 2-й Минской партизанской бригады десятки боевых операций, сотни уничтоженных гитлеровцев и полицейских, десятки взорванных мостов, много автомашин с живой силой, разгром вражеского гарнизона в деревне Омельно Пуховичского района.
Командиром бригады в сентябре 1942 - июне 1943 г. был Сергей Николаевич Иванов, комиссаром - Алексей Михайлович Михайлов, начальником штаба - Иван Никифорович Тищенко. В комментарии В. Хурсика "Партизаны хотели выдать мирных жителей за полицаев" искажена биография С.Н. Иванова и неверно характеризована его боевая деятельность. В связи следует привести краткую биографическую справку о нем.
Комбриг Сергей Николаевич Иванов был удостоен многих высоких правительственных наград, в том числе орденов Ленина и Красного Знамени.
И еще, в материале В. Хурсика под рубрикой "Прямая речь" утверждается:
"Иванов, пожалуй, один из немногих партизанских комбригов, которому не присвоено звание Герой Советскогог Союза".
Этим утверждением В. Хурсик показывает, что он просто не знает общеизвестных исторических фактов. Речь идет о том, что на территории Беларуси было 213 партизанских бригад. Звание Героя Советского Союза присвоено 88 партизанам и подпольщикам. Этого высокого звания удостоено менее трети всех комбригов.
На каком основании и кто позволил В. Хурсику на страницах Вашей газеты публично чернить имя комбрига С.Н. Иванова, утверждая, что он лично расстреливал партизан, что "командование бригады (2-й Минской - Э. И) пошло преступным путем - решили сжечь деревню, убить местных жителей и выдать их за полицаев". Именно такую ложь использовали немецкие и коллаборанские газеты в годы Великой Отечественной войны на территории Беларуси в антипартизанской пропаганде.
В разделе "Краткое, конкретное изложение личного боевого подвига или заслуг" отмечается:
"Организатор партизанского отряда в апреле 1942 г. Руководитель 2 взрывов на ж. д. В октябре 1942 г. в р-не Дричина, в результате взрывов уничтожено 2 паровоза, 30 вагонов. Под его руководством произведен 21 взрыв ж. д. эшелонов, при этом уничтожено 11 паровозов, 148 вагонов с живой силой и техникой, разгромлены гарнизоны: Омельное, Щитковичи, Левки, 2 раза Дражно, при этом убито 445 нем. полицейских. Отряд принял 2 встречных боя, где убито 27 немцев, произвел по 9 засад, при этом уничтожено 12 автомашин, убито 98 и ранено 19 немцев. За время работы к-ра отряда с апреля 1942 по июль 1943 г. тов. Лапидус привел в отряд 320 чел. со следующим вооруж.: АРПД, 15 автом., 205 винтовок и 56 личн. оруж. С июля 1943 г. решением межрайпартцентра Минской зоны утвержден секретарем Минского сельского подпольного РК КП (б) Б.
Видимо Хрусик заранее задал себе цель найти компромат на партизан отряда имени Кутузова и их командира и не оценил объективно события 14 апреля 1943 г. в деревне Дражно. Что же касается И. Лапидуса, то В. Хурсик, к сожалению, не нашел, а может, и не хотел найти материалы, которые довольно полно отражают его организаторскую и боевую деятельность в партизанском движении и партийном подполье в 1942 - 1944 гг., хотя И.А. Лапидус за свои заслуги был награжден орденом Красного Знамени и четырьмя боевыми медалями, в том числе "Партизан Отечественной войны" 1-й и 2-й степени.
К сожалению В. Хурсик крайне односторонне, однобоко рассматривает события 14 апреля 1943 г. Вне поля их зрения оказались многие факты, вызывающие вопросы: почему в деревне Дражно был такой большой полицейский гарнизон? Сколько в нем было задействовано местных жителей? Чем особым "отличился" этот гарнизон в борьбе с партизанами и с теми мирными жителями, которые им помогали? Наконец, почему командование 2-й Минской партизанской бригады так стремилсь уничтожить Дражненский гарнизон, осуществив это только со второй попытки?
И еще. Хрусик не говорит о судьбе оставшихся живых жителей после разгрома полицейского гарнизона деревни Дражно: кого из них поймали, кого судили, кого расстреляли.
Да, война была беспощадной. И В. Хурсик прав, замечая, что в результате жестокой, беспощадной вооруженной борьбы партизан и полицаев, действовавших в содружестве с оккупантами, временами гибло и мирное население. Так случилось и в Дражно 14 апреля 1943 г. Партизаны, у которых немцами и полицейскими были расстреляны семьи, которые сами чудом спаслись от смерти, мстили коллаборационистам - полицейским, служившим нацистам. И иногда действовали горячо, выполняя приказ: "Не щадить никого!". И тогда это обрачивалось человеческой трагедией.
"До 1943 года они практически не воевали, отсиживались в лесах, полицаи и партизаны жили относительно мирно, только под давлением сверху случались стычки.".
Это беспардонная ложь. Хотя 2-я Минская партизанская бригада была создана в сентябре 1942 г., отряды, которые входили в нее (имени Кутузова и имени Суворова), еще до вхождения в эту бригаду уже в апреле-августе 1942 г. провели ряд боевых операций. Но особенно активизировалась боевая деятельность партизанских отрядов этой бригады с сентября 1942 г.
В. Хурсик предъявляет чудовищное обвинение командованию 2-й Минской партизанской бригады, которое вместо разгрома полицейского гарнизона "решило сжечь деревню, убить местных жителей".
Заключение
В целом о коллаборационизме на территории Беларуси не приходиться говорить, что он являлся массовым проявлением недовольства советской властью по сравнению с Прибалтийскими странами и в особенности с Украиной. Но нельзя отрицать его существования, более того без существования коллаборации невозможен был первоначальный, удачный этап в ходе войны для немцев. Безусловно партизанское движении в БССР превосходило в разы по сравнению с коллаборационным движением и поэтому с немецкими отрядами состоящих из белорусов вполне справлялись партизаны, чего нельзя сказать об украинском (УПА), в котором к концу войны насчитывалось сотни тысяч украинских националистов. О белорусских националистах нельзя сказать что туда все шли добровольно, но все же если посмотреть на ту ситуации со стороны, и откинуть все то что навязывала советская и теперешнее пропаганда можно без сомнения сказать добровольные отряды были на самом деле добровольными и туда входили те люди которые хотели создать независимую Беларусь, навсегда избавить себя и свой народ от НКВД, репрессии, издевательств.
Что же касается лидеров белоруской коллаборации, то сразу после проведения II Всебелорусского конгресса началась эвакуация руководства и формирований коллаборационистов в Германию, где они продолжили свою деятельность. В июле-августе 1944 г. в распоряжение БЦР был передан центр подготовки абвера в Дальвице (Восточная Пруссия), который получил большое пополнение из эвакуированных батальонов БКО. В первых числах апреля 1945 г. было достигнуто соглашение с представителями спецслужб Третьего рейха под руководством штурмбаннфюрера СС Отто Скорцени о развертывании на базе этого центра специального батальона "Дальвиц" численностью до 700-800 человек. Кроме того, по приказу рехсфюрера СС Гиммлера была создана новая 30-я дивизия войск СС (Белорусская № 1), именовавшаяся также штурмовой бригадой СС "Беларусь". Активное участие в формировании этих подразделений играл Язэп Сажич (ставший в 1982 году шестым "президентом" Белорусской Народной Республики), передавший в бригаду СС 101 подготовленного им курсанта школы младших офицеров.30 апреля 1945 года дивизия сдалась американским войскам.
После окончания войны большинство руководителей коллаборационистского движения переехали в США (в том числе, Радослав Островский), страны Западной Европы и Австралию, где создали белорусские националистическое организации или влились в ряды существующих, использовавшихся для борьбы с СССР. Известно о сотрудничестве некоторых представителей белорусского движения с ЦРУ, которое организовывало антисоветские диверсионные отряды, в которых участвовали и некоторые бывшие коллаборационисты, например Михаил Витушка или Иван Филистович. В Белоруссии, однако, антисоветское движение носило гораздо более слабый характер, чем на Украине или в Прибалтике, и к началу 50-ых годов было ликвидировано. Оставшихся в СССР, в основном обычные рядовые солдаты, которые на самом деле преследовали лишь одну цель и этой целью было сделать белорусский народ независимым от Советского союза хоть и при помощи Гитлеровской Германии, ожидал либо расстрел либо тюремная каторга в Сибири.
В выводах курсовой работы подведены итоги и обобщены следующие результаты исследования:
. За период с 1941 по 1945 г. в немецких силовых структурах прошло службу около 50 тыс. добровольцев-белорусов. Приблизительно это равняется 3,3 - 3,8% от общей численности добровольцев из числа граждан СССР (1,3 - 1,5 млн), 2,5% от общей численности личного состава иностранных добровольческих формирований (около 2 млн) и 0,3% от общей численности немецких вооруженных сил (около 17 млн).
Следует подчеркнуть, что в данном исследовании имеются в виду добровольцы, которые проходили службу организовано в составе формирований, укомплектованных этническими белорусами или полностью, или с небольшим вкраплением представителей других национальных групп.
. Военно-политический коллаборационизм на территории Беларуси имел место в условиях такого тесного переплетения политических, военных, национальных, религиозных и социальных факторов, которого не было ни на одной из других оккупированных советских территорий. Вследствие этого на белорусских коллаборационистских формированиях отразилось противостояние тех противоборствующих группировок, которые действовали в тот период в республике. Можно выделить следующие политические силы, которые боролись за влияние на процесс создания этих формирований:
гражданская оккупационная администрация, Вермахт и СС;
сторонники "национальной" концепции Розенберга и "русофильская партия" офицеров Вермахта;
сторонники активного коллаборационизма с немцами из числа белорусских националистов и сторонники белорусской "третьей силы";
сторонники полной независимости Беларуси и сторонники общей борьбы всех советских народов в рамках Власовского движения.
. Каждая из этих сторон имела свою концепцию будущего развития Беларуси и по-своему видела роль белорусских добровольческих формирований. Немцы хотели выиграть войну и потому пытались использовать любые средства. Националисты в деле создания добровольческих частей выдвигали на первый план следующие задания:
создание как можно большего количества белорусских формирований, обеспеченных вооружением и снаряжением;
подчинение новых и уже существующих формирований руководству национальных организаций, при минимальном контроле со стороны немцев;
воспитание личного состава этих формирований в национальном духе;
подготовка офицеров и унтер-офицеров, преданных белорусской идее;
со временем, все перечисленные моменты должны были послужить предпосылками для создания белорусской национальной армии.
. Особенности политической борьбы на оккупированной Беларуси наложили значительный отпечаток на процесс организации, подготовки и боевого применения коллаборационистских формирований. Важную роль играли подразделения, которые имели боевой опыт, или которые имели достаточное время на подготовку (например, батальон железнодорожной охраны и 13-й белорусский полицейский батальон). Части же, которые создавались поспешно и без надлежащей подготовки, как правило, распадались во время первого же серьезного боя или даже перед ним (например, большинство батальонов БКА).
История полноценных белорусских формирований закончилась, фактически, в июле в 1944 г. За границей также были попытки создать что-то подобное, и с немецкой, и с белорусской стороны. Однако ни по масштабам, ни по значению, части, которые были созданы с июля 1944 по апрель в 1945 г., нельзя сравнивать с частями периода оккупации. К тому же в деле их создания было больше политики, чем военных рассуждений. В целом эта закономерность касается не только белорусских добровольцев, а является свойственной всем коллаборационистским формированиям из числа советских граждан.
. Наиболее острым и болезненным моментом боевого применения всех коллаборационистских формирований является вопрос об их участии в репрессиях против населения. Белорусские части не были исключением. К тому же партизанская война здесь приобрела особенно крайние формы, часто выливаясь в войну гражданскую. Однако вряд ли надо приписывать белорусским добровольцам эксцессы на национальной или религиозной почве. Белорусские добровольцы никогда не убивали людей, за то, что они говорили на другом языке или исповедовали другую религию.
Этого не делали даже те белорусские формирования, которым условно можно приписать национальный характер. Все акции по уничтожению мирного населения, в которых приходилось участвовать белорусской полиции, полностью входят в рамки оккупационного режима.
Список использованных источников
1.Аржаева, Л.В. Всенародная борьба в Белоруссии против немецко-фашистских захватчиков в годы Великой Отечественной войны: в 3 т. / Л.В. Аржаева, К.И. Доморад, И.М. Игнатенко. - Минск, 1984.
2.Армстронг, Д. Советские партизаны. Легенды и действительность. 1941-1944/Д. Армстронг. - М., 2007.
.Валаханович, И.А. Антисоветское подполье на территории Беларуси в 1944-1951 гг. / И.А. Валаханович. - Минск, 2002.
4.Гардзіенка, А. Другі Усебеларускі кангрэс: пад нямецкім кантролем / А. Гардзіенка // Наша ніва. - 2000. - №26 (183). - 26 чэрвеня - 4 ліпеня.
.Гардзіенка, А. Беларуская народная самапомач: ад пачаткаў да рэарганізацыі / А. Гардзіенка // Спадчына. - 2002. - №1. - С.36-65.
.Гардзіенка, А. Вайсковец / А. Гардзіенка // Наша ніва. - 2000. - №15 (172). - 10-16 красавіка.
.Гелагаеў, А. Беларускiя нацыянальныя вайсковыя фармацыi ў часы Другой сусветнай вайны / А. Гелагаеў. - Мінск, 2002.
.Грыбоўскi, Ю. Першы беларускi штурмавы звяз / Ю. Грыбоўскi // Беларускi Рэзыстанс. - 2005. - №1. - С.3-6.
9.Диксон, Ч., Коммунистические партизанские действия / Ч. Диксон, О. Гейлбрунн. - М., 1957.
.Доморад, К.И. Партийное подполье и партизанское движение в Минской области. 1941-1944/К.И. Доморад. - Минск, 1992.
11.Доморад, К.И. Разведка и контрразведка в партизанском движении Белоруссии. 1941-1944. / К.И. Доморад. - Минск, 1995.
12.Ёрш, С. Беларускi нацыянальны рэзыстанс у гады Другой сусветнай вайны / С. Ёрш // Пагоня. - 1995. - №33, 34, 36, 37.
.Ёрш, С. Усевалад Родзька. Павадыр беларускіх нацыяналістаў / С. Ёрш. - Мінск, 2001.
14.Залесский, К.А. Черная гвардия Гитлера. Ваффен-СС в бою / К.А. Залесский, П. Хауссер. - М., 2007.
.Кяры, Б. Гiсторыя як паслядоўнасць катастроф. Беларускi рэгiён як акупаванае грамадства: 1939-1944/47/Б. Кяры // БГА. - 1996. - Т.3. - Сш.2. - С. 199-211.
16.Клыковская, Т. Обреченный эскадрон: в 1942 г. они мечтали создать национальные белорусские войска / Т. Клыковская // Имя. - Минск, 1998. - №173. - 15 октября.
17.Козак, К.И. Германский оккупационный режим на территории Беларуси. 1941-1944 гг.: историография и источники / К.И. Козак. - Минск: БГУ, 2006. - 268 с.
18.Литвин, А.М. Беларусская Краевая Оборона. К вопросу о создании белорусского национального войска в годы Второй мировой войны / А.М. Литвин // Нёман. - 1994. - №4. - С.170-191.
.Литвин, А.М. К вопросу о восточных воинских формированиях в Беларуси в годы Великой отчественной войны (1941-1944) / А.М. Литвин // Старонкі ваеннай гісторыі. - 1992. - №1. - С.163-173.
.Мюллер, Н. Вермахт и оккупация (1941-1944). - М., 1974.
21.Памяць: гістарычна-дакументальная хроника Старадарожскага раена. - Мінск: Вышэйшая школа, 1998. - С.131-133. - 366 с.
22.Рамановіч, К. Што такое СБМ? / К. Рамановіч // Пінскі веснік. - 1994. - 4 мая.
.Рус, Г. СД у Баранавічах (1941-1943) у кантэксце лакальнага акупацыйнага рэжыму / Г. Рус // БГА. - 1998. - Т.5. - Сш.1 (8). - Чэрвень. - С.67-87.
24.Русак, А.В. Союзники гитлеровской Германии в войне против СССР 1941-1945/А.В. Русак. - Киев, 1998.
.Соловьев, А.К. Белорусская Центральная Рада: создание, деятельность, крах / А.К. Соловьев. - Мн., 1995.
.Соловьев, А.К. Еще раз о послевоенном бандитизме в Беларуси / А.К. Соловьев // Беларуская думка. - 1997. - №1. - С.145-151.
.Стук, А. Вильгельм Кубе - нацист высокой пробы в роли правителя Белоруссии / А. Стук // Беларуская думка. - 1996. - №5. - С.150-175.
28.Туронак, Ю. Вацлаў Іваноўскі і адраджэнне Беларусі / Ю. Туронак. - Мінск., 2006.
.Туронак, Ю. Саюз беларускай моладзi ў Германii / Ю. Туронак // Беларускi Рэзыстанс. - 2004. - №11. - Сш.1-2 (20-21). - Снежань. - С. 198-218.
.Туронак, Ю. Фабiян Акiнчыц - правадыр беларускiх нацыянал-сацыялiстаў / Ю. Туронак // Беларускi Рэзыстанс. - 2003. - №10. - Сш.1-2 (18-19). - Снежань. - С.145-161.
31.Хармут, Л. Жизненное простарнство на Востоке: немцы в Белоруссии, 1941-1944/Л. Хармут // Нёман. - 1993. - №5. - С.119-160.
.Хёне, Х. Черный орден СС. История охранных отрядов / Х. Хёне. - М., 2005.
.Хурсік, В. Кроў i попел Дражна. Гiсторыя партызанскага злачынства / В. Хурсік. - Мінск: Выдавец В. Хурсік, 2006. - 114 с.
.Цанава, Л.Ф. Всенародня партизанская война в Белоруссии против фашистских захватчиков: в 2 т. / Л.Ф. Цанава - Минск, 1951.
35.Чыгрын С. Саюз беларускай моладзі / С. Чыгрын // Ніва. - 1995. - №28. - 9 ліпеня.